Сказ о том, как тяжела попаданская доля

— Вы не поверите, там было… Точнее, там вообще ничего не было. Я едва не провалился в какое-то безвременье. Просто пустота, бездна, — эмоционально рассказывал своим спутникам о случившемся с ним происшествии взъерошенный и бледный Арагорн. — Вот чертов бомж, — прошипела Маша, услышав его рассказ (Арагорн от волнения говорил довольно громко). — Чтоб те провалиться! — Как раз этого-то он, к нашему с тобой неудовольствию, и не сделал, — заметил Эредин. — А королек-то и впрямь оказался добрым следопытом. — И чему ты радуешься? — удивилась Маша. — Он может похерить весь наш план. — Предсказуемости, — развел руками Эредин. — Уж слишком хорошо все складывалось. Что-то должно было помешать нашему на удивление легкому завоеванию Средиземья. Ну, так и вышло. На самом деле мне никогда не выпадало легких путей. Этот раз не стал исключением. Так что, все правильно. — Ничего не правильно! — с досады Маша даже топнула ногой. — Этому мерзкому Арагорну всегда и все подыгрывают! — Не расстраивайся. У нас по-прежнему есть карта. А способностей следопыта, будь он сколько угодно хорош, все равно не хватит, чтобы выявить все пространственно-временные дыры. Да и дорогу к Леголасии-Трандуилии без нас они будут искать оч-чень долго. — Фигово, что этот Арагорн может чуять провалы, — расстроенно вздохнула Маша. — Да. Он действительно знает свое дело. Следопыт, мать его. Кстати, почему? Это занятие совсем нетипично для короля. — Наверное он пока еще не король, — решила Маша. — А кто? — Претендент на трон и непризнанный наследник королей Гондора. А пока просто бомжует по Средиземью. То в Имладрисе тусит, то по лесам Хоббитании болтается. — А кто же сидит на троне? — Трон стоит пустой. Гондором правит наместник, но он все равно что король. — Та-ак, значит, один трон у нас уже несвободен. И устранение Арагорна проблему владычества над людьми, по всему видать, не решает. Наместник-то свое место, поди, просто так мне не уступит, а? — Не-е, — покачала головой Маша. — Там сидит такое упертое чмо, что оно, скорее, удавится, чем кого-то на свое место пустит. — Ну, насчет удавить, это можно быстро организовать, — заметил Эредин. — Только это получается завоевание по старой схеме. Как обычно, прибываем с помпой и треском, со стужей, в устрашающих доспехах, с мечами-топорами и гончими — местное население почему-то традиционно нам не радо… Кстати, этот Гондор вообще-то большой, народу там много? — Очень. Думаю, у тебя не получится завоевать его твоим привычным способом. Даже Сауроныч долго копил силы для войны с ними. А уж у него-то орочья была настругана туева хуча. Конечно, по боевым навыкам и морально-волевым качествам им до твоих парней как отсюда до Мордора пешком, но массой они давить умеют. Собственно, это вообще единственное, что они умеют. — Что такое орочье? — Основа Сауронова воинства — тупая биомасса и потенциальный фарш для гондорских мечей. А также биокаток, которым Саурон проходится по землям оппонентов, после чего на этих землях не остается даже собственно земли. — Очень образно. Что это орочье из себя представляет? — Они внешне похожи на представителей разумных рас, то есть голова, туловище, задница, две руки, две ноги. Головой жрут, смотрят, ругаются, воспринимают приказы назгулов. Имеют лишь две основные функции жизнедеятельности — жрать и гадить. Их создают в несметном количестве, чтобы они смогли задавить своей массой любое войско. Сколько орочья при этом поляжет, никому не интересно. Их никому не жаль, потому что никакой иной ценности, кроме как устлать своими трупами путь к Сауроновой победе, они не представляют. Но уж и они не жалеют никого. — А кто такой у нас Сауроныч? — Так Черный Пластилин же! Вражина тамошняя. — И чё он? — Хочет завоевать все Средиземье. — Похвальное стремление. А зачем? — Чтоб затопить все злом. — А цель-то этого затопления какова? Ну, затопит. Что дальше? — Будет жить-поживать и зла наживать. — А вот теперь не понял. Зачем ему это зло-то само по себе? — Ну-у, наверное, он сам злой потому что. — Детство было трудное? — Не. Просто такая у него своя собственная злобная сауронья сучность. Ну, вот такой уж он есть. Вот как, к примеру, если ты — эльф, так никто же не будет спрашивать, почему ты не гоблин. — И на что похоже это воплощение зла? В смысле, что это за существо или сущность, или кто это вообще? — Глаз с кольцом. Знаешь, такой огромный и желтый со зрачком вертикальным. Как у Геральта, во! — припомнила удачное и понятное Эредину сравнение Маша. — Да-а, понятно. Ведьмачий глаз-параноик со сверхцелью и в кольце. Не, чувствую, не сговоримся мы с этим Пластилином, — вздохнул Эредин. — Знаешь, тебе бы с Феанором как-то стакнуться, — предложила Маша. — Вот с ним у вас диалог мог бы и пойти. — А это что за птица? — Это очень башковитый и мастеровитый эльф. Он взял для изготовления своих сильмариллов свет общественных древ, а потом заявил, что сильмариллы эти — его собственность. Когда ему попробовали намекнуть, что, мол, свет-то, что заключен в них, все равно общественный, он разобиделся, разругался с местными божествами, послал их на квенья по нолдорской матери подальше, хлопнул всеми Валинорскими дверями и отправился в Средиземье. По пути сначала обманул своих соплеменников, потом кинул своих родственников, а, прибыв на место, помер к Морготовой бабушке. Теперь отбывает посмертное наказание в чертогах Мандоса. Вот если бы его удалось как-нибудь оттуда извлечь, так вы бы с ним наделали дел. Феанор-то затейник еще тот. И главное, свою родню, которая сейчас заправляет в Средиземье, он терпеть не может. — Вот этих? — Эредин кивнул на эльфов, который продолжали увлеченно слушать Арагорна и до поры забыли о своих новых потенциальных союзниках. — Да. Галадриэль его племянница, а Элронд с Трандуилом… Не помню точно, кто они Феанору, но наверняка какая-нибудь седьмая вода на киселе. — А Галадриэль? — при виде красавицы-эльфийки обычно жесткий взгляд зеленых глаз Эредина стал прямо масляным. Маша подумала, что наверное именно про такой взгляд говорят «раздевает и ласкает». — У нее есть муж, — Маша попробовала отвлечь короля ольх от похабных мыслей. — Да ты уже говорила. И что? Он делит с ней трон? — Наверное. Вообще-то логично, если она владычица Золотого леса, то он — владыка. — Честно говоря, единственное место, где я хотел бы ее видеть — это моя постель. Владычество над Золотым лесом я предпочел бы не делить ни с кем. — Знаешь, может я тебя сейчас удивлю, но у них с Келеборном (это так мужа ее зовут) планы, скорее всего, диаметрально противоположны твоим. Уж Галадриэль-то точно не хочет видеть ни тебя на своем троне, ни себя — в твоей постели. — С первым я соглашусь, а насчет второго надо бы у нее спросить. Муж у нее есть, а делами в Золотом лесу все равно она заправляет? Непорядок. Что ж это за мужик, если в их доме баба главная? Это не Владыка, а подкаблучник. Я бы своей жене такого ни в жизнь бы не позволил. — Может, ее такой устраивает, — не сдавалась Маша. — Не должен он ее устраивать! — безапелляционно заявил Эредин. — Тебя не переспоришь, — махнула рукой Маша. — Мне, чтоб ты впредь знала, вообще перечить нельзя, — предупредил Эредин. — Это я тут твои вольности терплю, потому что ты мне сейчас всякие забавные сказки рассказываешь и веселишь меня. Поэтому ладно, можешь немного пофордыбачиться. Я разрешаю. — А, — только и смогла выдавить из себя Маша, внезапно понимая, что Эредин говорит сейчас это ей на полном серьезе. — Ничёсси! — Про Имладрис говори! — велел Эредин. — Что у них там делается? — Эльфы, — растерянно пробормотала Маша, немного прибалдев от напора короля ольх. — Чё, инкубатор эльфий там находится? — уточнил Эредин. — Почему? — Ну, ты говоришь, эльфов там делают. Это значит что, Имладрис — это эльфийский родильный дом всея Средиземья? — Я хотела сказать, живут там эльфы. Как и в Лориэне. — Что такое Лориэн? — Золотой Лес он же Лаурелиндоренан, он же Лотлориэн, он же просто Лориэн. — Слушай, давай без этих вот подвыподвертов, а? — попросил Эредин. — Я университетов не заканчивал, всю жизнь воюю… — Это заметно, — пробурчала Маша. — Что ты там под нос себе ворчишь? — Я говорю, заметно, что ты в умных словах ни кышь, ни мышь! Ты знаешь, как кто? Как великовозрастное дитятко! Любишь, когда тебя по головке гладят, вокруг тебя хороводы водят, исполняют все твои желания, развлекают, сказочки рассказывают, еще любишь в войнушку играться… — Ага, а еще вкусно есть, сладко спать, трахать красивых женщин, и всеми командовать, — закончил мысль Маши Эредин. — Давай дальше про Имладрис. — Там живет Элронд, у него есть дочка Арвен… — Красивая? — Тебе-то что?! Она все равно там, а ты — здесь! И потом, она невеста Арагорна. — Фе, — Эредин с пренебрежением посмотрел на гондорского следопыта. — Вот этого голодранца, королька без королевства? — У голодранца есть хоть поношенная, но одежда, хоть стоптанные, но сапоги. Меч, кстати, у него имеется вполне приличный. А у тебя что, великолепный Эредин? На твоих трусах, между прочим, не написано, что они королевские. — Надо поближе познакомиться с этим Элрондом, — решил Эредин. — Вдруг да получится набиться в родню. — О господи, — прошипела Маша. — Галадриэль, кстати, на которую ты с таким вожделением пялишься, бабка этой Арвен. И лет твоей разлюбезной королевишне… тысяч пять! — выпалила Маша. — Да ладно! — искренне удивился Эредин. — Столько не живут даже эльфы. — Средиземские живут еще и не столько. — Климат там наверное благоприятный для нашей расы, — задумчиво произнес Эредин. — Не-е, точно надо с Элрондом корешиться. Следопыта — нахрен, с дочкой — под венец, бабку — в любовницы. Маша в ужасе закрыла лицо руками. — Слушай, а у гондорского наместника-то дочек никаких нет? — поинтересовался Эредин. — Госсподи, как тебя вдруг на матримонии-то потянуло, — покачала головой Маша. — А что мне остается? — развел руками Эредин. — Воинство мое стараниями Геральта сотоварищи уничтожено, навигатор — один-единственный, и тот не в себе, приближенные предали, только Имлерих мне верен. А много ли мы с ним вдвоем навоюем? Вот и приходится мне буквально жертвовать собой, своей свободой ради блага моего народа. А что, мне не впервой, жизнь за него я уже разок отдал, так и под венец за всех aen elle тоже могу. — У Дэнетора только двое сыновей, — развела руками Маша. — Тьфу ты, какая неприятность. — Вот в соседнем государстве, у правителя Рохирримов Теодена — племянница Эовин, дева на выданье. — Красивая? — Нет. Страшная, толстая, лысая и прыщавая. — Не, такую мне не надо. — А как же жертва во имя народа ольх? — Народу ольх не нужны такие жертвы. От того, что я женюсь на уродине, никому из моих подданных легче не станет. — Но у рохирримов обширная территория, тучные заливные луга, поля и пастбища, — начала перечислять Маша. — Ну и что? На хрена мне эти пастбища? Кого я там пасти буду? — Вообще-то я пошутила насчет страшности. Эовин вполне себе молода и красива, — призналась Маша. — Луга, говоришь? Тучные? Поля с пастбищами? Это хорошо, есть, где развернуться, — тут же оживился и заулыбался Эредин. — У нее есть брат, — сообщила Маша. — И наследовать Теодену после его смерти будет, скорее всего, он. — Брата — нахрен, сестру — в жены, — решил Эредин. — А как же Арвен? Ты ее в жены хотел, — напомнила Маша. — Так одно другому не мешает. Я же король и могу иметь столько жен, сколько захочу. — Тогда у тебя остается неохваченным только Лихолесье, где правит Трандуил. — Лихолесье на крайняк можно и завоевать, — пожал плечами Эредин. — Судя по твоим рассказам, этот король — персона не особо авторитетная, и другие высокородные эльфы его не жалуют. — Ну да, Трандуила в Средиземье недолюбливают, потому что он — жадина и себе на уме. Он не принимал участия в совместных эльфийских и людских акциях, типа Последнего Союза, и вообще никак в борьбе со Злом не отметился, безвылазно сидя в своем Лихолесье, ну разве что в Битве пяти воинств поучаствовал да и то исключительно из жадности: пришел за сокровищами, а тут — орки. — Кстати, с орками надо будет что-то делать, — задумался Эредин. — Тогда тебе лучше подождать, пока они сами Саурона прогонят, а эльфы Имладриса и Раздола отбудут в Валинор. Орков уничтожат, две эльфийских территории освободятся, правда невест всех уже разберут, а потенциальная любовница отбудет за моря, но ты ведь для своего народа стараешься, а не для того, чтобы свою похоть удовлетворить. — Конечно нет! Мне рабочая сила нужна. Без невест-то я обойдусь как-нибудь. Тут надо все обдумать, прикинуть… И, кстати, ты мне в этом поможешь. — Я? — изумилась Маша. — Как это? — Ну, ты выказала порядочную осведомленность в делах Средиземья, — сказал Эредин. — А поэтому, я уверен, что легко поймешь, о чем они говорят меж собой, и будешь в курсе всех их дел, в то время как я не пойму из их болтовни ничего. А поскольку ты не выдала им свой маленький секретик, таиться от тебя они не будут — они ведь будут уверены, что тебе все это непонятно и неинтересно. А потом ты перескажешь мне то, что услышишь, так, чтоб я понял, о чем идет речь, и мы вместе подумаем, как направить это к нашей выгоде. Будешь моими ушами, поняла? — Ну да, — кивнула Маша, думая, что задание, которое дал ей Эредин выполнить будет вовсе не сложно. — Это еще не все, — ольх потянул Машу за рукав, приближая к себе. — Если ты и дальше будешь радовать меня так же, как сегодня, и выказывать свою лояльность, а также будешь сообразительна и старательна, отзывчива к моим прихотям, докажешь мне свою преданность и верность, я возьму тебя с собой на Тир на Лиа. — Меня? — сделала круглые и страшные глаза Маша. — У меня есть для тебя работа. Даже две. Одна — официальная, а о второй будем знать только мы с тобой. Если у тебя хорошо получится шпионить для меня тут, продолжишь делать это там. Ты будешь главной над людьми, которые работают на Тир на Лиа, а еще — моим тайным советником. После того, что с нами случилось на Скеллиге, я могу доверять только двоим — Имлериху и Карантиру. Стань третьей — и ты не пожалеешь, я обещаю. — Ты можешь мне доверять, — пообещала Маша. — Но… Подожди, ты не можешь мне доверять! — Почему? — Потому что я — dhoine. А эльфы презирают людей и не верят им. — Брось, — коротко мотнул головой Эредин. — Так было раньше. Теперь все изменилось. Мои враги — люди были честны со мной, а свои — предали. Отныне принадлежность к эльфской расе не дает ни привилегий, ни иммунитета, теперь мое доверие придется заслужить. Когда я вернусь домой, все нужно будет начинать сначала. И я готов пересмотреть некоторые принципы и отменить некоторые догмы. Начну с тебя и Геʼэльса. Вообще-то я собирался его казнить, но теперь придумал более веселый способ его наказать. Я устрою ему гражданскую казнь, то есть на площади при всем народе лишу его чинов, званий и регалий. А потом опущу до уровня dhoine. Лишу всех прав и назначу его твоим слугой и посыльным. — Он меня прибьет, — испугалась Маша. — Не думаю. Ему будут объяснены последствия. Если с тобой что-нибудь случится, он пойдет первым подозреваемым и, как лицо бесправное, будет наказан без суда и следствия. Да он тебя со ступенек на руках будет носить, чтобы ты, не дай божиня, ножку не подвернула. — Он будет меня ненавидеть. — А тебе-то что? От чрезмерной злости, говорят, случается разлитие желчи или, что еще хуже, кровоизлияние в мозг. Маша молчала, покусывая губу и обдумывая слова Эредина. — Впрочем, ты можешь отказаться, — эльф отпустил Машу и демонстративно поднял ладони вверх. — Только подумай, что за радость вечно торчать в диспетчерской среди этих глупых куриц-попаданок в безумной надежде стать круче вареных яиц, сделаться вселенской владычицей и заполучить в мужья и любовники сразу всех героев всех ведомых и неведомых миров. — Ну-у, может, все-таки не вечно… — неуверенно промямлила Маша. — Да, некоторым удается осесть в мирах, которые они некогда так страстно стремились покорить, став супругой какого-нибудь затрапезного и никому не известного Жана-Джона-Ивана-Яна и, проведя жизнь на кухне у кастрюль, наконец доблестно и со славой умереть, не оставив по себе ни памяти, ни следа. — Почему ты так говоришь? — Потому что, насколько я знаю, Геральт до сих пор не определился, кто из его привычных и постоянных любовниц ему милее, Йорвет продолжает страдать по Саскии, периодически отвлекаясь на случайные интрижки, я — сижу в непонятном месте и неопределенном времени да еще и в странной компании, Имлерих с Карантиром — прохлаждаются в диспетчерской, остальные менее завидные женихи нашего мира тоже не торопятся брать в жены неизвестных попаданок, да и сам наш мир, если и изменился, так исключительно нашими собственными усилиями, так что… — Я согласна, — сказала Маша. — Вот и славненько, моя маленькая beanna*, — приветливо улыбнулся Эредин. — А теперь вернемся к нашим новым друзьям, а то пропустим что-нибудь интересное.