Сказ о том, как тяжела попаданская доля

Маша еще раз со вздохом разочарования оглядела поляну и тут сообразила, что на ней чего-то не хватает. Чего-то важного. А именно — монументальной фигуры Эредина. — Эй! — Маша тут же встревоженно затеребила за рукав охранника Михаила. — А где мои попутчики? Эльф такой высоченный и с ним такая фифа… — Фифа пошла к речке, а эльф за ней побежал. — К какой еще речке? — Которая там, за кустами. Она сказала, мол, наконец-то нашлась вода. И теперь она сможет привести себя в порядок. — А эльф? — Эльф ничего не сказал. Но посмотрел он на нее так, что, кажется, приводить он ее собирается совсем в другое состояние. — Вот чертова кукла! — возмутилась Маша. — Опять отбивает у меня мужика. Да что ж это за безобразие такое! Прикинь, у самой есть муж, а она тут хвостом перед моим эльфом крутит, все извилины в мозгах ему, бедолаге, заплела! Ну я ее сейчас так отмою… — Маша решительно поломилась через кусты к речке. Выбежав на бережок, она поняла, что успела как раз вовремя. Галадриэль разоблачалась перед омовением, причем делала это медленно и печально, попутно говоря Эредину что-то об искажениях, Мелькоре, местных Леголасах и походе в Мордор. Эредин пялился на Владычицу Золотого Леса, и ему, как нетрудно догадаться, было сейчас абсолютно наплевать на все, что она говорила. Эльф жадно следил глазами за тем, как падали к ногам Галадриэли ее легкие одежды, поминутно сглатывая и едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на эльфийку прямо сейчас. — Твое величество, слюни подбери! Смотреть же противно! — с досадой сказала Маша, даже не приняв во внимание тот факт, что за такие речи в отношении короля она может поплатиться. Однако Эредин сейчас был не способен мыслить абстрактно, более того, он вообще едва воспринимал обращенную речь. — Ага, — кивнул он, машинально вытерев тыльной стороной ладони пересохшие от обильно выделяемого адреналина губы. — Эредин, ты слышишь, что я тебе говорю? — возвысила голос Галадриэль. — Ага, — так же тупо пробормотал Эредин, глядя, как на песок опускается белая легкая сорочка — последний элемент сложной одежной конструкции, в которую была облачена эльфийка. Галадриэль грациозно повернулась и вошла в воду. Эредин завороженно следил за тем, как она заходит все дальше, погружаясь почти по грудь, зачерпывает в ладони воду, плескает ее на лицо… Затем он молча сорвался с места и, разбрызгивая воду, устремился к эльфийке. Маша подумала, что распаленный страстью и похотью ольх, напролом несущийся к вожделенной добыче, представляет из себя довольно устрашающее зрелище. «Фифа довыделывалась», — злорадно подумала она, хотя ей вовсе не хотелось наблюдать за тем, как Эредин будет любиться с Галадриэлью. Тем временем эльф облапил изящную эльфийку (впрочем, тщательно выбирая самые аппетитные места) и наклонился к ней с намерением поцеловать. — Эредин, что ты себе позволяешь? — возмущенно воскликнула Галадриэль, чувствительно двинув эльфа острым локотком прямо в солнечное сплетение. Эльф, явно не ожидавший такой реакции, коротко охнул, машинально отпрянул назад, оступился, поскользнулся на глинистом дне и плюхнулся в воду, поднимая тучи брызг. — Остынь, — Галадриэль грациозно повернула голову, посмотрев сверху вниз на барахтающегося в воде короля ольх. — Что за… — Эредину наконец удалось нащупать дно и встать. — Ты чего? Ты меня за кого принимаешь? — он набычился и двинулся к эльфийке. — Думаешь, можешь со мной играть, как со своими кастрированными рафинированными эльфиками? Думаешь, что ты будешь крутить передо мной задницей, а потом обламывать, а я буду терпеливо смотреть на твои заигрывания и сопли на кулак наматывать? — Я думала, ты лучше владеешь собой, — дернула плечиком Галадриэль. — Я нормально владею. Не то трахнул бы тебя прямо на берегу. — Да ты совсем голову потерял. — Ты мне обещала! Я подумал… — Я просто хотела умыться. Не знаю, зачем ты за мной побежал. Я тебя, по-моему, за собой не звала. — Да мне плевать, звала-не звала. — И ничего тебе не предлагала, по крайней мере, сейчас. — Да мне твое дозволение не требуется. Давай по-хорошему, а если не хочешь добром, возьму силой. — Вот уж не думала, что ты можешь уподобиться этим… — Галадриэль кивнула туда, где поднимался едкий черный дым и догорала поляна леголасных сьюшек, — кроликам. И так ведет себя король? Как ни странно, осуждающий и слегка презрительный взгляд Галадриэли в дополнению к купанию, которое она устроила Эредину, несколько остудили пыл ольха, привели его в чувство и к нему вернулась наконец способность соображать. Эредин зачерпнул ладонью воду и умыл разгоряченное лицо. — Да ладно, чего сразу как кролик-то, — несколько сконфуженно произнес он. — Я — король, а не кролик. И в руках себя держать могу вообще-то. Когда захочу. Ну, извини, я тебя не так понял, поэтому увлекся и не сдержался. — Ты действительно собирался меня изнасиловать? — Да нет, конечно. Это я так, ляпнул, не подумав. Мне не требуется насиловать женщин. Обычно вы сами на мне виснете, — надменно добавил Эредин, вскинув голову. — Иногда, как видишь, бывает по-другому. — Не хочешь, как хочешь. Была бы честь предложена… — Эредин отвернулся. — Мне неудобно тебя просить, но тебя не затруднит перенести мою одежду на ту сторону, — попросила Эредина Галадриэль. — Ужасно не хочется разгуливать по Средийашью в мокром, липнущем к телу платье. Эредин, ничего не ответив, выбрался на берег, взял в охапку кучу рубашек, сорочек, платьев и накидок, лежащих на песке, и сунул их в руки обалдело наблюдающей за происходящим Маше. Затем подхватил на руки саму Машу и понес ее через речку на другой берег, где, видимо, уже начиналась Трандуилия. — Стой тут, — велел он ей, опустив на землю. — Жди меня и никуда не суйся, пока я не вернусь. Я сам сначала посмотрю, что тут делается. А то насмотришься тут всякой дряни, потом всякие крамольные мысли в голову полезут. А мне ты нужна с ясной головой. Маша молча кивнула, подумав, что наверное Эредина, как короля, не очень обрадовала ее идея устроить тут революцию. Она увидела, как Эредин скрылся за деревьями, думая о том, что впредь надо следить за словами и срочно выкинуть из головы даже намеки на бунтарские мысли, потому как было бы очень глупо из-за несдержанности языка и всякого ненужного хлама в голове потерять доверие короля. — Он, конечно, груб, запредельно эгоистичен и до ужаса самовлюблен, — прозвучал позади Маши певучий голос Галадриэли. — Но он вовсе не так плох, как может показаться. Если попросить его по-хорошему, он сделает то, о чем ты просишь, хотя не сразу и демонстративно не совсем так, как ожидалось. Но ведь главное — результат. Галадриэль взяла из рук насупленной Маши свою одежду. — Научись хоть изредка говорить ему «нет», — посоветовала она девушке, — иначе ты с ним наплачешься. Впрочем, ты с ним наплачешься в любом случае. — Тебе хорошо говорить, — буркнула Маша. — Ты, вон, целая Владычица Золотого Леса, у тебя и авторитет, и магия, и бессмертие, и умище с опытом девать некуда. А я — обычная попаданка. И все, что у меня есть — это он. — Но ты же его любишь? — Ну да, с первого, можно сказать, взгляда. Прям так меня любовью этой переплющило — по страшной силе. — Разумеется, если бы ты его не любила, то вряд ли смогла бы терпеть его выходки. Этот мужчина — испытание для серьезных чувств. Хотя… Нам такие почему-то нравятся больше, чем спокойные и положительные Арагорны. С чего бы это? — Ну-у, с ним зато не скучно. — Это точно, — согласилась Галадриэль. — Не сердись. И не бойся. Твоими чувствами я играться не собираюсь. Это как-то несолидно для великой и могущественной Владычицы легендарного Лориэна. — Да? — Маша недоверчиво сощурилась. — А вот это сейчас чего было? Когда ты у него на глазах нагишом в воду полезла? Или ты не видела, как он на тебя пялится? — А его я хотела проучить. Ну и… Ты пойми меня, как женщина женщину, но мне тоже приятно чувствовать себя не символом, рупором и знаменем, ведущими и воодушевляющими на борьбу со Злом, не оплотом сил Добра и их каменной стеной, не каким-то замшелым славным реликтом былых времен, а просто женщиной, которую находят красивой и желанной. Как ни печально, в Средиземье я от такого внимания со стороны мужчин давно отвыкла. Это плата за, как ты говоришь, авторитет, магию, бессмертие и умище с опытом. — Не смогла отказать себе в удовольствии? — понимающе кивнула Маша, злость которой на Владычицу как-то незаметно испарилась. — Ну да. Когда еще такой случай представится, — заговорщицки улыбнулась Маше Галадриэль. — Я уже сказала тебе, что не буду пользоваться преимуществами своей расы. Но смотри, это не значит, что остальные эльфийки, которые будут крутиться рядом с Эредином, будут такими же добрыми и сознательными, как я. Маша кивнула, прикидывая в уме, как бы так половчее попросить совета у умной и умудренной тысячелетним опытом супружеской жизни Владычицы о том, как можно отвадить от Эредина наглых эльфиек, но тут Галадриэль неожиданно подобралась, насторожилась и стала принюхиваться. — Чувствуешь? Гарью пахнет. — Может, это с той поляны сьюшек ветер сюда принес? — несколько неуверенно предположила Маша. — Не-е, это свежий. — Вон оно, — Маша, стоящая лицом к лесу, указала за спину Галадриэли, туда, где над деревьями начал подниматься черный дым. — Трандуилия горит. Это кто-то из наших? — Галадриэль обернулась и теперь тоже наблюдала, как местное Лихолесье заволакивает густой дымовой завесой. — Вероятнее всего, сам Трандуил, — высказала предположение Маша. — Надо пойти и глянуть, что там творится, — решила Галадриэль. — Эредин разорется. Он велел мне стоять тут и ждать его, — с унылым видом сказала Маша. — Скажу, что уволокла тебя силой. Или что нас напали, и мы спасались бегством. В общем, что-нибудь соврем этому деспоту, чтобы его своенравное Величество не психовало. Маша уже собиралась было радостно согласится с Галадриэлью, но тут из-за деревьев как по заказу появился сам деспот, то есть король ольх собственной персоной, избавив женщин от необходимости что-либо выдумывать и врать. Лицо и грудь его были испачканы жирной черной сажей, ступни босых ног были черны от золы, а костяшки правой кисти почему-то разбиты в кровь. — Эредин, что случилось? — встревоженно спросила Галадриэль. — Да Трандуил маленько с петардами переборщил. — С петардами? — не поверила своим ушам Галадриэль. — Откуда он взял петарды? — Да в уме он повредился! Что в общем-то не удивительно, исходя из того, что ему пришлось здесь увидеть. — А почему у тебя кровь? — с тревогой спросила Маша. — Да пришлось успокаивать разошедшихся царя с царевичем силовыми методами, — Эредин сжал свой увесистый кулак. — А то они уже и друг друга готовы были на колбасу пустить. Слово за слово, так у них дискуссия бойко пошла, что один за меч схватился, другой — за нож. Элронд хотел по-хорошему, стал уговаривать их, чтобы успокоились, получил в ухо кулаком (хорошо, что не ножом). Ну, тут я понял, что дипломатические средства не помогут, Леголасу засветил в глаз, Трандуилу — в челюсть. Голова у царя оказалась крепкая, он еще секунды две на ногах стоял, прежде чем упасть, и меня успел скотиной обозвать, прежде чем сознание потерял. Даже среди моих Красных всадников немного найдется таких, кто обладал бы такой стойкостью. За исключением, конечно, Имлериха. — Что Трандуил и Леголас не поделили? Проблема отцов и детей? — поинтересовалась Галадриэль. — Я бы сказала: тупой и еще тупее, — проворчала Маша. — Скорее, последнее, — согласился с Машей Эредин. — Хотя, как я уже сказал, Трандуила чисто по-эльфийски можно понять. Леголаса, впрочем, тоже. Пойдемте к ним. Они скоро в себя придут. Думаю, тут потребуется твоя, Галадриэль, женская мягкость и тактичность. А то мои методы убеждения хоть и действенны, но все-таки слишком радикальны.

* * *

То, что Трандуил пришел в себя после того, как его приложил Эредин, дамы и ольх сообразили, еще не доходя до места, так как вопли Лихолесского царя были слышны, наверное, даже в Тангородриме. — Я этого так не оставлю! — исступленно орал Трандуил. — Они мне заплатят! Я с них взыщу материальный ущерб! — Трандуил, успокойся, пожалуйста насчет материального ущерба, — начал увещевать лихолесца разумный и рассудительный Элронд. — Ведь, как ни крути, это ты тут все разорил, а не они пришли к тебе в Лихолесье, чтобы пройтись по нему огнем и мечом. — Еще бы не хватало! — парировал Трандуил. — Пусть бы только попробовали! Узнали бы у меня, как Шелоб под горой скрипит! В смысле, я бы им показал, где арахниды зимуют! — Отец, Элронд всего лишь пытается до тебя донести, что про материальный ущерб нам заикаться не стоит, а то как бы не получить встречный иск за разгромленную Трандуилию. — Хорошо, пусть не материальный, но моральный-то ущерб мне нанесен точно был! — не сдавался Трандуил. — Мое честное имя опорочено! Моя нервная система расшатана! — Как, собственно, и у нас у всех, — перебила лихолесского царя подошедшая к месту событий Галадриэль. — Мы все шокированы увиденным. Так что, Трандуил, возьми себя в руки, вспомни о своем статусе и королевском достоинстве и прекрати истерику! — Тебе-то хорошо, — тут же перешел в атаку на Галадриэль Лихолесский царь. — Тебя не спаривали с родственницами, гномами, мэллорнами… не знаю, с чем еще. — Я понимаю твою возмущение… — начала было Галадриэль, но Трандуил раздраженно прервал ее. — Ничего ты не понимаешь! Ты здесь оттягиваешься в свое удовольствие с нормальным эльфом, — он указал на Эредина, — а мы вынуждены лицезреть всякие непотребства в исполнении наших двойников. — Ты повежливее с дамой, — Эредин вышел на передний план и расправил плечи. — Или тебе для симметрии с другой стороны челюсть шлифануть? — Ну да, защитничек, — проворчал Трандуил, потирая внушительный синяк, расползающийся на щеку и появившийся после недавнего общения с королем ольх. — Двигаем в бой тяжелую артиллерию. — Двину, если ты нормальный синдарин понимать перестанешь, — пообещала Галадриэль. — Магия моя тут бессильна, но, как выяснилось, мы нашли кое-что получше и подейственнее. — Против лома нет приема, — констатировала Маша. — Если нет другого лома. Но его здесь как раз и нет. И, кстати, можно узнать, что же все-таки выбило его Лихолесское величество из колеи настолько, что он собственного сына готов был порезать на шнурки? — Аркенстон, — развел руками Элронд. — Больная тема. — Но как? — спросила Галадриэль, чей разум отказывался понимать, в какую причудливую связь завертела йашная фантазия лихолесского царя и драгоценный камень. — Он оказался ненастоящим! — взвыл Трандуил. — Я держал его в руках. Я был на вершине блаженства! Я думал, что обладаю Аркенстоном. Я шел к этому столько долгих трудных лет. И тут я неожиданно понял, что держу в руках всего лишь… Кусок стекла!!! Жалкую подделку! — Жесткий облом, — понимающе покачала головой Маша. — Это было последней каплей, — сообщил Трандуил. — То есть, зрелище того, как твой клон сношался с клоном Торина, ты вынес; когда твой клон насиловал клона моего, ты стерпел; ты даже смог пережить оргию с пауками, но когда тебе подсунули фальшивый Аркенстон, ты сломался, — с горечью сказал Леголас. — Отец, я разочарован. Я понял, чего стоят твои семейные ценности и моральные устои. Жадность — вот главная составляющая твоей натуры. — Сын, ты не прав, — покачал головой Трандуил. — Аркенстон был просто последней каплей, которая переполнила чашу моего терпения. В итоге я все-таки сжег к балрожьей матери всю эту Трандуилию с ее извращениями. — Но почему, отец, ты не сделал этого сразу? — патетически воскликнул Леголас. — Потому что я хотел вчинить иск. А для этого мне нужны были доказательства. Теперь их нет, — Трандуил пригорюнился и скис. — А кому ты жаловаться-то хотел, твое Лихолесие? — поинтересовалась Маша. — Да я до Валинора бы дошел! — вскинулся Трандуил. — Пусть как-то вмешаются, обуздают… — Ты синда, тебя в Валинор не пустят, — заметил Элронд. — Не пустят? — воодушевился Трандуил. — А не очень-то и хотелось. Я тогда до самого Эру дойду. Да! И подам жалобу на Мелькора, Манвэ, Варду, Ауле, Тулкаса и Ульмо. Вот так! Не на того напали! Я на всех управу найду. Думают, раз валар, так все им с рук сойдет! Ничего подобного! Я — дитя Эру. Я свои права знаю! — Погоди-погоди, — прервал монолог Трандуила Элронд. — Ну, твои претензии к Морготу с Манвэ и Вардой — еще понятны. А Ауле тебе чем не угодил? — Тем, что создал Торина, который не отдает мне мой Аркенстон, — злобно прошипел Трандуил. — Вообще-то Ауле создал Дарина, от которого пошел род гномов. — А-ай, от Дарина до Торина — один шаг. Все гномы одинаковы. И яблонька от яблочка недалеко падает. Поэтому, что предок, что потомок — все жадюги и сволочи. — А Тулкас-то с Ульмо при чем? — поинтересовалась Галадриэль. — А на всякий случай. Для профилактики. Чтоб не ставили мне палки в колеса. Так сказать, упреждающий удар. Знаем мы этих валар, они всегда поступают против трудового эльфийского народа. Вот хоть Феанора взять… — Трандуил, пожалуйста, не надо брать Феанора, — со вздохом попросила Галадриэль. — Иначе мы отсюда до Дагор Дагората не выберемся. — Да? И что ты, в таком случае предлагаешь? — А пойдемте в Мордор, — решила разрядить обстановку Маша.