* * *
Хаттори, который совсем недавно благодаря вмешательству Геральта вновь смог вернуться к своему ремеслу, добро помнил, а посему без разговоров предоставил ведьмаку и девушкам помещение, где Лена могла оказать ведьмаку медицинскую помощь. Ведьмак разделся до пояса, уселся на стул задом наперед, положил руки на спинку стула, поудобнее пристроил на них подбородок и приготовился к экзекуции. — Все-таки странный какой знак у тебя на виске, — подала голос находящаяся тут же Эвелина, в то время как Лена молча и сосредоточенно обрабатывала многочисленные ссадины на спине Геральта. — Будто клеймо какое-то. — Клеймо и есть, — не очень охотно ответил Геральт. — Погоди, ты же сказал, что эти знаки потом пропадут, — припомнила Лена. — Ну да, — подтвердил Геральт. — Пропадут. Позже. — Они что, магические? — спросила Эвелина. — Да. — Геральт, мне все это не нравится, — с тревогой сказала Лена. — Как ты обзавелся магическим клеймом? — Ну-у, это офирцы… Чародей. У них был чародей, он мне эту дрянь на лоб и примагичил. — Как ты планируешь избавиться от этой дряни, если чародей, который поставил тебе клеймо, уже мертв? — спросила Лена. — Да плюнь ты на это клеймо, — Геральт слегка повернул голову, пытаясь посмотреть через плечо на Лену. — Или я тебе с этим «украшением» уже не нравлюсь? — Ерунды не мели! Ты не хуже меня знаешь, что эти чародейские штучки всегда влекут за собой какие-нибудь неприятные последствия. — Ну, хорошо. Если я скажу тебе, что субъект, с которым я собираюсь сегодня встретиться, избавит меня от этого клейма, тебе полегчает? — Субъект, это… — Лена вдруг задумалась, как-то странно посмотрев на Геральта. — Не волнуйся, это не Йен и не Трисс, не чародейка и вообще не женщина, — начал объяснять Геральт, истолковав задумчивость своей подруги в совершенно определенном ключе. — Это мужчина по имени Гюнтер. — О’Дим, — Лена с обреченностью посмотрела на Геральта и плюхнулась на ближайший стул. — Вот же ж блядство! Я его за дверь, так он — в окно. — Что? — крайне изумленный Геральт обернулся к Лене. — Ты знаешь о‘Дима? — А то ж! Первая наша с ним встреча состоялась, когда мы с Машкой сидели на лавочке и мечтали встретить исполнителя желаний. Вишь ты, до зарезу нам он был тогда нужон. Вот вынь да положь! Он и вынулся. Правда, из каких ебеней, непонятно. Прискакал на зов, Чип и Дейл, бля, в одном лице. Гоп-троп, чешуя, ща я вам исполню все! И исполнил. По его подсказке зафигачило нас сперва в междумирье, а потом — сюда. Не знаю, куда занесло Машку, а меня — прямиком к тебе в… Ну, что я тебе рассказываю. — Первая встреча? Значит, была еще и вторая? — насторожился Геральт. — Угу. В семи котах. Пока вы с Талером и Йорветом надирались внизу, он нанес мне визит. Тогда мы с ним просто поговорили. — И о чем же? — О желаниях. Именно в тот раз он меня и напугал чуть ли не до смерти. Вроде вот и голосок у него медовенький, и глазки добренькие, а от речей его почему-то мороз по коже меня пробрал. Поэтому-то вчера, когда он явился ко мне в третий раз, я ему отказала. — Что он от тебя хотел? — Геральт, я не уверена, что о’Дим сам может по-настоящему чего-то хотеть, он лишь исполняет желания других. Вот поэтому ему нужно, чтобы потенциальный клиент у него непременно что-то попросил. А я вчера вечером с ума сходила от беспокойства за тебя. Ой, и чего ж мне только в связи с этим ни хотелось. Ну, а он, ясен пень, учуял — и сразу прискакал. Он был так добр, что предложил свою помощь. Даже мое желание сам четко сформулировал. — Но ты не стала иметь с ним дела. — Нет. Хотя он пытался меня склонить к согласию, играя на моих расшатанных нервах, но… Почему-то мне подумалось, что расплата за его услуги, может оказаться для нас с тобой хуже смерти. Ну и потом у меня уже был план, а также существовал список лиц, к которым я планировала обратиться за помощью. Гюнтер изначально в этот список не входил. — Понятно, — ведьмак вздохнул. — Не добившись ничего от тебя, он решил обойтись без посредников и направился прямиком ко мне. А я, разумеется, был не в том положении, чтобы привередничать. К тому же, он так задал вопрос, что мне ничего не оставалось, кроме как ответить «да». — И он тебя спас? — спросила Лена. — Он дал мне возможность спастись. Скажем, создал ситуацию, в которой у меня появился шанс. Я этот шанс использовал. — И что теперь? — А теперь я у него в долгу. — И что ему от тебя нужно? — Это я должен узнать, встретившись с ним на перекрестке у деревни Янтра сегодня в полночь. — До встречи на следующем перекрестке, — убитым голосом произнесла Лена. — Что? — не понял Геральт. — Он так сказал мне вчера, когда уходил. — М-да. Пожалуй, на встречу с Гюнтером нам действительно стоит пойти вдвоем, — решил Геральт. — Не стоит дожидаться, когда он выберет для встречи с тобой нужный ему перекресток. Может быть, будет лучше, если на этот раз ты сделаешь первый шаг. — Геральт, мы не можем диктовать ему условия, пока ты носишь его метку. Ты — его должник. И у тебя нет выбора. — Но у тебя-то есть. — Да брось ты! — обреченно махнула рукой Лена. — У меня его теперь нету тоже. Ты знаешь это не хуже меня. Но, что самое противное, Гюнтер тоже об этом, разумеется, в курсе. Так что, думаю, он будет говорить, а мы с тобой — слушать. — Ну значит, послушаем. А потом ты включишь свою умную голову и что-нибудь придумаешь, — оптимистично предложил Геральт. — О-о! — брови Лени удивленно поползли вверх. — Как стремительно я начала умнеть и приобрела вес в твоих глазах. В другой ситуации я бы даже сказала: стоило попасть в такую переделку, чтобы услышать от тебя подобное признание. Но… Сейчас это определенно не тот случай. — Я это сказал, чтобы ты не скисала раньше времени, — признался Геральт. — И потом, я действительно отдаю должное твоим способностям, я правда считаю тебя умной и сообразительной. — Прям захвалил, — Лена не выдержала и все-таки улыбнулась. — Ладно, поворачивайся боком. А то Гюнтер со своими загадками и перекрестками далеко, а ожог твой — вот он.* * *
Оставив Эвелину выполнять поручения заговорщиков, Геральт и Лена покинули Новиград через ворота Иерархов, перешли реку по каменному мосту и свернули на дорогу, ведущую в Янтру. Геральт после своих откровений у Хаттори сделался задумчив и молчалив. Может, сожалел, что наболтал лишнего, может, просто обдумывал грядущую встречу с о’Димом. Лена же, несмотря на все свои старания, никак не могла сосредоточиться на предстоящем разговоре с Гюнтером, ее мысли расползались, как тараканы, ни в какую не желая собираться в кучу, и уж тем более — выстраиваться в стройную теорию. Все-таки недавние треволнения не прошли для девушки даром, и теперь ей просто требовался тайм-аут. Тем более, Геральт вновь был рядом, живой и здоровый, в данный конкретный момент ему ничего не грозило — и все эти факторы действовали на Лену расслабляюще. Однако вскоре ей надоело путешествовать в молчании, но, поскольку говорить об о’Диме и его загадках девушке вовсе не хотелось, она решила завести разговор на отвлеченные темы. — Геральт, а правда, что в этой Янтре зверствовала банда разбойников, а атаманшей у них была оборотниха по кличке Красная шапочка? — Угу. С небольшой поправкой. Зверствовала она не только в Янтре, а по всей округе. В Янтре банда закончила свое существование. А, кстати, ты-то откуда знаешь про банду и про оборотня, и даже про ее кличку? — Климовна рассказала, — призналась Лена. К слову, Лена, помнившая про банду и оборотниху еще с игры, покривила душой лишь слегка, так как у них с Климовной действительно не так давно состоялся разговор на эту тему, и словоохотливая старушка выдала девушке подробные сведения о банде Красной шапочки в интерпретации всезнаек с Оксенфуртского рынка. — А-а, ну если Климовна, — со значением протянул Геральт. — То мне и добавить нечего. Она-то наверняка тебе рассказала больше, чем знаю я. — Ты же убил эту Красную шапочку, да? — спросила Лена. — Убил, — кивнул Геральт. — А как же твой кодекс? — А при чем тут кодекс? Вот в данном конкретном случае? — Ну-у, ты же сам говорил, что не убиваешь разумных монстров. — Если они безобидны — да. Но Красная шапочка — явно не тот случай. Не, Лен, если б она, скажем, выращивала репу, да я б ее и пальцем не тронул, будь она хоть самым оборотнистым оборотнем на свете. Но она-то была разбойницей. Нападала на людей, грабила и убивала. А я должен защищать людей от монстров, так что все по кодексу. — Может, у нее не было выбора? — Может, — пожал плечами Геральт. — Но у мирных кметов, на которых она нападала, выбора не было точно. — А может, это они виноваты в том, что она стала такой? — не сдавалась Лена. — Лен, ну вроде ты умная девушка, но иной раз как ляпнешь, — поморщился Геральт. — Прямо вот все кметы со всех окрестных деревень ей умудрились чем-то насолить. Не многовато виноватых-то? Ну, а хоть бы кто-то из них ей что и сделал, так отомсти конкретно тем, кто тебе нагадил, и на этом успокойся. Так нет, лучше же действовать по известному принципу — всем кузькину мать, причем, в первую очередь, не тем, кто виноват и этого заслуживает, а, как правило, тем, кто отпор дать не в состоянии. Мелко и подленько. И выбор у этих «благородных» мстителей на самом деле есть почти всегда, только делают они его почему-то одинаково — буду бесчинствовать и ни хуя не делать, жить воровством, грабежом и разбоем и при этом обязательно оправдывать свои преступления трудным детством и нечутким отношением окружающих к моим проблемам. Только согласно этому же принципу, сколь веревочке ни виться, а концу — быть. Вот и наша неуловимая мстительница в итоге нарвалась-таки на ведьмака и получила по заслугам. И нечего ее жалеть. А представь, если бы, к примеру, я начал так рассуждать, как она, что было бы? Сколько бы народу я мог порешить в память о моем испорченном детстве? Пожалуй, начал бы с мамаши. Вон, Ламберт-то батьку своего прибил. А я чем хуже? — А разве тебя не отдали ведьмакам в уплату долга? Ну, как у вас обычно: отдашь мне то, что дома не знаешь. — Ага, как же! — зло усмехнулся Геральт. — Нет, конечно, Весемир в детстве рассказывал мне эту сладкую сказочку про Право неожиданности. Мол, мамка с папкой, любили меня безумно, рыдали безутешно три дня и три ночи, когда пришлось меня отдавать… На самом деле сплавила меня моя мамаша с глаз долой при первой же возможности, потому что нахрен я ей не сдался. И то ладно, что ведьмакам, могла ведь просто в канаву бросить. А так, в общем-то отдала ведь в хорошие руки, Весемир-то, как я теперь понимаю, получше некоторых родных отцов был: учил, заботился, воспитывал, как умел. А главное, ему было на нас не наплевать, в отличие от наших кровных мамаш и папаш. Ну, а нахрена, скажи мне, нужна эта кровная родня, если ей на своих детей насрать? — Но ты все же выяснил, кто были твои отец и мать, — сказала Лена. — Ну да, я был молодой, глупый, впечатлительный. Тогда мне казалось, что это знание даст мне иллюзию если не семьи, то хотя бы принадлежности, привязки к чему-то… Блажь, — Геральт махнул рукой. — Ты до сих пор злишься на свою мать за то, что она тебя бросила? — Я хотел бы сказать, что нет, и мне все равно, но это было бы неправдой. Злюсь в те редкие моменты, когда о ней вспоминаю. К счастью, случается это очень нечасто, раз примерно в десять лет. — А она, как ты думаешь, вспоминает о тебе? — А вот на это мне действительно наплевать. Раньше мне хотелось думать, что ей хоть немного жаль. Потом я понял, что вряд ли. Теперь мысли о ее мотивах и чувствах меня больше не тревожат. Собственно, мне не интересно, где она, что с ней, жива ли она еще или уже умерла. Я лишь надеюсь, что никогда ее больше не увижу. — А если она вдруг явится, чтобы воззвать к твоим сыновним чувствам? — спросила Лена. — Лен, я тебя умоляю! Надеюсь, до такой мелодраматичности она не скатится. Потому что я этого не вынесу! — Неужели ты ее убьешь? — Нет, конечно. Просто сбегу. Испытанный метод, работает безотказно. — Ну да, ну да, — закивала Лена. — Ты ведь его много раз проверял. — Лен, с чего ты вдруг заговорила про эту Красную шапочку? — резко сменил тему Геральт. — Да просто вспомнилось в связи с Янтрой. Ну вот как хочешь, не могу я больше думать про этого Гюнтера, а мысли о нем в башку против воли так и лезут. Я уж за вчерашние день и ночь и так сто дум передумала, захотелось чем-то отвлечься. — Так идею о «благородной разбойнице-жертве обстоятельств» тебе тоже Климовна подкинула? — Ну не сама же я до этого додумалась, — слегка покривила душой Лена. — Мифы о благородных разбойниках всегда были в чести у простого народа. Интересно, почему? — Наверное потому, что среди всей этой беспросветицы народу хочется во что-то верить. В доброго барина? Не смешите, все знают, что таких не бывает, потому что хоть опосредовано, но с ними селяне знакомы. Вот разбойников встречал не каждый, особенно до войны. Поэтому легче верится в кого-то смелого и дерзкого, кто рушит привычный порядок вещей, восстанавливая справедливость по кметским меркам, а именно — наказывая ненавистных богачей и отдавая деньги неизвестным беднякам. Никто, правда, лично этих осчастливленных бедняков не видел, но даже слухов достаточно, чтобы в душе затеплилась надежда: а вдруг… Ну, а если чуда все-таки не случится и нас не озолотят, так хоть жирных богатеев пощипают. И то дело. — Ну так Красная шапочка вроде действительно трясла богатеев, — напомнила Лена. — Вернее сказать, не трогала тех, у кого взять просто реально было нечего, — уточнил Геральт. — Это естественно, такие никому не интересны. В конце концов, она не была маньячкой и выгоду свою понимала. Только на реальных богатеев у них пороху бы не хватило, потому что те ездят по дорогам с хорошей и, главное, многочисленной охраной, против которой один волколак и десяток нищебродов ничего не сделают. Так что шмонали более-менее зажиточных селян, тех, у кого на одну овцу, пять куриц и три мешка картошки больше, чем у соседей. Вот тебе и все «благородство». — А еще говорят, у нее был информатор в Янтре, который указывал на зажиточных соседей, — поделилась информацией Лена. — Угу. Был. Очередная завистливая сволочь, живущая по принципу: пусть у меня сдохнет корова, но зато у соседа сдохнут две. Красная шапочка клялась и божилась, что если я выдам ей этого двурушника, то она уйдет и никогошеньки не тронет. — Ты ей не поверил? — Разумеется, нет. Потому что не видел причин, по которым она не могла вернуться в деревню, скажем, назавтра, то есть, когда меня там уже не будет, и учинить погром. Да и судить этого доносчика должна была не она, а односельчане. Так что банду я перебил, стукача выдал селянам. Справедливость по-ведьмачьи. — Хочешь справедливости? Найми ведьмака, — процитировала Лена. — Ну, как-то так. По крайней мере, теперь я могу рассчитывать на то, что на меня не спустят собак, едва я замаячу у жителей Янтры на горизонте. Потому как, может на добро у них память и короткая, но зато плохое они помнят отлично и долго. — Ты ведь не сделал им ничего плохого. — Нет. Даже наоборот, я им помог. Именно поэтому я и рассчитываю, что они позволят нам спокойно дождаться о’Дима на окраине их села. Очень не хотелось бы, знаешь ли, устраивать резню в стиле ведьмаков школы кота. — До этого же наверняка не дойдет? — с некоторой тревогой спросила Лена. — Конечно, нет, — успокоил свою подругу ведьмак. — А мы уже скоро будем на месте. — И что? — До полуночи у нас еще времени воз и маленькая тележка. — И что? — Ну, я тебе организую романтический вечер на природе под открытым небом с костерком и красивыми видами на фоне сельских пейзажей. — А-а, это хорошо, — благосклонно отреагировала Лена. — Но если ты думаешь, что я забуду о твоем обещании погулять по Оксенфурту или рассчитываешь, что этот вечер пойдет вместо того, то ты ошибаешься. — Лен, не ищи в моих действиях и знаках внимания скрытый смысл. Я все помню и ни от чего не отказываюсь. Я просто хочу посидеть и отдохнуть. С тобой. Пока у нас есть время и нам в кои-то веки никто не мешает.* * *
— Милсдарь ведьмак, а вы енто… Тута чавой? Аль чудища какая опять где-то рыщеть? Староста Янтры в сопровождении лучших людей деревни переминался с ноги на ногу у края полянки перед большим раскидистым деревом. Дерево росло у перекрестка дорог, что разбегались в четыре стороны света. А под деревом как раз развели костерок и расположились Геральт с Леной в ожидании Гюнтера и полночи. — Не. Чудищ я вам всех извел, — успокоил селян Геральт. — Я тут просто с девушкой… — Милсдарь Геральт любезно согласился провести меня по местам своей боевой славы, — подхватила Лена. — Например, в вашей деревне он положил конец бесчинствам печально известной банды некоей Красной шапочки. Между прочим, вести о ее зверствах дошли аж до самого Новиграда. — Ух ты-ы! — подал голос кто-то из селян. — Ёпта, ижно в Новограде мы прославились! О как! — Ну что ты, — подхватил второй. — Дык и банда была не хухры-те мухры. Сама ента Шапка была цельным ёборотнем. Да ишо каким злобнючим. Скоко народу они с бандой погнобили — это ж и не сосчитать. Так и не мудрено, что аж до Новограду вести об ихних злодействах дошли. — Это все, конечно-естественно, да, — продолжил свою речь староста. — А мы-то что? А вы-то как? — Писать про вас буду, — сказала Лена. — Увековечу, так сказать, для истории. — Э… Что? — не понял староста. — Ну ба-ать, чё ты глумной-то такой! — растолкав мужиков, на передний план выдвинулась молодая статная девица. — Тринадцатый век на дворе, Новиград под боком, а вы все будто из глуши веленских лесов только что выползли! — Василиса! — сурово сдвинул брови староста. — Я те чё велел? Дома сидеть! А ты куда выперлась? Живо вертайся взад, а то… — Напугал ты ща ежа голой жопой, — ничуть не смутилась отцовской отповедью бойкая Василиса. — Я те, бать, говорю, не страмись перед приезжими. Они наше село прославлять приехали. Может, эти, как их, туристические маршруты тут проложут, дык процветем… Ну, приподымемси то есть. А-а, — глядя на ошалевших от ее заумных речей земляков, Василиса в досаде махнула рукой. — Стоят, как бараны. — Куды подыматься-то нам? Катаклизьма, что-ли будеть какая? — не понял староста. — Слышь, милсдарь ведьмак, ты можешь перевести, чего эта глупая девка глаголить? Я енту молодежь в последнее время чё-то вабче понимать перестал. Вроде говорим на одном языке, а по-разному. — Это она образно расписывает радужные перспективы вашей деревни, — пояснила Лена. — Кароч, мужики, хорошо все будет, — успокоила она уже начавших слегка волноваться за будущее своей деревни янтровцев. — А и ладно, раз хорошо, — сразу умиротворился староста. — Вы тады тут значить увечьте нас для истории, но токо, пожалуйста, прилично и не очень громко. Василиса! — скомандовал он дочери. — Давай домой. Неча тебе тута отираться. Мешать токо милсдарю ведьмаку с его мазелью будешь. Их дело молодое, в смысле, сурьезное. Им сосредоточиться нужно. — Домострой! — буркнула прогрессивная старостина дочка, но ослушаться отца все-таки не посмела, неохотно последовав за ним в деревню. Через минуту поляна под деревом опустела, Лена с Геральтом остались одни. — Он на что намекал-то, когда завел про дело молодое и приличия? — спросила Лена. — Ни на что. У него от ваших с Василисой просвещенных речей ум за разум зашел. Он, бедолага, уж не знал, что и думать. Вот и ляпнул то, что к носу ближе. — Значит, ждем о’Дима? — Угу. Вот только сейчас подсоберу топлива для костерка, пока еще светло, и засядем.