Сказ о том, как тяжела попаданская доля

Лена и сама не знала, почему вместо того, чтобы идти с Геральтом к Шани, она предпочла в одиночку отправиться в корчму, чтобы поговорить с Ольгердом. Геральт, правда, поинтересовался, точно ли она желает встречаться с Ольгердом самостоятельно, предложив Лене сначала вместе посетить Шани, а потом заглянуть в корчму, но Лена почему-то отказалась, а Геральт не стал больше настаивать. Сейчас Лена направлялась к рыночной площади Оксенфурта и думала, не поступила ли она опрометчиво, во-первых, отказавшись от предложения Геральта сопровождать ее, а во-вторых, отпустив его одного к Шани. Возможно, она сделала так из-за некстати пробудившегося в ней духа противоречия, вызванного тревогой, поселившейся в ее душе после разговора с Талером и Йорветом. Лена старательно гнала от себя мысли о Шани, о чародейках, о всем известных влюбчивости и непостоянстве Геральта, пыталась не гадать о планах Гюнтера, пробуя занять руки делом, чтобы не сушить голову, или отвлечься от тяжких дум, переключившись на что-нибудь другое. Получалось у нее, надо сказать, хреново. И тогда она решила совместить, так сказать, приятное с полезным. Понимая, что ей не уйти от дум о разнообразных тревогах, которые были связаны с противоречивой личностью Геральта, который вечно влипал во всякие неприятности, Лена решила выбрать из двух зол большее. В конце концов, опасность, которая исходила от Гюнтера для них обоих, была явно серьезней, чем ее подозрения, что Геральт не прочь вновь закрутить роман с Шани. А если прикинуть перспективы этой истории с участием Королевы Зимы… Едва лишь помыслив об этом, Лена была готова заранее и безоговорочно простить Геральту все его потенциальные романы и позволить их мутить хоть со всеми его пассиями разом, лишь бы он не попал в сети этой бесчувственной холодной душеедки. Конечно, были моменты, когда Лена напоминала сама себе ту самую глупую Эльзу из известной сказки, горюющую над тем, что еще не случилось и, возможно, вообще не произойдет. Но в следующий момент на нее вновь накатывало, и она думала, что лучше все-таки перестраховаться, пока не поздно. Едва взойдя на крыльцо, она услышала за дверями топот, стук, грохот, грубый хохот, свист и пьяные выкрики — в корчме явно гуляла веселая компания, причем Лена была точно уверена, что кочегарят там именно архаровцы Ольгерда, потому что стражники, которые захаживали в корчму, так себя не вели, а школярам, которые, перебрав спиртного, начинали буянить, быстро давали укорот, придавая ускорение крепким пинком под зад, от чего ученые юнцы сначала открывали двери своей хмельной и буйной головушкой, а затем после краткого полета их принимала в свои немягкие объятия булыжная мостовая рыночной площади. Такие подарки, вылетающие из корчмы под ноги прохожим, были делом не то чтобы частым, но довольно обыденным, так что на них никто не обращал особого внимания. На всякий случай Лена решила проявить осторожность и немного подождать, однако никаких школяров из корчмы так и не вылетело, и это еще более укрепило девушку в правильности своих предположений о том, что бузят там ребята Ольгерда. Правда, от перспектив встречи с ними лицом к лицу, без спасительного заслона в виде широкой и надежной спины Геральта, Лене стало немного не по себе, она внутренне приготовилась услышать в свой адрес скабрезные шуточки и, возможно, предложения весьма пикантного свойства. Но, с другой стороны, корчма была местом все-таки общественным, кругом было полным-полно стражи, да и Ольгерд, наверное, не позволял своим людям уж слишком расходиться. К счастью, ее опасения были напрасны. Братва вообще не обратила на вошедшую девушку никакого внимания, так как была занята важным и интересным делом: один из их компании молотил кулаком по крышке огромной, почти в рост человека бочки, а остальные, обступив его, радостно и громко гоготали, топали ногами, свистели и улюлюкали. Из бочки доносились какие-то глухие звуки, похожие то ли на бульканье, то ли пыхтение. — Они как дети. Лена повернулась на голос и увидела сидящего в стороне Ольгерда, который равнодушно и со скучающим видом наблюдал за тем, как развлекались его люди, но, видимо, решил заговорить, заметив, с каким недоумением наблюдает за этой забавой Лена. — Дети? — удивилась Лена, еще раз внимательно оглядев мужчин и женщин, вопивших и бесновавшихся вокруг бочки. — Они все выглядят так, что у них, по здравому разумению, должны бы быть внуки, которым по возрасту как раз было бы простительно вести себя подобным образом. Ну, разве что жизнь их так потрепала, и поэтому они в свои двадцать выглядят на все пятьдесят. — Зато ты, как я погляжу, рассудительна не по возрасту, — заметил Ольгерд. — Ты меня помнишь? — решила сразу перейти к делу Лена. — Конечно. На плохую память я не жалуюсь. К сожалению. — Понимаю. Иногда кое о чем очень хочется забыть, — кивнула Лена. — Да вот беда, память — штука коварная. Не получается так, что хочу — помню, надоело помнить — забуду. — М-да, то, о чем не хочется вспоминать, можно задвинуть в самый дальний угол памяти, а забыть — все равно не выйдет, — согласился Ольгерд. — Но ты же не об этом со мной хотела поговорить, так? — Угу, — кивнула Лена, присаживаясь за стол напротив Ольгерда, показывая тем самым, что разговор она собирается вести долгий. Фон Эверек не возражал. — Хочешь расспросить меня о моих желаниях? — поинтересовался он. — Думаешь, тебе удастся облегчить жизнь своему другу? — Как ты попался о ‘Диму? — напрямик спросила Лена. — А, вон ты о чем, — лицо Ольгерда стало задумчивым. — Почему тебе это интересно? — Хочу попросить у тебя совета. Ты ведь наверное знаешь по опыту, каких слов или тем следует избегать в разговоре с ним, чтобы не попасться на его крючок? — Знаешь, вообще-то, в отличие от твоего кавалера, я не имею привычки никому помогать, даже таким юным и прелестным барышням с милыми личиками и жалостными глазками, как у тебя. Но… Гюнтер — дело другое. Мне плевать на тебя и твоего Геральта, но назло о’Диму, я, конечно, дам тебе совет. Он бесится, потому что не может достать меня, а я порадуюсь, если с моей помощью и вам удастся порушить его планы. — Тогда повторю свой вопрос. Как он тебя нашел? — Я оказался в отчаянном положении и… Предыстория, можно сказать, проста и банальна. Впрочем, как и все подобные истории до тех пор, пока такое не случится именно с тобой. Я встретил девушку по имени Ирис, влюбился, она ответила мне взаимностью, я попросил ее руки и, поскольку наша семья была достойной, богатой и процветающей, ее родители с радостью дали согласие на наш брак. Я был на седьмом небе от счастья и уже размечтался, как мы с ней будем жить долго и счастливо… И вот тут все пошло наперекосяк. Сначала грянул неурожай, мы влезли в долги, потом совершили несколько крайне неудачных вложений, которые еще более усугубили наше и без того плачевное положение. В общем, моя семья обанкротилась. Наши векселя скупил Дом Борсоди и тут же потребовал немедленной выплаты по счетам. Платить нам было, разумеется, нечем, поэтому наше имущество пошло с молотка. Узнав о наших несчастьях, родители Ирис тут же расторгли помолвку. Я предложил ей бежать, но она сказала, что не пойдет против воли семьи, а тут еще на горизонте появился этот чертов офирец… Я с ума сходил от отчаяния, безысходности и злости. Ну, и не нашел ничего умнее, чем решить дело так, как положено в таких случаях, я пошел и напился. Спьяну высказал это дурацкое желание… — Про жабу, да? Он выполнил его! — Лена хлопнула ладошкой по столу. — Он. Его. Выполнил. Принц стал жабой, а ты попался. — Погоди, — слегка опешил Ольгерд. — Я думал…  — Думал, что это ты сам такой лютый колдун, который так запросто может взять и превратить кого угодно во что хошь? Ага, стоит только захотеть! — Но я именно, что захотел! — Да. Так отчаянно и сильно, что к тебе пришел исполнитель желаний. Он тебя вычислил, прилетел на твои эмоции, как оса на варенье. И сделал то, что ты просил. — Я его не просил. — Ты хотел, чтобы так стало. И тебе было в тот момент абсолютно неважно, кто и каким образом твое желание исполнит. Ну, и про плату ты, конечно, тоже не подумал. Итак, первое желание — крючок, второе — договор, третье — расплата. — Ты о чем? — Желания всегда должно быть три. Первое — сумбурное и отчаянное, второе — рассудительное, третье — последнее, как у приговоренного перед казнью. За первое желание Геральта Гюнтер тоже не попросил ничего, чтобы потом прийти за вторым и вот тогда уже шлепнуть договорчик. — И что попросил у него Геральт, если это, конечно, не секрет? — поинтересовался Ольгерд. — Конечно же он спросил, как найти Йеннифэр, — имя чародейки Лена выговорила с неожиданной ненавистью. — Вечно из-за этой дряни он влипает во всякое дерьмо. Он искал ее, а она, прекрасно зная, где он, в это время сидела и грела задницу в императорских креслах. А вот если бы она удосужилась оторвать свой зад от стула и пойти ему навстречу, может, ничего этого бы и не было! — Но ты сказала, что желания должно быть три. Я пока у себя насчитал только два. — Напоследок ты хотел, чтобы Гюнтер нашел тебе того, кто выполнит еще три твоих желания. Он нашел Геральта. — Хм, — Ольгерд слегка задумался. — Хорошо излагаешь, складно так. Ты сама до этого додумалсь или просветил кто? — Сама. Просто, к счастью для меня, мое первое желание-крючок неожиданно оказалось ему не по силам. — О-о, да ты не так проста, как кажешься. Что ж такое ты пожелала, что даже сам великий Гюнтер о’Дим со своими связями и талантами оказался бессилен? — Ой, это долгая история. Вряд ли она будет тебе интересна. Лучше ты скажи, что загадал во второй раз? — Я хотел вернуть свое состояние, жениться на Ирис и жить с ней вечно. — Ты попросил для вас бессмертия? — Тогда мне казалось, это здорово — жить вечно, а бесконечно долго, как я тогда думал, обязательно значит, что и бесконечно счастливо. Да только оказалось, что счастья нам с Ирис эта вечность не принесла. Как выяснилось, для нас в ней нет ни тепла, ни радости, а только бесконечная скука и отчаянная тоска по тому, что ты потерял. — О’Дим сказал тебе, что хочет взамен за исполнение твоего желания? — Да. Он сказал, что цена всему этому великолепию — жизнь дорогого мне человека. — Твоего брата Витольда? — Да. Его убили вскоре после нашей с Ирис свадьбы. — Получается, ты с Гюнтером уже расплатился, — Лена озадаченно потерла лоб. — Чего же он хочет от тебя еще? — Да вот выходит, что расплатился-то не я, а Витольд. Мой брат отдал свою жизнь за то, что я получил бессмертие. А теперь по счетам надо платить уже мне самому. — Ну да, эта чертова нечисть такая, — кивнула Лена. — Ни от чего не отказывается. Вначале возьмут то, что предложат, а потом то, что принадлежит им по праву. — Я пытался отделаться от Гюнтера, — сказал Ольгерд. — Для этого нашел знающего человека, очень авторитетного в области оккультизма демонологии — профессора Оксенфуртского университета Прометиция Шезлока. Кстати, тебе тоже советую с ним поговорить. — Как я понимаю, его рекомендации тебе не помогли, — заметила Лена. — Пока что да. Но ведь у меня теперь в запасе вечность, — усмехнулся Ольгерд. — Хоть будет на что ее потратить. — Я бы на твоем месте погодила радоваться, — засомневалась Лена. — Надеешься, что твоему другу удастся выполнить мои желания? — Я думаю, о’Дим снова найдет способ тебя провести. — Я буду настороже. — А как ты вернул себе состояние? — спросила Лена. — Да видишь ли, после вмешательства о’Дима мне стало сказочно везти. Деньги как-то сами повалили, я и не заметил, как вновь стал богатым. Вскоре мне даже удалось выкупить поместье у Хорста Борсоди. Кстати, раз уж мы об этом заговорили… Пожалуй, я могу немного облегчить Геральту задачу с домом Борсоди. — С чего бы вдруг? — удивилась Лена. — Вообще-то желание изначально задумывалось для того, чтобы отомстить Борсоди за то, что они когда-то выкинули меня из дома. Теперь я планирую сделать с ними то же самое. Поэтому я и подумал: зачем мне вставлять палки в колеса человеку, который будет трудиться во имя моей мести и для моей же пользы. Это не очень разумно, не находишь? — Да кто вас знает, — неопределенно отозвалась Лена, пока не понимая, к чему клонит Ольгерд. — Дело в том, что Дом Борсоди — это шкатулка, в которой лежит завещание Максимилиана Борсоди, удостоверяющее право его сына на наследство. Оно-то мне и нужно. Можешь поделиться этой информацией с Геральтом. Ведь согласись, поиски сильно упрощаются, когда точно знаешь, что именно ты ищешь. — Так-то да, но… — Не волнуйся, подвоха здесь нет. Мне действительно просто приятно будет наблюдать за выражением лица Хорста, когда я пинком вышвырну его из дома, который десятилетиями принадлежал их семье. И потом, рано или поздно Геральт узнал бы про Дом Борсоди сам. Это задание явно не из разряда невыполнимых, поэтому им можно пожертвовать. К тому же у меня еще есть два про запас.