***
— Чем-чем, убили меня, вот чем! — сердито заявил Карантир в ответ на вопрос Лены, чем закончилось противостояние между Геральтом и Ко, скеллигцами, нильфами и дикоохотовцами. — Каря, — вмешался в беседу пришедший с Леной Имлерих, — я, конечно, понимаю, что ты у нас настолько значимая персона, что являешься осью вселенной, но все-таки девушку интересует нечто другое, менее глобальное, чем твоя смерть. Карантир посмотрел на Имлериха и Лену, как на скорбных умом, не способных понять элементарные вещи и поэтому не постигающих, что все произошедшее на Ундвике было лишь бледным фоном, оттеняющим события жизни Карантира Великого. — Ну, расскажи ей для начала, как ты нильфский флот легким взмахом посоха обездвижил, — дал подсказку Имлерих, видя, что беседа с самого начала как-то критически зависает. — Ах, это, — Карантир сделал небрежный жест. — Ну, если вам интересно… — Очень! Очень интересно, — с жаром подхватила Лена, радуясь, что дело кажется сдвинулось с мертвой точки, и капризное Золотое Дитятко смягчилось и согласилось-таки рассказать об Ундвикской битве. — Ничего сложного на самом деле, — с пренебрежением сказал Карантир. — Как отнять конфету у ребенка. Этот дурак Эм… как его там… свои скорлупки так кучно поставил, что защемить его флот во льды не представляло никакого труда. Грех было такой возможностью не воспользоваться, — Карантир самодовольно ухмыльнулся. — Ну и все, досвиданьки. Все его корабли льдами и раздавило. Ибо для хождения по ледяным морям и океанам они не предназначены. А магов такого уровня, чтобы снять мое заклятие или хотя бы дать кораблям тяги, чтобы выплыть из зоны льдов, у него не оказалось. А почему? А потому что чародеев, подобных мне, в том мире вообще нет! — На самом деле так произошло, потому что единственная стратегия, доступная этому полководческому гению, это давить числом, — вмешался Имлерих. — Тактика надежная, кто бы спорил. Если ресурс имеется. Когда преимущество десяток к одному, выстоять против такого пресса действительно сложно. Но и то бывает, что все-таки можно. А уж если численное преимущество неожиданно сходит на нет или противник использует какую-нибудь тактическую хитрость, или ситуация складывается не по спланированному сценарию — тут все, ступор, перестраиваться на ходу такой командир не может. — Такая сумятица началась, — весело подхватил Карантир. — Глупые дхойне стали поспешно покидать тонущие корабли. Местные дхойне, которые, как мы выяснили, терпеть не могли дхойне в черном, кинулись их лупить, забыв, что воевать они пришли против нас, а не против друг друга. Ну дхойне — они и есть дхойне, что с них взять. Им лишь бы помахать мечами да кулаками, а повод они всегда найдут. — Уж кто бы говорил, — тихонько проворчала Лена, искоса взглянув на Имлериха и имея в виду еще и Эредина. Но Карантир, увлекшись рассказом, косых взглядов Лены не заметил. — Эредин решил сыграть на ненависти скеллигцев к нильфам, — пояснил Имлерих. — Нильфы хотели захапать все, а скеллигцы привыкли к вольнице. Они уважают силу, слушают только своих ярлов, друидов и жриц Фрейи и презирают неженок и слабаков, к которым относят южан-нильфов. Скеллигцы неплохие ребята так-то, хотя и дхойни. Только очень самоуверенные и поэтому склонные преувеличивать свои достоинства и недооценивать соперника. Именно на этом они бы однажды и погорели в противостоянии с нильфами. Но наш Каря им нечаянно помог. — Погодите, это получается что, у Эмгыра больше нет флота? — решила уточнить Лена. — Во всяком случае, значительной его части, — сказал Карантир. — Он ведь следовал своей излюбленной тактике — притащить как можно больше мяса, чтобы обеспечить подавляющий численный перевес. И убить сразу двух зайцев: заполучить Цирьку, а заодно начать экспансию на Скеллиге — раз уж подвернулась такая благоприятная возможность, и его флот в кои-то веки беспрепятственно подпустили к берегам Ундвика. Идея-то сама по себе была неплохая, только исполнение подкачало. Ну и жизнь, как всегда, внесла коррективы. — А откуда Эредин узнал обо всем этом? — спросила Лена. — О чем именно? — решил уточнить Карантир. — О планах Эмгыра, о ненависти к нему скеллигцев. Да о том, что и те, и другие вообще будут там, куда он прибудет по зову Цири. — Магички dh'oine разболтали, — с нескрываемым презрением фыркнул Карантир. — Языки-то у них без костей, в бошках пустота, а самомнения — выше поехавших от старости да гламарии крыш. Вот и мнят себя великими интриганками. А на деле все их «хитрые замыслы» и «коварные ходы» белыми нитками шиты. — Йеннифэр просила помощи у Францески и Иды, — сообразила Лена. — А они шпионили на вас! — Во, ты и то враз сообразила, — похвалил Лену Имлерих. — А старая дура Филиппа, видимо, даже ни разу не задумалась над тем, зачем эльфкам нужна эта Ложа с ней во главе. Они-то, понятно, нуждались во Францеске, потому что та знала о Старшей Крови больше их всех вместе взятых. — Только безвозмездно делиться своими знаниями с чародейками dh’oine Францеска не собиралась, — добавил Карантир. — Она использовала возможности Ложи, Филиппу и остальных чародеек, пока те в поте лица искали Цири. А вот когда бы нашли, тут дорожки эльфок с магичками dh’oine, разумеется, сразу бы и разошлись. Потому как на их честолюбивые, но дилетантские планы в отношении Гена Старшей Крови нашим дамам было попросту наплевать. В отличие от этих тщеславных сук, Францеске не застили глаза мировое господство и желание покомандовать, она об эльфах думала, как дать им возможность выжить. — Думаете, Францеска смогла бы перехитрить Филиппу? — выразила сомнение Лена. — Совища тоже не вчера родилась, и в интригах достаточно поднаторела. — Филиппе не довелось испытать и десятой доли того, что Францеске, — жестко сказал Карантир. — Годами греть жопу, сидя в советницах при короле и привычно от нефиг делать подинтриговывая соседей, ничем в принципе не рискуя, и вертеться как уж на сковородке между дхойнячьими корольками, блюдя свой интерес и выцарапывая у них уступку за уступкой, не открывая при этом истинных намерений — большая разница, не находишь? — Куда Филиппе с Францеской тягаться, — добавил Имлерих. — Она даже собственного воспитанника, мальчишку раскусить и прологичить не смогла. Ей бы в курицу или гусыню перекидываться, а не в сову — это точнее ее суть бы отражало. — Вопрос тогда возникает: если вы все заранее знали, все рассчитали и битва шла согласно вашему сценарию, почему же тогда проиграли? — не без ехидства заметила Лена. — Почему это проиграли? — удивился Карантир. — Потеря лидера — не значит проигрыш в битве. Главное — результат. А мы его получили. — Что? — несказанно изумилась Лена. — Фигу с маком вы получили, а не результат! Вы ж за Цири гонялись. Ну и где? — Нам нужно было, чтобы Белый Хлад перестал угрожать нашему миру. Он больше и не угрожает, — заявил Карантир. — А каким образом достигнут нужный нам результат — это не принципиально. — Ну вы вообще, непрошибаемые по ходу, — Лена покачала головой. — Для вас и черное — белое, если вам так хочется, и факты вы трактуете как вам удобно, и все косяки в свою же пользу оборачиваете, и поражение у вас уже вроде бы даже и победа. — Ты же там не была, а я — был, — невозмутимо парировал Карантир. — Значит, мне лучше знать, кто выиграл, а кто проиграл. — Тебя там убили, если ты забыл. Как и Эредина. — А Эредин убил вождя островитян. А еще раньше чародейки убили королька южан-dh'oine. И что? — не сдавался Карантир. — О! Им все-таки удалось, — услышав это, Лене вмиг расхотелось спорить о том, кто победил в битве на Ундвике. — А каким образом это произошло? — О как ты сразу загорелась, — заметил Карантир. — У тебя к этому корольку особое отношение, личные счеты или, может, чувства? — Так уж получилось, что этот королек интересен мне лишь потому, что он умер. И то не сам как таковой, а обстоятельства, его смерти способствующие и за нею последовавшие. Устроит тебя такой ответ? — Хм, — Карантир пожал плечами. — Как я уже говорил, когда корабли стали трещать, зажатые во льдах, народ с них посыпался, как горох из лопнувшего стручка, вопя про нечестивое колдовство, подлых друидов, наславших стужу, и ледяных великанов. Из чего мы заключили, что южане были очень неплохо осведомлены о делах, творящихся на островах, а это, в свою очередь, лишний раз убеждало в том, что они точно прибыли сюда не только ради нас и под шумок надеялись оттяпать для себя еще и островок — этот забытый богами несчастный Ундвик. С одной стороны, это было разумным решением — остров после того, как там похозяйничал великан был пуст, поэтому занять его можно было свободно и практически без потерь. Но вот закрепиться там было бы намного труднее, потому что все пришлось бы начинать с нуля — великан разорил все подчистую. Допустим, разместиться они бы еще смогли, но вот как прокормить такую ораву? Да и самим не пойти на корм расплодившимся во множестве сиренам. — Это как в Велене, — усмехнулся Имлерих. — Там он тоже навоевал, стал императором волков и леших и чё делать с такими подданными дальше — не знал. Поэтому и решил посадить Цирьку на трон — она, типа, ведьмачка, вот пусть и разбирается с ордой монстров на территориях, которыми его стараниями империя приросла. А еще пусть отвечает на неудобные вопросы, где с новых земель профит. А то что ж, воевали-воевали, кучу народа положили, подобрались до нитки, а в итоге — что? — Ну да, по Велену ты у нас знаток, — с легкой ехидцей заметила Лена. — Да, знаток, — совершенно серьезно кивнул Имлерих, не приняв сарказма собеседницы. — И поэтому совершенно авторитетно могу сказать: хозяином Велена Эмгыр не стал бы никогда. Ему бы просто жизни не хватило, чтобы дождаться качественных перемен. Он бы так и продолжал гробить там своих людей. Но этого добра у него, видать, перебор, так что не жалко. — Dh’oine поэтому и воюют, — наставительно сказал Карантир. — Народу у них много, а места вечно мало. А война — что, двух зайцев убить можно: и территорию расширить, и народец проредить. Все равно бабы очень быстро еще нарожают. — Странно слышать такое от тебя, — сказала Лена. — Уж Эредин-то ваш вроде тоже не из миротворцев. Или у вас на Тир на Лиа, как и в людских королевствах Неверленда, перенаселение? — Белый Хлад у нас! — возмущенно парировал Карантир. — Уже хорошо так жопу подмораживал. Прямо вот реально-конкретно. Но Ауберону было наплевать — у него чемоданы на Авалон были собраны. А мой учитель Аваллак’х, в лабораториях сидючи да по староэльфским некрополям шляясь в поисках вчерашнего дня, подзабыл наверное в благородной рассеянности об истинной цели своих изысканий. Да и Тир на Лиа он давненько не навещал, поэтому был не в курсе ситуации и думал, что у нас в запасе по-прежнему вечность. — Разве Эредин не хотел пройтись огнем и мечом по людским королевствам? — Может, и хотел, — согласился Карантир. — Может, потом и прошелся бы. Чтобы больше некому было с гордостью произносить имя некоего Раупиннека и говорить, что в свое время он все сделал правильно. И чтобы его пример больше никого не смог вдохновить. — Вы же говорите, что презираете людей, и в то же время столь долгое время вынашиваете планы мести. Нет ли здесь некоего противоречия? — Некоторые долги должны быть оплачены. Именно потому что только так можно оставить наконец в прошлом досадную помеху, тормозящую движение вперед. — Это люди для вас — досадная помеха? — Нет. То, что они когда-то сделали — и не получили за это сполна, — пояснил Имлерих. — Вроде как и дело давнее, и лично нас уже не касается, но есть какой-то осадок. — Месть, — жестоко ухмыльнулся Карантир. — Она бесплодна и непродуктивна, это да. Но так, зараза, сладка. Впрочем, глядя на то, с каким упоением северяне и южане уничтожали друг друга, мы в какой-то момент подумали, что можем и не успеть. Тот же Ундвик это с блеском доказал, когда не увидев нас, но увидев друг друга, островитяне и южане радостно кинулись в бой. Нам, собственно, и делать было ничего не надо, просто подождать. — Так что ж не подождали-то? — поинтересовалась Лена. — Цирька, козища, будь она неладна, — вздохнул Карантир. — Рванула, дура, в бой. Наверное хотела в одно лицо Нагльфар взять на абордаж. А тут как раз из порталов гончие посыпались дождем. Разорвали бы девку к балоровой маме. А нам она живая была нужна. Пришлось бежать на перехват. — Из каких порталов? — удивилась Лена. — Разве чародейки их не перекрыли? — Уй, — скривился Карантир. — Эти глупые тетерки, конечно, думали, что своей смешной магией могут заблокировать межмировые переходы. Но… не получилось. Так обычно и бывает, когда берешься за то, в чем ни бельмеса не смыслишь. Помнится, когда Францеска сообщила, что они таким образом надеются удержать Нагльфар, даже гончие развеселились. Такую несусветную глупость могли выдумать только недалугие магички-dh’oine, не имеющие ни малейшего понятия, как работает межмировая пространственная магия. — Но Аваллак’х… — Изучать в теории — не значит знать, как это бывает на практике. Как может конструкция, работающая на трехмерное пространство, помешать использовать измерение четвертое? Вот на деле и вышло так, что они накинули купол, заперев внутри него ведьмака с горсткой союзников. Их соратники — те, которые стояли лагерем на пристани, и те, что дрались на льду за границами купола, оказались отрезаны и не имели возможности прийти к своим на помощь. Если честно, меня так и подмывало портнуться к магичкам и перерезать всю эту блядосестрию, но… дело прежде всего: мы же за Цири пришли. Во-от. Дело было уже почти сделано, но вмешался этот гадский ведьмак и все испортил. — Так ты, получается, не видел, как Эмгыра-то убили? — разочарованно протянула Лена. — Да некогда мне было по сторонам смотреть! Цирька, зараза, прыткая оказалась. И она-то собиралась меня убить, а мне нужно было совершенно обратное — и самому не помереть, и Цирьку не ухайдокать. Какой уж тут нахрен Эмгыр! — Я зато видел, — вмешался Имлерих. — Ты-то каким образом битву видеть мог? — удивилась Лена. — Тебя уже к тому времени убили. — А мы с мужиками трансляцию смотрели. Болели, конечно, за наших. Так вот, пока Карька с Цирькой махались, эти дуры сообразили, что накосячили с куполом и сняли его. И тогда чернявая магичка — не Йенка, а другая, со стрижкой короткой, понеслась на пристань, где как раз остался император лишь с охраной жиденькой. И еще на подступах, особо не морокаясь, жахнула по лагерю со всей дури огненным зарядом. Горело хорошо, весело — только искры во все стороны. А когда огонь погас и дым рассеялся, стало понятно, что там и хоронить нечего. Разнесся Эмгыров пепел над водами Скеллиге. — И это все? — Лена была явно разочарована лаконичностью рассказа. — Ну да, — кивнул Имлерих. — Да нам-то не было дела до их разборок. Тем более как раз в этот момент драккар островитян к Нагльфару через льды как-то проломиться ухитрился. Наши мечи похватали, Эредин заорал… Наступление, в общем, скомандовал. И началось рубилово. Ясно-понятно, что мы за дракой наблюдали, а не за курвами чародейскими. Только когда на пристани полыхнуло, мы и заметили, что там тоже что-то неординарное происходит. Остальные этот фейерверк увидели тоже. И поняли, что осударю-анпяратору пришел абзац. Нильфы сникли, островитяне воспряли духом. Но ненадолго. Потому что до них дошла весть, что наши выкосили флагманский драккар, а Эредин убил ярла. Узнав об этом, скеллигцы сникли тоже. И битва сразу накал потеряла. Это ведь Эмгыру Ундвик был зачем-то до усеру нужен, а обычным-то нильфам он нахрен не сдался — жопу там морозить да сирен кормить. Скеллигцы, увидев, что враги скисли, тоже запал потеряли, а со смертью лидера утратили и вектор приложения своих деструктивных наклонностей. А потом опять выступил чертов ведьмак, — Имлерих вздохнул. — И все испоганил окончательно. Карьки не стало, Эредин умирал, Цирька удрала, Аваллак’х тоже смылся в неизвестном направлении. Поэтому наши покинули поле брани, Нагльфар спрятали, а сами обосновались в пещерах, которые когда-то были эльфским дворцом. Это там в давние времена жили Гелван и Диллиан, и там же Гелван оставил свой Солнечный Камень. — Для справки, ну, если вам это интересно, Эмгыру был нужен не Ундвик. Ему не нравилось, что скеллигцы топят имперские корабли. На все договоренности и предупреждения они, естественно, клали. А Эмгыра, конечно же, сильно коптило, что его императорские приказы пускают по бороде. У себя дома он от такого пренебрежения давно отвык. А самомнение его, видать, выросло уже настолько, что он временами забывал, что Нильфгаард и весь мир — не одно и то же, и поэтому очень удивлялся, когда народы других стран его приказы, мягко говоря, игнорили. Ну очень его такое отношение к своей императорской персоне расстраивало. Может, поэтому ему и хотелось весь мир завоевать, — пояснила Лена. — И кстати, я так и не поняла, как вышло, что вы опять живые? Или ваш навигатор диспетчерскую «Малые ебиня» с Авалоном перепутал? — Так Цирька же Эредина у Смерти выторговала, как бы в премию, — пояснил Имлерих. — А Эредин уже потом выкупил нас с Карькой. Вот все-таки хорошо, что командир наш девкам нравится. Ни одна перед его обаянием устоять не может, даже Цирька растаяла. — Ахренеть! — покачала головой Лена. — Бились-рубились, а теперь на колу мочало, начинай сначала. Ай да Цири, ай да молодец! — Да ты-то что волнуешься? — не понял Имлерих. — Ты что ли в Цирькин мир на ПМЖ собралась? Или дорог тебе там кто? — Не твое дело, — сердито буркнула Лена. — И вообще, меня, может, просто логика данного поступка изумила. — Да ладно, — понимающе подмигнул Имлерих. — Если что, у нас с Геральтом договор, мы в его мир пока не ездоки. Да и так, миров что ли мало. Карька, вон, снова в строю. Да и, честно говоря, явно не наши визиты были самой большой проблемой того мира. — А вот тут ты, пожалуй, прав, — согласилась Лена.***
— Так в чем проблема-то? — спросила Фрейя. — В том, что я боюсь этого мира, — честно призналась Лена. — Он нестабилен, опасен и… нецивилизован. Меня пугают чудища, обитающие в нем, а пуще них — люди и нелюди, которые находятся в состоянии перманентной войны друг с другом. Я не уверена, что будет правильно тащить туда сына. — А что ему делать здесь? — Действительно нечего, — Лена вздохнула. — Но по крайней мере, тут он в безопасности. — Ты не можешь вечно опекать его, ограждая от всех опасностей и держа у своей юбки. Однажды твой сын вырастет. И тебе придется его отпустить. Подумай, с каким багажом он уйдет в самостоятельную жизнь. И что принесет тем, кто встретится на его пути. Это не праздный вопрос, потому что он действительно необычный мальчишка. А ты, как мать, ответственна и за то, что будет с ним, и за то, что может случиться из-за него — ведь вы все родом из детства. И, мне кажется, ты это понимаешь. Иначе ты не пришла бы сейчас ко мне за советом, найдя Аркенстон в рюкзачке Геральта, который зачем-то зачаровал Гермес. — Я знаю, что Геральт все равно найдет себе тут дело по душе. И наставника очень скоро выберет. Но что-то мне подсказывает, что я не буду рада его выбору. Только поделать ничего не смогу. Я уже за ним не успеваю, хотя пока еще я у него в авторитете. А что будет дальше? — Что ж получается, безвыходная ситуация? — развела руками Фрейя. — Не безвыходная, конечно. Просто надо решиться — и что-то выбрать. — Тебе не обязательно отправляться именно в мир Геральта. Можно выбрать что-то поспокойнее, раз та Вселенная тебя так пугает. — Да все они друг друга стоят, Вселенные эти, — махнула рукой Лена. — То там всякие Черные Властелины активизируются, то Жнецы, то Ходоки, то какой-нибудь Годзилла пробудится от анабиоза, то местные дебилы на ровном месте замутят глобальный апокалипсис. — Ну да, всего ведь не учтешь, — заметила Фрейя. — Именно! Вот так живешь себе живешь спокойно — и вдруг бздынь… А коснись, мы там всем чужие. Да и так, даже среди мира и покоя обустраиваться в незнакомом месте с мелким — удовольствие то еще. — Тоже верно, — согласилась Фрейя. — Я не знаю, сможет ли Геральт стать хорошим мужем, но мне кажется, что он точно будет хорошим отцом, — сказала Лена. — Думаю, у него получится быть и тем, и другим. А что до его мира… Он не так уж мрачен и страшен, как тебе кажется. Когда нет войны, повседневная жизнь подавляющего большинства обычных людей по сути одинакова для разных миров и разных эпох, разница лишь в бытовом комфорте. И, если честно, вероятность погибнуть от когтей и клыков монстра в мире Геральта, пожалуй, поменьше, чем возможность нарваться на какое-нибудь агрессивное пьяное безмозглое уебище в темном переулке или за рулем машины в твоем родном мире. С той лишь разницей, что на монстров есть ведьмаки, которые их уничтожают как класс, а чтобы выкорчевать этих выблядков рода человеческого не существует никого и ничего — ведь закон незыблемо стоит на страже их прав, ограждая от справедливого возмездия. Принцип «око за око» в вашем мире признан неправильным и больше не работает, поэтому простым честным гражданам предлагают раз за разом подставлять другую щеку в тщетной надежде, что у скота вдруг проснется совесть. Однако высокие чины и тугие кошельки в эпоху развитой цивилизации и высоких технологий, как и раньше, как и всегда, работают безотказно, делая лиц, вроде бы равных со всеми перед законом, все-таки равнее остальных. А теперь скажи, в чем кардинальная разница между вашей цивилизацией и неверлендским варварством? Лишь в том, что ваши беззакония прикрываются декларацией о правах человека. Только в данном случае слова — пустое сотрясание воздуха. Да, мир, в котором живет Геральт, более жесток, груб, неопрятен, зато менее лицемерен. И на самом деле люди в нем тоже живут, а не всего лишь выживают. А еще у них есть время и возможности. — Вы хотите сказать, что у моего мира этого нет? — недоверчиво спросила Лена. — Твой мир доживает отпущенное ему время, а твои современники лишь бездумно тратят то, что наработали до них. Время сильных и умных прошло, настал черед хитрожопых, поэтому больше некому смотреть вперед и ввысь, в основном все смотрят лишь в карман — свой или чужой, в данном случае не суть важно. Если созданы условия, когда наконец можно мыслить и поступать по-человечески, но большинство все равно ведет себя как оскотинившееся быдло… чудес ждать уже не стоит, вы уперлись в тупик, проскочив и точку своего расцвета, и точку невозврата. Ведь практически все ваши инновации не дают пищу для ума, они служат лишь для того, чтобы создать как можно больше комфорта заду. Я не говорю, что это плохо, — Фрейя сделала предостерегающий жест, угадав протест во взгляде Лены. — Я просто констатирую, что в вашем мире будущего в светлых тонах ждать уже не стоит — само по себе оно не наступит, а приблизить его некому. Впрочем, тебя это теперь никоим образом не касается, а стало быть и волновать не должно. — Сейчас вы скажете, что в мире Геральта надежда на это самое будущее как раз есть. — Теоретически — да. Потому что у них еще все впереди. Что они сделают со своим миром — зависит от них. Но тебя ведь интересует то, что там творится сейчас. — Главное, я так поняла, война наконец-то закончилась. Ведь Эмгыр погиб, причем не оставив наследников. Кроме Цири, которая даже отказалась считать его отцом — не то что следовать его приказам и сесть на трон Нильфгаарда. Ничего неожиданного, учитывая ее норов и возможности. Его флот раздавили Ундвикские льды, а армия увязла в топях Велена. Из гулей и утопцев не получилось хороших подданных. Впрочем, из нищих кметов их не получилось тоже. Нильфские закон и порядок на разоренных территориях Аэдирна и Темерии так и не привились. А на Реданию, оставшуюся без монарха, начал с интересом поглядывать Танкред Тиссен, вспомнивший, что когда-то Редания и Ковир были единым королевством. Даже я, не обладая стратегическими талантами, понимаю, что совсем не умно ввязываться в войну с богатейшей страной континента, которая все то время, пока прочие, воюя, тратили и теряли — наблюдала, рассчитывала, копила и приумножала. И потом, насколько я знаю, именно в Ковире теперь обосновались маги Севера, оставшиеся после Танедда и Радовидовых чисток. — И руководит ими твоя знакомая и бывшая соперница за сердце Геральта Трисс Меригольд, — вставила Фрейя. — Это для меня вряд ли хорошо. Хотя… Вы сказали, бывшая? Трисс оставила попытки завоевать Геральта? — У нее теперь есть занятие поважнее. Должности Советницы короля Танкреда и Главы Совета чародеев показались ей предпочтительнее статуса любовницы ведьмака Геральта. А сам король — явно надежнее и стабильнее непостоянного в симпатиях ведьмака. И ее нельзя в этом упрекнуть. Возможно, Трисс наконец нашла свое призвание. Теперь вряд ли кому-то, даже бывшей старшей подружке Йеннифэр, придет в голову назвать ее Малышкой Меригольд. — А, кстати, что там с Йенкой? — вспомнила Лена. — Куда она делась после того, как убралась отсюда? — Исчезла в неизвестном направлении. Говорят, в последний раз ее видели на пути в Офир. Но это только слухи. Во всяком случае, ни Дийкстра, который пытается сохранить Реданокаэдвению от раскола и договориться с Танкредом, ни сам Танкред, ни юная королева Анаис, занявшая трон Темерии, ни Стеннис и Мэва, которым сейчас и вовсе не до жиру, ни свежеизбранная королева Скеллиге Керис, ни ставший новым королем нильфов Воорхис не пожелали видеть у себя не только при дворе, но и в стране эту склочную и непредсказуемую истеричку. Францеска озабочена лишь проблемами своего народа, поэтому ее не интересуют дела чародеев в целом и Йеннифэр в частности. Даже в гостеприимном и демократичном Вергене Йен не прижилась. — Да, Верген! — Лена оживилась. — Вот за тамошней жизнью наблюдать было очень приятно. Саския доказала, что не бросает слов на ветер. А Йорвет еще раз совершил невозможное ради великой и возвышенной любви к ней. Но счастье он обрел, тем не менее, вовсе не с королевой, а с обычной эльфкой Эвелиной. Их эльфенку, кстати, столько же, сколько моему Геральту. — Говорят, тот, кто владеет долиной Понтара, владеет Севером, — Фрейя усмехнулась. — С учетом сложившейся ситуации — любопытная перспектива. — Вы, я смотрю, тоже неплохо осведомлены о тамошних делах, — заметила Лена. — А как же. Я ведь, если помнишь, одно из важных божеств островов Скеллиге. У меня там храмы, алтари, жрицы, паства — все дела. Конечно, я должна быть в курсе того, что творится в этом мире. Держать, так сказать, руку на пульсе, как приличная богиня. Что касается войн да политики — тут я не особо осведомлена, не моя епархия, не интересно мне все это. А вот по поводу отношений — это ко мне. Правда, все больше так получается, что одно с другим переплетается так крепко, что уже не разобрать, где заканчивается интрига политическая, начинается любовная и наоборот. — А может, Йеннифэр путешествует с Цири? — предположила Лена. — Все-таки очень бы не хотелось встретиться с этой неуравновешенной особой. Она ведь в порыве неконтролируемой злости может навредить моему сыну. — Во-первых, твой сын так же нечувствителен к магии, как и ты, так что пытаясь что-то сколдовать на него, магичка лишь зря потратит силы. А во-вторых, ее отношения с Цири так и не наладились после посещения пещеры-лаборатории Аваллак’ха и того, что ведьмачка там узнала. — Опыты с Геном Старшей Крови? Но ими занималась не только Йеннифэр. — Да, но именно она называла Цири дочерью. — Все это началось задолго до рождения Цириллы. — Да, правда. Но, видимо, Цири легче от этого не стало. Обида была слишком сильна, а поэтому о нюансах речи уже не шло. Особенно для той, кого за слишком короткий срок слишком часто предавали, и слишком многие хотели использовать ее титул или дар. Обжегшись на молоке, она решила подуть на воду. И возможно посмотреть на некоторые поступки «мамочки» под другим углом зрения — как бы со стороны. — Значит, перспектива встретить Йеннифэр в Каэр Морхене, если что, мне точно не грозит? — Ни Весемир, ни Лето, который нашел себе в замке новое пристанище, ее к своей крепости и на пушечный выстрел не подпустят. — А Геральт? — Ах да! Мы тут на общие темы заболтались, а я тебе самого главного-то не сказала. Он же в Туссенте обосновался! Домик у него в пригороде Боклера. И собственная винодельня. — Ничего себе! Геральт заделался виноделом? — удивлению Лены не было предела. — Да. Он решил осесть, остепениться и поменять профессию на более мирную. Бывает, что соседи с близлежащих виноделен или местный корчмарь обращаются к нему за помощью, если неподалеку заведется какая-нибудь гнусь, мешающая людям нормально работать. Но это бывает редко — при спокойном и благополучном житье-бытье монстры, как правило, не плодятся. Так что, работы для ведьмаков становится действительно все меньше, а виноделие — явно более прибыльно, чем истребление чудищ. — Значит, Туссент, — задумалась Лена. — Да. Теплый климат, благодатные почвы, красивые пейзажи, приятные доброжелательные люди. Несколько взбалмошная и временами упрямая, но в целом вполне сносная правительница. Думаю, вам с мальчиком там будет хорошо. — А почему вы сразу мне про Туссент не сказали? — спросила Лена. — Я оставила хорошую новость напоследок. Сначала надо было обсудить более насущные и тревожащие тебя вопросы. И потом, Туссент, конечно, Туссентом, а Геральт — Геральтом, но ты правильно сделала, сначала хотя бы в общих чертах попытавшись выяснить, что происходит в мире, в котором вам с сыном, возможно, предстоит жить, и прикинув все «за» и «против». — «За», по всему выходит, больше. Даже если у меня снова ничего не получится, я должна хотя бы попытаться. Пусть не ради себя — хотя я все это время очень скучала и не переставала думать о Геральте, иногда мечтая о том, что мы все-таки встретимся вновь — но ради сына, потому что вы правы — от меня зависит, каким он вырастет. И думаю, в этом нелегком деле без Геральта-старшего нам не обойтись. — Ну что ж, тогда собирайтесь. И в путь. Лена кивнула, затем поднялась, взяв на руки задремавшего в ходе долгой беседы мальчика, и вышла из кабинета.***
Застолье в Корво Бьянко по поводу очередного прибытия Цириллы шло полным ходом. Геральт и приглашенные по этому поводу гости — Регис и Детлафф (который после своей неудачной любовной истории с Сианной поддался на уговоры друга и остался таки погостить у него в Мер Лашез) расположившись за столом, попивали вино и слушали новости, которыми делилась вернувшаяся из странствий Цири. — Портнулась я тут как-то в один из «своих» миров, — рассказывала она. — Мирок этот вроде как и диковат местами, и даже кое-где страшноват, но вообще он сам по себе красивый, интересный, а если угадать с местом — так даже и веселый. Так вот, попадаю я в Сепермеру* — центр тамошней цивилизации — город охотников за реликвиями, захожу в корчму, то есть по-ихнему в таверну — и первый, на кого я там натыкаюсь, кто бы вы думали? Эредин! Сидит — харя налита, вместо доспеха — труселя в сердечках, на каждой руке висит по девице, на коленях — третья восседает. Но меня увидел — и как обычно: «Циря, привет, ну че, Короля Королей заделаем?» Я ему: «Эредин, сволочь ушастая, как? Ну вот как тебя сюда попасть угораздило? Почему из фиговой кучи миров Спирали твой Карька выбрал именно этот — один из моих любимых?» А эта морда наглая эльфячья ржет и отвечает: «Цирь, ну судьба же! Это я на твой зов прибыл. Потому что ты сама в глубине души хотела, чтобы я пришел. И вот я тут. Давай Владыкуна делать». Пришлось мне ретироваться, чтобы с паразитом этим не общаться — он прилипчивый, как репей, ни в жизнь же не отстал бы. Вернулась в Каэр Морхен, Авик истерику закатил, ну, по-своему, конечно, по-Аваллак’ховски. Заперся в комнате, со мной разговаривать отказался, а по ночам на дуде играл — да так заунывно, что ему даже окрестные волки подвывать стеснялись. Потом и вовсе сдрызнул куда-то. Небось, сидит в лабе своей на Ард Скеллиге, раздувается от обидок, как жабка, и придумывает себе невесть что. Злится из-за того, что я с Эредином виделась. Как будто я специально попала туда, куда его занести угораздило. — Ты же не специально? — решил уточнить Геральт. — Попробуй докажи это упертому ведуняре! — Под Горгоной он сидит, — сообщил Регис. — На своем излюбленном месте. Стены разрисовывает, ворчит, занудствует и дудит. Ну, а раз ты в Корво Бьянко прибыла, скоро и он объявится. Под благовидным предлогом, естественно, очень далеким от истинной цели визита. — Как водится, — усмехнулась Цири. — Вот такие жонихи у нас, — развел руками Геральт. — Один только неприличные предложения делает, другой не делает вообще никаких. И поди знай, чего ему от Цири надо. — Да ну их обоих, — махнула рукой Цири. — Давайте лучше о приятном поговорим. Вам вот Лютик с Присциллой, Дуду и Золтан привет передают. Дела у них у всех идут хорошо. Дуду так развернулся, что вроде теперь у него сам Хеммельфарт в покровителях, что вовсе неудивительно, потому как стараниями псевдо-Ублюдка Младшего казна иерарха неплохо так пополняется. А Хеммельфарт, хоть ясно-понятно, что святее всех святых, но от крон тоже никогда не отказывался. Хамелеон под чутким и творческим Лютиным началом тоже процветает. Ну, а Золтан, как всегда, сначала замутит какую-нибудь хитрую комбинацию, потом с честью из нее выпутывается. А еще я была в Темерии. Навещала нашего Эскеля. Он теперь большая шишка — начальник службы по истреблению монстров. После войны чудищ много расплодилось, своими силами народу с ними не справиться, по-прежнему нужны и профессионалы, и деньги, чтобы им платить. Вот Эскель после первых Веленских зачисток на этой работе и остался. Он и консультант, и координатор, набрал себе команду ребят покрепче и посноровистее — и медленно, но верно идут у них дела: деревни оживают, народ в них потихоньку возвращается, дома отстраивают, пашут-сеют — налаживают мирную жизнь в общем. — А как же чародеи? — поинтересовался Геральт. — Есть они, куда без них, только все на строгом учете и контроле. И воли, как в довоенные времена, им никто не дает. Держат, как в свое время Эмгыр, в ежовых рукавицах. Ко двору и управлению не подпускают, на важные должности не назначают. И применение магии регламентируют законами — жестко: это можно, а это нельзя. — Вот это правильно, — вставил Регис. — Раз не умеют сами себя сдерживать, пусть сидят на коротком поводке. — Кто бы мог подумать, что наш Эскель выбьется в начальство, — покачал головой Геральт. — А кто бы мог подумать, что ты станешь оседлым виноделом, — парировала Цири. — Все меняется. Даже Анна-Генриетта в конце концов передумала насчет сестрицы, — заметил Регис. — Со временем княгиня охолонула и вновь вспомнила, что та хотела ее убить. Только теперь, уже по здравому разумению Анарьетта сообразила, что в итоге Сианна свое желание все-таки осуществила бы — рано или поздно. Потом заняла бы трон и устроила в стране кровавый террор с помощью воинства вампиров под предводительством Детлаффа. Это вряд ли понравилось бы Нильфгаарду — ведь вассалитет Туссента пока еще никто не отменял. Да и самой Сианне вполне могла прийти в голову «гениальная» идея начать экспансию хоть на юг, хоть на север — самое то для безбашенной садистки-психопатки на троне с ручным высшим вампиром, в распоряжении которого имеется целая армия кровососов. Как только княгиня прикинула такой вариант развития событий и его возможные последствия, то враз поняла, от какой участи Геральт избавил не только ее, но и Туссент. Тут Анарьетта сразу оттаяла — и Геральт был немедленно прощен. — Хм, может, следующим шагом она и тебя, Детлафф, простит, — предположила Цири. — Это вряд ли, — Детлафф не понял шутки. — Мои прегрешения перед ней и Боклером довольно серьезны. — Я пошутила, — сказала Цири. — И, думаю, лично тебе ее прощение и нахрен не сдалось. Тебе ведь и без этого тут нормально живется. — Да, не жалуюсь, — ответил Детлафф. — У меня здесь есть друзья и приятные собеседники — большего мне не нужно. А еще мы с Регисом подумываем на досуге заняться восстановлением Тесхам Мутна. Грустно видеть древнюю обитель нашей расы в таком плачевном состоянии. — Средства у нас есть, дадим заказ на оборудование и материалы в Махакам. Или Верген, — добавил Регис. — Кстати! — оживилась Цири. — Раз уж мы вспомнили о Вергене. Геральт, тебе привет и оттуда. От нашего знакомого Ярпена Зигрина. Мы с ним и его приятелями знатно погудели в корчме, вспомнили дни былые, поделились новостями. А потом туда заявился сам Йорвет, очень важный и деловой. Правда, увидев меня, немного помягчел, сел с нами за стол, выпил и сначала поинтересовался, как ты поживаешь, а потом велел передать тебе привет. Интересная он все-таки личность. Может, я бы с ним даже и закрутила романчик. Но ребята сказали, что у него уже есть женщина. И она в данный момент беременна вторым эльфенком. — Вот тебе и овуляции раз в десять лет, — сказал Геральт. — Впрочем, я рад за них — Йорвета и Эвелину. Уж кто-кто, а этот-то эльф по-настоящему сам творец своего счастья. — Это Аваллак’х тебе, поди, про эти овуляции наболтал, — фыркнула Цири. — Нашел ты кого слушать. Ты бы лучше с Эредином поговорил — получил бы совсем иную информацию. Впрочем, мы опять вспомнили о тех, о ком не надо. А я еще не сказала главного. Я ведь побывала в Ковире и встречалась там с самой Трисс Меригольд. — С самой? — переспросил Геральт. — Звучит… странно. — Ничего странного для советницы короля самой богатой страны Континента. Я раньше никогда не была в Ковире, а тут посмотрела и ахнула — живут они так, что и нильфы бы обзавидовались. Причем, не нынешние, ощипанные, но непобежденные, а еще те, довоенные. Это, конечно, еще не Тир на Лиа, но тоже очень и очень достойно. И, кстати, тамошние чародеи под руководством нашей Трисс — вы не поверите — не плетут интриги, не заводят свары и ссоры — они трудятся не покладая рук на благо страны, короля и народа. — Надо полагать, ты и на Скеллиге побывала? — осторожно спросил Геральт. — Конечно! Я очень хотела повидать своих друзей детства — Хъялмара и Керис. Крах так до конца и не оправился от раны, которую ему нанес Эредин, но он не унывает, говорит, что с него хватит битв и сражений. Главное — он вырастил достойных сына и дочь. Впрочем, Хъялмар, как всегда — вот уж шиложопый товарищ — собирает отчаянных ребят, чтобы плыть за моря и посмотреть, что за земли лежат там, где, как говорят, живут драконы. Ну, а про достижения Керис ты наверное и сам слышал. — И это все, что ты хочешь рассказать о Скеллиге? — спросил Геральт. — Все, — коротко кивнула Цири. — А тебя еще кто-то интересует? — Ну, Мышовур. Ты что, не навестила своего старого наставника? — На этот раз не вышло, — развела руками Цири. — Они с друидами Гремистом и Фритьофом собрали молодняк и ушли в горы, чтобы провести какой-то особый друидский ритуал. Как мне удалось потом выяснить из достоверных источников, на самом деле они отправились туда, чтобы восстановить и заново обжить заброшенную винокурню. — А-а, ну это причина уважительная. И, кстати, ритуал действительно сложный. Там схемы, ингредиенты… надо точно соблюсти порядок и пропорции, все залить и засыпать в нужные резервуары, нажать на нужные рычаги и ничего не перепутать… — Геральт? — подозрительно сощурилась Цири. — Да ты, я смотрю, подвижник друидского ремесла. Прямо, сам почти друид. — Ну, скажем, мне повезло познакомиться с мастером Гремистом и приобщиться к таинству, — признался Геральт. — В Оксенфурте снова открылся университет, — продолжила свой рассказ Цири. — И город обрел свой прежний вид и атмосферу студенческого веселья и легкой сумасшедшинки. Обожаю этот город! Кстати, в университете преподает медицину ваша с Лютиком знакомая — Шани. О ней все говорят с таким почтением, будто она — убеленная сединами метресса. А ведь она совсем молодая, немногим старше меня. — Она начинала полевым хирургом, лечила раненых еще в битве при Бренне, — сказал Геральт. — На войне опыт нарабатывается быстро. На некоторое время за столом воцарилось молчание, которое вновь нарушила Цири. — А буквально перед своим отбытием я зашла в «Алхимию» и увидела там странного человека. Мужик с жуткими шрамами и рыжим чубом сидел за столом и пялился на свою кружку пива. Такое чувство, что он и вокруг себя-то никого не видел, смотрел в кружку, будто старался там разглядеть что-то. А потом наверное почувствовал мой взгляд, поднял на меня глаза — пустые, мертвые, увидел у меня за спиной мечи — и тут будто очнулся. «О, ведьмачка. Может, ты и ведьмака Геральта знаешь?» Я, конечно, удивилась, но, с другой стороны, мало ли, с кем нас в странствиях судьба сводит. «Может, и знаю — ему говорю. — А ты-то сам кто такой?» «Если увидишь его, — говорит, — передай привет от больше не бессмертного Ольгерда». — Больше не бессмертного, — Геральт покачал головой. — Чертов любитель красивостей и эффектных оборотов! — Так ты знаешь этого чудного мужика? Кто это такой? Колоритная личность. Но ты мне о нем никогда не рассказывал. — Ну, если коротко, это человек, давший мне тот злополучный контракт, из-за которого я потерял Лену. Девушку, с которой я… Которую… — К которой ты сначала привязался, а потом — полюбил, — закончил за ведьмака Регис. — Причем, на этот раз по-настоящему, без помощи джиннов и мажьих штучек вроде поскрипа и крыжовно-сиреневых приправ, и руководствуясь чувствами и разумом, а не инстинктами, которые срабатывают у мужика при виде красивых сисек на фоне дорожного недотраха. — Вообще-то знакомство у нас началось стандартно, — буркнул Геральт. — Ну, для меня то есть: сначала трах, а потом… все остальное. Ведьмак замолчал, насупился и уставился в стол, а Регис, не придавая значения реплике Геральта, продолжил: — Да-да, Геральт, ты просто влюбился. Но ты у нас, конечно, такой весь из себя суровый одинокий волк, что даже себе не смеешь признаться в этом. Ну и разумеется, у тебя не может быть все просто и как у всех — тебе подавай страдания и фейерверки. — Да не нужны мне эти крайности! — вспыхнул Геральт. — Настрадался я за годы жизни с Йеннифэр во! Выше головы. И наискрили мы с ней тоже вдоволь. Хватит уже с меня этого экстрима! Мне действительно захотелось нормальной, спокойной стабильной жизни. Что в этом такого? — Ничего, — спокойно кивнул Регис. — О чем я тебе и толкую! Наоборот, наконец-то ты нашел себе нормальную женщину, с которой можно жить долго и счастливо в любви и согласии. А не вот это вот все, что у тебя раньше было. Я, между прочим, отлично помню, в каком разобранном состоянии ты был, когда мы с тобой познакомились. И что-то мне подсказывает, ты не сам себя до этого довел. — Да в том-то и дело, что сам, — невесело усмехнулся Геральт. — Я все и всегда делаю сам: сначала влюбляюсь не в тех и веду себя, как придурок, а потом влюбляюсь правильно, но веду себя по старинке, все равно, как последний идиот. — Ну зачем уж так-то, — заметил Детлафф. — Если проводить конкурс на самого неудачно влюбившегося, то я точно буду лидировать среди всех с огромным отрывом. — Я по другим номинациям. «Самонадеянное всезнайство» и «Имея не ценим, потерявши — плачем». Я ведь был железно уверен, что любовь — это когда всего раз увидел и сразу пропал. И влюбиться можно только так и никак иначе. А оказалось, что на самом деле всем этим пробегающим искрам, поражениям громами и молоньями, остолбенениям, оглушениям, онемениям, утоплениям в омутах колдовских глаз и прочим аллегориям, метафорам и красивостям место не в жизни, а в любовных балладах менестрелей, что лишь облекают в романтичную форму обычное и банальное желание. Но если у любовников нет никаких иных, кроме телесных, точек соприкосновения, то ничего путного из таких отношений не выйдет, — Геральт вздохнул. — А вот с Леной мне всегда было о чем поговорить, она понимала меня, а мне с ней было легко, как ни с одной женщиной раньше. Я догадывался о ее чувствах ко мне. А то, что я не просто привык к ней, как к удобной сожительнице и приятной собеседнице, а именно полюбил ее, понял лишь когда она исчезла из моей жизни. Я-то думал, что разлука и время сделают свое дело. Только на меня это лекарство почему-то не действует. — Так что тебе мешает пойти к ней и попросить вернуться? — спросил Детлафф. — Ты ведь знаешь, куда она ушла из нашего мира. А телепорт тебе Цири в момент организует. — Вообще-то она сказала, что не желает меня больше знать. — Как будто это обстоятельство тебя когда-то останавливало, — заметил Регис. — Ну да, Йен-то я особо никогда не слушал, потому что она вечно несла всякий бред. Но с Леной иной случай. — Чем иной-то? Любой в запальчивости может ляпнуть что-то неподходящее и несоответствующее действительности. И выходит, что Йен было почему-то можно мести что на ум взбредет, а той же Лене — даже один разок нельзя. Что-то у тебя, Геральт, с логикой не очень. Или ты просто боишься? — Да, боюсь! — признался Геральт. — Что я явлюсь к ней, а она опять скажет, что видеть меня не желает. И что мне тогда делать? Даже надеяться не на что. — Геральт, это отговорки. Которые ты сам для себя придумываешь. Непонятно зачем, — заявила Цири. Поэтому вот прямо сейчас мы допиваем — и портаемся в эти «Малые ебиня». — Цири! — встревожился Геральт. — Я, во-первых, ненавижу порталы, во-вторых, неудобно перед Регисом и Детлаффом… — Ничего страшного, — тут же отозвался Регис, а Детлафф лишь молча кивнул, соглашаясь с другом. — Мне не в первый раз вечерять без хозяина. Сам-то вспомни: у нас каждые вторые посиделки заканчиваются тем, что вы с Детлаффом уходите в «Колокола Боклера», а я остаюсь беседы беседовать с Марленой и Варнавой — и ничего, никто не в обиде. — Если все пойдет как надо, для посещения «Колоколов Боклера» Детлаффу придется подыскать другую компанию, — сказала Цири. — Ладно, Цирь — Геральт встал из-за стола и протянул ведьмачке руку. — Че сидеть, время тянуть. Давай уже, поехали!* * *
— Ничего себе они тут обжились да отстроились, — Геральт в сопровождении Цири перешел мостик и остановился перед одной из дорожек, ведущих в здание диспетчерской. — Я-то думал, что это просто дом средь чиста поля, а у них и парк с фонтанами и статуями, и понастроено всего. Где тут Ленку-то мне искать? Озвучив этот вопрос, Геральт, тем не менее, двинулся в направлении диспетчерской, в очередной раз применяя свою излюбленную тактику: сначала назадавать вопросов, а затем, не дожидаясь на них ответов и вообще переведя их в разряд риторических, просто пойти вперед и напролом. Цири, прекрасно знающая привычки своего папани, только пожала плечами и последовала за ним. Геральт же, сначала довольно бодро шагавший по дорожке, как-то очень быстро утратил решительный настрой и теперь ступал более осторожно, явно к чему-то прислушиваясь и вроде бы даже принюхиваясь. — Геральт, что такое? — глядя на него, Цири тоже насторожилась, так как всецело доверяла его чутью и опыту. — Тут опасно? Чудища? Магия? Эредин? — Хуже, — тихо ответил Геральт. — Попаданки. Их в диспетчерской до такой-то матери. Для тебя-то они не опасны. А вот мне с ними лучше не встречаться. Как по мне, уж лучше стая гулей или даже мантикора. — Точно, попаданки! — Цири хлопнула себя по лбу. — Вот же я дура! Как сразу-то не сообразила, что тебе сюда нельзя. Эти девки-то безумные оголтелые: мужика увидят — на сувениры растащат. Хотя, говорят, Эредин здесь был, — добавила она недовольно нахмурив брови. — Эредину — можно, — заметил Геральт. — Он неуправляемый, непотопляемый и непробиваемый. Он сам кого хошь в лоскуты порвет. — Я так думаю, надо мне для начала зайти к местному главному, — Цири соскользнула с темы Эредина и вернулась к обсуждению проблем насущных. — Заправляет же кто-то делами в этой конторе. Вот у него и надо спросить, где нам найти твою Лену. Тебе в диспетчерскую соваться точно нельзя, а мне-то как раз наоборот — самая стать. Так что ты, Геральт, жди меня здесь, а я схожу на разведку — осмотрюсь и может чего нужное и вызнаю. Геральт кивнул, затем проследил, как она подошла к зданию, поднялась на крыльцо и скрылась дверью. Сам же ведьмак, прикинув, что стоять в ожидании Цири посреди парка, изображая памятник самому себе, и нелепо, и просто-напросто скучно, свернул на одну из многочисленных дорожек, что лучами расходились от центра парка, и медленно побрел по ней, с любопытством осматривая окрестности. Слева от монументального здания диспетчерской, сразу за парковой зоной Геральт увидел что-то вроде плаца или тренировочной площадки, где под руководством высокого мужчины группа довольно субтильных парней размахивала мечами. Благодаря острому зрению Геральту было заметно даже отсюда, что получается у них пока не очень. Их наставник, конечно, видел это тоже и, выражал свое неудовольствие довольно громко, пытаясь корректировать их действия резкими командами. — Выпад-блок, выпад-блок! Сколько раз повторять! Простую связку освоить не можете! Неумехи косорукие! Или для вас и эти палки-копалки слишком тяжелы? Геральт усмехнулся и покачал головой, невольно вспомнив собственные тренировки и то, как их наставлял Весемир. В целом кое-что было похоже. Только приемы и упражнения для юных ведьмачат были не в пример сложнее тех, что сейчас безуспешно пытались выполнить юноши. А сам Геральт, будучи в возрасте этих ребят, уже вовсю ведьмачил на большаке, рубясь не с учебными манекенами, а пластая вполне реальных гулей и накеров. В мыслях о днях былых он дошел до развилки двух дорожек, одна из которых предлагала продолжать гулять по парку, а вторая убегала вперед, где среди зелени вишневых и яблоневых садов виднелись черепичные крыши небольших аккуратных домиков. «А неплохо они тут живут вообще-то, — подумал Геральту, наблюдая эту пасторальную идиллию. — Интересно, для кого это все понастроено? Для персонала или для самих попаданок? Хотя последнее вряд ли. Потому как будь, например, у меня такое жилище да еще в таком приятном тихом месте, хрен бы я отсюда куда-то отправился. Но, с другой стороны, я — это я, а может у местных ребят и девиц этот покой уже в печенках сидит. И вообще, в чужую душу и в чужую голову не влезешь, а поди-ка знай, что там у них у каждого творится — у всех свои тараканы». Размышляя так, он дошел до первого из домов и с удивлением увидел в палисаднике вкопанный в землю деревянный манекен — примерно такой же, как в Каэр Морхене, только очень маленький. А на лавочке рядом с домом лежал игрушечный деревянный мечик. Причем, выглядели и манекен, и мечик так, что было видно — использовались эти вещи явно по назначению и очень интенсивно. «Ничего странного, — подумал Геральт. — Разумеется, у здешнего персонала есть семьи. И дети. А это наверное дом местного тренера-мечника. И у него есть сын, который с детства постигает военную науку. Чтобы не быть похожим на тех немощей и неумех, с которыми приходится заниматься его отцу». — Геральт! — окликнул его знакомый голос. Ведьмак было вскинулся, но почти тут же понял, что голос доносится из открытого окна того дома, рядом с которым он сейчас стоял. — Сынок, я уже все почти собрала. Только твой арсенал уложить осталось! — Ма-ам, где мой меч? — Ты его наверняка на улице оставил. Как всегда, на лавке рядом с Бабайкой. — Ма-ам, а мы Бабайку тоже с собой возьмем? — Геральт, давай уж Бабайку-то тут оставим. Когда приедем, тебе папка нового поставит. — Да-а, это когда еще! Ты сама же говорила, что папка ужасненько занятой. Ему с нами нянькаться некогда, он чудищ бьет. И вообще, я не хочу нового Бабайку, я хочу своего. — Сынок, его выкапывать надо, он грязный, весь в земле. — А я сам выкопаю. И помою его. — Он в сумку все равно не влезет. — А я его в руках понесу. — Геральт… — Ну, ма-ам! — Ладно, выкапывай. Но учти, понесешь его действительно сам. Нас, конечно, Гермес Зевсович обещал прямо к дверям дома в Корво Бьянко портнуть. Но кто знает… — Ха-ра-шо! Геральт услышал топот ног и едва успел спрятаться за угол дома, как из раскрывшейся настежь двери маленьким снарядом вылетел русоволосый мальчишка. — Мой меч! — радостно возопил он, хватая с лавочки деревянную игрушку. — Всем гуля́м кирда! — Геральт! — донесся из окна предостерегающий возглас матери. — Бабайка-Бабайка-Бабайка моя, в саду ягода Бабайка-Бабайка моя! — запел-завопил мальчик, бросаясь к деревянному манекену. — Мы едем в Корову Банку, — доверительно сообщил он чучелу. — К папке Геральту. Поэл, Бабай? Ты едешь с нами. Ма-ам, а чем его копать? — Помочь? — Геральт вышел из-за угла и обратился к мальчику. Тот моментально обернулся на голос, увидел высокого незнакомого мужчину, взял наизготовку свой мечик, поднял голову и уставился на Геральта. — У тебя глаза, как у меня, — сказал мальчик после небольшой паузы, в течение которой они рассматривали друг друга. — Ты кто? — Я — Геральт. Видимо, старший. — Который живет в Корове Банке? — мальчик поморгал. — Хм, а мы с мамой к тебе собрались. А ты взял и к нам сам приехал. — Твою маму Леной зовут? — Ну да. Ты же сам знаешь. Так чё спрашиваешь? — А ты, стало быть, тоже Геральт. — Не тоже, а просто Геральт. — Имена-то у нас одинаковые. Путаница начнется. Как Лена разбираться-то будет? — задумчиво то ли спросил, то ли просто констатировал ведьмак. — А ты правда чудищ бьешь? — поинтересовался мальчик, проигнорировав вопрос Геральта, потому что его-то волновало, разумеется, совсем другое. — Бью. — И меня научишь? — Если захочешь. — Ну еще бы! Тут так-то жить можно. Но делать нечего, — сообщил он. — В саду скука. Леонид меня ничему учить не хочет, потому что я маленький. Моисей — противный. Одиссей, Сусанин, Пер и Гермес — те хорошие и веселые, но за них мама ругается. — Геральт, ты Бабайку выкопал? Дверь открылась — и на пороге появилась Лена. Увидев рядом с сыном Геральта-старшего, она так и застыла, разом забыв и растеряв все слова, что приготовила для встречи в Корво Бьянко. — Лен, здравствуй, — первым нарушил молчание Геральт. — Я… к тебе, то есть, получается, к вам с Геральтом-младшим. А еще точнее, за вами. Пойдемте домой? — В Коровью Банку, — дополнил малыш, воспользовавшись тем, что сама Лена все так же молча смотрела то на Геральта, то на сына. — И Бабайку пусть папка тогда несет. А чё, он вон какой здоровый. — Кхм, Геральт, — начала Лена и тут же осеклась под взглядом двух пар одинаковых желтых кошачьих глаз. — Сынок, — уточнила она, переведя взгляд на мальчика. — Меч свой унеси в дом. И водички налей нам с Геральтом… с папкой твоим, а то пить хочется, потому как в горле пересохло. — Лен, — Геральт на этот раз среагировал быстрее и начал сразу, как только ребенок скрылся за дверью. — Ты прости меня за… за прошлое. Если можешь. — Да я уж давно простила, — вздохнула Лена. — Напылили мы с тобой тогда вгорячах. А вышло, что себя ведь только наказали-то. — Ну так… — Геральт развел руками. — Мне наверное надо объяснить… — вновь смущенно начала Лена. — Насчет Геральта-младшего. — Отличный парень. Настоящий ведьмачонок. Для отца это… просто счастье, — улыбнулся Геральт. — Тем большее, что я его совсем не ожидал. Он сделал шаг к Лене, мягко взял ее за плечи и притянул к себе, и она, окончательно оттаивая, обняла ведьмака, привычно, совсем как раньше, утыкаясь лбом в его плечо и чувствуя, как ее душа освобождается от тяжкого груза сомнений, неопределенности и больных воспоминаний, которые не давали ей покоя все те годы, прожитые без Геральта. — А как ты-то меня нашел и как смог попасть сюда? — спросила она, наконец оторвавшись от него, подняв голову и посмотрев ему в глаза. — Тут как раз все просто. Меня перенесла Цири. Кстати! — спохватился он. — Она как раз сейчас наверное пытает начальника вашей диспетчерской на предмет того, где искать тебя. Надо бы пойти и сказать ей, что мы сами друг друга нашли и, я так понял из разговора с нашим сыном, готовы отправляться в Коровью Банку. — Да. Готовы. Почти. Осталось только упаковать оружейный арсенал Геральта-младшего и все-таки наконец выкопать Бабайку.* * *
— Здравствуйте! — дверь кабинета Фрейи Ньердовны распахнулась, и перед заведующей делами личными и сердечными предстала высокая худощавая девица, пепельноволосая, зеленоглазая и с породистым выразительным лицом, которое не портил даже старый шрам, пересекающий левую щеку. — Я — Цирилла из Неверленда, убийца чудовищ и дочь ведьмака Геральта Ривского, — отрекомендовалась девушка. — Прибыла в вашу диспетчерскую, чтобы повидаться с Аленой Васильевной Макаровой, которая работает у вас в справочной. — Э-эм, — Фрейя Ньердовна, несколько ошеломленная напором Цириллы, не сразу нашлась, что ответить. — Имейте в виду, без внятного ответа я отсюда не уйду, — Цирилла истолковала замешательство Фрейи как нежелание отвечать. — Потому как ваш кабинет — уже пятый из тех, которые я посетила. Сначала, прочтя информацию на стенде, я дисциплинированно отправилась в Справочную, где надеялась найти означенную Алену. Но там на дверях висит объявление, что работник уволился. Ваш начальник Моисей ознакомил меня с многочисленными и разнообразными жалобами, заявил, что он не в курсе ситуации с Аленой и отправил к Одиссею Лаэртовичу, мол, кадровые вопросы решает он. Одиссей сказал, что впервые услышал от меня, что сотрудник Справочной уволился, и посоветовал обратиться к Гермесу Зевсовичу, так как тот знает все, всегда и обо всех. А уже Гермес Зевсович направил меня к вам, потому что причины увольнения Алены вроде бы по вашей части. И вот я тут. И жду ответа: где я могу найти Алену? — А можно узнать, с какой целью интересуетесь? — задала встречный вопрос Фрейя Ньердовна. — Да папку моего Геральта влюбиться в нее угораздило. А батя — он же без косяков не может. Ляпнул однажды что-то не то, Алена психанула и только ее видали. А Геральт теперь изводится. Люблю, говорит, не могу. И признаться бы надо, да все смелости не набраться — уж очень он Алену обидел при расставании. Ну, он в общем думал-думал — и надумал, будь что будет, а надо идти и проблему решать. А Геральт — он такой: с мыслями собирается долго, но если чего решил — то все, пойдет ломом, все на пути снесет и не свернет, и не остановится, пока своего не добьется. — Значит, Геральт вас за Аленой прислал? — Сам он пришел. Я только калитку ему в ваше междумирье открыла. Это у меня смежная специальность, помимо убийства монстров. Когда надо для своих, межмировыми перемещениями занимаюсь. Во-от. А Геральт на улице меня дожидается. Потому как не захотел он ваш курятник тревожить, ни к чему нам эта лишняя ажитация. — Сам, значит, — Фрейя покачала головой. — Вот это совпадение. Потому как Аленка — вот вы подумайте — сказала мне примерно то же самое, только про себя. И, представьте себе, тоже собралась идти в Неверленд к Геральту. Хотя, пробивной силы у нее, может, и не столько, как у нашего бравого ведьмака, но уж решимости и твердости ей не занимать. — Получается, они одновременно об одном и том же подумали, — констатировала Цири. — Вот чудо-то, а? — Не, — Цири покачала головой. — Чудо — это когда случается то, чего не может произойти. А у Геральта с Аленкой как раз все получилось просто и правильно. Потому что к нам должны возвращаться те, о ком мы думаем и кого на самом деле ждем.* * *
После такого богатого на события и впечатления дня маленький Геральт уснул моментально, едва голова его коснулась подушки. Поэтому Лена, уже привычно присевшая на краешек кровати и приготовившаяся было рассказывать ему обязательную вечернюю сказку, лишь подоткнула сыну одеяло, встала и подошла к окну. Она стояла и смотрела, как закатное солнце золотит дальние поля и окрашивает небо алым. Задумавшись, она не услышала, как открылась дверь и даже не сразу заметила вошедшего в комнату Геральта. Впрочем, ведьмак, не желая потревожить сон малыша, намеренно старался производить как можно меньше шума. — Уснул? — шепотом спросил он, кивая на мирно посапывающего в кровати сына. — Угу. Наслушался Цириных историй и Регисовых сказок, — Лена улыбнулась. — И, кстати, можешь не шептать и не красться на цыпочках. Сон у нашего мальчика пока что явно не чуткий. Особенно утром. Как только вставать, чтобы в сад идти — так с боями, нытьем, фырчанием и недовольством. — Совсем как я в детстве, — усмехнулся Геральт. — Тоже любил утром поспать. Но с Весемиром, бывало, не забалуешь. А потом, когда я отчалил в самостоятельную ведьмачью жизнь, уже и Весемир над душой не стоял, только возможность в кровати нежиться выпадала нечасто. Причем, в основном из-за отсутствия этой самой кровати в доступной близости. — Ясно все с тобой, — Лена с улыбкой посмотрела на Геральта. — Твоей затаенной мечтой было досыта есть, без просыпу спать и вообще жить в комфорте. И эту мечту ты пронес сквозь трудные годы ведьмачества и воплотил-таки в жизнь. — Да. Кстати, даже кроме шуток. Я не особо любил свою профессию. И никогда этого не скрывал. И, будучи более молодым, воспринимал болезненно то, что мне в свое время не дали выбора. И даже став знаменитым Гвинблейдом-Белым Волком — доверенным королей, любимцем чародеек и источником вдохновения для бардов, строчащих баллады о моих подвигах и любовных похождениях, мне в глубине души все равно хотелось иметь свой дом, где я мог бы жить спокойно, мирно и в свое удовольствие. И как только я получил во владение Корво Бьянко, я понял, что нахожусь буквально в полушаге от исполнения своей давнишней мечты. И как только я распутал дело влюбленного вампира Детлаффа и неудачливой интриганки Сианны, то сразу определил свой меч на выставочную стойку и занялся более мирным делом. — Выходит, ты совсем забросил ведьмачье ремесло? — Иногда все-таки приходится браться за меч, если в округе заводится какая-нибудь тварюка. Это ведь теперь и в моих интересах тоже. Но вообще для ведьмака тут работы немного — места обжитые, окультуренные и, кстати, мною же недавно вычищенные. И — вот парадокс — работа, считай, разовая, а платят за нее хорошо. Народ в Туссенте не жадный и довольно зажиточный. Это не Велен, где чудища с кметами и в мирное время были по численности в долях пятьдесят на пятьдесят. А за какую-нибудь водную или кладбищенскую бабу, с которыми приходилось прилично так повозиться, они платили столько, что без слез на эти орены сиротские не взглянешь. И ведь ясно-понятно, что они и эти крохи всем селом собирали, а мне ими не то что броннику или кузнецу за починку инвентаря — травнице заплатить еле-еле хватало. Иное дело — тут, я даже в банке местном счет открыл. Видишь, поместье в приличный вид привел. И пробую себя в новой профессии. Виноделом стать хочу. — Ты теперь у нас прямо латифундист. Или этот… фазендейро. Во! — сказала Лена. — Звучит… угрожающе, — Геральт улыбнулся. — На самом деле я просто наслаждаюсь спокойной и размеренной домашней жизнью. Днем люблю просто посидеть и погреться на солнышке — его в Туссенте много, а безделье так приятно. А в редкие ненастные дни мне нравится слушать шелест дождя за окном и думать, что ничто больше не гонит меня в холод и слякоть, нет нужды мокнуть и мерзнуть, бродя по болотам и урочищам, выискивая и выслеживая какую-нибудь гнусь, которая может мешает жить добрым людям, может — нет, а может, и люди те вовсе не добрые. Ко мне в гости приходят друзья — те, кого я рад видеть, те, с кем мне приятно проводить время — пить-есть и говорить о всякой всячине. Больше никаких вынужденных союзов и выборов из разных зол, где что бы ни решил, все едино окажешься по уши в дерьме. — Просто жизнь-мечта, — заметила Лена. — Почти. Не хватало той, с кем я хотел бы все это милое великолепие разделить. Да что тут в слова играть, тебя мне не хватало, Лен. Я с того момента, как ты ушла, места себе не находил. Нет, конечно, пока с Эредином воевали, чудищ вычищали, с Сианной разбирались — отвлекался от мыслей всяких. А потом, когда мирная жизнь наступила… вот и не поймешь, вроде все хорошо, а без тебя — не так. Марлена на кухне кашеварит, пирогами пахнет, а мне кажется, что это ты дома. Дверь входная стукнет, а я так и думаю, что ты сейчас зайдешь и скажешь: «Геральт, здравствуй». Я сперва думал, что привыкну. Но получалось плохо. А к тебе идти и просить, чтобы вернулась, мне было совестно. Сама понимаешь, почему. Ну и честно, я просто боялся, что ты откажешься и пошлешь меня подальше. — Но ты все-таки пришел. — Да. Решил: прогонишь так прогонишь. Лучше так, чем маяться неопределенностью. — Ох, Геральт, мастер ты создавать проблемы из ничего. Ну ты ж знал о моих к тебе чувствах. — Ну-у, это да. Только, Лен, я еще лучше этого знаю, что мой характер и мои выходки, и мои глупости — это тяжкое испытание для чувств, даже очень искренних и сильных. — Знаешь, все это уже неважно, — сказала Лена. — Что было — то прошло. Главное, то что есть здесь и сейчас. А сейчас мы дома. Потому что дом там, где сердце. А я за годы разлуки поняла, что у меня на сердце радостно и спокойно только когда рядом вы — оба моих Геральта. — Ну раз так… — Геральт мягко положил руки Лене на плечи, слегка наклонил голову и коснулся щекой ее волос. — Будем жить-поживать и добра наживать. — Ага. Как в сказке. Которую мы с тобой сделали былью. * Сепермеру — город в игре Conan Exiles по мотивам книг Роберта Говарда