Я шел к тебе, но потерялся.

После очередной гулянки Хенсын не смог дойти домой. Не было сил. После гулянок у Хенсына вообще никогда ничего не было: ни сил, ни денег, ни новых часов, которые он из-за этих гулянок покупал каждую неделю. Куда они девались, Хенсын не знал, а точнее сказать не помнил. Последнее, что он всегда помнил, это четвертый стакан соджу, а потом темнота. А после темноты он всегда оказывался в доме своего друга – Чунхена. Конечно, стоит упомянуть, что дом Хенсына находился ближе, чем дом Чунхена, но ведь если он пойдет домой, то с утра ему никто не принесет стакан воды и таблетку от головы, потому что Хенсын жил один, как сыч. Это было главным предлогом, чтобы завалиться среди ночи к своему лучшему другу и упасть к нему в объятия со словами: «Я пришел к тебе на чай». После этого снова была темнота, а потом душераздирающее утро с головой, в которой маршировал батальон солдат. Это утро субботнего дня ничем не отличалось от предыдущих. Хенсын проснулся с деревянной головой и был даже не в состоянии разлепить глаза. Он перевернулся с левого бока на спину и простонал от того, что левую руку схватила судорога от долгого лежания на ней. Он тихо ругнулся и вдруг услышал шаги около дивана. Хенсын никогда не доходил дальше дивана в зале, потому что ступеньки казались страшным чудовищем, когда голова кружилась на 360 градусов вокруг своей оси. Приняв эти шаги за поползновения друга, он пробубнил: - Чунхена-а, принеси мне воды, а то голова трещит, как орех. Но вместо привычного: «Сейчас», он услышал: - Иди сам себе налей воды, пьянь. Удачи тебе добраться до кухни и не спотыкнуться. А затем громкие шаги вверх по лестнице. Хенсын как мог быстро сел и пальцами разлепил глаза. Рядом никого не было. Он не мог поверить, что Чунхен отказал в помощи своему почти умирающему другу. Но в следующий момент в зал вошел Чунхен со стаканом воды и таблетками. - Чунхен? Ты же ушел наверх. - У тебя уже галлюцинации? Я тебе говорил не пить столько? – друг бы покрутил пальцем у виска, если бы у него не были заняты руки. - Да я тебе честно говорю. Ты послал меня на кухню и ушел наверх, - в подтверждение этого Хенсын потыкал пальцем на лестницу. - А, - вдруг вспомнил Чунхен. – Это не я был, наверное. Я забыл тебе сказать, что сегодня возвращается мой брат с учебы в Англии. Ну вот, он вернулся. - У тебя есть брат? – ужаснулся Хенсын. - А что у меня не может быть брата? - Но ты никогда о нем не говорил, - Хенсын нахмурился и сложил руки на груди. - А ты не спрашивал. Зачем мне было рассказывать, если ты не интересовался? – Чунхен сунул ему в руки стакан и таблетки и сел рядом. - Как так вышло, что мы знакомы три года, а я ни слухом, ни духом про твоего брата? – Возмутился Хенсын. - Младшего, - невозмутимо ответил Чунхен. - Да без разницы! – Хенсын махнул рукой и чуть не облил друга водой. - Не маши клешнями, пей воду, или у тебя голова уже не болит? - Болит, - тут же успокоился возмущенный. - Но только это, я тебе сказать хочу, что бы ты не влюблялся в него, окей? Хенсын моргнул и странно посмотрел на Чунхена. - Не волнуйся, если он похож на тебя, то я даже не посмотрю в его сторону, – заржал он. Чунхен вздохнул и почесал затылок. - В том-то и дело, что не очень похож. Хенсын только было открыл рот, что бы ответить очередную глупость, как его прервал голос, доносившийся с лестницы. - Чунхен! Где тебя черти носят? Я же звал тебя двадцать минут назад! А после этого на Хенсына нашло затмение. Такое затмение, что казалось, свет всего мира светил только на лестницу. Сверху к нему спускался чудесный субъект. Ну как к нему…он спускался сюда, ища своего брата и до Хенсына чудесному субъекту дела не было абсолютно никакого. А Чунхен посмотрел на друга и горестно вздохнув, прошептал: - И этот несчастный втрескался. А несчастный себя несчастным не считал – он во все глаза пялился на спустившегося парня. Это был, как мысленно назвал его Хенсын, «мальчик» примерно одного с ним возраста, но чуть меньше ростом. Одежда его не блистала закрытостью: белая футболка с широким вырезом сползла, выставив наружу, туманившее взгляд Хенсына, загорелое плечо. Майку мальчик завязал узлом на боку и Хенсын тут же облюбовал подкачанный животик субъекта. Штаны его висели на бедрах, хотя Хенсын мог поклясться, что они висели на честном слове, они были длинные и мальчик почти наступал на них, спускаясь по лестнице, норовя стянуть их с себя, а Хенсын того и желал, потому, что вида оголенного живота ему показалось мало. Иногда бывает так, что наличие безупречного тела компенсирует отсутствие красивого личика, но Хенсын видел, что и с личиком у мальчика все в порядке. Пухлые губы, аккуратный, красивый носик и большие, теплые глаза. И довершали всю эту картину черные, торчащие в разные стороны волосы. Это придавало образу субъекта еще более сексуальный вид. Как будто только что кто-то тянул этого мальчика за волосы…и стягивал с него майку…и…и…Хенсын сидел и лыбился, как малолетняя школьница, листающая журнал с порнографическими картинками. - Чунхен, у этого чувака сейчас слюни капать начнут, - мальчик указал пальцем на, трескающегося от счастья, Хенсына. - А я тебе уже говорил, что одеваться скромнее надо, - покачал головой Чунхен. – Даже дома. Вдруг у нас гости. - Как хочу, так и одеваюсь. Я не буду заворачиваться в паранжу каждый раз, когда ты приводишь домой своих пьяниц – дружков. - Кикван! Следи за языком! «Ах, вот какое имя носит этот чудесный мальчик» - подумал про себя Хенсын, все еще находясь в состоянии эйфории. - Хотя бы с моими друзьями веди себя прилично, - продолжал возмущаться Чунхен. - Он с утра валялся у нас на диване и требовал от меня воду. А я впервые в жизни его вижу! Все что я мог ему дать это парочку люлей. Поэтому будь благодарен, что я такой добрый и не выставил его за дверь с ноги, чтоб он катился к черту на рога. Хенсын вынырнул из оцепенения от этого монолога. Как это чудесное создание может быть таким грубияном? - Эй, чудесный мальчик, ты не можешь так ругаться, - пробубнил Хенсын. - А кто мне запретит? Ты что ли? – мальчик нервно передернул плечами. - Чунхен-а, это что, твой брат? – с сомнением спросил Хенсын. - Да, и именно поэтому я предупреждал тебя насчет любви, - Чунхен не был уверен, что эти слова помогут теперь. - И этот в меня влюбился? Чунхен, ну почему твои друзья все такие одинаковые? У них на мне свет клином сошелся что ли? – скучающим тоном спросил Кикван. - Мне кажется, что надо мной жестоко подшутили, - пробубнил Хенсын. - Ты уже во мне разочарован? – удивился Кикван. - Просто твой ужасный характер не вяжется у меня с твоей внешностью. - Ну, вот и славно. Сразу минус один поклонник, - посчитав разговор законченным, Кикван повернулся к брату. - Ты рано сбрасываешь меня со счетов мальчик, - с этими словами Хенсын встал с дивана и нетвердым шагом пошел к входной двери. - Эй, как ты доберешься до дома? – хотел его остановить Чунхен. - Ногами, - коротко ответил Хенсын и вышел, хлопнув дверью. Хенсыну казалось, что над ним жестоко пошутили. Ему казалось, что жизнь все время только и делает, что шутит над ним. Каждая его влюбленность заканчивалась вот так. Красивая внешность – отвратительный характер. Обычно, такие отношения Хенсын обрывал сразу же, потому что не терпел такой тип людей. Но иногда все же пытался что-то предпринять¸ что-то поменять, но в итоге эти люди проявляли всю стервозность своего характера и бросать их становилось в два раза больнее. Неужели это случилось в очередной раз? Ему снова придется бросить все, даже не начав? Это уже бесило. Голова болела уже не от выпитого ночью спиртного, а от мыслей, которые беспорядочной кучей толпились в голове Хенсына. Нужно было прийти домой и срочно залезть под холодный душ. Домой Хенсын приходил не так часто, как думал. Понял он это, свернув не в том переулке и зайдя в тупик. - Черт бы побрал...кого-нибудь, - выругался Хенсын и развернулся. – Надо домой чаще заходить. Но теперь-то уже я точно буду проводить больше времени дома. Ведь в доме Чунхена теперь живет этот грубиян. Хенсын правда свято верил в то, что он больше ни ногой в дом своего друга, но все-таки с горем пополам отыскав свою маленькую квартирку в этом треклятом огромном городе, понял, что погорячился с выводами. Побродив по своей комнатке, длинной в двадцать шагов, он выяснил для себя, что даже на диване в зале дома Чунхена ему спится куда приятней, чем в кровати своей собственной квартирки. У Чунхена был частный дом, двухэтажный. Откуда Чунхен его взял, Хенсын не интересовался – может, достался в наследство, а может он убил настоящих хозяев и спрятал их тела в подвале, но всяко не сам заработал. Хенсына это не особо волновало – этот дом был теплый и уютный. Снаружи он был обшит деревом и от того больше напоминал загородную дачу, чем жилой дом. Крыша его была покрыта красной черепицей, из-за этого Хенсын иногда называл дом «жилищем гномиков». Но по размерам дом превосходил гномичьи домики раз в восемьсот и вмещал в себя пять спален, кухню, два туалета, бассейн и еще кучу помещений, о предназначении которых Хенсын даже не догадывался. Если сказать честно, то за три года их с Чунхеном знакомства он не во все комнаты то и заходил. Частый периметр его хождений ограничивался маршрутом диван-туалет-кухня-туалет-диван. И все…Но, несмотря на это, дом этот Хенсын считал почти своим родным. Сложно представить сколько головных болей они вместе с ним пережили. А теперь в уютном доме поселилось существо именуемое «младший брат из Англии» и теперь этот дом можно было приравнять к преисподней. Но даже это не помешало Хенсыну на следующий день припереться туда снова. Он пришел в обед, когда солнце нещадно пекло его рыжую макушку. Вместо того чтобы, по привычке ломиться в дверь, как стадо пещерных людей, Хенсын культурно позвонил в звонок. Потом позвонил второй раз. Третий раз. Ноль реакции. Хенсын более настойчиво постучал в дверь. Потом постучал кулаком. Только замахнувшись на дверь ногой, Хенсын услышал тихий щелчок, а вслед за этим дверь медленно отворилась, и Хенсын чуть не хлопнулся в обморок на лестницу, от того, что он увидел. В дверном проеме стоял Кикван. От воздуха его тело отделял лишь тонкий халатик, призывно распахнутый на груди. Голова Киквана была мокрой и вода, падая с кончиков волос, приземлялась на обнаженную грудь и, медленно скользя вниз, исчезала за тонкой тканью халатика. Хенсын снова впал в прострацию, но из блаженных мыслей его вырвал голос: – Что тебе опять нужно? – Хенсын встряхнул головой, сбрасывая наваждение. – Каждый раз смотрю на тебя и забываю, про твой паршивый характер. Но стоит только тебе открыть рот, как я начинаю проклинать судьбу за то, что ты попался на моем пути, - пробубнил Хенсын и, отодвинув с прохода Киквана, зашел в прихожую. – И вообще, сначала нужно было поздороваться. - Да вертел я ваши приветствия – тут же отозвался Кикван. – Я не здороваюсь с незнакомыми дружбанами своего брата. Хенсын не уставал диву даваться с этого мальчика. - Ты там в своей Англии с кем-то не тем общался… Почему именно с дружбанами? - С кем я, где общался – не твое дело. Я всю жизнь был таким, если ты про мой характер…А потому что все они, в конце концов, пытались затащить меня в постель. Хенсын посмотрел на внешний вид Киквана и задумался. - Ах, ну да, как же это я сам не догадался. - Ты намекаешь на то, что я выгляжу, как мальчик легкого поведения? – резко выпалил Кикван. - Мальчик, ты выглядишь, как самое прекрасное существо на этой планете. Мне так хочется просто прикоснуться к тебе и ощутить нежность твоей кожи, но я боюсь, что из нее тут же вылезут колючки и пронзят мои пальцы. Кикван замер в оцепенении. Таких слов ему еще никто никогда не говорил. Он даже не надеялся их когда-нибудь услышать. Он бы даже расплакался от счастья, если бы характер снова не вылез вперед. - Задабриваешь меня, да? Тоже хочешь затащить меня в койку? - Как же тебя жизнь потрепала, если тебе везде маньяки – извращенцы мерещатся, - спокойно ответил Хенсын. Конечно же он хотел затащить Киквана в постель, но он бы никогда в этом не признался.. Да и хотел он этого исключительно после согласия Киквана, потому что хотел завладеть не только его телом, но и его сердцем. Конечно, характер у Киквана был не сахар, но об этом Хенсын подумает, когда этот парень будет у него в распоряжении. - Слушай, парень… - отозвался Кикван. - Хенсын, - перебил его старший. - Что? - Это мое имя. И чтоб ты знал – я старше тебя, поэтому проявляй уважение. - Да мне пофигу как тебя зовут, просто держись от меня подальше, - прошипел Кикван сквозь зубы. - Не думаю, что смогу это сделать, - покачал головой Хенсын. – Ты ведь знаешь, что я втрескался в тебя по уши. - Неужели так сильно? – даже неожиданно для самого Киквана это признание потешило его самолюбие и в груди приятно потеплело. - Ты не представляешь, насколько, - вздохнул Хенсын и осмотрелся по сторонам. - Где твой брат? - Откуда я знаю? С утра был тут. Я его не пасу, поэтому понятия не имею, где его нелегкая носит. Хенсын посмотрел на Киквана и вздохнул. А затем ушел. Кикван остался в недоумении. - Признается в любви мне, а повидаться приходит с моим братом? Что за мутная личность? – Кикван передернул плечами и ушел в ванную. На следующий день Хенсын пришел в гномичий домик, как на работу. Ровно в 9.00. И снова осыпал проклятиями свою рыжую голову, потому, что Кикван открыл ему дверь в еще более раздетом виде. Судя по всему он спал или только что встал, потому что тело его прикрывала только, намотанная на бедра простынь. - Мммм…Поклонники ко мне еще по утрам не приходили, - протянул Кикван. - А я не к тебе, солнце мое. Братишка твой дома? Кикван нахмурился и, махнув рукой в сторону кухни, ушел к себе в комнату – на второй этаж. Хенсын взглядом проводил его спину, не забыв отметить, как красиво простыня обтянула попу Киквана. - Ух, жарко что-то. Чунхен печь, что ли топит? – Хенсын помахал на себя рукой и пошел на кухню. Зайдя туда, тут же, не здороваясь, прошагал мимо Чунхена к холодильнику. Поздоровался он, только выпив пол бутылки холодного сока. - Привет, ты дрова, что ли палишь? - Привет, да конечно, они только что догорели в раковине. - Что за глупые шутки? - Что за глупые вопросы? - Ладно, ладно проехали. Куда ты собираешься? – Хенсын кивнул на, разложенные на столе, коробочки для еды. - Мы с Кикваном едем за город – на ферму нашего дяди. Поздороваемся с родственниками и заодно проведем выходные на природе. - О, я с вами. Пойду упакую свою зубную щетку. Чунхен даже возразить не успел, как Хенсын уже скрылся из кухни. - Не думаю, что Кикван будет в восторге, но с этим бараном разве поспоришь? – вздохнул Чунхен и продолжил собирать еду в коробочки Щетка Хенсына была в ванной на первом этаже, потому что зачастую второй этаж был ему не по силам. Он привык, что этой ванной никто не пользуется, потому что находилась она в самом углу дома, поэтому без задней мысли подошел к двери и потянул ручку на себя. Дверь беспрепятственно открылась. И Хенсын тут же встретился с удивленным взглядом. - Так ты все-таки пришел на меня попялиться? – возвестил Кикван помахав зубной щеткой. - Нет, сладкий, я пришел забрать свою зубную щетку, - Хенсын зашел в ванную и прошагал к зеркалу. - Что, переезжаешь? Больше не будешь к нам приходить? – с притворной жалостью в голосе протянул Кикван. - Да, ты не беспокойся, зайчик, куда я могу деться от тебя? Кто же будет освещать мою жизнь своим беспантовым характером? – сказал Хенсын и вытащил щетку из стакана, затем подошел к Киквану сзади и прошептал ему прямо на ухо: Я просто поеду с вами к вашему дядюшке и мы с тобой проведем вместе незабываемые выходные, поэтому будь спокоен, я буду к тебе ближе, чем ты думаешь. Хенсын пальцами свободной руки легонько пробежался по животу Киквана и подмигнул его отражению. Щетка выпала из рук Киквана, он пару раз хлопнул глазами и с воплем: - Только через мой труп! Выбежал из ванной. - Чунхен! – Кикван вбежал на кухню: Этот проходимец собрался ехать с нами! - Я знаю, - спокойно ответил Чунхен, засовывая в коробку листья салата – Я думал о том, что ты будешь не в восторге, но ты пойди попробуй поспорить с этим бараном. - Да я его сейчас убью! – завопил Кикван.