Я шел к тебе, но потерялся.

Поле с лошадьми было уже совсем недалеко, поэтому, когда Хенсын увидел, что Кикван схватил под уздцы лошадь и пытается на нее вскочить, то в голове Хенсына пронеслась лишь одна фраза: «Он не умеет ездить на лошадях». Хенсын опрометью кинулся к той же лошади и успел перехватить ее за поводья, когда Кикван уже собирался ударить ее по бокам. - Стой! Стой! – закричал он на лошадь, хватая ее за поводья, но лошадь испугалась таким внезапным проявлением внимания к себе и стала брыкаться. Хенсын чертыхнулся. Лошадь рванула вперед и поводья выскользнули из его рук. Лошадь мчалась вперед вместе с Кикваном на спине. Чунхен уже бежал и кричал что-то, но Хенсын не разбирая дороги, запрыгнул на первую попавшуюся лошадь и бросился догонять Киквана. Его лошадь не успела убежать далеко, поэтому уже через пару минут Хенсын с ними поравнялся. - Тормози ее! Тормози! - Черт! Да если бы я знал как! - Ну так какого черта…- внезапно Хенсын понял, что отругать Киквана он успеет, когда они оба будут стоять на земле, а сейчас главное – остановить эту взбешенную лошадь. Но как это было сделать? Решение пришло мгновенно и шло вразрез с инстинктом самосохранения. Кикван как мог внимательно следил за тем, чем занимается Хенсын, но слишком поздно понял, что тот собирается сделать. Хенсын собирался прыгнуть. Перепрыгнуть со своей лошади на его. Кикван очень испугался этого, но не успел он спросить у Хенсына не захотел ли он умереть, как Хенсын приподнялся в своем седле и прыгнул. Кикван чуть сознание не потерял от страха, но когда чужие руки крепко обхватили его за талию, он просто заплакал. - Какого черта ты делаешь? – завопил он. - Ли Кикван, слушай меня внимательно, - произнес необычайно спокойный голос прямо ему на ухо. – Я скажу это только один раз. И повторять больше не буду. Я люблю тебя. Я безумно тебя люблю с той самой минуты, когда ты спустился с той чертовой лестницы тем чертовым субботним утром. Люблю так, что не могу даже прикоснуться к тебе, потому что боюсь, что уже не смогу тебя отпустить. Запомни это, идиота кусок и не вытворяй больше такие вещи, потому, что я умру, если с тобой что-нибудь случится. Кикван слушал это и не знал, от чего ему падать в обморок: от страха за их жизни, потому что они до сих пор неслись на сумасшедшей лошади, или от того, что слова Хенсына так успешно укладывались в его голове ровными столбиками. - Почему ты говоришь мне об этом сейчас, когда мы мчимся на этой лошади, и мои мозги от страха ничерта не соображают? Почему именно сейчас? А вдруг я от страха забуду твои слова? Что мне делать, если я забуду хоть одно слово, которое ты мне сказал? Хенсын забыл выдохнуть, но не забыл натянуть поводья. Лошадь остановилась и Хенсын, наконец, выпустил воздух из легких. - Что? – Хенсыну очень хотелось сейчас видеть лицо Киквана, его глаза, но Кикван сидел к нему спиной и, кажется был немного не в себе. - Ничего! Сними меня отсюда, иначе я умру! Хенсын испугался, что Кикван исполнит свою угрозу и поспешил спрыгнуть с лошади, а затем осторожно снять с лошади Киквана. Он уже не горел желанием читать этому вредному мальчишке нотации про быстротечность бытия и хрупкость жизни. Он просто хотел узнать, не страдает ли он галлюцинациями, потому что слова, которые он услышал он бы скорее приписал какому-нибудь дереву, чем Киквану. Но и об этом спросить ему не удалось, потому что к ним со всех ног уже бежал Чунхен и кричал, что вырвет Киквану мозги и выкинет собакам, раз сам Кикван ими не пользуется. Но, подбежав к брату, вместо того, чтобы начать раскалывать его черепную коробку, Чунхен лишь обхватил его голову руками и стал повторять, какой же Кикван у него глупый и как же он за него испугался. Скандалом разразился Хенсын. Лошади в этот раз по понятным причинам отменились и пока братья сюсюкались друг с другом, Хенсын решил закатить истерику. Они уже были на пол пути к дому и весь этот пол пути Хенсын молчал и шел чуть позади. Чунхен держал брата за руку, будто боялся, что тот снова кинется куда-то бежать. Хенсын слушал-слушал их щебетанье, и вдруг схватил с земли камень и жахнул его куда-то в сторону. - Да зачем я вообще со всем этим связался? Черт дернул меня поехать в эту деревню. Ходил бы я сейчас по клубам и ни о чем не думал. Да я тут постарею от нервов быстрее, чем успею сбежать. Как меня уже все достало. Хенсын произнес свою гневную тираду и ускорил шаг, пролетел мимо удивленных братьев и чуть ли не бегом кинулся к дому. Киквана будто током пробрало: он кинулся бежать следом. - Да чего вы все время друг за другом бегаете? – устало пробормотал Чунхен и поплелся следом. Ускорять шаг у него не было ни сил ни желания. А две гончих уже были около дома. Кикван побежал за Хенсыном, потому что боялся, что тому в голову снова пришла мысль о том, чтобы уехать. Гонимый негодующими чувствами Хенсын быстро оказался в комнате, но не прошло и пять минут, как в комнату ввалился запыхавшийся Кикван с криком: - Не вздумай уезжать! Хенсын, стоявший посреди комнаты, удивленно обернулся. - Какого черта тебе от меня нужно? Еще не все нервы мне вытрепал? - Прости, прости, что напугал тебя, но не нужно уезжать, - быстро пролепетал Кикван. - Кто тебе сказал, что я собрался уезжать? - Просто ты так быстро побежал, что я подумал… - Слушай, Кикван нам здесь жить еще несколько дней, но я правда хочу отдохнуть, поэтому давай просто не будем близко подходить друг к другу и общаться будем только в случае крайней необходимости, хорошо? - Но мы живем в одной комнате. - Я поменяюсь комнатами с Чунхеном, и мы… - Нет! Ни в коем случае! – почти закричал Кикван. – Я буду тише воды, ниже травы, только не меняйся! Хенсын пожал плечами, мол мне все равно поступай, как хочешь. До вечера они даже не обращали внимания друг на друга, поэтому Чунхен был окружен повышенным вниманием. Таким вниманием, что под вечер быстро смотался в свою комнату даже не поужинав, сославшись на нервное истощение. Кикван с Хенсыном ужинали почти наедине. Если не считать дяди. Дяде про происшествие они ничего не сказали, поэтому за ужином обоим пришлось врать о том, какие чудесные у дяди лошади и как здорово они накатались на них. Особенно Кикван накатался. Дядюшка поел быстро и собрался было мыть посуду, но Кикван сказал, что они все сами уберут и чтобы дядюшка шел отдыхать. Дядя был безмерно благодарен и поковылял в свою комнату. - Ну и зачем это? – спросил Хенсын, размешивая ложкой чай в стакане. - Дяде нужно очень рано вставать, поэтому пусть ляжет спать пораньше, - безмятежно ответил Кикван. - Раньше это тебя не особо заботило, - отметил Хенсын. - Раньше мне не хотелось остаться с тобой наедине. Хенсын закатил глаза. - Не начинай этого снова, ладно? Мы оба знаем, что тебе просто хочется меня подраконить. - Хенсын, все совсем не так. - Мы же договорились не общаться, помнишь? Кикван судорожно вздохнул. - Помню, помню. Все оставшееся время их отпуска они сдерживали свое обещание. Днем общались только, если очень надо, вечером приходили в свою комнату, ложились в кровать и сразу отворачивались друг от друга. Хенсын отворачивался на всю ночь и быстро засыпал. А Кикван никогда так быстро не засыпал. Он каждую ночь тихо плакал в подушку от того, что что-то внутри него изменилось. Но изменилось слишком поздно, ибо Хенсын выстроил вокруг себя стену высотой в несколько метров и не допускал его близко к себе ни на шаг. Так прошел их короткий отпуск. Они все приехали в Сеул и вернулись к привычной жизни. Хенсын вернулся к своим субботним гулянкам, Кикван снова стал вредным младшим братом из Англии, а Чунхен только горько вздыхал все время. Кикван с Хенсыном и дома почти не общались, хотя Хенсын с тем же постоянством вваливался в его дом почти что каждую ночь. Кикван каждое утро видел Хенсына на диване в зале и каждое утро молча проходил мимо него, но в это субботнее утро он просто не смог пройти мимо. Он замер на полушаге, вскользь бросив взгляд по телу Хенсына, лежащему на диване. Его внимание привлекло что-то, что пятном выделялось на белой, тонкой шее Хенсына. Кикван подошел ближе, что бы рассмотреть и когда понял, что это такое, то внутри него что-то оборвалось. Он сжал губы в тонкую линию и грубо потыкал кулаком в спину Хенсына. - Эй, пьянь вставай. Ноль реакции. - Я кому говорю? Просыпайся! Кикван уже сильнее потрепал Хенсына за плечо. Хенсын дернулся и медленно повернулся, по пути раздирая глаза пальцами. - Че кому от меня надо? Кикван даже не думал поздороваться. - Это что? - он потыкал в шею Хенсына пальцем. Хенсын пару раз моргнул, не зная что и ответить. - Это моя шея. - Ты за дурака меня держишь? - крикнул Кикван так, что Хенсын аж вздрогнул.  Что у тебя на шее? Хенсын прищурился и напряг мозг, силясь вспомнить, что же там на шее может быть. - Слушай, Кикван, мой мозг не в состоянии играть с тобой в шарады. Скажи прямо. - Засос! Кто оставил его на твоей шее? - Аааа, - тихо протянул Хенсын. - Да так. Какая-то девица в клубе ко мне присосалась. Не мог от себя отодрать. Все хотела затащить меня в какую-то комнату. От услышанного у Киквана аж в глазах потемнело. - Какая-то девица? Она тебя целовала, а тебя это не волнует? Да как так можно вообще? Кикван кричал и махал руками, а Хенсын морщился от таких громких звуков. - А тебе какое дело? Что ты пристал ко мне? Мы ведь договорились! - Да мне плевать на все договоры! Ты целовался с какой-то бабой и теперь так спокойно валяешься на моем диване! - А что мне нужно делать? - заорал в ответ Хенсын. - Пойти в реке утопиться с горя? Что я могу сделать, если человек, которого я на самом деле хочу целовать, не хочет этого? Приходится на ком-то все это вымещать! - А ты хоть раз у этого человека об этом спрашивал? - зло прошипел Кикван. - Хоть, словом обмолвился? Сам себе сделал выводы и теперь напиваешься каждый день в доску. А я смотрю на все это и мне так хочется выкинуть тебя на улицу, что бы ты очнулся и проветрил свои мозги, наконец, и огляделся по сторонам! А вдруг в мире что-то изменилось за то время, которое ты плавал в барах? - Да что тут могло измениться? – прокричал в ответ Хенсын На шум в гостиной вышел Чунхен. - Что тут творится? Первым в ответ ему выкрикнул Хенсын. - Чунхен, меня твой брат уже заколебал своими обвинениями! Отправь его обратно в Англию в Институт благородных девиц, может там его научат не лезть в чужую жизнь! - А своего друга тогда отправь на Южный полюс, пусть на пингвинах тренирует свое красноречие. Они такого же ума, как Хенсын! - выкрикнул Кикван и развернувшись на 180 градусов взлетел вверх по лестнице. - А что мне делать, если я вас обоих куда-то отошлю? - вздохнул Чунхен. - Просто заведи себе другого брата. Чтоб он чуть-чуть поласковее был. - Хенсын, ты болен, - покачал головой Чунхен.  И вообще, я не понял, кто за кем теперь бегает? - Никто ни за кем. Лав стори окончена, а твой друг – бестолковый тукан, который даже не может завоевать сердце человека, которого любит. - То, что ты тукан - это чистая правда, а вот со вторым утверждением я бы поспорил, - ответил Чунхен, но Хенсын его, кажется, не услышал.