Северный путь

Майли проснулась от непрошенных ласк Финиста. Голова гудела, но хотя бы пустота в груди потихоньку заполнялась. Ничего не хотелось: ни говорить, ни отвечать на любовные игры, ни даже шевелиться. Поплыть бы по безмятежным водам Сумеречной реки и насладиться неподвижностью. Но оборотень становился всё настойчивей. — Я не в настроении, извини, — буркнула наследница и отвернулась к стенке. — Охотник тебя утомил? — игриво спросил он и принялся покусывать верхний кончик её уха. — Ничего, скоро он престанет нами распоряжаться. Майли удивлённо обернулась. — Испытания, — подсказал Финист. — После них он обязан будет отпустить нас. Но покидать гостеприимный дом не хотелось. Она привыкла и полюбила его, ведь здесь было почти так же уютно и безопасно, как в Эгольском монастыре. А за последние дни Майли впервые почувствовала, что занимается чем-то важным и нужным. Не только для неё самой, а для всех. Но что будет, когда закончится обучение и жизнью придётся распоряжаться самой? Не бросят ли её на произвол судьбы и Морти, и даже Финист? — Когда ты сделаешь мне предложение? — Майли уставилась оборотню в глаза. — Я не… — промямлил тот, да так и не нашёлся, чем закончить фразу. — Что ты не? Вот что не?! — вспылила наследница. — Как любиться всю ночь без передышки, так это пожалуйста, а как до дела доходит — сразу в кусты! У меня тоже есть гордость. Я хочу нормальные отношения, красивую свадьбу и настоящую семью, в которой не страшно рожать детей. — Деть… — оборотень вытаращил глаза и поперхнулся. — Да, я хочу детей! Хочу, чтобы на этих руках, — она пихнула ему под нос собственные запястья, — были обручальные браслеты. Хочу не бояться, что ты меня бросишь, как только Герда или любая другая женщина поманит тебя за собой. — Ошалела, что ли?! — обрёл дар речи Финист и грубо оттолкнул её ладони. — Какое замуж? Какие дети? Я ж тебе ничего не обещал. Мы просто развлекаемся. Разве тебе не нравится? Хорошо же было! — Хорошо. Она перелезла через него и собрала его разбросанную полу одежду. — Что ты делаешь? — опешил оборотень. — Даю себе зарок, — скомкав вещи в охапку, она всучила их Финисту. — Без обручального браслета порог этой комнаты ты больше не переступишь. Майли тряхнула простынёй, сгоняя его с кровати, и подтолкнула к двери. — Иди, чего ждёшь? Можешь пожаловаться своей ненаглядной Герде. Посмотрим, как эта маленькая ханжа согласится на развлечения без обязательств. Выдворив Финиста в коридор, наследница захлопнула дверь и принялась перестилать постель. Раздался стук. Дверь со скрипом отворилась. Майли схватила подушку и, не глядя, швырнула её в сторону вошедшего. Снаряд замер в ладони от цели и плавно опустился в подставленные руки. — Простите, я думала, это Финист, — наследница виновато заглянула во внимательные синие глаза. Уши горели. Вокруг разгром. Как после драки. Ужас! — Он ушёл. Можешь не беспокоиться, — заверил её Морти и вернул подушку. — Может, не стоило его выгонять? — сокрушалась Майли. — Я просто хотела, чтобы он был более внимательным, чтобы понимал… как вы. — Чтобы он что-то понял, боюсь, это придётся вбить в его голову кувалдой, — усмехнулся Охотник. — Но, думаю, встряска пойдёт ему на пользу. Наследница вымученно улыбнулась. — Хотел проверить, всё ли у тебя в порядке. Вижу, ты в гораздо лучшей форме, чем можно было ожидать. Сегодня отдохни. Морти уже собирался уходить, но она остановила: — Вы в город? Возьмите меня с собой. Хочу узнать, чем всё закончится. — Я думал, бюргеры тебе не слишком нравятся. — Не слишком, — согласилась Майли. — Но мне любопытно. Подождёте, пока я оденусь? Вскоре они поседлали лошадей и добрались до мельницы. На стук никто не вышел, но и дверь оказалась не запертой. Морти снова вошёл без приглашения, Майли последовала за ним. Вагни сидел в углу за столом и заворожённо смотрел в одну точку. Рядом стоял пустой кувшин, от которого несло элем. Или так пах мельник? Он не замечал гостей, пока Морти не подошёл вплотную. — Слышал, вы нашли тело. В городе торжественные проводы. Вряд ли мне там будут рады, — заговорил Вагни невпопад, с трудом удерживая взгляд на Охотнике. — А как же моя Мелюзиночка? Никто-никто не придёт на её похороны! Мельник закрыл лицо руками и глухо разрыдался. — Похорон не будет. Ваша дочь жива. Я в этом уверен. Морти вывел его на улицу. Вскоре они вернулись. С головы Вагни потоками стекала грязная вода, но выглядел он намного бодрее. — Если Мелюзина жива, то где же она? — спросил Вагни, неуклюже устраиваясь на привычном месте. — Вы же сами вчера сказали: уехала к матери, — пожал плечами Охотник. — Расскажите правду. Всю правду о том, кто настоящая мать Мелюзины и что случилось в тот день, когда погибла ваша жена. Мельник смотрел на него, оценивая. — Тяжёлая болезнь лишила Хейду рассудка. А мать Мелюзины — вдова из Гартленда. Приезжала в Урсалию на торг летом. У нас с ней была короткая интрижка — ничего серьёзного, но она понесла и отдала ребёнка мне, так как в её краях плохо относятся к детям, рождённым вне брака. — Перестаньте, — Морти достал из-за пазухи раковину. — Я нашёл её в хижине Орма. Кажется, она принадлежала вашей дочери. Как думаете, что будет, если я её сломаю? Охотник сжал раковину. — Нет! — вскричал Вагни и попытался отобрать. Морти оттолкнул его и спрятал находку за пазуху. — Я и так уже обо всём догадался, так что хватит изворачиваться. — Клянитесь самым дорогим… жизнью вашей невесты и будущих детей, что никому не скажете! — мельник набросился на него и вцепился в ворот рубахи. Вот это он зря! Сейчас что-то будет. — Вы не в том положении, чтобы требовать, — рыкнул на него Морти, отдирая от себя цепкие пальцы. — Мне нужны лишь детали, чтобы дополнить картину. Либо вы говорите сами, либо я использую более болезненный способ узнать правду. Но так вашей дочери и любовнице придётся намного хуже. — Хорошо, — сдался Вагни и уселся обратно на стул. Закрыв лицо руками, он принялся рассказывать: — Я не любил свою жену. Нас свели родители. Хотели, чтобы я унаследовал ремесло и мельницу её отца. Я пытался быть хорошим мужем: терпел капризы и упрёки, унижения и даже побои. Думал, после рождения детей она смягчится и всё наладится. Но Эглаборг сказал, что её тело слишком слабое, чтобы зачать. Она и без того долго не протянула бы. Тогда я перестал настаивать на близости, не обращал внимания на истерики и просто ждал свободы. Но этого всё никак не происходило, и каждый день становилось хуже. Однажды я ушёл в город, чтобы напиться. В таверне в тот вечер выступал бродячий скрипач. Мне понравилось, как он играл, и я пригласил его составить мне компанию. За кружкой эля мы разоткровенничались. Я сказал, что хотел бы как он путешествовать по городам, очаровывать людей игрой на скрипке и никогда, никогда не возвращаться к жене на опостылевшую мельницу, которая стала моей тюрьмой. Скрипач пожалел меня и посоветовал в полнолуние прийти к заповедному озеру Цуг. На его берегу прекрасная дева будет расчёсывать свои волосы. Если мне удастся умыкнуть её гребень, то она явится ко мне на следующую ночь и исполнит любое желание. Я не поверил, но, когда жена обозвала меня «похотливым боровом», решил рискнуть. Не встречу деву, так хоть утоплюсь. Но она там была. Дева. Самая красивая из всех, что я видел. Ни одна человеческая женщина с ней не сравнилась бы. Я сделал, как сказал скрипач: когда она купалась, забрал её раковину и вернулся домой. На следующую ночь она действительно пришла. А я… я не желал более ничего, кроме её благосклонного взгляда. Она дала мне намного больше — свою любовь. Страсть, негу, ласку, понимание и доброту — всё то, на что так скупа была моя жёнушка. Мы встречались тайком около года, а потом она пропала на несколько месяцев. Я стал сам не свой. Бегал на озеро, звал, раковину на берегу оставлял, но всё без толку. Уж топиться решился, как она появилась вновь. Сказала, что у неё для меня подарок. От радости я последнюю осторожность потерял — жена нашла раковину и увидела, как мы обнимались. Был скандал. Хейда убежала в город. Я помчался следом. Боялся, что она сделает что-то с собой или ещё хуже — навлечёт на деву из озера беду. В городе Хейде никто не поверил, и она ринулась к утёсу Белой чайки. Я пытался её остановить, но не смог. Она прыгнула и… На следующее утро после похорон дева принесла мне свёрток с ребёнком. Сказала, что это и есть подарок — наша дочь Мелюзина. Хотя дева больше не приходила, я был счастлив с моей девочкой. Только не сберёг её. Вагни замолчал и отвернулся. На лбу у Морти залегла тревожная морщинка. — Вы знали, что ваша любовница не человек? Мельник кивнул. — Вы знали, что она заставила вашу жену прыгнуть с утёса? Вагни глянул на Морти безразлично. — Вы знали, что она забрала вашу дочь и убила лесоруба? — последний вопрос был задан с таким нажимом, что отмалчиваться дольше стало невозможно. — Я догадывался. Надеюсь только, что у них всё хорошо. И внуки живы. — Внуки? — удивилась Майли. — Повитуха сказала, что должна быть двойня, — пожал плечами мельник. — Двойня, — Морти забарабанил пальцами по столешнице. — Никса-никса, где же тебя искать? — он достал из-за пазухи раковину и принялся её изучать. — Ты сделаешь всё, что пожелает обладатель раковины. Но откуда об этом знать бродячему скрипачу? Или этот скрипач тоже не так прост, как кажется. Вагни с Майли уставились на Охотника, не улавливая смысла. — Скажите, тот скрипач не носил шарф и шляпу, закрывающие шею и уши? — обратился он к мельнику. — Да, я ещё удивился, ведь тогда было совсем не холодно. И со скрипкой, поди, не очень удобно, — развёл руками Вагни. — Похоже, придётся снова нёкка за жабры трясти. Будь он неладен, — поморщился Морти. Наследница передёрнула плечами. Может, вернуться домой? В конце концов, она не Герда, чтобы в пасть к демону лезть из-за всяких глупостей. Но с другой стороны, не посчитает ли Морти её трусихой, если она сбежит сейчас? — Что вы собираетесь делать? — переполошился Вагни. — Надеюсь, вы их не тронете? Разве не видите, они и так достаточно настрадались! Если родителям этого ублюдка нужен выкуп, то лучше отнесите мою голову, — мельник лёг на стол и вытянул шею. — Рубите! Морти закатил глаза. — Так легко вы не отделаетесь. Одиночество станет вашим выкупом и за Хейду, и за Орма. Ни любовницы, ни дочери вы больше не увидите, — с холодной беспощадностью ответил Охотник и бросил Майли: — Идём, нам здесь больше делать нечего. Она первой выскочила за порог. Вагни выглядел так, словно готовился к чему-то отчаянному. Морти вышел следом и затворил дверь. Изнутри донёсся громкий стук. Должно быть, мельник колотил в дверь кулаками, но она не поддавалась, словно её подпёрли со стороны улицы. — Чтобы глупостей не наделал, — сказал Морти. Он подсадил Майли в седло и, забравшись на своего жеребца, направился к заповедному озеру Цуг. Без телеги путь оказался короче и приятней, хотя и стал более опасным. Морти вёл их по крутой горной дороге. Порой лошадям приходилось взбираться по сыпучему гравию на такие кручи, что казалось, они кубарем скатятся вниз. Но вороной жеребец карабкался в гору по острым камням также легко, как по ровной земле. Толстуха-кобыла слишком боялась отстать и, превозмогая усталость, тащилась следом. Через полтора часа они уже промчались вдоль хрустальных вод заповедного озера. Когда ветви сосен над тропой опустились так низко, что под ними верхом было не проехать, пришлось спешиться. Они прогулялись по тенистому лесу предгорий и выбрались к приметному водопаду. Правда, таинственного скрипача здесь уже не было, а тишину нарушал лишь грохот низвергающихся со скал вод. Морти велел Майли подождать с лошадьми у тропы, но быть на виду, чтобы он смог её защитить. — Эй, нёкк, выходи! Научи меня своей музыке! — зычным голосом прокричал Охотник, но ответило лишь гулкое эхо. — Выходи по-хорошему, иначе я тут камня на камне не оставлю! Ничего не произошло. Он расставил руки в стороны и волчком закружился по воде. Поднялся ветер и закрутился вихрем вокруг Охотника. Ручей, захваченный воздушным потоком, тоже заворачивался воронкой. Течение шло вспять. Вместо того, чтобы падать вниз, вода вертикальной стеной вздымалась вверх. Всё вокруг завывало, ревело и громыхало, словно прорвало плотину и река пробивала себе новое русло. Летели камни. — Хватит! — сварливый выкрик перекрыл шум разбушевавшейся стихии. Морти замер и опустил руки. Водопад расступился, и из открывшейся за ним пещеры выступил разъярённый нёкк. Чёрные глаза гневно сверкали. Плечи укрывал ветхий плащ из бурых водорослей. — Что тебе опять нужно? — обречённо спросил он. — Это ты свёл мельника Вагни с никсой девятнадцать лет назад? — не стал испытывать его терпение Морти. — Знать не знаю никакого Вагни, — отмахнулся нёкк. — Если это всё, я пошёл. Дел по горло. Семейные хлопоты очень приятные, но отнимают много времени. Морти достал из-за пазухи белую раковину и вытянул её к солнцу: — Что ж, придётся ломать. Нёкк бросился на него, но ударился о невидимую стену и распластался на земле. — Пусти! Я всё скажу, только раковину отдай, — зашипел он. Морти нарочито медленно спрятал её за пазуху: — Хорошо. Только без фокусов. Майли испуганно сжалась. Как только демону позволили подняться, он подскочил и оскалил акулью пасть. — Ненавижу тебя, Охотник! Ты создал здесь свой мирок, установил правила и чувствуешь себя богом. Но так не может продолжаться вечно. Уже сейчас власть ускользает из твоих рук. Неприятель на пороге, стучится в двери. Ты слышишь его тяжёлую поступь и знаешь, что будет дальше, но всеми силами закрываешься. Рвёшь себя на части, только чтобы сделать вид, что ничего не понимаешь, что тебя это не касается. Но как бы ты ни отгораживался, где бы ни прятался, твой Палач настигнет тебя и вырвет сердце. И когда всё, что тебе дорого, будет уничтожено, ты познаешь глубину моего отчаяния. Жаль только, тогда и от мира ничего не останется. Очень жаль, что Небесный Повелитель возложил свой венец на голову слабака и труса, который даже собственную суть признать боится. Жуть ползла по телу волнами, пеленала разум. Охотник словно стал выше ростом, черты лица заострились, в глазах полыхала всепоглощающая ярость. Как будто его место занял кто-то другой, чуждый как людям, так и демонам. Его потустороннее могущество внушало ужас равный тому, который испытывали первые проповедники, столкнувшись с проявлениями Пресветлого. Нёкка оторвало от земли. Морти вытянул руку и сдавил его горло. — Ещё одно слово, и я сломаю тебе хребет! — процедил Охотник сквозь зубы. Синева в его глазах стала настолько яркой, что было больно смотреть. — Эйтайни заступилась только за никсу. — Но всё же заступилась! — ухмыльнулся нёкк. Его тело изменялось. Отрастали густые чёрные волосы, фигура приобретала плавные женские изгибы, ноги покрывались темно-зелёной чешуёй и расслаивались. Через мгновение на месте тщедушного мальчишки стояла красивая зрелая женщина с семью змеиными хвостами вместо ног. Понятно, чем она так привлекала мельника. — Не нравлюсь? — игриво сощурившись, она тряхнула высокой полной грудью. Морти изумлённо вытаращился, но быстро взял себя в руки, крепче сжимая пальцы на горле демона. — Может, так я тебе больше приглянусь? — продолжала издеваться никса. Её черты снова преобразились. Змеи превратились в ноги, фигура стала более тонкой и изящной, кожа бледной, лицо узким и плоским, глаза чуть раскосыми. — Все ещё не люба? — прощебетала она тонким мелодичным голоском. Морти поморщился, словно никса разбередила незаживающую рану. — Ох, и сильно тебя Снежная сестрица приморозила, — глумился демон. — Но было же что-то, что не смогла погубить даже она? Глаза Морти стали похожи на блюдца. Волосы никсы светлели и укорачивались, лицо приобретало подозрительно знакомые черты. — Только попробуй, тварь! — взревел Охотник. — Я разорву и тебя, и всю твою демонову семейку на части, и никакая ворожея меня не остановит. Никса вернулась к облику полногрудой женщины и судорожно глотнула ртом воздух. Морти по одному разжал пальцы и, отступив на шаг, стиснул голову руками. Губы шевелились, словно он говорил сам с собой, веки смежились. От глубокого вдоха грудь высоко поднялась. Когда Морти вновь взглянул на никсу, то был уже самим собой, холодным и сдержанным. — Не дразни смерч, — сказал он. — Объясни только одно, зачем ты соблазнила мельника. Уголки губ никсы дёрнулись. Она смущённо отвернулась. — Есть такое чувство — жалость. Людям оно неведомо. Как, впрочем, и тебе. Именно это я испытала к Вагни, когда увидела его в таверне. Думала, моя музыка облегчит его страдания. Но он не захотел музыки. Единственным его желанием было хотя бы изредка любоваться мной. Мной! Демоном со змеями вместо ног. Моё сердце не устояло. Ты ещё помнишь, Охотник, для чего нужно сердце? Мы любили друг друга жаркими летними ночами, страстно, безумно, так, как бывает лишь раз в жизни. Но всему наступает конец. Когда в моём чреве зародилась новая жизнь, мне пришлось уйти. Его страдания разрывали моё сердце, но я не могла появиться перед ним, пока ребёнок рос внутри меня. Только после родов я покинула свой дом за водопадом, чтобы хоть немного утешить его. Но нам помешала его жена. — Ты убила её, — обвиняюще сказал Охотник. Никса печально склонила набок голову. — Я избавила моего Вагни от обузы. Взамен я отдала ему самое дорогое, что у меня было — наше дитя. Я думала, среди людей ей будет легче, чем здесь, в одиночестве. Я думала, она вырастет и найдёт любовь, с которой заведёт собственных детей и жить душа в душу. Но таких, как мой Вагни, больше не нашлось. Никто не пожалел её и не заступился, когда этот ублюдок издевался и насиловал её. Никто не защитил, когда он напал и попытался убить её дитя. Знаешь, что для матери значит её дитя? Хотя что ты можешь знать, лишённый семьи и памяти? Майли испугалась, что он снова разбушуется, но ничего не произошло. Едва заметно нахмурившись, Охотник ответил: — Её защитила ты. И с детьми, судя по тому, что в прошлый раз ты играла колыбельную, тоже всё в порядке. Можно было не убивать лесоруба столь жестоким способом. Он и так был достаточно напуган. — Я видела его гнилую душонку насквозь. Он похитил раковину моей дочери и не собирался отдавать. Как только испуг прошёл, он принялся бы за старое. — Вы могли обратиться ко мне. Я разобрался бы безо всяких убийств. И ни у кого не возникло бы проблем. — Ну да. Бюргеры тебя уже не меньше нас ненавидят. А дальше будет хуже. — Может, хватит оскорблений? Этим ты себе не поможешь, — Морти говорил тихо, без тени выражения, но никсу это впечатлило гораздо больше, чем когда он злился и кричал. Она сникла и замолчала. — Родители лесоруба требуют выкуп за сына. Если его не принесу я, то бюргеры будут добиваться справедливости сами. Прольётся много невинной крови. Я готов на всё, чтобы этого избежать. — А кровь вшивых водяных демонов для тебя недостаточно невинна. Что ж, руби! — никса опустилась на землю и склонила голову на высокий валун. — Только семью мою пощади. — Я бы с радостью, но Эйтайни запретила, — развёл руками Охотник. — Есть идея получше. Твоя дочь родила двойню, верно? Отдай мне одного. Он и станет твоим выкупом. — Никогда больше я не пущу свою плоть и кровь жить среди людей. Никогда! — взъярилась никса. — Хорошо, — согласился Морти. Никса выпучила глаза от неожиданности. Он снова вынул раковину из-за пазухи. — Тогда я попрошу об этом твою дочь. Вряд ли она мне откажет. Никса безнадёжно посмотрела на гребень Мелюзины. Охотник переиграл её, но тварь всё равно не смирилась. Слишком больно было расставаться с внуком, больнее даже, чем с головой. — Твоя взяла. Силой я победить не смогу, а чары на тебя не действуют. Выбирай, кого возьмёшь: мальчика или девочку. Морти задумался, хотя ответ был очевиден. — Мальчика. Никса злорадно ухмыльнулась. — И всё-таки я перехитрила тебя, Охотник. Оба ребёнка — девочки. Я не отдам тебе ни одну. Возвращай раковину! — Справедливо, — кивнул Морти. — Я верну её, как только ты покажешь детей. Хочу убедиться в правдивости твоих слов. Никса снова глянула ему в глаза. Искала подвох? Наконец она уползла в пещеру за водопадом. Майли переминалась с ноги на ногу от нетерпения и любопытства. Вскоре никса вынесла корзину из ивовых прутьев. Внутри на перине из листьев водяных лилий лежали два одинаковых младенца. Кожа их была ровного белого цвета, а макушки покрывал тёмный пух. Морти склонился над ними и, зашептав что-то ласковое, протянул к одному руку. Малыш улыбнулся беззубым ртом и шаловливо дрыгнул пятками. — Ты ошиблась, — взяв ребёнка на руки, Морти повернул его лицом к никсе. — Это мальчик. Майли пригляделась и заметила крохотный кожаный мешочек между ног малыша, хотя могла поклясться, что мгновение назад это была девочка. — Что? Ах ты! — взревела никса, поняв, что её провели. Морти прижал к себе ребёнка и отступил на шаг, посмеиваясь. — Но-но! Ты же сама обещала, что мальчика отдашь. А станешь дурить, так я и второго… — Морти заглянул в корзину и рассмеялся уже в голос: — мальчика заберу. — Ненавижу! — с горечью выкрикнула никса. — Прокляла бы всю твою демонову семейку, да они и так прокляты, только потому что рок связал их с тобой! Морти не стал слушать её брань и направился к Майли. — Если малыша обидят, я всё равно его заберу! — бросила никса на прощание. — В этом случае я верну его сам, — заверил её Охотник. Вместе с Майли они двинулись в обратный путь. Ребёнок быстро затих и уснул. — Никса говорила странные вещи, — задумчиво пробормотала Майли, когда они ушли достаточно далеко от водопада. — Демоны всегда так себя ведут. Не обращай внимания, — отмахнулся Морти. Но слова никсы задели его гораздо сильнее, чем он стремился показать. Впрочем, кто Майли такая, чтобы лезть к нему в душу? Добравшись до лошадей, Охотник снял с себя рубашку и, запеленав малыша, передал наследнице. Она приняла свёрток дрожащими руками. Страшно навредить курносому чуду неловким движением. — Не бойся. Он не кусается. По крайней мере, я надеюсь, — пошутил Морти и, вскочив в седло, принял ребёнка обратно. — У вас так хорошо получается с детьми, — восхитилась Майли, забираясь на толстуху-кобылу, с которой уже сроднилась. — Да что тут может не получаться? В этом возрасте они милые, а чем старше, тем страшнее становятся, — продолжил шутить Охотник. — Мне приходилось помогать Эглаборгу принимать роды у эламских кочевников в пустыне во время песчаной бури. Вот это было страшно. Уж лучше орды демонов в Полночьгорье отгонять. Майли улыбнулась и, прижав пятки к лоснящимся конским бокам, поскакала вперёд. Вороной жеребец летящей рысью последовал за ней. На подъезде к городу малыш проснулся и, не узнав никого из находившихся рядом людей, расплакался. Морти принялся его качать, тихим голосом напевая колыбельную на непонятном наречии. — Проголодался, видно, — поделился догадкой Охотник. — Потерпи, скоро всё закончится. У тебя будет новый тёплый дом и много-много молока. — Вы думаете, он сможет жить среди людей? — спросила Майли, подъехав ближе. — Его мать смогла, а она была человеком лишь наполовину. Его способности скроют, и он станет неотличим от других детей. Разве что окружающий мир будет ощущать острее и по воде тосковать иногда. — А если родители лесоруба его не примут? — переживала наследница. Ведь это противный сути Пресветлого демон. Почему его так жалко и хочется защитить? — Примут, ему предалась часть очарования никсы. Думаю, со временем он помирит людей с обитателями вод. Убаюканный беседой малыш успокоился. Вдали показался дом бургомистра. Морти спешился и попросил Майли подождать его с лошадьми. *** Эйтайни вышла, как только Охотник поднялся на вершину Королевского холма, словно ждала его. — Ты всё-таки нашёл способ? — улыбнулась она, разглядывая младенца на руках Морти. — Жизнь предпочтительней смерти. Он уже думал наплевать на запрет и отрубить никсе голову — слишком больно били её слова. Но всё же Морти не поддался, выстоял. Ведь что значит самолюбие по сравнению с жизнями людей, пусть даже не самых умных? — Сделай его человеком, — попросил Охотник. Эйтайни забрала ребёнка. Нежной вязью звуков полились заклинания туатов. Ворожея вынула малыша из рубашки, подставила его солнцу и закружилась по холму. Подкрашенные сиреневой краской пальцы выплетали в воздухе узоры. Вскоре Эйтайни остановилась, с трудом справляясь с дыханием, и вернула младенца Охотнику. — Я подправила внешность, чтобы людям было легче его принять, — она указала на светлые кудряшки на макушке ребёнка. — У него всё будет хорошо, — заверил её Морти, укутывая дитя в рубашку. — Мы все на это надеемся, — бросила на прощание ворожея и исчезла за холмом. К жилищу родителей Орма они подъехали, когда лавки в городе уже закрывались, а люди расходились по домам. Майли волновалась, а вот Морти был спокоен. Он едва заметно подмигнул ей, когда стучался в дверь богатого дома. На порог вышел Рауд в белой траурной одежде и хмуро глянул на них. — Ваш выкуп, — Охотник протянул ему ребёнка. Хозяин удивлённо вскинул брови, всматриваясь в лицо Морти, будто силился его разгадать. — Что происходит? — следом вышла заплаканная Ауд, тоже в траурном платье. В отличие от мужа она сразу заинтересовалась младенцем. Смотрела во все глаза. Будто бы с жадностью. — Это ваш внук. Берите, — Морти вложил его в руки хозяйки. — Вы же хотели, чтобы кто-то позаботился о вас в старости. Вырастите его хорошим человеком, тогда он будет помогать вам во всём и никогда не оставит. От шума малыш проснулся. Испуганные небесно-голубые глаза уставились на склонившуюся над ним женщину. Он снова расплакался. — Гляди, вылитый Орм! — восхитилась Ауд и принялась его качать. — И глазки, и носик, и ротик, даже кудряшки такие же. Да ты, должно быть, голоден! Рауд, ну, что стал? Беги в город искать кормилицу, а я попробую его козьим молоком напоить. Детям оно больше коровьего нравится. Рауд замер, ошеломлённо глядя на вмиг помолодевшую жену, махнул рукой и помчался вверх по улице. — Я же говорил, всё у малыша будет в порядке, — подмигнул Морти. — Именно твой дар помог совершить чудо, помним об этом. Майли коротко улыбнулась.