Взаперти

Июль 2010 года. Калифорния, Лос-Анжелес Миновал последний месяц весны, чередой практически однообразных дней пролетел июнь и наступил июль - середина лета. На улице стояла ужасная духота, казалось, что из прохлады контролируемого кондиционером микро-климата дома выходишь прямо в парилку. Жизнь в городе оживала только ранним утром и поздним вечером, когда сумерки приносили долгожданное облегчение, а со стороны океана дул нежный и ласковый бриз. Дин продолжал навещать Каса. Не каждый день, но старался хоть иногда ненадолго забежать к нему после работы и по возможности проводил с ним несколько часов в выходные. Лиза почти всегда уезжала с самого утра то к приятельницам, то к родственникам, неизменно забирая с собой Бена, и Дин был предоставлен самому себе. И нет, он ей не врал, просто аккуратно недоговаривал. Конечно же, она догадалась, что его отлучки связаны с тем далеким майским вечером и неизвестным ей парнем в инвалидном кресле, и даже как-то заметила во время обеда, что он поступает очень благородно, заботясь и поддерживая такого же бывшего солдата, как и он сам. Только ей и в голову не приходило, что им может оказаться Кас. А Дин... он был еще не готов к этому признанию. Во всяком случае, точно не до тех пор, пока хоть что-то во всей этой безумной ситуации окончательно не прояснится. Каждая встреча с бывшим другом была чем-то сродни прогулке по минному полю. Винчестер никогда не мог предсказать, какая именно фраза послужит катализатором вспышки ярости, его собственной или Новака. Это не значит, что все их встречи неизменно заканчивались скандалом, иногда им удавалось посидеть и в относительном мире и спокойствии. В основном молча. Несколько раз ходили вместе в магазин, даже как-то ездили за город. В чем-то Кас ни капли не изменился, по-прежнему был острым на язык и невероятно упрямым засранцем, каким Дин его помнил. Все так же спорил, упорно добиваясь своего, выискивая все новые и новые аргументы, чтобы отстоять свою точку зрения. Но он стал тише, замкнутее, тщательнее контролировал свои эмоции. По крайней мере, те, которые можно было легко прочитать по выражению его лица. Только его глаза так и не научились лгать. И в них часто можно было заметить затаенную тоску. Нельзя был точно сказать, что творилось у Новака в голове. Он никогда не спрашивал, когда Дин придет снова, никогда не высказывал радости при встрече, и уж точно ни разу сам не пригласил его в гости. Впрочем, дверь в его скромную квартиру распахивалась едва ли не после первой серии отрывистого стука, а его глаза неизменно вспыхивали искренним удовольствием, когда на стол ложилась ставшая традиционной плитка шоколада. Кас словно играл в какую-то непонятную Винчестеру игру. Он не отталкивал, но и не позволял приблизиться; следил за тем, чтобы больше не появляться перед Дином небритым и растрепанным, но при этом вел себя с неприкрытым безразличием. Словно и сам не мог решить, что ему делать с поймавшим его за руку на лжи бывшим. Если описывать состояние Дина после двух месяцев регулярного общения с Новаком, то он был попросту в растерянности. Словно стоял на перепутье двух, расходившихся в совершенно разные стороны дорог, и никак не мог определиться с направлением. С Лизой ему было спокойно и уютно, ему нравился Бен, он получал удовольствие от тихих семейных вечеров и размеренного быта. Но если у него был хотя бы мизерный шанс снова вернуть в свою жизнь Каса, пусть не так, как раньше, но все же снова быть рядом человеком, которого он действительно любит, то Дин был готов ухватиться за него руками и ногами. Он был готов принять Новака любым: искалеченным, потухшим, рано поседевшим, усталым и побитым жизнью. И пусть будет трудно, пусть будет временами невыносимо, пусть они будут громко ссориться, хлопать дверьми, потрясать кулаками и изводить друг друга издевками и язвительными замечаниями. Пусть. Ему будет вполне достаточно и этого, чтобы почувствовать себя абсолютно счастливым. Дину всего-навсего хотелось хоть какой-нибудь определенности, а сам он был не в силах сделать первый шаг. Он не мог выбрать между надежностью отношений с Лизой и призрачной надеждой на то, что у них с Касом все еще может что-то получиться. Если бы тот только дал ему какой-нибудь знак, намекнул, да черт с этим, просто улыбнулся хоть раз, увидев его на пороге своей квартиры. Но нет. И это бесило, и заставляло мучиться бессонными ночами, неизвестностью и не утихающей, а только с каждым днем все усиливающейся тоской. Этим вечером они с Касом снова поругались. Дин в который уже раз завел разговор о лечении, а Кас, наоравшись в итоге до хрипа, просто выставил его за дверь. По дороге домой раздражение на этого упрямого недоумка немного улеглось, но неприятный осадок от ссоры никуда не делся. Дин с тоской вспоминал дни в Афганистане, когда любую размолвку можно было сгладить поцелуем, любой конфликт разрешить всего лишь прикосновением. Как же ему не хватало той, прежней простоты и ясности теперь, когда все так невозможно запуталось. Припарковав Импалу напротив дома, он зашел внутрь и столкнулся нос к носу с необычайно серьезной и мрачной Лизой, которая явно его ждала. Бена нигде не было видно, что сразу же наводило на размышления о том, что предстоял какой-то неприятный им обоим разговор. И только когда он склонился к ее щеке, чтобы поцеловать, а она в ответ отстранилась, Дин окончательно убедился, что что-то в его маленьком датском королевстве крепко не так. - Родная, что... - попытался он было спросить, но она прижала тонкий пальчик к его губам, нахмурилась и, взяв с комода какую-то толстую книжку и открыв на заложенной странице, бросила ее перед ним на стол. - Ничего не хочешь мне объяснить? - поинтересовалась она. Недоумевая, что это на нее нашло, Дин подошел поближе, взял книгу в руки и буквально прикипел взглядом к небольшому фото в самом верху. Со старой зернистой фотографии на него смотрел Кас. Молодой, немного стеснительно улыбающийся, с удивительно серьезным взглядом, в глубине которого затаилась грусть. Не сводя глаз со страницы, Дин тяжело опустился на диван и глухо спросил: - Откуда это у тебя? - Сэм принес, - ответила она, остановившись напротив него. - Он, оказывается, все это время искал хоть какую-нибудь информацию о твоем Касе. Или я должна сказать, Кастиэле Хэйне? - Сэм? - Дин перевел на нее растерянный взгляд. - Он приходил сегодня. Принес этот альбом выпускников Университета штата Оклахома, хотел тебя порадовать находкой. Только зачем тебе какая-то фотография, если ты и так регулярно встречаешься с оригиналом, не так ли? - язвительно поинтересовалась она. Дин вздрогнул, не ожидая услышать от нее последних слов, но не стал отпираться, только молча кивнул, не глядя на нее. - Как ты мог? - спросила она едва ли не жалобно. - Зачем нужно было лгать мне, Бену, твоему собственному брату, если ты мог просто остаться с тем, с кем действительно хочешь быть? - Я не знал! - отчаянно замотал он головой. - Лиза, поверь, еще два месяца назад я и понятия не имел, что Кас жив. - Но сейчас-то ты знаешь... - она присела рядом с ним, сложив руки на коленях, - Я пытаюсь тебя понять, и у меня не получается. Он снова покосился на альбом, все еще раскрытый на странице с фотографией: - Как-будто я что-то понимаю. Он... изменился. Чаще всего я даже не уверен, хочет ли он меня вообще видеть. А я... не могу отпустить. Просто не в состоянии, - он поднял на нее растерянный взгляд. - Я запутался и не знаю, что делать. В комнате воцарилась тишина, только слышно было, как тикают висящие на стене антикварные часы, семейная реликвия, доставшаяся Лизе от бабушки. Наконец она порывисто вздохнула, смахнула со щеки одинокую слезу и поднялась с дивана: - Что бы ты ни решил, делать тебе это придется не здесь. Я хочу, чтобы ты наконец определился, Дин, с кем ты по-настоящему хочешь быть, кто для тебя действительно важен. - Выгоняешь? - он попытался улыбнуться, но улыбка вышла грустной, даже жалкой. - Скорее, предоставляю тебе пространство для маневра, - пожала она плечами и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. - Бен еще не спит, ты можешь попрощаться с ним. Твои вещи я уже собрала. Лиза поднялась до середины, когда он наконец сообразил задать еще один вопрос: - Как ты его узнала? Я имею в виду Каса. - Мне было любопытно, - она остановилась и повернулась к нему вполоборота, - и однажды я поехала за тобой. Ты зашел в дом и долго из него не выходил. Я уже хотела было плюнуть на все и отправиться домой, но тут вы вместе вышли на улицу. Знаешь, у него запоминающееся лицо. По крайней мере, мне не нужно было сегодня долго думать над тем, где я его уже видела. Сэм не стал задавать лишних вопросов, когда Дин появился на пороге его дома с чемоданом в руке. Только приоткрыл пошире дверь, впуская его внутрь. В глазах брата застыло сочувственное выражение, видимо, он уже успел переговорить до этого с Лизой. Гостевая комната, которую ему выделили, была маленькой, но, даже прожив в ней две недели, Дин не торопился подыскивать себе новое жилье. Ему было о чем поговорить с младшим Винчестером, к тому же он уже давно не пробовал стряпню Джесс, а она готовила так, что пальчики оближешь. К Касу он за все это время так больше и не наведался. Слишком много дел навалилось как-то разом на работе, а выходные он проводил с Сэмом, в кои-то веки вытащив того сначала на рыбалку, а потом на прогулку по холмам. Если младший Винчестер и удивлялся такому неожиданному стремлению старшего брата стать его тенью, то особого вида не подал. Однако, третьи выходные он пропустить уже был просто не в силах. Рано проснувшись и наспех позавтракав, Дин первым делом вымыл Импалу, пока солнце еще не начало палить в полную силу. А потом отправился по новому маршруту к неизменной конечной точке его поездок в город за последние месяцы, предварительно завернув в небольшой супермаркет, чтобы купить плитку сливочного шоколада. Кас открыл ему не сразу и тут же ретировался на кухню, откуда уставился на него странным тревожным взглядом, от которого у Дина по спине пробежал холодок. - Привет, - все же улыбнулся он, шагнув в прихожую и прикрыв за собой дверь. Тот кивнул, с усилием сглотнул и впился пальцами в подлокотники: - Подожди. - Что-то случилось? - встревожился Винчестер, делая шаг к нему, но замер, когда Кас поднял руку, останавливая его. - Нет. Да, - Новак нервным движением взъерошил свои волосы. - Стой там. Просто... выслушай меня. Тут уже Дин забеспокоился не на шутку. Ни разу еще за все прошедшее время, он не видел приятеля таким взволнованным: - Хорошо. Я весь внимание. - Ко мне приходила Лиза, - тихо сказал Кас. - О, Господи! Час от часу не легче, - выдохнул Винчестер. - А от тебя-то что ей было нужно? - Поговорить. Она... Черт, это оказывается труднее, чем я себе представлял, - и тут же вскинул руку в предупредительном жесте, когда Дин хотел было сказать что-то еще. - В общем, она сказала, чтобы я прекратил тебя мучить и не вел себя, как капризный ребенок. Сказала, что я должен либо уйти насовсем из твоей жизни и больше в ней не появляться, либо остаться и, черт возьми, забрать наконец свой приз. - Твою же... - Нет, она права. Я действительно виноват перед тобой, - нахмурился Кас. - Мне просто нужно было немного времени, чтобы понять, что я был не прав. Сначала я был вне себя от злости, что ты меня нашел. Мне и в голову не приходило, что ты можешь переехать из Нью-Йорка в Лос-Анжелес... - Ближе к Сэму, - пожал плечами Дин. - Филиалы "Сандовера" разбросаны по всей стране, нет ничего проще перевестись из одного в другой. Новак коротко кивнул: - Я надеялся, что ты придешь на следующий день. Лишь бы увидеть тебя хотя бы еще один раз. И боялся этого. Дин молчал, понимая, что тому сейчас просто необходимо выговориться, выложить все, что накопилось в душе, отпустить прошлое, прежде чем хоть что-то загадывать на будущее. - Боялся твоих вопросов, и твоей жалости, - продолжал между тем Кас, - и того, как ты на меня посмотришь, и что ты увидишь. Много чего боялся. И не мог поверить в то, что это происходит на самом деле, когда ты все же нарисовался у меня на пороге. Я потом долго думал. Особенно в эти две недели, после того, как ушла Лиза. И... Я не должен был сдаваться. Ты прав, мне не нужно было умирать, я просто должен был хоть немножко тебе доверять. Вместо этого я все решил за нас обоих, за тебя. И не знаю, как теперь это все исправить... Кас замолчал, тяжело вздохнул, склонив голову и больше не глядя на него. Дин же долго стоял, совершенно не представляя, как ему поступить, что ответить на эти, сказанные срывающимся голосом слова. Наконец он все же подошел ближе, встал почти вплотную и сделал то, что ему уже давно хотелось: зарылся пальцами в темные, по-прежнему мягкие, шелковистые волосы, с замирающим сердцем вглядываясь в мелькающее тут и там серебро седины. А Кас неожиданно уткнулся лбом ему в живот и крепко обнял, притягивая еще ближе, снова и снова повторяя одно и то же слово: - Прости... Май 2011 года. Иллинойс, 40 миль к западу от Чикаго В окрестностях Чикаго часто шли дожди. Может быть, сказывалась близость Великих Озер, может быть, топкая, болотистая почва испаряла достаточно влаги, чтобы обеспечить вечно плачущее небо, Дин точно не знал. Кто-то, возможно, сказал бы, что подобный климат не очень-то подходит для человека с поврежденным позвоночником, но Кас, казалось, был абсолютно доволен жизнью и не жаловался на слишком частые боли. Этим утром стояла на удивление хорошая погода: было тепло и спокойно, ласковое весеннее солнце подсвечивало и придавало насыщенности ярко-зеленой листве, дул слабый ветерок. Ближе к полудню на востоке стали сгущаться тучи, а вскоре зарядил частый дождь, наполнив воздух прозрачной свежестью. Дин сидел на веранде и смотрел на деревья, плотной стеной окружавшие небольшую лужайку перед домом, слушал дождь и думал о том, сколько всего случилось, прежде чем судьба привела его сюда, в этот небольшой поселок, где между соседями порой пролегало несколько сотен метров девственного леса, к этому клочку земли, к этому дому и к этому ощущению абсолютного мира с самим собой. Переезд из Лос-Анжелеса дался ему нелегко. К тому времени они с Касом сняли квартиру в более благополучной части города, и даже успели в ней немного обжиться, к тому же Дин не хотел снова расставаться с Сэмом. Однако, окончательное решение было принято даже не им. Это случилось, когда Кас все же согласился еще раз пройти медицинское обследование, которое дало обнадеживающий результат. Конечно же, все понимали, что его случай был очень запущенным, и хотя бы частичное восстановление должно было занять гораздо больше времени и усилий, чем если бы он обратился за помощью сразу. Дин тогда в сердцах сказал Касу пару ласковых, в очередной раз обозвав того придурком и недалеким шизоидом. Им порекомендовали отличную клинику, специалисты которой были готовы принять нового пациента и обещали высокие шансы на успешную реабилитацию, беда была в том, что она находилась в Чикаго. Можно сказать, на другом конце страны от Сэма и Джесс, жизнь без которых старший Винчестер теперь мало себе представлял. В итоге было решено, что первое время, пока Кас будет лежать в больнице, Дин останется в Лос-Анжелесе, прилетая только на выходные, чтобы его навестить. Но это длилось недолго. Он скучал. Ему ужасно не хватало снова ставших привычными шутливых перебранок, веселья и тихих вечеров, когда можно было просто смотреть вместе телевизор, обсуждать очередной политический скандал или лежать в полумраке затемненной комнаты на широкой кровати, обнявшись, разговаривая, шепча какие-то глупости и заново изучая друг друга. Ему не хватало Каса, его спокойного присутствия, его молчания, его смеха и искрящихся затаенной радостью глаз. Дин обладал слишком деятельным характером, чтобы, обнаружив проблему, просто сидеть, сложа руки и ждать, когда она рассосется сама собой. Поэтому, едва услышав о том, что в чикагском филиале "Сандовера" освободилось место одного из региональных директоров по закупкам сырья и сбыту продукции, он немедленно послал свое резюме и вскоре получил положительный ответ. Бобби, конечно же, поворчал, но он был в курсе всех проблем своего подчиненного, поэтому бурчал, скорее, для порядка, чем всерьез. Одновременно Дин начал присматривать подходящий ему и Касу дом. Категорически отклонив несколько довольно заманчивых предложений в самом центре Чикаго, буквально в нескольких минутах ходьбы до офиса, он, в конечном счете, остановился на небольшом доме далеко за пределами города, в поселке по соседству с заповедным лесом. Самыми трудными для Винчестера оказались первые недели после двух операций, которые пришлось перенести Касу. Слишком тяжело это было - смотреть на бескровное лицо приятеля, ловить малейшие изменения в его состоянии, с надеждой вслушиваться в слова лечащего врача после каждого осмотра. Дин порой просто не выдерживал и, подхватив куртку, стремительно выходил из палаты. Возвращался он часом позже, с виноватым видом протягивал Новаку шоколадку и старался угадать по его лицу, как продвигаются дела. Зато как же Дин радовался, когда где-то под Рождество, приехав в больницу прямиком из аэропорта, узнал, что к тому вернулась чувствительность ног. После этого случилось сразу два события. Во-первых, Каса перевели из госпиталя в реабилитационный центр, в котором ему пришлось провести еще несколько месяцев, заново учась ходить и укрепляя мышцы. А во-вторых, Дин осознал, что настала пора прощаться с Лос-Анжелесом. Сэм пригрозил, что будет часто писать и звонить, а Джесс обняла его и поцеловала в щеку. Зимой 2011 года Дин покидал свои немногочисленные пожитки в багажник, завел двигатель Импалы и отправился в долгое путешествие через полстраны в далекий холодный Иллинойс. А несколько недель назад, в конце апреля Кас наконец вырвался из-под опеки врачей, клятвенно пообещав исполнять все предписанные упражнения, пить лекарства и вообще быть пай-мальчиком. За спиной послышались медленные шаркающие шаги, перемежающиеся стуком костылей о деревянный настил пола, и Дин вынырнул из воспоминаний, вскочил с деревянной скамьи, на которой сидел. Правда, едва он сунулся, чтобы помочь, его остановило тихое ворчание: - Винчестер, убери от меня свои лапы. Сам дойду, не маленький. Взъерошенный и еще немного сонный Кас вышел на веранду. По привычно закушенной нижней губе, бисеринкам пота на лбу и сосредоточенному выражению лица было понятно, с каким трудом дается ему каждый шаг. Остановившись, он поднял голову и несколько секунд всматривался в дымчатую пелену дождя: - Красиво здесь, - наконец сказал он и досадливо скривился. - А я опять все утро проспал. Почему ты меня не разбудил? Я так скоро перейду исключительно на ночной образ жизни. - Тебе сказали особо не усердствовать и не выматывать себя, - укоризненно заметил Дин. - К тому же, лично я ничего против ночного образа жизни не имею. Он подошел к Касу сзади и обнял за талию, чувствуя под ладонями жесткий пластик ортопедического корсета. Увы, все имеет свою цену. В том числе и возможность ходить. Врачи сразу предупредили, что, возможно, пройдут годы, прежде чем тот сможет отложить в сторону костыли, а корсет, скорее всего, останется с ним на всю жизнь, разве что со временем можно будет перейти на его облегченный вариант. Но это было в таком отдаленном будущем, что о нем даже думать не хотелось. Кас запрокинул голову, прижавшись затылком к его плечу: - До сих пор не могу понять, почему ты выбрал именно это место. Нет, я не жалуюсь, но это все же не город, к которому ты привык. На работу далеко, а поездку в супермаркет вообще можно превратить в целое приключение. К тому же ты променял эту глухомань на кресло вице-президента в Сан-Франциско, о котором давно мечтал, - он оперся на костыли и осторожно повернулся лицом к Дину. – Так почему? У меня порой бывает такое ощущение, что я одним своим присутствием разрушаю все твои шансы на успех. Работая три дня в офисе, а два дома, ты вряд ли когда-нибудь сможешь сделать карьеру. Винчестер только беззаботно пожал плечами и рассмеялся, обнимая его и притягивая ближе: - Знаешь, я наконец-то понял одну простую вещь. Кас пытливо заглянул ему в глаза и приподнял бровь в немом вопросе. А Дин склонился к нему и быстро коснулся его губ коротким поцелуем: - Не нужно мне это гребаное кресло вице-президента, а карьера может катиться к чертям собачьим, мне на это плевать. Не хочу провести всю жизнь взаперти. Я и так столько всего пропустил, Кас, мы с тобой оба пропустили. Я хочу просыпаться рядом с тобой, хочу видеть, как ты ходишь, хочу проехать всю страну от океана до океана. С тобой. И когда ты в первый раз отложишь в сторону эти чертовы костыли, я не хочу пропустить этот день. Будь он хоть через год, хоть через десять. Скоро наступит лето, и я обязательно вытащу тебя в лес. Я проверял, здесь нет змей. Даже ненормальных, слепых и глухих. И он был прав. Далекий мир пропыленных городов из мертвого стекла и бетона, тонущий в грохоте и толчее - был не для них. У них была своя свобода, его и Каса. Они слишком долго жили для других, воевали и убивали, пытались приспособиться, но никогда не были по-настоящему счастливы. И вот настало время пожить для себя. Кас ухмыльнулся, по-мальчишески весело и беззаботно, а потом обернулся, чтобы взглянуть на постепенно затихающий дождь, на светлеющее с каждой минутой небо, на лес, в котором нет змей. Дин же секунду-другую тоже смотрел вместе с ним, а потом снова притянул его к себе и поцеловал, чувствуя, как терпкой полынью смешивается у них на губах вкус долгожданной свободы. Конец (1) Baisez-vous! (фр.) - Отвалите, оно же в грубой форме - пошли нахуй. (2) Vous-même pédales! (фр.) - Сами вы педики. (3) Pour tous qui ne sont pas avec nous. (фр.) – За всех, кого нет с нами. (4) В Афганистане два официальных языка: дари и пушту. Второе название языка дари - фарси-кабули.