Мишень

       КёнСу внимательно посмотрел на дисплей аптекарских весов и, покачав головой, добавил на чашку ещё половину чайной ложки зеленоватого порошка из миски, стоявшей здесь же, на столе. – Сколько бы я ни добавлял, всё мало, – бросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.    Помещение, в котором юноша работал, было небольшим, но не тесным: кипенно-белые стены, выложенные плиткой, и такой же пол зрительно расширяли пространство.    КёнСу орудовал за большим и высоким металлическим столом, на котором стояло бесчисленное множество химических колб и реторт. Позади молодого человека располагался стеллаж, каждый ящичек которого был тщательно подписан.    Справа примостилось два белых шкафа, похожих друг на друга, как близнецы. На них примостились картонные коробки с документами, которые почему-то не вызывали впечатления беспорядка.    Напротив стояло три стула, два из которых были заняты.    На одном сидел худой человек с маленьким треугольным лицом, живыми и умными глазами и тонкогубым ртом, будто бы навечно растянутым в сардонической усмешке. Рядом с ним устроился невысокий субъект с большими глазами и чуть удлинёнными резцами, что делало его похожим на белку. Оба они были облачены в белые халаты, что свидетельствовало о том, что они не были непрошеными гостями в этом заведении. – Я чувствую, что вот-вот сломаюсь, – признался один из сидевших. На его бейджике было обозначено имя: «Сиумин», но в миру этот человек назывался Кимом МинСоком. – Клянусь богом, ЧонДэ, я не понимаю, как люди работают тут месяцами, да что там, – годами, и не сходят с ума. – Как раз таки, сходят, – поправил его коллега, на идентификационной карточке которого было написано лаконичное: «Чен». – За полторы недели я не встретил тут ни одного мало-мальски нормального человека. Порой очень сложно отделить пациента от работника этого дурдома, и ко мне невольно закрадываются сомнения, найдём ли мы здесь то, что ищем. – Говори потише, – шикнул на него КёнСу, не отрываясь от своего занятия. – Да ладно, – Чен закинул ногу на ногу и широко улыбнулся. – Твоё царство – это, наверное, единственное здешнее помещение, где нет ни навороченных камер с аудиоподдержкой, ни прослушки, так что волноваться не о чем. – И всё же будь поосторожнее, – МинСок дотронулся до рукава своего коллеги. – И не забывай про акцент, когда говоришь по-корейски.    ЧонДэ состроил скорбное лицо, отчего его брови поднялись домиком. – Да, разумеется, акцент.., – простонал он, запрокидывая голову. – Каждый раз вспоминаю Тао и его неповторимую манеру изъясняться... – Он уже давно не один из нас, – строго оборвал его КёнСу. – Думаю, вам пора идти; лекарство готово, а вы и так уже давно здесь прохлаждаетесь.    Сиумин, как неваляшка, вскочил на ноги и с готовностью взял у аптекаря блюдо с капсулами. – Мы постараемся проникнуть в западное крыло, – вымолвил он, слегка понизив голос. – Легенда такова: не смогли прочитать указатели и свернули не в ту сторону, а потом заблудились.    КёнСу с сомнением покачал головой. – Риск слишком большой, – заметил он. – Те люди, с которыми мы имеем дело сейчас, не привыкли миндальничать. Если вы попадётесь... – Вот именно, – оборвал его Чен. – Если попадёмся. Но этого не случится, так ведь? – Будем надеяться, – мрачно буркнул аптекарь, отряхивая руки и провожая двоих коллег долгим и тяжелым взглядом.    Как только дверь за ними закрылась, он тяжело осел на свой стул и вздохнул: это задание представлялось просто невыполнимым! Никогда ещё их жизни не висели на волоске; никогда ещё их руки не были настолько связаны...    Но если есть шанс, то надо его использовать, разве нет?    И КёнСу, резко выдохнув, взял с края стола список лекарств, которые ему предстояло сегодня изготовить. ***     Терпение – это высшая из добродетелей. В этой прописной истине ЧонИн убедился уже давно, и он всё больше укреплялся в том, что его точка зрения абсолютно верна    Будни агентов Международной Полиции полны трудностей и опасности, но самое главное – это умение ждать. Нет ничего хуже спешки и небрежности.    А последние, в свою очередь, являются детьми нетерпения.    ЧонИн умудрился развить в себе редкостную выдержку, которая совершенно не сочеталась с его чувственной внешностью и оттого давала ему дополнительное преимущество: никто не ожидал от этого на вид такого страстного юноши методичности и сдержанности. И в этом была их ошибка.    Агент решил прибегнуть к любимой тактике и на этот раз. Он сидел на кухне СеХуна и, не торопясь, тянул крепкий чай, мечтательно глядя вдаль и пытаясь хотя бы схематично набросать психологический портрет юноши.    Разумеется, ему дали почитать данные, что нарыла их разведка, но этого было катастрофически мало, чтобы нащупать нужный подход. Молодой человек провёл некоторое время в местах заключения, и это, несомненно, дало тень на его личность, сделав его более осторожным, так что задание будет труднее, чем казалось поначалу.    Что ж, пока есть время, нужно осмотреться и сделать необходимые выводы.    Кухонная модульная система была сделана из сосны – самой недорогой древесины. СеХун сохранил природный рисунок, не став закрашивать створки навесных и напольных шкафчиков, что говорило явно в его пользу. Холодильник был небольшим, но организованным, хотя и полупустым. Хозяин дома никогда не использовал листовой чай, предпочитая пакетики, – об этом говорило отсутствие заварочного чайника в помещении.    Вся кухня была чистой, но не безликой: зеленая глиняная посуда вместо новомодной стеклянной, которая молниеносно теряла товарный вид; хозяйственное мыло вместо ядовитого средства для мытья посуды; тяжелые темные шторы, которые несколько диссонировали с прочим интерьером; практичный линолеум на полу. – Я всё ещё жду, когда вы меня просветите, – напомнил о себе СеХун, скрестив руки на груди и недовольно поджав губы.    Гость тут же перевёл на него взгляд и легонько склонил голову. – Чай превосходен, – вымолвил он, делая ещё один небольшой глоток. – Крепкий, чуть горьковатый, насыщенный. Как раз такой, как я люблю.    Хозяин дома нетерпеливо дернул уголком рта. – Что ж, я весьма горд тем, что угодил, – с дозой ядовитой иронии ответил он. – Но мой вопрос остаётся в силе: что произошло с Тао? – Понятия не имею, – пожал плечами агент, отодвигая от себя ярко-салатовую чашку.    СеХун скрежетнул зубами и резко поднялся с места. – Тогда зачем вы сюда заявились? – выдавил он, нависая над полицейским.    ЧонИн улыбнулся и выставил ладони вперед. – Уверяю вас, мне не нужны неприятности, – спокойно сказал он. – Ваш приятель в полном порядке, даже более того: он готовится стать куда счастливее, чем был. И вы, кстати, тоже.    Юноша нахмурился и отступил на два шага. В голове роились тысячи мыслей, обгоняя друг друга, противореча, перебивая, и лишь одна – самая отчётливая – красной нитью выделялась на фоне прочих: «Не доверяй ему».    Хозяин дома был уже готов выпроводить агента прочь, но совесть не позволяла просто так оборвать единственный способ узнать, что произошло с его другом.    СеХун с полминуты внимательно изучал лицо сотрудника Международной Полиции. ЧонИн был невозмутим, спокоен, выдержан, ведя себя, как человек, которому нечего скрывать.    Но он и должен быть таким, ведь эти молодчики – чертовски хорошие актёры. Агенту было что-то нужно от него, и полицейский не станет гнушаться использовать любые методы, чтобы извлечь необходимую информацию.    А он, СеХун, всего лишь человек. Один человек против могущественнейшей правовой организации мира.    Хозяин дома отрывисто кивнул и быстро выговорил: – Карты на стол. – Отлично, – ЧонИн будто ждал этого ответа. – Лучше присядьте: разговор будет долгим.    Юноша послушно опустился на стул и воззрился на полицейского, который, прочистив горло, начал: – Как вам известно, мы в курсе ваших подпольных дел. Я не имею полномочий объяснять вам, как именно всё стало известно; скажу лишь одно: операция оказалась намного более рискованной, чем мы планировали, а та организация, которая стоит за этим вашим сайтом, имеет весьма сложную структуру. Мы долго пытались вычислить главный штаб верхушки этой банды и нашли одно подозрительное место. К сожалению, мы потеряли одного из наших лучших агентов. Тела так и не нашли, так что мы даже не знаем, что именно с ним приключилось, но мы не оставили мысль вычислить тех, кто стоит за кулисами и дёргает за ниточки. – В таком случае, я вам не помощник, – помотал головой СеХун. – Из этой, как вы выразились, банды я знаю лишь парня, которому сдаю отчеты, и всё. – Я в курсе, – мягко заверил его ЧонИн. – И про ваши функции одного из администраторов сайта, и про полицейского, что вас покрывает в обмен на раскрытие сведений о махинациях жертв киллеров, и про вашего друга, который сам этим не занимается, но пребывает в полной известности о том, что творится в его прекрасном салоне.    Хозяин дома свёл брови у переносицы. Сотрудник Интерпола говорил ровно, не понижая и не повышая тона, что помогало воспринимать его речь как совершенно безобидную. Но вещи, что он говорил, таковыми вовсе не являлись.    Что ж, назад дороги уже нет. – Мы находимся в самом низу организации, – объяснил СеХун, отклоняясь и облокачиваясь на спинку стула. – Я не в курсе, кто именно всем распоряжается. – Вот именно, – кивнул полицейский. – Вассал моего вассала не мой вассал. У вас действует именно этот принцип, при котором руководитель банды и не догадывается, кто именно на него работает. – То есть, – секунду помолчав, начал молодой человек, – вы хотите, чтобы мы стали стукачами? – Не совсем, – возразил ЧонИн, не меняя позы. – Я хочу сделать из вас команду.    На добрую минуту на кухне воцарилось молчание, а потом СеХун, запрокинув голову, расхохотался. – Команду? – переспросил он, отдышавшись и промокнув глаза тыльной стороной ладони. – Серьёзно? То есть, вы хотите отправить нас на верную смерть, а если нам повезёт остаться в живых, потом мы не будем никому нужны?    Агент бесшумно вздохнул, с грустью глядя на молодого человека. – Вовсе нет, – размеренно отреагировал он. – Во-первых, команда будет состоять не только из вас троих. Во-вторых, взамен вы получите новую жизнь.    Хозяин дома приподнял брови. – Новую жизнь? – эхом повторил он. – А что нам делать со старой, вот так просто стереть?    Работник Интерпола развел руками. – Я сомневаюсь, что у вас тут есть что-то, за что можно и стоит держаться, – вымолвил он. – А шанс начать всё сначала выпадает только один раз в жизни, да и то лишь тем, кому повезёт.    СеХун потер подбородок. – Насколько я понимаю, у меня нет выбора, – он поднялся со стула и, подойдя к окну, отодвинул штору. – Но вы не можете гарантировать мне безопасность, так? – После выполнения задания – можем, – ЧонИн опустил глаза и провел пальцем по природному узору на столешнице. – А во время его, боюсь, не могу вам этого обещать со стопроцентной вероятностью.    Хозяин дома промолчал, глядя на улицу. Тьма уже полностью заволокла город, и фонари озаряли уютным светом узкие аллейки спального района. Атмосфера респектабельности опутывала всё вокруг, и СеХуну вдруг захотелось стать неотъемлемой её частью. Он пожелал того самого незатейливого и простого счастья, право на которое имеет каждый. Что, если не придется больше прятаться? Что, если он отречется от тьмы в пользу света?..    Такие мысли приходили в голову юноши далеко не впервые, но сейчас перед ним маячил реальный шанс изменить всё в своей жизни, неудовлетворенность которой грызла молодого человека уже довольно давно.    Он не доверял этому полицейскому ни на грош; последний не располагал к себе, несмотря на привлекательную внешность и врожденное умение убеждать, но выбора у СеХуна не было, ведь в случае отказа этот ЧонИн попросту найдёт кого-нибудь другого.    А что случится с Тао?..    Что ж, спецслужбы всегда славились умением искусно заметать следы.    Хозяин дома повернулся к гостю и медленно кивнул. – Я принимаю ваше предложение, – проговорил он. – Принимаю только потому, что иного пути у меня нет.    Агент улыбнулся, начисто проигнорировав вторую часть фразы. – Что ж, тогда позвольте посвятить вас в детали нашего плана, – предложил он, кивая на стул.    СеХун устало опустился на сиденье и приготовился слушать полицейского. ***     Шум и тишина иногда менялись местами.    Грохот вдруг возникал ниоткуда, накатывая и сметая все барьеры, и порой казалось, что барабанные перепонки вот-вот лопнут, а потом всё резко стихало, и становилось ясно, что эти звуки были лишь иллюзией.    Или наоборот.    Порой сны лихо врывались в реальность, срывая покровы нейролептического отупления. Было сложно отличить грёзы от яви, а день от ночи, и со временем это не уходило, напротив, будто торнадо поднимался вокруг, путая всё и всех.    Он видел, отчётливо видел, как вогнал одному санитару ногой носовой хрящ внутрь черепа.    А на следующий день этот вредный человек пришел к нему снова.    Целый и невредимый.    Этого не может быть, но что из этих видений реальность?    Порой из тумана, окутывавшего странную комнату, где он обитал, выплывали какие-то лица. Они раскрывали рты и говорили что-то, но понять это было невозможно: они издавали лишь какую-то какофонию из звуков.    Но самыми страшными были те, кто молчал. Они всегда приходили в разное время, специально стараясь застать врасплох, и у них это прекрасно получалось. Они смотрели на него, а потом происходило что-то ужасное.    Каждый раз это становилось неожиданностью, и он устал даже пытаться предполагать, что именно они для него приготовили.    Он кричал от ужаса, когда один из них – самый главный – открыл рот, и оттуда поползли насекомые. Он стонал от страха, когда они вспарывали себе животы и падали на пол, заливая его своей кровью. Он сжимал голову руками, когда они попросту исчезали, тая в воздухе.    И он не мог сказать, были ли они всамделишными.    Он вообще разучился отличать реальность от видений.