Мишень

       ЧунМён смотрел в зеркало, тренируясь перед сегодняшним днём. Он выстраивал свою новую личность по кирпичикам, продумывая не только черты характера, но и привычки, вкусы, особенности мимики, поведения...    Он представлял себе своего персонажа в различных жизненных ситуациях, придумывая ему биографию и меняя выражения лица так быстро, что, казалось, он не живой человек, а анимация.    Радость, боль, печаль, удивление, страх...    Наёмный убийца был бы превосходным актером, если бы не выбрал несколько иную специальность. Он мастерски расправлялся со всеми заданиями, что выпадали на его долю; нужно было лишь выбрать подходящую маску.    Теперешняя жертва – иностранный студент – была нетипичной для киллера. Исин завораживал своей душевной чистотой, и поэтому ЧунМён решил приступить к делу сразу же, не тратя время на изучение характера предмета своего заказа.    Наёмный убийца рассчитывал неожиданно столкнуться с Исином в коридорах университета. Основная загвоздка состояла в том, чтобы придумать убедительную легенду о том, где именно он учится.    На сайте учебного заведения было вывешено расписание занятий, поэтому для киллера не составило труда выбрать для себя одну группу. Оставалось лишь надеяться, что китайцу не придет в голову знакомиться с кем-то из мнимых соучеников своего новоприобретенного друга.    ЧунМён глубоко вздохнул и застегнул куртку до самого подбородка: пора. Он быстро зашнуровал ботинки и, накинув на плечо лямку рюкзака, вышел из квартиры. ***     СеХун шел по улице, недовольно сверля глазами спину ЧонИна. Агент Интерпола не вызывал у юноши особого доверия, как, впрочем, и любой другой представитель властей. Смуглый полицейский говорил по телефону уже добрых десять минут, понизив голос настолько, что спутник не мог разобрать ни слова.    Молодого человека интересовала исключительно судьба друга, и он последовал за этим мутным полицейским исключительно из-за тревоги за Тао. СеХун не питал иллюзий по поводу всей этой ситуации, считая, что авантюра, в которую они, по чистой случайности, ввязались, ещё аукнется им не в самом позитивном ключе.    Обещания так называемых сотрудников правопорядка нельзя принимать всерьёз: обман для них – привычное дело, и эти слуги закона прибегают к нему постоянно, непринужденно ломая человеческие судьбы по пути к, как они сами считают, высшей цели.    Юноша твёрдо решил: как только выдастся возможность, они с Тао убегут в другую страну. Хорошо, что у него есть наготове документы на поддельные имена и оффшорный счет на Каймановых Островах... Правда, денег там совсем не много, но на первое время хватит.    ЧонИн, наконец, закончил разговор и круто повернулся к своему спутнику. – Думаю, вам удастся встретиться с Тао уже совсем скоро, – оптимистично заметил он.    Молодой человек мрачно кивнул, не особо доверяя этим словам. Этот агент просто хочет усыпить его бдительность этими ложными обещаниями, бросая, как кость собаке, иллюзию того, что друг совсем близко. – Если вы мне не верите, – продолжил полицейский, верно истолковав молчание собеседника, – то я могу развеять ваши сомнения прямо сейчас.    СеХун хмыкнул. – И что же вы сделаете? – с иронией в голосе протянул он. – Материализуете Тао прямо из воздуха? – Что-то вроде того, – улыбнулся ЧонИн. – Давайте подождем несколько минут на этом самом месте; я уверен, что ваш приятель вскорости окажется здесь.    Юноша склонил голову и, отойдя от работника Международной Полиции на несколько шагов, начал вглядываться вдаль. Агент, проследив за ним, отвернулся и прошептал: «Крис, прошу, постарайся!». ***     Крис убрал телефон в карман и, склонив голову набок, дружелюбно посмотрел на сидевшего напротив собеседника. Тао опустил глаза и изучал давно уже пустовавший пластиковый стаканчик с таким видом, будто ничего более интересного не видел за всю свою насыщенную событиями жизнь.    Татуировщик считал, что уже давно оставил позади и своих товарищей, и это чувство, которое, появляясь в груди словно бы ниоткуда, затапливало его прохладной волной, заставляя сердце тревожно биться. – Звонил ЧонИн, – нарушил тишину агент. – Он сейчас общается с твоим СеХуном, пытается вытянуть из него хоть что-нибудь.    Второй китаец рассеянно кивнул. – Как вышли на него? – спросил он, не поднимая взора. – Расследование привело нас на сайт – тот самый, через который размещаются заказы, – ответил полицейский, ставя локти на стол и кладя подбородок на сцепленные пальцы. – Электронный след обрывался в салоне, с которого мы и решили начать. Все бумаги были оформлены на СеХуна, и мы и понятия не имели, что этим заведением владеешь ты.    Тао поднял голову и внимательно посмотрел на собеседника своими янтарными глазами. Чуть прищурившись, художник едва заметно кивнул, и Крис понял: верит. Все привычки его старого друга сохранились, остались неизменными, будто и не было всех этих лет. Смуглый иностранец навсегда остался тем, кем и был тогда, когда они давали клятву, – превосходным чтецом человеческих душ и поборником идей справедливости.    Просто он сам забыл об этом.    Что ж, можно и напомнить.    Не меняя позы, сотрудник Международной Полиции снова заговорил: – В параллель мы взяли под колпак одну психиатрическую лечебницу, но тут нас ждал трагический провал.    Высокий китаец сделал паузу, будто бы собираясь с мыслями и одновременно следя за собеседником. Тао резко собрал пальцы в кулак, внешне оставаясь абсолютно спокойным, но Крис знал: его друг сейчас напряжен, как сжатая пружина. – Лу Хань пропал, – сообщил агент Интерпола. – Не вышел на связь в назначенное время. Мы не обнаружили ни тела, ни следов крови или борьбы, так что есть надежда, что он ещё жив.    Глаза татуировщика расширились; он поверхностно и часто задышал, схватившись за голову. Крис продолжал следить за ним, внутри разрываясь от жалости, но понимая, что от грамотно проведённой психологической игры может зависеть жизнь его товарища.    Или даже двоих. – Как давно? – с трудом прохрипел смуглый иностранец, немного придя в себя. – Около недели назад, – отозвался сотрудник полиции, правильно истолковав вопрос товарища. – Ты сам служил с нами и прекрасно понимаешь, что это означает.    Тао уронил голову на сложенные руки. – Я не могу.., – его голос звучал глухо. – Я уже давно отвык от всего этого. Пойми, я думал, что мне уже больше никогда не придётся мыслить как полицейский.    Крис нахмурился, отчего между бровями у него залегла неглубокая складка. – Бывших полицейских не бывает, – жестко вымолвил он. – Эта зараза въедается в твою плоть и кровь так глубоко, что пропадёт лишь вместе с тобой. Если ты чувствуешь, что можешь помочь своему другу, то почему бы не попробовать? Чего ты боишься?    Художник поднял голову. – Я неофициальное лицо, что бы ты там ни говорил, – севшим голосом сказал он. – Я ничего не могу сделать. – Можешь, – возразил агент. – Как дополнительный участник подразделения.    Тао вздохнул и вновь опустил глаза. – А я думал, что оставил всё это далеко позади.., – протянул он. – Постоянную тревогу за друзей, участие в рискованных операциях... – Жить по ту сторону закона не менее опасно, – помотал головой работник Интерпола. – А так мы можем гарантировать тебе досудебную амнистию по умолчанию и иммунитет до конца операции, а что будет потом – решать тебе.    Татуировщик пожал плечами. – Мне не нужна амнистия, – заметил он. – Я лично не нарушал закон. – А как насчет твоего СеХуна? – парировал Крис.    Смуглый китаец закусил губу и ничего не ответил. – Ты был одним из нас и знаешь, что мы не блефуем, когда предлагаем всё это, – гнул свою линию агент. – У нас действует прозрачная и открытая система, особенно сейчас, когда жизнь Лу Ханя висит на волоске.    Тао некоторое время помолчал, а потом поднял голову и решительно посмотрел старому другу прямо в глаза. – Каков план? – спросил он. ***     Консервативным людям работать в полиции куда труднее, чем их более активным коллегам. Постоянные рискованные задания, разъезды на огромные расстояния, операции под прикрытием были отличной гимнастикой для нервной системы, но могли существенно укоротить жизненный путь.    КёнСу был одним из тех самых поборников традиционных ценностей, которых, к их вящему несчастью, занесло в Интерпол.    Когда-то давно молодой патологоанатом мечтал о спокойной и размеренной работе в прозекторской, когда каждый день похож на все предыдущие. Для него не было большего счастья, чем быть уверенным в будущем.    Но ему не повезло стать выдающимся талантом в своём деле.    Начальство решило перевести его в элитную группу, а так как Международная Полиция была той самой структурой, где всё решают приказы свыше, а не собственная воля, то необходимые бумаги были оформлены молниеносно, и медицинский эксперт уже со следующей недели вышел на работу в новой должности.    Так называемая «золотая команда» ему сначала не понравилась: слишком властный Крис подавлял; ЧонДэ то и дело отпускал плоские шуточки, над которыми сам же и хохотал; флегматичный ЧонИн вёл себя как убежденный одиночка; Лу Хань вообще казался самым несерьёзным, выдвигая совершенно дикие предложения по поводу выполнения того или иного задания, а МинСок зачастую просто самоустранялся.    Только через месяц КёнСу привык к новому коллективу, каждый день с удивлением открывая для себя всё больше положительных черт в этих людях.    Они были блестящими профессионалами своего дела, отлично дополнявшими друг друга. Будучи знакомыми ещё со времён студенчества, эти люди могли бы стать безупречной командой, но...    В их совместных действиях была согласованность, но какая-то вымученная, неестественная, как шахматная партия без пары пешек по краям: чего-то явно не хватало.    Патологоанатом долго ломал голову над тем, что же именно мешало этим талантливым агентам стать идеальной ударной силой. Правду ему открыл Лу Хань: китаец, выпив лишнего на импровизированном празднике по случаю успешного завершения очередной операции, расчувствовался и, пустив слезу, посетовал: – Если бы Тао и Исин были здесь, с нами...    КёнСу от природы не был любопытным, но тут не смог устоять. Он начал осторожно расспрашивать коллегу о том, кто эти люди.    Чуть успокоившийся Лу Хань охотно поделился с сослуживцем информацией об их друзьях, которые решили покинуть этот отряд. – Только зря они это сделали. – подытожил свой печальный рассказ большеглазый китаец. – От полицейской доли не убежишь, как ни старайся.    Патологоанатом тогда не совсем понял, о чем толкует его коллега, но вот сейчас кое-что стало проясняться: тут, на родине, работая под прикрытием, он каждый день кожей ощущал холодок опасности. Он рисковал ни много, ни мало – своей жизнью, но прервать задание ему и в голову не приходило.    Служить аптекарем в психиатрической клинике было даже, в какой-то степени, весело: изготавливать лекарства, наполнять и взвешивать капсулы, следить за порядком... По какой-то странной иронии, это была почти идеальная работа для убежденного консерватора.    КёнСу недавно переговорил по телефону с ЧонИном и с Крисом и даже успел кратко пересказать содержание этих бесед ЧонДэ, дежурившему на третьем этаже. Имена Исина и Тао несказанно взволновали агента, и патологоанатому пришлось шикнуть на сослуживца, чтобы тот был посдержаннее и не выходил из роли.    Но разве можно было обуздать свои чувства, когда почти все друзья собрались вместе?    Аптекарь пожал плечами: он не был одним из них, потому и не разделял этой безумной радости. И лично ему казалось, что от этих двоих добра ждать не придётся, особенно от того, который подался в тату-мастеры: эти творческие личности отличались весьма нестабильной психикой и непредсказуемостью – качествами, которые КёнСу ненавидел больше всего. Этот человек может всю операцию поставить под угрозу срыва...    Патологоанатом тщательно вытер столешницу сухой тряпкой и придирчиво осмотрелся. Удовлетворенно кивнув, он аккуратно повесил микрофибру на одну из перекладин стола и направился к двери. Для поддержания образа он снимал комнату в этом районе, и для того, чтобы успеть на рейсовый автобус, который ходил в этой области, ему явно стоило поторопиться.    Но дойти до выхода аптекарь не успел: дверь распахнулась, и в его святая святых проникли двое: мужчина и женщина. – Прошу прощения, – нахмурившись, строго промолвил КёнСу. – Мой рабочий день уже окончен. – Мы в курсе, – спокойно ответствовал визитёр, проходя на середину помещения.    Его спутница уселась прямо на стол и закинула ногу на ногу, беззастенчиво рассматривая работника Интерпола и громко жуя резинку. – Если вам что-то нужно, приходите завтра с утра, – предпринял ещё одну попытку патологоанатом, вглядываясь в лица этих людей.    Определённо, раньше он их не встречал. Женщина была стройной, с красивым, но несколько капризным лицом, полными губами, окрашенными в ярко-земляничный цвет, и в весьма откровенном салатовом платье, на которое была наброшена короткая меховая накидка.    Мужчина был высоким и очень худым, словно измождённым, с узким монашеским скуластым лицом со впалыми щеками. Его грустные глаза взирали на мир с некоторой иронией, а подмышечная кобура, которая угадывалась под пиджаком, явно свидетельствовала о том, что этот малый не привык шутить. – Мы просто зададим вам пару вопросов, – проговорил он ровным тоном. – Это не займёт более пяти минут. – А кто вы такие, чтобы расспрашивать меня? – приподнял брови КёнСу. – К вашему сведению, здесь находится больница, в которой действуют определенные правила.    Незнакомец хмыкнул, уперев ладони в бока. – Уверяю вас, – вымолвил он, – администрация этого учреждения в курсе нашего присутствия, даже более того: нам дали карт-бланш.    Аптекарь прищурился. От этого человека исходило стойкое ощущение опасности, да и дамочка была не лучше.    Значит, западня.    Что ж, придется действовать по обстоятельствам... – Вы из полиции? – бросил патологоанатом, отходя к своему рабочему столу. – Можно и так сказать, – уклончиво бросил гость, на каблуках разворачиваясь вслед за хозяином кабинета. – Меня подозревают в том, что я продаю лекарства налево? – КёнСу сел за стол и сосредоточенно сцепил пальцы в замок. – И, напоминаю, вы до сих пор не представились.    Женщина слезла со столешницы и, чуть отойдя, встала рядом со своим напарником. – Меня звать ХёнА, а это – ХёнСын, – выдала она. – Что ж, – подхватил её спутник. – Теперь, когда мы, наконец, знакомы, не расскажете ли нам о себе?