Компонент огня

«Время не смотрит назад Просто ты для него слаб» Лиза Громова

      Подвальное помещение наполнено удушающей сыростью, холодными каплями оседающей на бетонных стенах и полу. Звуки гулким эхом отражаются в пустом пространстве, упрекая девушку в слабости сломленного духа. Она желает смерти. Сумасшедший садист вновь наклоняется к ней и с издевательской ухмылкой заглядывает в едва восстановившиеся глаза, затем проводит пальцами по влажным от пота и слёз щекам, и Ату вздрагивает, готовая к новой волне боли.       За последние часы она прошла через все стадии смирения: от пламенного гнева, колкими оскорблениями слетавшего с её уст, до глубокого уныния и мольб о пощаде. Но гуль непреклонен. Их вражда настолько яростна и длинна, что во всём мире нет слов, способных утихомирить желание гулей изничтожить противника, заставить его пасть на колени и молить о смерти, корчась в муках. И Ату проиграла. Она была готова убить его, положив на это жизни всех знакомых ей гулей. Всех, кто согласится пойти. Всех, кроме его одного. Её брата.       Её мысль обрывается, когда противные, длинные, искорёженные возрастом пальцы вновь поднимаются к глазам, которые с трудом отличают один объект от другого. Он держит в руках что-то, что девушка уже не в силах разглядеть, и её голову пронзает острейшая боль, как и десятки раз до этого; глазные яблоки лопаются, и их содержимое липкими струйками течёт по лицу. Крика больше нет, только короткий звон цепей, сковывающих Ату, когда она инстинктивно дёргается, пытаясь вырваться.       — Ну же, дорогуша, — тянет садист, поглаживая её щеку пальцами, — я хочу слышать твой прелестный голосок, умоляющий о пощаде.       Она молчит.       — Какая ты горделивая, — вздыхает он и пинком опрокидывает стул, на котором сидит девушка. Голову вновь пронзает боль, но уже не такая острая. — Ты была так уверена в своей победе. В своих силе и зрении, — он усмехается, — эту силу я не могу отнять, но вот зрение… — Он наклоняется к лицу и слизывает содержимое глаз. — Запросто.       Из-за металлической двери слышатся звуки борьбы и голоса. Очень знакомые ей голоса. Быстрые шаги приближаются к холодному помещению, мужчина пятится от своей жертвы, едва не спотыкаясь о собственные ноги. Ату хочется усмехнуться, но глаза прожигает болью от одной лишь попытки, и она замирает в блаженном ожидании. Она спасена.       — Чёрт! — Кричит гуль и кидается к чёрному ходу, когда дверь позади Ату сокрушается от ударов гостей. Петли не выдерживают, и девушка слышит шаги, которые не спутает ни с чьими другими — шаги её младшего брата. Он на мгновение замирает в дверном проёме, прежде чем броситься к ней и освободить от металлических оков.       Она физически ощущает боль, сковывающую всё его существо. Ута молчит, не в силах вымолвить и слова, и лишь прижимает сестру к груди, благодаря всех богов, что знает, за сохранение её жизни. Когда в комнату заходит Йомо, он указывает ему в направлении сбежавшего мясника, а сам остаётся с девушкой, с того самого дня боясь выпустить её из объятий, будто в эту секунду он потеряет её навсегда.       Девушка резко распахивает невидящие глаза; дыхание сбилось от старого кошмара, и она жадно ловит ртом воздух. Воспоминания терзают её с поразительным постоянством — едва ей стоит забыть место и время, с которого началась её незрячая жизнь, как они всплывают в памяти в самых красочных подробностях, демонстрируя все детали во снах.       По тихому пению птиц за пределами студии и убаюкивающей прохладе внутри девушка делает вывод, что пробуждение её пришлось на раннее утро. Она некоторое время лежит, раздумывая, сможет ли уснуть вновь, а после сдаётся и медленно садится на постели.       Втянув в себя свежий воздух, Ату поворачивает голову к мирно сопящему Уте и мысленно спрашивает, почему он оставляет её одну в семейном доме. Он обещал, что не бросит, но всё равно бросает. Их связь не имеет под собой нежных возвышенных чувств. Это эгоистичная взаимозависимость — неправильная и порочная. Ута больше всего на свете боится потерять Ату и потому держит её максимально близко к себе, не позволяя другим приближаться к ней, а для Ату после потери зрения он остался единственным близким, и одна лишь возможность, что кто-то может стать важнее неё, ужасает девушку. Ату понимает положение вещей и мирится с этим, приняв свою дикую и самовлюблённую часть, но сомневается в восприятии происходящего братом.       В моменты его исчезновений ей кажется, будто он осознал низость их отношений и решил отречься от них. Но при встрече он вновь проявляет свойственную ему нежность и ласку. Есть ли что-то в ней? Возможно ли, что чувство вины моментами пересиливает желание защитить настолько, что он готов скрыться, только бы не видеть незрячие глаза Ату?       Девушка усмехается мыслям, которые кажутся эгоистичными и жестокими, но безоговорочно правдивыми.       Она встаёт с постели, вытирая холодный пот с лица и тела футболкой, а затем снимает её и откидывает в угол комнаты, чтобы надеть майку брата. Тревожность не покидает сердце девушки, заставляя нервно кусать губы и неосознанно сжимать ладони в кулаки. Ей кажется, что чашка горячего кофе должна расслабить напряжённое сознание и выгнать утренний кошмар из памяти.       Когда она проходит в главный зал, а через него на кухню, то замечает мёртвую тишину студии, нарушаемую лишь её шагами. Тишина — это прекрасно, но в моменты, когда голова заполнена отвратительными мыслями, яркими образами проявляющимися перед глазами, её очарование превращается в главный недостаток, и девушка решает разрядить обстановку — включить музыку, чтобы та нейтральным фоном перебивала мысли. В её положении лучшем решением оказывается радио, потому что подобные допотопные устройства в своём современном виде отличаются простотой использования.       Вставив висящий рядом сетевой шнур в коробочку устройства и покрутив два рычажка, девушка счастливо ахает — радио начинает тихо шипеть, а затем с основного канала Токио начинает литься тихая мелодия. Она крутит один из рычажков, добавляя громкости, и, добившись необходимой, отходит к кухонному гарнитуру. Ату берёт в руки тяжёлую металлическую кофемолку, засыпает внутрь порцию зёрен и принимается за дело, наслаждаясь звонким хрустом. Кухня наполняется ярким ароматом, отдающим свой бодрящий эффект, и Ату чувствует прилив сил.       Как только девушка ставит турку на плиту, слышится тихий перезвон дверных колокольчиков, говорящих о приходе посетителя. Ату недовольно хмурится, ещё не чувствуя аромат гостя.       «Какой режим работы у студии? Стоит сказать брату подправить его», — про себя подмечает она и завязывает воображаемый узелок.       — Ута! — Вопит Нишики, едва переступив порог студии.       Вместо масочника к нему выходит Ату и жестом указывает заткнуться.       — Брат ещё спит, — тихо сообщает она.       Тот цокает языком, усаживаясь на табурет у рабочего стола Уты.       — Что тебя сюда привело? — Нехотя спрашивает Ату, расстраиваясь, что парень не пошёл обратно к выходу.       — Маска раскололась — хотел спросить, можно ли починить её.       Ату медленно кивает.       — Может, ты разбудишь его? — Пренебрежительно отзывается парень.       — Нет. У него в последнее время много работы, пусть спит.       «Такой клиент, как ты, может и подождать», — закончивает Ату фразу у себя в голове.       Ату не нравится Нишики ровно настолько же, насколько она не нравится ему. Её раздражает его вспыльчивость и бестактность, он груб, а временами и вовсе невыносим. Ему она не нравится ровно по тем же причинам. Ко всему прочему парня очень напрягает появление Ату вблизи районов, где живет он сам, потому что страсть к убийствам, что явно прослеживается у девушки, может привлечь голубей. Ему остаётся только молиться, чтобы в Ату восторжествовало благоразумие.       — Когда он проснётся? — Продолжает Нишики.       Девушка одаривает его хмурым взглядом вместо ответа и слышит тихое шебуршание в комнате отдыха — признак ленивого пробуждения брата. Нишики же вряд ли уловил этот звук.       Она выходит на кухню и разливает кофе по кружкам, а затем возвращается в зал и ставит одну кружку на рабочий стол Уты, вторую продолжая держать в руках. Нишики уж было решает, что она угощает его кофе, но вместо того, чтобы предложить напиток, девушка спрашивает:       — Как ты умудрился разбить маску? — Спрашивает она, прекрасно зная, насколько качественные работы делает масочник.       — Сегодня ночью нарвался на голубей, — отвечает он с некой злобой, — не знаешь, что они здесь делали?       — Понятия не имею, — легко лукавит она, потягивая горячий напиток.       Музыка, тихим потоком льющаяся из радио, затихает, сменившись на резкие вступительные сигналы местных новостей. Ату чертыхается про себя. Радиоведущая дежурно здоровается и начинает передачу с «экстренных новостей»:       — После недавнего ливня были найдены обезглавленные тела двух молодых девушек в путях канализации Четвёртого и Двадцатого районов. Откуда именно тела были сброшены в смотровые колодцы, неизвестно. Экспертиза показала наличие RC-клеток на ранах погибших, что говорит о возможной причастности гуля Головореза. Этот гуль отличается тем, что часто не поедает своих жертв. Он особо опасен и причислен к рангу S+, отличается огромной силой, но ранее был замечен исключительно в Тринадцатом районе. Будьте осторожны, не выходите на улицу после заката и старайтесь обходить тёмные переулки…       Нишики со злобным рыком бросается на Ату, не давая ей насладиться хвалебными одами в свой адрес. Он хватает девушку за шею и припечатывает к стене. Кружка высказывает из её рук и звонко разбивается о плитку, заглушая глухой стук, с которым девушка ударяется затылком о полую стену студии. Но не проходит и мгновения, как она хватает запястье парня в уязвимом и болезненном месте под выпирающей косточкой и резко тянет его руку на себя, выворачивая локоть в неестественном изгибе. Рука Нишики подчиняется с тошнотворным хрустом, и гуль падает на колени, прижимая к телу изувеченную конечность.       — Не забывайся, Нишики, — грозно проговаривает девушка, проходя мимо него к рабочему столу Уты. — Я хоть и слепая, но не безрукая.       — Что здесь происходит? — Сонно интересуется масочник, едва появившись в дверях и натягивая помятую футболку.       — Долго искал, что надеть? — Усмехается Ату, протягивая брату ещё горячий кофе. Тот косится на свою майку, приятно сидящую на девушке, и усмехается.       — Твоя сестра!.. — Врывается в беседу Нишики, повернувшись к хозяину студии. — Она нарушает правила, расправившись с какими-то девчонками!       — Да я так и подумал, — без интереса отзывается Ута и поворачивается к сестре: — Ты ведь вчера не вызвала такси?       — До тебя долго доходит.       — Я только утром подумал над этим, — он вновь усмехается и качает головой, оставляя кружку на столе. — Но, Ату, нельзя нарушать правила — Антейку долго пеклись над созданием покоя в этих районах. Ты же обещала мне, — он подходит к девушке вплотную и берет её лицо в свои ладони.       — Да, я помню, — едва слышно отвечает она и смущённо отводит взгляд. Ей не нужно видеть, чтобы чувствовать, как брат напряжённо смотрит ей в глаза. — Я хотела их проводить к стоянке такси, но они меня довели, — она утихает, затем кладёт свои ладони поверх его и продолжает шепотом: — Прости, я не хотела этого делать.       Ута удовлетворённо кивает и целует девушку в лоб, чтобы после отпустить.       — Зачем пожаловал? — Обращается мастер к гостю.       — Что? И это всё?! — Возмущается тот.       Ату сконфуженно отходит от парней к дальней стене главного зала и садится на кожаный диванчик с тихим вздохом. Ей неловко, что она оказалась пристыженной перед Нишики.       — Что ты от меня хочешь? — Масочник хмурится, беря в руки покорёженную маску.       Нишики зло цокает языком и встаёт с колен. Снова неприятный хруст разносится по залу, а вслед за ним болезненное шипение гуля. Он шевелит уже восстановленной конечностью, поправляет очки, проводит рукой по копне рыжих волос — проделывая все рутинные действия и убеждаясь, что рука в порядке.       Ута наблюдает за движениями Нишио, а затем оборачивается к девушке.       — Он первый начал, — говорит Ату, опережая слова брата.       — Я пересёкся с голубями, и вот что вышло, — Нишики кивает в сторону покорёженной маски, — её возможно восстановить?       Масочник садится за своё рабочее место с обречённым вздохом и переворачивает маску внутренней стороной.       — Думаю, можно, — неуверенно говорит он, — зайди сегодня вечером. Если не выйдет, то снимем мерки заново.       Его слова звучат как прощание, и Нишики ничего не остаётся, как уйти.       — До встречи, — бросает он и проходит к выходу. Напоследок он свирепо глядит на Ату, пересиливая своё желание сказать девушке пару ласковых, и покидает студию, громко хлопнув дверью.       Ату тихо встаёт с места и проходит на кухню, не проронив ни слова, чтобы начать готовить завтрак. Достав мясо из холодильника, она промывает его от крови и принимается нарезать тонкими ломтиками.       Масочник, наблюдавший, как она покидает главный зал, следует за ней, подходит со спины и приобнимает за талию.       — Тебе бы лучше приняться за работу, Нишики же придёт вечером.       — Успеется, — отмахивается Ута.       — Сегодня надо будет поохотиться, запасов едва ли хватит на завтрак, — девушка вздыхает, предвкушая скучную охоту. Хотя с появлением голубей она станет чуть более захватывающей, ведь действовать придётся как можно быстрее.       — Ага, — он кладёт голову ей на плечо и легко целует в шею. — Ты лишила меня постоянных клиентов.       — Переживёшь, — зло отвечает она и грубо вонзает нож в мясо, моментально вспылив.       — Ну хватит, — Ута резко поворачивает девушку к себе, — ты же знаешь, что для меня нет никого важнее тебя.       — Знаю, — шёпотом отвечает она.       — Прекрати, я прошу тебя, — он обнимает Ату. Девушка мешкает, прежде чем обнять брата в ответ.       Она тихо угукает ему в плечо.       Масочник кладёт ладонь на её голову и медленно гладит по волосам, успокаивая яростную натуру. Ату подчиняется его чарам, и парень чувствует, как цепкие пальцы на его плечах расслабляются, а дыхание и сердцебиение девушки замедляются. Затем Ута опускает ладонь к подбородку сестры, мягко заставляя её поднять к нему лицо, и касается своими губами её губ.       — Что ты творишь? — Выдыхает она, когда парень спускается к шее влажными поцелуями и касается пальцами его скул в попытке остановить.       — Тебе не нравится? — Отвечает он вопросом на вопрос. Ату прикрывает глаза от жаркого дыхания брата на ухо.       — Тебе нужно работать, братец. Послушай свою старшую сестру. — Недовольно отзывается она и надавливает на грудь парня, заставляя отстраниться.       Ута усмехается, заводит ладони девушки на свои плечи и прижимает её к свободной кухонной тумбе, чтобы затем усадить на неё одним движением.       — Ты давно не называла себя так, сестрица, — он вновь припадает к шее девушки жарким поцелуем, быстро спускаясь к груди.        Она берёт его лицо в ладони и заставляет поднять голову.       — Вот и самое время напомнить, — тихо шепчет она в губы парня, — братец, — и впивается в них горячим поцелуем.       Он крепче прижимает девушку к себе, сжимая в ладонях её бедра, и она чувствует его возбуждение сквозь одежду.       С тумбы падает кухонный нож, звонко ударив лезвием о кафель, но гули не замечают этого, увлекшись друг другом. Они не замечают ни перезвона дверных колокольчиков, ни шагов постороннего, пока он сам не заставляет их обратить внимание на себя наигранным кашлем.       — Йомо, — сухо проговаривает масочник, оторвавшись от девичьих губ.       Ату прикрывает глаза, возвращая самообладание, а затем спрыгивает с тумбы и встаёт рядом.       — С добрым, — отзывается она.       — Вам стоит запирать дверь, — нравоучительным тоном сообщает Йомо.