«Снег мир засыпает, пока мы засыпаем,
Но тебя не станет, когда всё оттает»
Лиза Громова
Комната в светлых оттенках замерает в своей умиротворённой атмосфере, прерываемой лишь тихим шелестом двоих под одеялом. Неловкие движения ногами, нежные поглаживания, ровное дыхание — всё, что становится причиной возникновения хоть каких-то звуков, пока к ним не присоединяются влажные звуки поцелуев, выгоняющих девушку из сладкой дремоты. Она нехотя открывает глаза и хмурится, ей требуется ещё полсекунды, чтобы понять, где она находится, и только после этого она обращает внимание на мускулистую фигуру парня, нависающую над ней. Ута тихо усмехается, глядя на заспанную девушку, которая лениво и неохотно протягивает ладони к его лицу. — Что ты делаешь? — Тихо спрашивает она. Он отнимает одну руку от своего лица и мягко целует ладонь, не отрывая взгляд от лица Лии. — Пристаю к тебе, — отвечает он. — Это я вижу, — её губы растягиваются в лёгкой улыбке, и она прикрывает глаза. — Откуда в тебе столько энергии? — Это всё от твоего общества, — мурлычет он и кладёт голову девушке на плечо, она приобнимает его и прижимается щекой ко лбу, — ты такая очаровательная, — продолжает он, вдыхая сладкий аромат её тела, который не соотносится ни с человеческим ароматом, ни с запахом гуля. — Наверное, мне стоит принять это за комплимент, — она тихо смеётся, поглаживая масочника по голове, — я бы провалялась так весь день, — Лиа мечтательно вздыхает. — Хочешь, мы каждое утро будем так начинать? Девушка снова смеётся. — Боюсь, тогда мы не сможем сконцентрироваться на работе. — Необязательно делать это на работе, — он поднимает голову, чтобы заглянуть Лии в глаза, — ты можешь переехать ко мне. Её глаза распахиваются в удивлении, а рука замирает на голове масочника. Он с удовольствием наблюдает за замешательством девушки, а спустя пару секунд тихо усмехается и говорит: — Я не настаиваю, — он вновь опускает голову и утыкается лицом в шею Лии, — но в любой момент буду готов помочь тебе с переездом. — Ты слишком торопишься, — шепчет она. — Может быть. Лиа молчит, Ута медленно выдыхает, и от его дыхания по груди девушки пробегают мурашки, из-за чего она ёжится. Он слегка отстраняется и мягко целует её в шею, короткими поцелуями поднимается выше к скуле и игриво шепчет в ухо: — Так на чём мы остановились? Лиа расплывается в улыбке. — Даже не знаю… Он вновь приподнимается, нависая над девушкой, и читает в её ярко-синих глазах озорство, пробившееся сквозь сонливость. — И нет никаких мыслей? — Проговаривает он и коротко целует в губы, разжигая огонёк во взгляде девушки. — Совершенно, — с придыханием отвечает она и обнимает масочника за плечи, притягивая к себе. Лиа целует его мягко, но в то же время страстно, нарочно задевая зубами нижнюю губу и пальцами поглаживая плечи. Ута чувствует, как отвердевают её соски и в ритм глубокому дыханию скользят по его коже, он опускает ладонь к груди Лии, и она слегка вздрагивает, когда он касается разгорячённой кожи шершавыми пальцами. Медленными, но чувственными поцелуями он следует к уху девушки, влажно целует кожу за ним и прикусывает тонкий хрящик. Лиа неосознанно впивается пальцами в плечи юноши и замечает это, лишь когда он вновь заглядывает ей в глаза с ехидной ухмылкой, отчего поспешно убирает руки, чувствуя себя неловко от настолько быстрой потери контроля. Ута возвращает ладони Лии себе на плечи и, догадавшись, что уязвил её своим ехидством, вкладывает в свой взгляд больше нежности, выразить которую ему хочется гораздо сильнее, чем ребяческую шутливость. Приподнявшись на постели, Лиа коротко целует масочника в губы и притягивает обратно к себе вплотную, не желая играть в гляделки. В комнате быстро становится очень жарко, но Ута не решается сбросить одеяло и тянет его выше, когда опускается губами к ключицам, скрывая под тёплым покровом нежную кожу девушки. Его ладонь опускается к бёдрам, мягко поглаживая их, а поцелуи плавно перетекают на грудь. До его ушей доносится громкое дыхание Лии, в попытках заглушить которое она прикрывает рот тыльной стороной ладони. Он чувствует, как она поддаётся его ласкам и разводит бёдра, сгибая ноги в коленях, поглаживает пальцами ног его ляжки и ягодицы, давая ему свободу действий. Ута целует пространство под грудью и короткими и мягкими поцелуями спускается к животу. Лиа ощущает, как нарастает возбуждение от ласк масочника, как обострённо реагирует тело на его поцелуи, как плавится рассудок при каждом касании и мутнеет картинка перед глазами, поэтому, когда он крепко сжимает её бёдра, заставляя практически прижать колени к груди, и лишь слегка касается губами клитора, Лиа запрокидывает голову с громким выдохом, комкая простынь в ладонях. Ута чертит языком восьмёрку от чувствительного преддверия влагалища до ещё более чувствительного клитора, вслушиваясь в реакцию девушки на его ласки: у той больше нет ни сил, ни желания сдерживаться, и она заполняет стонами и громким дыханием скромное пространство комнаты. Лиа до боли напрягает мышцы в голенях и кистях, не замечая этого, чувствуя лишь ласки масочника у себя между ног. На очередном витке он задерживается у клитора, медленно с нажимом обводя его языком, и хватает лишь нескольких движений, прежде чем девушка громко стонет и выгибается ему навстречу, а громкое и частое дыхание сменяется тяжёлым и глубоким. Ута отстраняется, выбирается из-под одеяла, осыпая разгорячённое тело короткими поцелуями, и ложится рядом. Он с улыбкой наблюдает, как успокаивается дыхание Лии и как она переваливается на бок и прижимается к нему. Ута приобнимает её и целует в волосы, ожидая ещё несколько секунд, прежде чем тихо спросить: — Продолжим? Лиа усмехается и кладёт ладонь на его щёку, легко поглаживая большим пальцем. — Продолжим, — она придвигается к нему и мягко целует.***
Тёплый весенний вечер радует своим безразличием к происходящему. Крики помощи тонут в оглушительном завывании ветра, тревожащего каждую магазинную вывеску, но не проникающего в узкий переулок ярмарочного рынка. Фестиваль подходит к концу, хотя гуль в школьной форме так и не появилась на нём. Труп юноши начинает охладевать, и кровь успевает остановиться и начать засыхать на разгорячённом асфальте - след вряд ли удастся отмыть в ближайшее время. Девушку охватывает немыслимый азарт: желание убить каждого человека, попавшегося ей на глаза, смешивалось с всплеском счастья от вида погибели своего обидчика. Впервые к убийству её сподвигло не примитивное желание выжить, а всепоглощающая ярость, глухая к милосердию. Чувство собственного превосходства непоколебимо, оттого шелест приближающихся шагов не вызвает у неё никакой реакции — Лиа готова убить любого, будь он человеком или гулем. Шаги замирают в десятке метров от неё, красноречиво говоря, что их обладатель увидел происходящее под ногами девушки. Она медленно поворачивается, заглядывая непривычно крупного вида мужчине в глаза. — Бешеная сука! — Вопит он, пока белки его глаз приобретают знакомый чёрный оттенок. — Меня уволят из-за твоей тупой выходки! Его фраза оживляет в памяти Лии смутное воспоминание: она видела этого мужчину ранее. Кажется, именно он встречал предмет её воздыхания после школы — телохранитель? Водитель? Нянька? Любой из вариантов ей безразличен, потому что незнакомец непременно окажется у её ног, как и первая любовь, трагически закончившая своё существование из-за подросткового желания казаться круче других. Она активирует свой кагуне, который витиевато оплетает её руки от плечей до кончиков пальцев, продолжаясь ещё ниже длинными когтями, опасно поблёскивающими в свете фонарей. Лиа делает мощный рывок, намереваясь одним размашистым ударом прикончить противника, но мужчина оказывается более проворным, чем она предполагала, и опрокидывает девушку на землю, едва она оказывается достаточно близко. От удара у неё звенит в ушах, отвлекая от происходящего вокруг, но помутневшее зрение всё-таки выцепляет внушительный кулак противника, занесённый над её головой. Усилием воли она заставляет своё тело двигаться и перекатывается на метр в сторону, избегая удара, оставляющего в асфальте вмятину. Она вскакивает на ноги, чувствует, как сердце бешено колотится в груди, а перед глазами мелькает произошедшее за последние пару секунд — лишь мгновение задержки стоило бы ей жизни. Мужчина усмехается, из-за его широкой спины появляется несколько гибких щупалец, готовых к захвату; Лиа чувствует отрезвляющее бессилие, напрочь стирающее былое величие — её противник принадлежит к ринкаку-типу, способному сражаться на более дальней дистации, чем её невыдающийся кокаку-кагуне, — но отступать некуда: она без маски, и мужчине ничего не стоит донести на неё. А что если перерезать щупальца? Если отрастить когти ещё немного, то она сможет с безопасного расстояния уничтожить кагуне незнакомца и далее добраться и до него самого. Вряд ли ей удастся подобраться к нему из-за спины или выстоять в честной схватке кагуне, так что этот путь остаётся единственным. Лиа делает шаг в сторону, затем ещё один и ещё, переходя на трусцу, и прячет за спиной когти, стараясь незаметно для противника отрастить их до необходимой длины. Она ещё не умеет достаточно ловко управляться с кагуне: он тяжёлый и неподатливый, будто вовсе не принадлежит её телу, оттого каждая его трансформация становится лотереей — послушается ли он её сегодня? Но возможности на ошибку у неё нет. Пока взгляд мужчины прикован к её ногам, кагуне нехотя подчиняется и удлиняется настолько, что касается земли, шкрябая шершавое покрытие. Лиа резко останавливается, замечая — как она и планировала — что тело мужчины по инерции ещё делает небольшое движение в сторону, и пользуется мгновением замешательства для выпада. С устрашающей и обычно не свойственной ей скоростью она оказывается достаточно близко к противнику, чтобы рассечь полупрозрачные медузоподобные щупальца и подобраться вплотную, намереваясь вонзить метровые когти в торс мужчины. Но неожиданно из-за спины мужчины появляется ещё пара конечностей, намертво хватая девушку за кагуне и лишая возможности атаковать. Она в ужасе застывает, не сразу понимая, что произошло, но спустя полсекунды уже пытается вырваться, упираясь ногами в асфальт, а затем в голени противника, не позволяя притянуть её к себе. Мужчина сально усмехается тщетным попыткам Лии освободиться и протягивает руку к её хрупкой шее. Девушка чувствует, как сжимается его ладонь, как тяжелеет голова и обжигает лёгкие от недостатка кислорода; она хочет впиться пальцами в его ладонь, но её сдерживает кагуне мужчины, плотно вплетённый в её собственный. Когда перед глазами начинает плыть и разум постепенно отключается, она внезапно осознаёт, что всеми силами ухватилась за предплечье мужчины ладонями в попытке оторвать его руку от своей шеи, когда кружево её кагуне осталось в захвате щупалец. — Неожиданно, — хмыкает незнакомец, но даже в интонации его слышится улыбка, — жаль, такой талант пропадёт зря. Приглушённый звук его голоса нехотя пробивается сквозь обволакивающий пузырь кислородного голодания и проникает в разум шокирующими словами: кокаку-кагуне, обычно не существующий отдельно от рук, неожиданно оторвался от них и всё ещё функционирует. Проблеск надежды озаряет голову интересной мыслью, непременно являющейся единственным шансом остаться живой этим вечером. Лиа деактивирует кагуне, который мгновенно превращается в кровавую пыль, шлейфом опускающуюся на землю; щупальца мужчины, подвластные напору его силы, проваливаются назад вслед за шлейфом и не поспевают за заново возродившимся кагуне, вновь оплетающим руки девушки до самых кистей и послушно отрывающимся от предплечий до того, как оплести пальцы. Когти появляются в самом конце, когда орудие уже занесено для удара, и резко вонзаются в локоть мужчины, чтобы ослабить его хватку, а в идеале — разрубить руку пополам. Но, несмотря на сквозное кровоточащее ранение, его хватка не ослабевает, а — наоборот — усиливается, и Лиа чувствует, как трещат позвонки в шее. — Какая жалость, — повторяет он. В непроглядности тумана перед глазами тонет его издевательская ухмылка, пальцы ослабевают и спадают с мощных мышц, а кагуне растворяется во влажном воздухе. Но до того, как потерять последние крупицы сознания, Лиа чувствует, как резко разжимается удушающий хомут на шее и падает на асфальт вместе с её телом. Глубокий вдох болезненно отдаётся во всем теле, придавая силы жить дальше. Она распахивает глаза в попытке сфокусироваться на происходящем и видит мёртвое туловище с обрубком шеи и голову в двадцати сантиметрах от неё, с застывшим выражением ликования на лице. Лиа отшатывается, брезгливо убирая от себя поникшую ладонь, едва не лишившую её саму жизни. Отползая от останков, она боязливо озирается вокруг, пока не видит в отдалении девичью фигуру, грациозно спускающуюся с крыши на мощном кагуне в виде хвоста бикаку-типа. Лицо её закрывает абсолютно белая глянцевая маска, вторящая очертаниям лица, движения размеренны и спокойны, будто кагуне является такой же частью тела, как нога или рука; мягко ступив на землю, она начинает медленно идти к девушке, не обращая свой взор на происходящее вокруг. Лиа чувствует слабость своего тела и понимает, что не выстоит ни перед каким противником, и если девушка её спасла, чтобы убить, то у неё не будет никаких шансов. Она не может заставить себя бежать, скованная неоценимыми возможностями кагуне незнакомки, с такой легкостью обезглавившего её противника на расстоянии не менее двадцати метров. Девушка останавливается в паре сантиметров от ступней Лии, и та с лёгкостью может разглядеть потёртости на чёрных джинсах и рваный край свитера тёмно-кофейного цвета, и когда её взгляд поднимается к маске, незнакомка поднимает кажущуюся тяжёлой маскировку и говорит: — Привет, меня зовут Ату, — она ухмыляется, протягивая руку Лии, — ты билась как львица. Девушка сжимает ладонь, принимая помощь, и ухмылка незнакомки становится ещё шире.