«Моей слабостью всегда было много говорить, Но я одна, и все слова Направлены в стену» Лиза Громова
— «Ату»? Типа как «взять»? Её голос звучит на удивление спокойно и даже буднично для гуля, который минуту назад едва не лишился жизни — Лиа понимает это, но комментарий сам по себе слетает с её губ, пока она встаёт с мокрого асфальта и оглядывает собственные повреждения. Когда слова заканчиваются, рассудок вторит, что такие колкости — явно не то, что стоит говорить гулю, который, может, и спас ей жизнь, но всё же представляет нешуточную опасность. К своему удивлению, вновь подняв глаза к лицу незнакомки, она видит, что та лишь вскинула брови в изумлении, а спустя секунду издаёт короткий смешок, который быстро перетекает в тихий приступ смеха. Лиа тоже не удерживается и усмехается. Посмеиваясь, Ату говорит: — Ну, да, типа того, — она успокаивается и переводит взгляд Лии за спину, — и за что ты с ним так? Та не оборачивается, прекрасно зная, какую картину оставила после себя. — Он предал меня, — поникшим голосом отвечает она, — а ты с ним? — И кивает в сторону обезглавленного незнакомца. — С ним? — Удивляется Ату, смотря на мужчину. — Впервые его вижу, — она пожимает плечами, выражая полное безразличие. Лиа напрягается от беззаботности, с которой девушка отнеслась к убийству гуля, но старается не показывать этого. — Как тебя зовут? — Спрашивает Ату, и Лиа опоминается, что не представилась в ответ. — Лиаретта, — в то время она всегда представлялась полным именем, давая своим собеседникам самим подбирать сокращения, — зови, как тебе удобно. — Лиаретта… — Девушка поднимает к лицу покрытую узорами ладонь в легкой задумчивости. — Как насчет «Ари»? Звучит мило. Лиа впервые слышит такое сокращение своего имени. — Я не против. — Отлично, — она убирает ладонь от лица. — Где твоя маска, Ари? Девушка опускает взгляд к сырости под ногами. «Маска — это единственное, что спасёт тебя от разоблачения, если что-то пойдёт не так, — тысячу раз говорила ей приёмная мать, — а для гуля разоблачение — это смерть». Сегодня и произошло это «что-то не так»: она не планировала убивать, хотела после школы повеселиться на фестивале вместе со своими одноклассницами, насладиться ярмарочными закусками и банальными играми, однако пара равнодушных фраз, произнесённых её первым парнем, вывели из себя с поражающей лёгкостью: он не жалел, что растоптал её репутацию, разнеся по всей школе грязные слухи, и не собирался извиняться перед ней до того самого момента, как она раскрыла свой какуган, уверившись в своём желании убить его. — У меня нет её, — виновато отвечает она, как говорила каждый раз, когда её отчитывала Рега, — это было спонтанным решением, я не планировала сегодня ничего такого. Ату хмыкает, и до Лии доносится слабый ветерок от движения её рук, а затем она чувствует, как на голову опускается жёсткий обруч, словно от кепки, маленькой в обхвате. Девушка поднимает на новую знакомую удивлённый взгляд: Ату отдала ей свою маску — тяжёлую, керамическую, отливающую глянцем на белой гладкой поверхности от света уличных фонарей — маску, которая превосходила её собственную на несколько голов, являясь утончённой работой настоящего профессионала. — На всякий случай: мало ли попадёшься на наружные камеры, — буднично наставляет та, — я бы посоветовала передвигаться к дому по крышам. — А как же ты? — Спрашивает Лиа и снимает маску, твёрдо уверенная, что не может принять её. — А я пойду пешком, — отвечает Ату и мягко улыбается, — ты вся в крови, а я — нет. — Но это твоя маска! — Негодует она. — Скажу, что потеряла, — отмахивается девушка и делает шаг назад, — увидимся позже, дорогая. Ату одаряет школьницу озорным взглядом и поворачивается спиной, продвигаясь неспешным шагом к выходу из проулка. Лиа провожает её взглядом, поджав губы, затем крепко сжимает в руках маску и надевает на голову. «Кому она скажет?»***
Девушка медленно открывает глаза и видит перед собой измятые белые простыни и скомканное одеяло. Она приподнимается на постели и оглядывается — масочника рядом с ней нет, хотя в комнате ещё сохраняется специфический запах секса. На краю кровати поверх одеяла лежит стопка её одежды, сброшенной в ванной, и Лиа легко улыбается, глядя на неё. Секунду она раздумывает, вставать ли с постели сейчас, и решает позволить себе ещё пару минут насладиться хрустящей свежестью постельного белья, воздушностью перьевой подушки и комфортной мягкостью высокого матраца, который долго будет вспоминаться ей по возращении на родной, простенький пружинный. Лиа ложится на живот и обнимает объёмную подушку, утыкаясь в неё лицом. «Ату… — Даже мысленно произнести имя даётся с трудом. — Интересно, как она сейчас? — Лиа прижимается щекой к подушке. — Мы так плохо расстались». Она с нежностью вспоминает, как гуль ворвалась в её жизнь в самый необходимый для этого период, и не только потому, что она физически могла умереть в ту секунду, скорее умерла бы её личность — может, не в этот день, а через месяц или год, поглощённая скорбью и острой болью предательства, которая лишь стала ещё сильней от обмана первой школьной любви. Она бы начала убивать людей без разбора, стараясь заглушить эти ощущения, стёрла бы свою человечность, о чём ей неизменно напоминает яростное желание крови, наполнившее до краёв при виде мёртвого тела своего обидчика. Возможно, Ату была слишком импульсивной, а временами довольно грубой, но она дала ей ту слепую поддержку, которую обычно ждут от родителей: отсутствие осуждения за любое неправильное решение, готовность выслушать и принять её такой, какая она есть. Из-за этого Лии стыдно за свою слабость в тот момент, когда Ату нуждалась в её силе. Она резко вскакивает на постели, отгоняя обжигающую волну стыда, откидывает одеяло и спускает ноги на холодный паркет, ёжась от холода. Быстро и нетерпеливо она надевает всю одежду из стопки, будто бы вместе с этой энергией, затраченной на одежду, исчерпаются угрызения совести. Разглаживая свой наряд, она подходит к высокому зеркалу на одной из дверей шкафа из ясеня и тоскливо выдыхает: юбка и водолазка испещрены несколькими глубокими складками, появление которых было практически неизбежно во влажной ванной комнате и в том виде, в котором эти вещи лежали. Предприняв последние попытки расправить одежду, она недовольно поджимает губы и принимается поправлять взъерошенные волосы, которые слушаются её чуть более охотно. Закончив прихорашиваться, Лиа неторопливо выходит из комнаты, мягко ступая по деревянному полу. Благодаря острому слуху она без труда находит масочника на первом этаже, где он, увлечённый процессом, расхаживает у плиты на просторной кухне в чёрных джоггерах и, как это иногда бывало и в мастерской, игнорируя существование футболок — впрочем, сейчас Лии кажется, что он делает это нарочно, демонстрируя свою прекрасную физическую форму. Она не без удовольствия подчиняется его чарам и задерживается у дверного проёма, разглядывая стройный мускулистый торс и крепкие руки, а потом, ведомая внезапным порывом, подходит к парню сзади и обнимает за талию, устраивая подбородок на его плече. — Уже проснулась? — Говорит он, и Лиа слышит улыбку в его голосе. Ута кладёт левую руку поверх ладоней Лии, правой продолжая помешивать тушёное мясо в кастрюле. — Да, — мурлычет она и мягко целует парня в шею, — пахнет очень вкусно. Он издаёт короткий смешок. — Рад слышать, — Ута прикрывает кастрюлю крышкой и поворачивается на месте, чтобы обнять Лию в ответ, — это мой особый рецепт, надеюсь, тебе понравится. Он поднимает ладонь к лицу Лии и мягко кладёт ей на щёку, затем придвигает чуть ближе и целует в губы, но отстраняется прежде, чем девушка успевает ответить на поцелуй. — Садись, сейчас всё будет готово, — шепчет масочник, убирая руку от её лица и выпуская из объятий. Лиа послушно отстраняется, делает несколько шагов к овальному стеклянному столу и садится на металлический стул с фигурно выгнутой спинкой у вершины овала. Её окутывает тёплая домашняя нежность, накрывая пушистым одеялом: мягкий взгляд масочника, скользящий по ней, словно по хрупкой статуэтке, его осторожные, но чувственные касания, боящиеся потревожить и отпугнуть, и та обходительность, с которой он аккуратно вставал с постели, стараясь не разбудить, подготавливал стопку одежды и готовил ужин. Ей вдруг захотелось, чтобы у неё не было неприятного опыта первых отношений, чтобы она могла безоговорочно довериться Уте и с головой окунуться в отношения с ним, не оглядываясь назад и не боясь оступиться. Может, он действительно именно тот, кто никогда не обидит её и будет нежно оберегать? Её раздумья прерываются тихим стуком от поставленной перед ней тарелки. Ута садится рядом по левую руку от неё и берётся за вилку, искоса поглядывая на Лию, отчего девушка опоминается и принимается за еду. Мягкое филе буквально тает во рту, оставляя после себя сладкое послевкусие молодого мяса и солёность оставленной крови. Никаких специй, чего и стоило ожидать, но оттого оно не становится хуже. Лию посещает смутное чувство, будто она уже пробовала это блюдо ранее. Она хмурится, съедая второй кусок, а затем третий, усиливая зародившееся воспоминание. — Тебе не нравится? — Звучит тихий голос масочника. — Нет, очень вкусно.***
Весна стремительно отступала перед напором лета, которое обещало быть ещё более жарким, чем в предыдущие года, и уже в конце мая молодой гуль была вынуждена надевать джинсовые шорты и лёгкую футболку в попытке приспособиться к удушающему воздуху в позднее время. Вид с крыши открывался отличный, девушка болтала ногами, сидя на карнизе и наблюдая за редкими прохожими внизу. На коленях у неё лежал простенький полимерный контейнер, полный тушёного мяса, которым угостила её новая знакомая, обещав дать урок боя после того, как Лиа подкрепится. Ату расположилась рядом, распластавшись на резком скате крыши и прикрыв глаза, чтобы не смущать девушку, которая и без того была слишком напряжена. Мясо приятно тает во рту, отдалённо напоминая блюда, которые ей готовила Рега, и глаза Лии наполняются слезами от каждого съеденного кусочка. Она делает глубокий вдох в попытке успокоиться и говорит: — Очень вкусно, спасибо большое, — голос её тихий и слегка печальный, — это ты приготовила? — Нет, — Ату усмехается, не открывая глаз, — это стряпня моего братишки, который… Хм… Сколько тебе лет, Ари? — Неожиданно спрашивает она и поворачивается к девушке. — Семнадцать, — отвечает Лиа. — Значит, вы почти ровесники, — проговаривает она и вновь выпрямляется, — а навыков у тебя, как у ребёнка. Лиа состраивает виноватую мину и доедает последние несколько кусочков. — Расскажи о себе, — просит Ату, поправляет волнистые локоны и нещадно ложится на них на не самую чистую черепичную кровлю. Девушка молчит, не понимая, с чего ей начать. — Откуда ты, кто твои родители, — подсказывает Ату, — и почему ты сейчас одна. — Я из Тотиги, — начинает она в предложенном порядке, — по крайней мере большую часть жизни прожила там. Мои родители… — Лиа поднимает голову к безоблачному небу, чувствуя полное равнодушие к своим предкам. — Моя мать была человеком, она умерла во время родов, а отца я никогда не знала, возможно, и он не знает обо мне. Девушка замечает, как Ату медленно переворачивается на бок и устраивает голову на ладонь, внимательно наблюдая за ней. — Мужем моей матери был человек; кажется, он до последнего не подозревал обо мне и сестре — точнее, о нашем происхождении, — и вскоре после нашего рождения без особых раздумий решил избавиться от меня, бросив в Накагаву; сестру он оставил — наверное, она показалась ему более человечной. По-моему, она сейчас учится в академии CCG, поэтому сомневаюсь, что ей приходится питаться людьми. Лиа отворачивается от Ату, смотря на яркие небоскрёбы вдали, выделяющиеся на тёмном фоне. — Меня спасла знакомая моей матери — Рега. Она вырастила меня и дала имя, которое, по её словам, хотела мне дать мама. — Она набирает полную грудь воздуха, медленно выдыхает в попытке отогнать слёзы и только после продолжает, игнорируя любое упоминание всех лет жизни с Регой: — Я всегда была уверена, что у неё никого нет, но вскоре после её смерти три года назад появился её сын и выгнал меня из дома. Вот и всё, — девушка грустно усмехается, — так я и осталась одна. Чтобы как-то выживать, я подрабатываю на рыбной ферме и по вечерам потрошу рыбу — платят гроши, которых едва хватает на необходимую одежду и школьные принадлежности, но хозяева фермы выделили мне небольшую комнатку в своём доме и не шибко рвутся заявить в полицию на малолетнюю бездомную, так что меня это устраивает. Закончив, она вновь поворачивается к Ату и внимательно смотрит на её изумлённое лицо. — И как ты справляешься со всем одна? — Спустя пару секунд спрашивает та. Лиа пожимает плечами. — Я не одна, у меня есть собака, — просто отвечает девушка, и Ату не выдерживает и тихо смеётся, поражённая детской наивностью школьницы. — Мне кажется, моя история ничуть не лучше твоей. Я слышала, что нет ни одного гуля без печальной истории, — с напором говорит Лиа, вспоминая, что в эту же категорию входят следователи по гулям. — Ну, моя история довольно грустная, — без тени тоски признаётся Ату и ложится обратно на черепицу, — но куда более простая, чем твоя. Лиа молчит, ожидая, пока гуль продолжит — Ату ловит её любопытный взгляд, поэтому с усмешкой дополняет: — Я живу с младшим братом уже около… шести лет? — Неуверенно проговаривает она, нахмурившись. — Родители ушли на охоту и не вернулись — история банальна, как божий день — но у нас есть жильё, и, когда родители пропали, я была практически совершеннолетней, так что проблемы с опекой удалось быстро решить. Наши предки до сих пор висят в списке пропавших без вести. — Говорит Ату без интереса, не скорбя по ушедшим и ни о чём не жалея. — С деньгами, конечно, тоже всё не так гладко: я подрабатываю то там, то здесь, но это меньшее, что я могу сделать для нас с братом. — А какой он, твой брат? — Маленьким он был таким милашкой, — признаётся она и расплывается в улыбке, — но сейчас стал совершенно невозможным, — несмотря на слова, улыбка не сходит с её лица, и Лиа видит, что она говорит это не серьёзно, и тихо смеётся. — Нет, правду говорю, всё так и есть, — подначивает Ату, хотя сама не сдерживает ухмылки. — Я тебе верю, — иронично отвечает Лиа и закрывает пластиковый контейнер. — Ты уже подкрепилась? Тогда нам пора начинать, — Ату встаёт с места, с готовностью глядя на девушку. Школьница тоже встаёт. — Мы будем спускаться? — Спрашивает она. — Ага, — гуль вновь ухмыляется. — А что, какие-то проблемы? — Но там ещё есть люди. — Мы спустимся по пожарной лестнице. — А… — Лиа нерешительно указывает на свои глаза. — Твой какуган? — Вот оно что, — она усмехается. — Какой цвет глаз тебе нравится? — Мне? — Озадаченно переспрашивает девушка. Ату угукает и утвердительно кивает. — Карий? — Неуверенно отвечает она. — Какое совпадение, — саркастично проговаривает гуль, и чернота её глаз быстро растворяется, открывая глубокий шоколадный цвет радужки. Лиа совершенно не понимает причину её насмешливого тона и негодующе хмурится, желая объяснений, но Ату лишь поджимает губы, сдерживая усмешку, и указывает в сторону лестницы. Ловко спрыгнув с лестницы, которая заканчивается ровно на уровне второго этажа, они натыкаются на пожилую женщину, яростно бубнящую себе под нос о несносном поведении молодежи. Сдержанно хихикая, они проходят мимо и двигаются в сторону спортивных площадок в самом сердце жилого сектора, на которых в это время ночи нет ни души. Лиа не понимает, каким именно образом Ату собирается обучать её, но чувствует переполняющее радостное предвкушение от возможности научиться чему-то стоящему. Ату в её глазах выглядит именно тем прожжённым гулем, который прошёл через десятки жесточайших схваток — у неё наверняка многому можно научиться. Они проходят на пустующее футбольное поле, покрытое густым слоем мягкой травы, и Ату говорит Лии занять дальний его конец, а сама остаётся в самом начале у противоположных ворот. Девушка бегом достигает нужной позиции и видит, как гуль вновь раскрывает свой какуган и как из-за её спины появляется мощный хвост, обтянутый чёрной кожей, но острые лезвия, венчавшие его в прошлый раз, не появляются, оставляя мягкий конец, похожий на змеиный хвост. — Нападай, — командует Ату. Лиа застывает в нерешительности. — Но как? — Спрашивает она. — Как умеешь, — приходит ей простой ответ. Девушка переминается с ноги на ногу, скованная стеснением за свою неопытность, затем медленно активирует кагуне, который неконтролируемо оплетает её руки, каждый раз следуя новым маршрутом, и в этот раз она чувствует, как туго он обвил правое плечо, сковывая движения. Она нервозно разминает мышцы в надежде, что оружие ослабит хватку, и ей даже кажется, что это срабатывает. Лиа принимает удобную позу, сместив весь вес своего тела на левую ногу, готовясь к рывку, затем с силой отталкивается от земли правой ногой, срывая часть слоя травы, и быстро бежит в сторону Ату, стараясь не двигаться по единой прямой. Но она не успевает преодолеть и десяти шагов, как её сбивает с ног мощный удар хвоста гуля. Удар приходится на грудь, выбив из лёгких весь воздух, и Лиа падает на спину, судорожно пытаясь сделать новый вдох, но вместо этого чувствует, как горят лёгкие, будто от удара они лопнули у неё в груди. — Живая? — Спрашивает Ату и начинает медленно шагать в сторону Лии, когда та слишком задерживается на траве. — А похоже? — Шипит та, заново научившись дышать, и тяжело встаёт с земли. Ату смеётся. — Не знаю, на что ты рассчитывала, — продолжает она и подходит к Лии достаточно близко, чтобы снять с футболки пару травинок. Взгляд её скользит по внушительным лианам, обвивших руки девушки, — ты должна запомнить: кагуне такая же часть твоего тела, как эта рука, — она тыкает чёрным ногтем в плечо, часть которого проглядывает сквозь живое оружие, — и эта прекрасная мордашка, — Ату поднимает руку к её лицу и крепко хватает за подбородок, от её пронизывающего взгляда у Лии стынет кровь в жилах. — Ты не должна подстраиваться под него, это он принимает тот вид, который нужен тебе. Она убирает ладонь с лица школьницы и отстраняется. — К тому же ты отчасти человек и, скорее всего, сильнее обычных гулей, так что пощады не жди, — Ату поворачивается к ней спиной и шагает в сторону своей «базы». — Ещё раз!***
Всю дорогу до дома Лиа глядит на пасмурный пейзаж за окном, глубоко погрузившись в свои воспоминания, и, даже когда автомобиль останавливается у её дома, девушка не отводит взгляд, пока на её ладонь не опускается тёплая рука масочника. Она вздрагивает от неожиданности и поворачивается к парню лицом, читая в его глазах беспокойство. — Всё в порядке? — Спрашивает он. — Да, конечно, — спокойно отвечает Лиа и улыбается. — Ты о чём-то сильно задумалась, — продолжает Ута, и волнение в его взгляде лишь усиливается. — Я сделал что-то не так? — Нет, не бери в голову, — она кладёт свою ладонь поверх его. Он недоверчиво щурится, а затем придвигается ближе, и голос его становится всё тише с каждым произнесённым словом: — Ты же не раздумывала всё это время, как тихонько сбежать от меня? — Заканчивает фразу он уже шёпотом и максимально приблизившись к лицу Лии. — Нет, — отвечает она, чувствуя как её обдаёт жаром дыхания Уты. Он кладёт ладонь на затылок девушки, притягивая её к себе, и горячо целует. Лиа шумно выдыхает через нос, так же страстно отвечая на его поцелуй, и тянет руки к его лицу, но, едва коснувшись его, ощущает, насколько холодны её собственные пальцы, и опускает ладони на плечи масочника, скрытые под тёплой курткой. Не давая себе зайти слишком далеко, Ута нехотя отстраняется, не отрывая взгляда от губ Лии. Он берёт её холодные ладони в свои и притягивает к лицу, согревая горячим дыханием. — Тебе холодно? Лиа качает головой, боясь, что её голос выдаст, насколько легко она завелась от простого поцелуя. Масочник с улыбкой наблюдает за её раскрасневшимся лицом и кладёт ладони девушки себе на щёки. — Мне заехать за тобой утром? Она вновь качает головой. — Не надо, — говорит она тише, чем требуется, — иначе я совсем забуду дорогу до работы. Почему-то его задевает, что она говорит о мастерской, как о работе; у него даже мелькает мысль уволить её, но Ута понимает, что вряд ли это понравится самой Лии. Хотя в то же время ему не нравится думать, что девушка работает на него. — Мне пора идти, — прерывает ход его мыслей Лиа, — меня ждут. — Я понимаю, — тихо отвечает он и отпускает её руки. — До завтра, — она тянется к ручке двери и открывает её, но вовремя успевает опомниться и прикрывает её обратно, насколько это возможно. — На следующей неделе я планирую отпраздновать свой день рождения, ты придёшь? — Конечно, — он улыбается, — а кто будет ещё? — Джузо, — легко отвечает она и видит, как мрачнеет взгляд масочника, — ещё его помощник, Абара, иначе вы точно перегрызете друг друга. Ута усмехается. — И когда ты планируешь праздновать? — Не знаю, — Лиа пожимает плечами, — может, во вторник? Я ещё до конца не решила. Он улыбается, глядя на девушку, словно на несмышлёного ребёнка. — Я приду, когда скажешь. Кто ещё защитит тебя от парочки следователей, если что-то пойдёт не так? Она позволяет себе лёгкую усмешку, прежде чем всё-таки выйти из машины. Перед тем, как зайти в подъезд, Лиа останавливается и машет рукой на прощание, а масочник, следящий за ней, машет в ответ. С улыбкой она заходит в дом и слышит, как звонко захлопывается за ней дверь. Лиа торопливо поднимается по лестнице, на каждой междуэтажной площадке бросая задумчивый взгляд на автомобиль под окнами, пока тот не скрывается в вечерних сумерках. «Кажется, у Ату была похожая машина, — думает она, но, как не силится, не может вспомнить марку авто. — А что если Ута действительно её брат? — Лиа преодолевает ещё один пролёт, отчаянно жалея, что не познакомилась в прошлом с единственным родственником Ату. — Значит, она мертва?» Девушке не хочется думать об этом. Их взаимное предательство осталось в прошлом, они разорвали все связи между собой, пожелав всего самого лучшего, и более она не имела права интересоваться жизнью Ату, даже если она оборвалась. Лиа любила её, как любят старшую сестру, и винила себя за то, что не смогла помочь, когда это было необходимо, но были вещи, которые она не могла простить ей. Вопреки своим убеждениям, во время прогулки с собаками Лиа всё же достаёт телефон; будто против её воли, пальцы набирают адрес сайта CCG, и она внимательно изучает списки раскрытых личностей гулей, большая часть которых выяснялась лишь после их смерти. Списки всегда составлялись в хронологическом порядке, начиная с самых свежих претендентов, а рядом с фото приписывалась дата смерти или, если гуль ещё был в живых, ставился прочерк. Одно за другим мелькают ничего не выражающие лица, позаимствованные с паспортов и водительских удостоверений гулей, но Лиа не видит среди них знакомых, кроме Тацуи, которого она прикончила собственными руками не так давно. Проходит час. На морозе ей то и дело приходится перекладывать телефон из одной руки в другую, когда пальцы начинают неметь от холода, и надевать перчатку на руку, в которой она держит поводки. Лиа выходит из своего странного состояния задумчивости, лишь когда собаки останавливаются и прекращают вести её за собой; девушка поднимает голову и видит металлические двери их подъезда. — Уже пора домой? — Спрашивает она у собак и видит, как с её губ поднимается облачко пара. — Наверное, вы правы, сегодня довольно холодно. Она отпирает магнитный замок и спускает с поводка Регу и Кибикино, которые сразу рвутся вперёд к лестнице. Лиа в это время вновь опускает взгляд к телефону, закрывая за собой массивную дверь, и видит, что лица перед ней были раскрыты пять лет назад — в то время они ещё общались с Ату, и если та и погибла, то это явно должно было произойти позже. Конечно, остаётся ещё шанс того, что девушка могла быть убита другим гулем, но Лии этот вариант кажется настолько смехотворным, что она его даже не рассматривает. «Как я и думала, таких совпадений не бывает», — удовлетворённо думает она и убирает телефон в карман. Подняв глаза, Лиа видит нетерпеливый взгляд питомцев, ожидающих её на площадке первого этажа, и тихо смеётся.