Компонент огня

«Пусть солнце обезглавит смехом отрешённых Зарёкшихся не плакать, нарушивших себя Пусть выточит на коже место для влюблённых Чтоб тайно вспоминать там, о тебе скорбя» Лиза Громова

      Из просторного зала со сценой вынесены все сиденья, чтобы оставить выступающим лишь пару десятков простых деревянных стульев на время ожидания очереди и освободить пространство для множества мольбертов с водружёнными на них планшетами с чертежами.       Из высоких окон льётся яркий солнечный свет, освещая зал и согревая присутствующих теплом подступающего лета. Студенты разбились на группы, столпившись каждый у своего проекта, и шумно обсуждают предстоящее мероприятие и репетируют речь. Тори успела свыкнуться с окружающим гомоном, несмотря на необходимость повышать голос во время повторения сухой речи, но неожиданно все затихают и переходят на робкий шёпот. Девушка поднимает с конспекта взгляд и оглядывается, ища причину.       Стучат деревянные полотна дверей, ударяясь об оштукатуренную стену, и Тори оборачивается к выходу, через который важной, но сдержанной походкой шагает нестройный ряд следователей в сопровождении кураторов мероприятия. Тори легко выцепляет взглядом высокую Ретту, идущую следом за Джузо, который едва достаёт ей до плеча. Внешний вид обоих заметно отличается от одетых в костюмы-тройки коллег, вызывая ещё больший интерес к себе: на них красуются похожие удлинённые пиджаки чёрного цвета, на рукавах которых горят красные повязки с римской цифрой XIII. Под пиджаком в качестве нижнего слоя у Джузо надета чёрная рубашка, в то время как у Ретты — белая.       Девушка смотрит себе под ноги, явно задумавшись о чём-то, но вскоре поднимает голову и встречается взглядом с Тори, которой на мгновение кажется, что следователь узнала её — но Ретта лишь улыбается лёгкой и ничего не значащей улыбкой в знак приветствия, а после отводит взгляд. Тори с облегчением медленно выдыхает и пятится к высокому Котаро, прячась за ним от ленивого взгляда Джузо.       Следователи проходят мимо и поднимаются на сцену по узкой лестнице сбоку, затем рассаживаются по своим местам, бросая придирчивые взгляды на именные таблички. Когда главные гости усаживаются, тучная женщина из сопровождения подходит к краю сцены и зачитывает очерёдность выступающих — Тори и её одногруппники оказываются последними.       Котаро окидывает зал взглядом, подсчитывая количество проектов, и недовольно цокает языком.       — С одной стороны, нам повезло, — говорит он тихо, — а с другой — мы в заднице.       Миюки едва слышно усмехается:       — А разве было когда-то по-другому?       Парень вздыхает, утомившись от неунывающей одногруппницы, оптимизм которой, как ему кажется, совершенно неуместен.       — С одной стороны, мы будем выступать, когда большая часть людей свалит и перестанет действовать на нервы, да и следователи вряд ли будут докапываться, а с другой… Боюсь, они уже будут не в состоянии оценивать нашу работу, — он снова вздыхает, но на этот раз протяжнее и громче. — Тори, вся надежда на тебя.       — Что? — Поражается девушка и делает шаг назад, поднимая глаза к лицу Котаро.       — Чем лучше мы начнём, тем больше у нас шансов.       Она возмущённо охает, с ужасом смотря на одногруппника, а затем переводит взгляд на сцену, где сидящие с краю Ретта и Джузо о чём-то тихо перешёптываются. Почему-то вид супругов, увлечённых беседой, оскорбляет Тори до глубины души, и она хмурится, возвращая свой взгляд к лицу Котаро.       — Я сделаю всё, что в моих силах, — твёрдо говорит она.       Следующие полтора часа они сидят на положенных им стульчиках и придирчиво оценивают каждый представленный проект, мысленно проявляя гораздо большую критичность, чем та, которую озвучивают следователи. Тори обращает внимание на заинтересованность Ретты, задающей множество вопросов каждому выступающему, а после спокойно отвечающей на вопросы студентов. Девушка ведёт себя совершенно иначе, чем помнит Тори, хотя и в единственную их встречу они едва перебросились парой фраз. Сама атмосфера вокруг следователя более… дружелюбная? Нет той холодности и высокомерия, которыми сквозил её вид в Кокурии.       Тори хмыкает, раздумывая, насколько по-разному ведёт себя девушка в различных обстоятельствах.       На проекты «конкурентов» Тори обращает меньше всего внимания, бросая взгляд на красочную подачу только при выходе новых претендентов, а после всё её внимание вновь захватывает пара следователей на крайних местах. На мгновение она задумывается, почему они вызывают в ней столько интереса, но затем не сдерживается и усмехается вслух — ответ кажется настолько очевидным: Ретта — девушка, приложившая уйму усилий для поимки своей сестры, сейчас безропотно ходит вслед за Джузо, обещавшего ей позаботиться о Лии. Их союз выглядит необычным настолько, насколько это вообще может быть возможно.       Какие у них отношения за пределами работы? Играют ли они супругов лишь на публике или, приходя домой, продолжают вести себя соответственно молодожёнам? Тори отводит взгляд и глубоко вдыхает, отвлекаясь от размышлений. Нет, то, какие у них отношения, совершенно её не касается.       После выступления многие группы не остаются дослушивать своих конкурентов, предпочитая уйти домой, поэтому, когда наступает очередь выхода Тори, зал едва ли заполнен на треть. Несмотря на количество слушателей, девушка ощущает волнение, нарастающее с каждой пройденной ступенькой при подъёме на сцену. После девушки ждут, пока Котаро установит громоздкие планшеты на нужном месте, и затем оборачиваются к следователям. Тори сразу же бросается в глаза удивление на лице Джузо, которое он и не пытается скрыть. Её так и тянет усмехнуться.       Каждый из выступающих представляется, а после Тори начинает вступительную речь, плавно перетекающую в обоснование объёмно-планировочных решений, и старается интонационно выделять необходимые части и выдерживать нужные паузы.       Но очень скоро она замечает, как Джузо тихим шёпотом обращается к Ретте.       — Данное здание является малоэтажным, выполненным из монолитного железобетона, принадлежит ко второму классу огнестойкости и третьему классу ответственности…       Ретта будто нехотя поворачивается к парню, но взгляда от выступающих не отводит, вполуха слушая, что говорит Джузо.       — …Отдельно нужно сказать о вынесении административно-хозяйственной части от основной части Центра через отдельный коридор — это выполнено согласно общим рекомендациям норм проектирования общественных зданий…       Девушка всё же сдаётся и поворачивается к парню, что-то отвечая ему таким же тихим шепотом.       — …Основой схемы генплана выступает здание Центра, имеющее О-образную форму. Вокруг здания располагается полоса зелёных насаждений шириной шесть метров, которая отделяет здание от проезжей части…       Внимание Ретты полностью сосредотачивается на Джузо, и девушка полушёпотом смеётся над какими-то его словами. Тори запинается, наблюдая, как эти двое, словно голубки, воркуют прямо у неё перед глазами. Её настроение, как и направленный в сторону следователей взгляд, легко прослеживает Уи Коори, сидящий у противоположного от беседующих коллег края.       — Следователи Сузуя, — строго окликает он их, — проявите уважение.       — Извините, — с улыбкой проговаривает Ретта и отворачивается от Джузо, подпирая подбородок рукой с красующимся на безымянном пальце обручальным кольцом. — Прости… — Мнётся она, старательно вспоминая имя выступающей девушки.       — Тори, — подсказывает та.       — Прости, Тори, я действительно слушала не очень внимательно, — учтиво говорит следователь, — может, у тебя есть к нам вопросы?       Девушка хмурится, понимая, что этими словами их выступление окончится, даже не успев толком начаться. Она мельком оглядывает практически пустой зал и сидящих следователей, которые не пытаются поправить Ретту. Тори тихо вздыхает.       — Да, у меня есть вопрос, — с легкой грустью говорит она, — но он несколько личного характера.       — Если я могу ответить на него — задавай.       — Гуль Каракал… Содержится ли он сейчас в Кокурии?       — Какой странный вопрос, — девушка расплывается в лисьей ухмылке, — он же не идёт вразрез с законом о противодействии?       — Нет… Я… — Тори тянет ладонь ко лбу и поднимает густую чёлку, демонстрируя округлый шрам. — Я встречалась с ним раньше.       Ретта хмыкает, а затем тянется к карману брюк и выуживает из них рацию. С тихим щелчком она нажимает нужную кнопку.       — Следователь особого класса Сузуя, — представляется Ретта, — запрашиваю информацию по гулю Каракалу из Центра.       На пару секунд повисает молчание, после чего с тихим писком звучит голос из рации:       — Следователь Сузуя, минуту, — мужской голос заглушают щелчки клавиатуры и тихое шуршание целлофановой упаковки, — гуль Каракал из шестой камеры северного крыла… — Неуверенно начинает он, задумчиво растягивая слова, и Тори едва сдерживает победную улыбку на своём лице, в мгновение представляя, как сообщает Уте нужное направление. — По вашему прошению, — неожиданно вновь слышится голос, и радостная картина в воображении девушки тут же исчезает, — он был ликвидирован ещё в конце прошлого года. — Сердце Тори останавливается. — Куинке в процессе изготовления в третьей лаборатории на имя кандидата в особый класс Джузо Сузуи.       Слова словно не воспринимаются сознанием девушки, а голова наполняется оглушительной тревогой, скандирующей лишь собственное частое сердцебиение и тяжёлое дыхание. Слыша имя следователя, Тори неосознанно переводит взгляд на Джузо, но тот отводит глаза, не встречаясь с ошалевшим взглядом девушки. На его лице легко читается сожаление, и Тори чувствует, как от его реакции тело начинает бить дрожь, словно это был единственный знак, который мог подтвердить слова следователя.       — Надеюсь, мы достаточно полно ответили на твой вопрос, — приторно добавляет Ретта.       Земля уходит у Тори из-под ног.       Первыми в сознание проникают чужие голоса, смешиваясь в неразборчивый гул, словно белый шум, от которого Тори хмурится, прежде чем раскрыть глаза. Голову сдавливает ноющая боль, но она не заслуживает внимания девушки, давно привыкшей к этим ощущениям после школьной травмы при встрече с Мозговиком. Кто бы мог подумать, что после этого она больше всего на свете будет желать спасти ставшую очень хрупкой жизнь гуля.       Память тут же подкидывает девушке свежие воспоминания, в которых незнакомый мужской голос бесстрастно сообщает об убийстве Лии. Тори тихо стонет, отгоняя видение, кажущееся ей нелепым ночным кошмаром.       Девушка, сидящая рядом с ней, поворачивает голову на звук.       — Тори, ты наконец пришла в себя! — Радуется Миюки. — Мы так перепугались за тебя, следователи уже вызвали скорую.       — Что? Зачем? — Спрашивает девушка ослабленным голосом. — Что случилось?       — Ты упала в обморок после того, как госпожа Ретта сказала, что того гуля Каракала ликвидировали, — быстро тараторит та, но ужасные слова с силой бьют по барабанным перепонкам Тори, — будто из-за шока или типа того. Так бы и в CCG поехала, если бы мы не убедили их, что ты точно не можешь быть заодно с этими монстрами.       Тори смотрит подруге за спину, где кучка следователей что-то обсуждает у сцены, и понимает, что ей нужно немедленно уходить, пока ещё дремлющие эмоции не вырвались наружу и не привлекли гораздо большее внимание следователей. Она резко садится.       — Тори, ты же опять всю ночь чертила, да? — С надеждой спрашивает Миюки. — Небось и завтрак пропустила, так ведь? Тори, скажи, что это так!       — Да, да, всё так, — безропотно повторяет она, — мне нужно уходить.       — Куда уходить, Тори?! — Неожиданно громко обращается Миюки, хватая подругу за руку.       — У меня есть дела, — она встаёт с места и аккуратно выуживает свою ладонь из рук девушки, — я и так слишком задержалась. Увидимся вечером, — с этими словами она делает шаг к выходу, прежде чем перейти на бег.       Весеннее солнце уже не радует девушку, слепя глаза при попытке сбежать, словно издеваясь. Она идёт быстрым шагом, чтобы не вызвать к себе лишнее внимание прохожих, бегом рванув с места, но при этом чувствует, как с каждым шагом слёзы подступают всё ближе, а сдерживать болезненные судороги на лице становится всё сложнее.       Она глубоко дышит, шмыгая носом, и достаёт телефон из потайного кармана платья. Тори не волнует, что она оставила пропуск в общежитие и ключи от комнаты в злополучном зале, не волнует оставленная сумка, что подарила ей мама, и не волнует переполох, который может начаться из-за её поведения. Её голову заполняют лишь мысли о Лии и то, как близко они оказались к её спасению, прежде чем упасть на самое дно из-за простых и до ужаса бесстрастных слов незнакомца по рации.       Гудки звучат непозволительно долго, и, пытаясь сформулировать нужные слова, Тори глотает слёзы, сомневаясь, что вообще сможет что-то сказать.       — Да? — С уже привычной лёгкостью звучит голос масочника.       — Ута, она… — Тори громко всхлипывает, прячет лицо в руках, будто бы парень видит её, и останавливается посреди улицы. — Её нет в Кокурии, — слова тяжело разобрать из-за рыданий, но она уверена, что масочник услышал её.       Боль в сердце усиливается, затмевая собой другие чувства: стыд за то, что она показывает слабость на глазах случайных прохожих, и собственную слабость от невозможности что-то изменить. Тори сжимает в ладони плотную ткань на груди, пытаясь утишить боль, и заходится всхлипами, которые становится невозможно контролировать. А парень всё ещё молчит, и его молчание болезненно отдаётся в душе девушки, слишком легко погружающейся в собственные мысли в окружающей тишине; в какой-то момент Тори начинает сомневаться, не прервалась ли связь, и зовёт его снова слабым голосом:       — Ута?       Она слышит, как он прерывисто вдыхает.       — Я тебя услышал, — тяжело проговаривает он.       Сухость его слов и сдержанность тона доводят Тори окончательно, срывая любые возможные ограничения. Она садится на корточки и прячет лицо в коленях, пока слёзы оставляют влажные следы на сиреневом платье.       Неожиданно она чувствует, как кто-то хватает её за предплечье, и резко встаёт, в то время как пальцы рефлекторно сбрасывают звонок и блокируют экран.       Перед ней стоит Джузо.       — С кем ты разговариваешь? — Требовательно спрашивает он.       Она испуганно переводит взгляд к своей ладони, всё ещё сжимающей простенький смартфон, но затем берёт себя в руки и поднимает наполненный гневом взгляд на следователя.       — Какое твоё дело? — Она почти кричит и сама удивляется силе собственного голоса, который всего минуту назад не желал слушаться её, дрожа и срываясь в плаче. — Зачем ты вообще шёл за мной? Что тебе от меня нужно?       Следователь хмурится и делает шаг назад.       — Тори, Лии больше нет. Ты должна смириться с этим, — твёрдо говорит он, и в его тоне не скользит ни печали, ни сожаления, из-за чего девушка почти физически ощущает его предательство, больно ударяющее под дых. — Если ты связалась с гулями, чтобы попытаться как-то вытащить её…       — Если и так, что с того?! — Перебивает она ставшим громким и жалобным голосом. — Задержишь меня за нарушение этого треклятого закона? Валяй, — девушка разводит руками и беспомощно сжимает кулаки, — я хотя бы попыталась спасти Лию, а ты так легко отрёкся от неё и сейчас спокойно говоришь о её смерти!       Тори чувствует, как лицо вновь искажается в гримасе боли, а глаза обжигают подступившие слёзы. Она опускает взгляд к асфальту и продолжает тише, едва шевеля пересохшими губами:       — Как ты мог допустить, чтобы из неё… — Тори громко всхлипывает и на секунду задерживает дыхание в попытке угомонить судороги. — Чтобы из неё сделали куинке? Ты сможешь держать его в руках, зная, что ради него умерла Лиа? — Девушка поднимает глаза к лицу следователя. — Она же была твоей подругой...       На мгновение выражение его лица наполняется тоской, но затем он берёт себя в руки и говорит ровным голосом, сверля девушку холодным взглядом:       — Ты ничего не знаешь, Тори. Не лезь куда не следует, это тебя больше не касается.       Затем он разворачивается и уходит. Тори следит за его твёрдым шагом, ощущая, как душу переполняет отвращение к человеку, который не так давно был единственным проводником между ней и Лией и, казалось, ни за что не допустил бы гибель её подруги. Гнев затмевает собой слёзы, не позволяя девушке вновь впасть в истерику, но между тем наполняя её нутро болезненной пустотой, которая высасывает любые чувства из сердца, делая окружающий мир серым и безликим.       Когда следователь пропадает из поля зрения Тори, она оглядывается, вспоминая, на какой улице находится, и продолжает свой путь к известной мастерской.       Дороги, вывески, лица прохожих — всё смешивается в единый поток, не задерживаясь в памяти девушки. Она идёт словно на автомате, продолжая давно заученный путь, и только когда её пальцы касаются холодной дверной ручки, она думает: «Зачем я пришла?». Всё, что Тори хотела сказать, уже сказано, ей нечего добавить, как нет и слов, что она хочет услышать от масочника. Но… Ута остался единственным, кто ещё дорожит Лией, и Тори больше не с кем разделить свою боль.       Дверь послушно открывается, одаряя девушку ленивым перезвоном колокольчиков, и она входит в погружённое в тень пространство зала. Когда солнечные лучи перестают согревать Тори, её кожа покрывается мурашками, и она точно знает, что виной тому прохлада студии, а не прошлый страх, преследовавший её при приближении к гулю. Неожиданно самый давний её кошмар стал единственной надеждой в мире, а гуль, прежде вызывавший лишь ужас — самым родным человеком на всём белом свете.       Её шаги мягким эхом растворяются в тишине зала, а лёгкий сумрак постепенно приобретает ясность, по мере того как глаза девушки привыкают к тени после залитой солнцем улицы. Тори проходит к рабочему месту масочника, но Ута даже не оборачивается, легко узнавая гостью по робкому шагу и сладкому аромату.       Они не приветствуют друг друга, потому что слова кажутся чем-то лишним в разделяющей тоску тишине. За них всё говорит шёпот дыхания, шорох бумаг на столе и тяжёлой ткани сиреневого платья от тихих движений. Девушка садится в кресло рядом со столом и поднимает взгляд к лицу парня, но в глаза бросается прозрачный стакан в его руках с тёмно-алой жидкостью. Без сомнения, это кровь, но её вид не пугает Тори, как не пугает и чернота какугана Уты. Всё будто перестало иметь значение: то, кем они приходятся друг другу, то, что один из них — охотник, а другая — жертва, и то, какой ужас должен вызывать в девушке вид человеческой крови, носитель которой, вероятно, мёртв. Осталась лишь молчаливая скорбь по дорогой подруге и желанной возлюбленной, о которой сохранились наполненные светом воспоминания в их головах.       — Мне очень жаль, — тихо говорит Тори.       Ута поворачивается в её сторону.       — Не нужно, — хрипло отвечает он, — ты сделала всё, что могла.       «Ты всего лишь человек», — значат его слова, и Тори с сожалением хмурится и сжимает челюсти, чувствуя, как от накатившей беспомощности съёживается её естество, а глаза щиплют подступившие слёзы, хотя в голосе масочника не было укора, а скорее только личные самотерзания за то, что он не выложился на полную. Эта интонация пугает Тори, будто бы парень решил, что давно должен был ворваться в Кокурию и вызволить Лию, даже если бы ему самому это стоило жизни, а его следующие слова лишь подтверждают её мысли:       — На следующей неделе я пойду на Центр.       — Зачем? — Взволнованно спрашивает Тори.       — У меня есть… обязательства, — уклончиво говорит он, не смотря на девушку.       Каждое его слово и жест заставляют Тори увериться в самой страшной своей догадке. Она глубоко вдыхает, с сожалением глядя на парня.       «Нет, он не может этого сделать, ведь если его не станет, я останусь со всем этим один на один», — насколько это эгоистичная мысль, но она заполняет Тори до краёв, и девушка поднимается с кресла, стоя на трясущихся ногах, и проговаривает дрожащим голосом, сжимая ткань платья на груди:       — Только, пожалуйста, не умирай.       Ута поднимает глаза к лицу девушки, поражённо глядя на её переполненные слезами глаза и плотно сомкнутые губы. Впервые он слышит подобное от кого-то из людей, что по общему правилу желают смерти всем гулям.       — Тори, — тихо окликает парень, будто не веря, что это могла сказать именно она.       От изумления, переполняющего его необъяснимой лёгкостью, и — совсем немного — от выпитого вина он, не давая себе отчёта, расставляет руки в стороны и, не видя в глазах Тори и тени испуга, крепко обнимает её. Она утыкается носом в его плечо, вдыхая водянистый запах акриловых красок, и распахивает свою душу, заходясь в рыданиях.