Я влюбился в брата

Тенши обратил внимание на то, что Джеджун бросает частые взгляды на дверь, да и ужинает без особого аппетита. У современных подростков есть не очень приятная привычка — все время пялиться в телефон — так раздражающая старшее поколение. Вот и Джеджун не стал исключением: кладя ложку в рот, заглядывает в дисплей экрана телефона. — Джеджун, убери его со стола, — потребовал Тенши. — Ешь нормально. — У меня что, еда изо рта выпадает? Чем я ненормален? — Убери телефон, — настоял отец. Джеджун и на него бросил неодобрительный взгляд. Но с хлопком входной двери тут же сунул мобильник в карман. Он осторожно взглянул на вошедшего Юнхо — тот последние две недели слишком задерживается на тренировках. Спросить прямо, в чем дело, омега не мог себе позволить — гордость не давала, ведь они все ещё не разговаривают друг с другом. Парень поздоровался общим «Привет», но склонился за поцелуем к своему родителю, мягко чмокнув того в щечку. — Мой руки и садись за стол, — пригласил его Тенши. Омега тут же уловил странный взгляд Джеджуна, который тот попытался спрятать. Было интересно наблюдать за этой железной выдержкой пасынка. Не нужно быть гением, чтобы понять, что тот чем-то обеспокоен. И это «что-то» связано с Юнхо. Да уж, ребятки на нейтральной территории пересекаться избегают, а если уж деваться некуда, как сейчас, например, они аккуратно придерживаются разных стеночек, не говоря друг другу ничего лишнего. — Итак, каков прогресс? — строго уточнил Пёнволь, как только Юнхо присоединился к столу. Тот недовольно зыркнул на отчима. Он как будто издевается! — Я над этим работаю, но пока безрезультатно, — с издевкой в голосе признался Юнхо. — Плохо работаешь, значит, — настоял альфа. — Нужно прилагать больше усилий. Больше усилий? Да куда уж больше! Молодой альфа трудится на грани своих сил, а от него хотят неисполнимого. И все это для чего? Конечно, Юнхо не откажется польстить своему самолюбию, достигнув поставленной цели, но он не привык, чтобы на него давили: словно находится под прессом для металлолома. — Да я и так на износ пашу, — процедил парень. Было заметно, что он с трудом держит себя в руках, негодуя от несправедливых обвинений. — «На износ» — это когда даже жрать не хочется, — гаркнул Пёнволь. — Если не можешь — забейся в угол и скули там! Альфа смотрел на парня так, словно тот был каким-то щенком, который пытается запрыгнуть на пока еще высокий для него диван, но никак не получается. Юнхо в жизни еще не чувствовал себя таким никчемным в глазах другого человека. Он считал себя сильным, но прекрасно понимал, что не всесилен. Да, до отчима ему еще далеко, но какое тот имеет право отчитывать за то, что он мало старается? Юнхо набрал полную грудь воздуха, готовый плеваться огнем в любую секунду. Дрожь пронзала все его тело. Единственное, чего парню хотелось, это — вгрызться клыками в глотку этому монстру. Такой всепоглощающей ярости парень ещё никогда не испытывал. Он даже сжал кулаки, хрустнув суставами, но в то же мгновенье его руку накрыл теплой ладонью Джеджун. Юнхо и на него недобро глянул, а омега демонстративно отвел взгляд в другую сторону, продолжая стискивать свои пальцы на кисти альфы, убирая такое себе оружие под стол ненавязчивым движением. Пёнволь этого не заметил, но заметил Тенши. От омеги не скрылось и это волнение пасынка. Только теперь оно было обусловлено чем-то другим. В глазах Джеджуна плескался трудно скрываемый страх или опасение. С одной стороны, его поддержка пришла вовремя, но с другой — он сам заставил волноваться Тенши. — Я сегодня был в школе, — признался старший омега, переключая внимание на себя. — И что ты там забыл? — напряженно фыркнул Джеджун. — Хотел узнать, какова ваша успеваемость. — Эй! — запищал младший омега, подскочив на месте. — Ты теперь следить будешь за мной?! Джеджун уже почти смирился с тем, что в их семье пополнение, да у него и выбора, по сути, не было. Он понимал, что рано или поздно его отец заведет роман с другим омегой, но никак не был готов к таким разительным стремительным переменам в жизни. Джеджун вот так беспардонно не позволит совать нос в свои дела. — А тебе есть, что скрывать? — строго уточнил Тенши. — На кой черт мне сдался твой контроль?! — Это не контроль. А родительская забота, — Тенши любовно развел руками с картинной лаской на лице. — Каждый родитель беспокоится о своем чаде. Не знал? Джеджун недовольно прыснул, откидываясь на спинку стула. Он буравчиками впивался в своего отчима. Родитель, блин, нашелся. Да они знакомы без года неделю, о какой родительской заботе идет речь? Проблем в школе нет, так почему бы не перестать лезть, куда не просят? — И что тебе сказали? — уточнил Пёнволь, откладывая столовые приборы. Альфа давно не связывался ни с учителями, ни со школьной администрацией, чтобы узнать как дела у его чада. Совсем ушел в работу, и не был в курсе последних достижений сына на учебном поприще. Но был уверен, что может не волноваться, помня оценки в табеле — Джеджун не допустит, чтобы там что-то изменилось в худшую сторону. — Что я могу гордиться своими детьми, — с нежной улыбкой на лице признался Тенши. — Оба наших сына показывают высокие результаты успеваемости по всем предметам, а Юнхо в основном составе бейсбольной команды отправится на соревнования. Услышав ожидаемый ответ, мужчина удовлетворенно кивнул едва заметным движением, а затем оглянулся на пасынка: — Основной состав это хорошо или плохо? — Это очень хорошо, — подал голос Джеджун, глядя впереди себя. — Я не с тобой разговариваю. Парнишка закусил губу. Он и запамятовал, что говорить нужно только, когда обращаются к тебе. Разговаривал он в этом доме только с Юнхо. Но сам себя по собственной же глупости и лишил этого. С Тенши общение больше походило на обмен «любезностями» с редкими перемириями в теме омежьей солидарности. А вот отец как будто на работе отдавал приказ, и обсуждение его слов — табу. Раньше такое Дже просто пропускал мимо ушей, но сейчас это неимоверно взбесило. — Я бы себе не простил, если бы не попал в основной состав с первого раза. Но это не то, чего я добиваюсь, — с расстановкой пояснил Юнхо. Дерзинкой в его голосе так и сквозило. — Моя цель: капитан. Я слишком долго был всего лишь игроком основного состава. — Значит, не прохлаждайся, а иди и добивайся! — Ты хочешь, чтобы он вообще дома не ночевал? — Джеджун рванул, будто ядерный заряд. Парень тут же сник, как только на него обратились ошарашенные взгляды. Такой выходки от хрустального принца сей обители никто не ждал: имиджу не пристало становиться на чью-то сторону, кроме своей. Особенно его задел взгляд Юнхо, в полной мере выражающий, насколько тот не готов слушать слова в адрес своей защиты. — Пёнволь, — тихо позвал Тенши. — Давай договоримся, что мы не будем давить на детей. Они и так стараются нам угодить. Взгляни только на эти оценки, — он протянул супругу лист с распечаткой школьных отметок. Альфа даже мимолетного взгляда туда не бросил. Он лишь требовательно посмотрел на своего омегу. — На них никто не давит. Я хочу, чтобы наши дети выбросили из своего лексикона отговорки. У них должны быть четко сформулированные цели и пути к их достижению. Это жизнь, Тенши. Школа это ещё не вселенная, где нет никаких поблажек и где окунают мордой в грязь! Юнхо уловил, как его родитель едва заметно на мгновение сощурил глаза — верный признак того, что омега, как минимум, раздражен. — Сейчас именно ты окунаешь их мордой в грязь, — сдержанно напомнил Тенши. Он разрезал в своей тарелке кусочек съестного, но понимание того, что ничего сейчас не полезет в горло, заставило мужчину отложить приборы. Тем же спокойным тоном он произнес лишь одну фразу: — Извините. Омега тихо поднялся на ноги и направился к выходу. — Тенши, — окликнул его альфа. — Тенши! — Но тот был непреклонен, покидая столовую ровным шагом. — Впервые вижу, чтобы родитель просто встал и ушел. Браво, — съязвил Юнхо, отбрасывая свою салфетку с коленей на стол. Альфа не упустит шанса ткнуть носом отчима в его же ошибку. Да, низко, но, черт возьми, пусть знает, что он тоже не идеальный и есть вещи, которые ему неподвластны. Пёнволь оглушенно взглянул на пасынка, а затем подорвался с места. Джеджун испугался было, что отец собрался ударить брата, но тот лишь стремительно ушел из-за стола. Пролетая через три ступени, Пёнволь вмиг оказался на втором этаже, через секунду он ворвался в спальню. Там мужчина увидел своего супруга сидящим в гробовом молчании перед зеркалом. — Не смей игнорировать меня, Тенши, — настоял альфа, приближаясь. — Ты меня звал? Я не слышал, извини, — омега меланхолично на него оглянулся. Пёнволю что-то не давало покоя в этом обманчивом спокойствии супруга. Он чувствовал, будто чему-то помешал своим появлением. Неужто он довел своего омегу до слез? Он бы никогда сознательно не посмел этого допустить. — Тенши, — тихо выдохнул Пёнволь. — Что случилось? — Ничего не случилось. А что-то не так? — холодно отозвался тот. Казалось, непробиваемая броня застилала глаза омеги. Они выглядели совсем безжизненными, такими пустыми, незнакомыми. — Тенши, в столовой… — Ты должен сейчас перед ними извиняться. — Я их воспитываю, как считаю нужным. — Не все методы воспитания, к которым ты прибегаешь, правильные. Ты их гнобишь, Пёнволь! Давка ещё ни к чему хорошему не приводила. — Считаешь, если с ними сюсюкать, они добьются большего?! — Их заслуги нужно поощрять! — Там, на улице, их никто поощрять не будет. Пусть не раскатывают губу. Там мир, который очень жесток и несправедлив. Альфа был непреклонен в своих суждениях. У таких людей есть только одна правда: их собственная. А все остальные неправы, только потому, что имеют другое мнение и смотрят на ситуацию под другим углом. Омега знал об этом качестве супруга, но сегодня он перешел черту. — Да откуда тебе знать о жестокости и несправедливости этого мира?! — взорвался Тенши. — Ты вкалывал до потери пульса на заводах и фабриках? Ишачил в ночную смену за копейки? А после смены менял подгузники кричащему голодному ребенку? Твоему супругу отказывали в срочной госпитализации потому, что у вас не было достаточно средств оплатить первый этап лечения? Я не мог его даже нормально похоронить, потому что мое начальство отказало в выплате аванса. И после всего этого я должен создавать ад своему ребенку? Омега сделал несколько тяжелых вдохов, словно только что пробежал марафон без единой остановки. Тенши старался не дать слезам, увлажнившим глаза, покатиться по щекам. Потому что тогда остановиться он уже, наверное, не сможет, пока не выплачет все. — Тенши… — Я прекрасно помню, как меня зовут. — Этот период твоей жизни давно закончился. А в будущем я сделаю все, чтобы ни ты, ни наши дети ни в чем не нуждались. Мужчина попытался приблизиться к своему супругу. Ему казалось, что стоит только прикоснуться, и тут же получит химический ожог. — Пёнволь, не нужно меня успокаивать, — омега увернулся от объятий и отошел в сторону. — Мне пришлось прыгнуть выше своей головы, чтобы обеспечить ребенка. Я ничего от него не требовал только потому, что знал: этот мир с него взыщет сполна. И если в моем присутствии ты хоть попытаешься надавить на Юнхо или на Джеджуна, — Тенши специально выделил имя пасынка, — я напомню тебе о том, что ты ничерта не знаешь о жестокости этого мира.

***

Парни долго хранили молчание, оставшись наедине. Никто не решался заговорить первым. Юнхо все ещё чувствовал тепло ладони Джеджуна на своей руке, но по-прежнему не мог смириться с мыслью о том, что омега настолько двуличное существо. Сам Джеджун невольно разглядывал свои пальцы, заново переживая в мыслях тот момент, когда они на мгновенье переплелись с пальцами Юнхо. Но это длилось так недолго, что от безысходности просто хотелось выть. Две недели вести себя будто незнакомцы, игнорировать присутствие друг друга оказалось очень трудным испытанием. Особенно, когда брат как по закону подлости стал появляться дома, чтобы просто переночевать, сокращая таким образом время их совместного пребывания к минимуму. — Эти тренировки до упаду так важны? — попробовал заговорить Джеджун. — Без них команда проиграет. — Но задерживаешься только ты. — А ты, что же, меня в окошке ждешь? — иронично выдохнул Юнхо. Ему удавалось с трудом скрывать презрение и обиду. — Я… не уверен, что ты просто тренируешься. — Да, трахаться с Джунсу в пустой школе веселее. Омега тут же вспыхнул, пронзая колючим взглядом Юнхо. Какие же альфы все безжалостные мрази. Неужели Юнхо тоже такой? Как он только может с такой легкостью упоминать?.. — Выдохни, — с издевкой проговорил альфа. — Я его и пальцем не тронул. Джеджун тщетно пытался нормализовать свое дыхание, глядя вслед удаляющемуся брату. Вот только, брату ли? Плакать, истерить — есть ли в этом какой-то смысл? Они поссорились. И крупно поссорились. Наверняка Тенши ликует. Но дело даже не в этом высокомерном омеге. Джеджун все ещё во многом боялся признаться себе. Он вошел в свою спальню, позволив двери самой за ним захлопнуться. На вопрос «Что делать?» в голове не возникало абсолютно никаких идей. Неужели Тенши был прав: Юнхо не отличается от обычного самца? Но если смотреть правде в глаза, Джеджун тоже кое в чем неправ. Но даже у него есть нечто личное, то, что никому не позволено отнимать. Парень забрался в свою кровать и повертел в руке мобильный телефон. В некоторой задумчивости он открыл галерею и принялся просматривать тонны фотографий, которыми оказалась забита вся карта памяти. Они с Ючоном и Джунсу всегда так много дурачились, что Джеджун даже не ко всем фото был в состоянии вспомнить сопровождающую тот миг ситуацию. Но вот каждую репетицию Джунсу, снятую на камеру, он помнил так, будто это было вчера. А совсем недавно в его телефоне появилось абсолютно нетипичное для его вкусов видео с новым героем, выкладывающимся на все сто. «Зайди ко мне» «Срочно!» «Не испытывай моего терпения!» «Игнорить меня собрался?» «Сколько мне ждать, чтобы ты оторвал свою задницу и пришел?» «Эй!» «Да ты охренел!» «Напрашиваешься?!» «Попробуй только не явиться через 30 секунд!» После очередного проигнорированного Юнхо смс-сообщения Джеджун отчаянно откинулся на подушки. Бесит. Все достало: и гребаная школа, и идиот Гаюн, и эта сволочь, которая включает свой сраный игнор! Скотина обидчивая! Хочется зарыться куда-то во что-то мягкое и чтобы никто не трогал. Джеджун как-то тоскливо уставился в потолок, а затем занес над глазами мобильник: «Я дам подсказку» — быстренько набрали его пальцы. Ещё немного подумав, омега нажал клавишу «Отправить». Ровно через 10 секунд Юнхо уже стоял на пороге его комнаты и ждал, когда же Джеджун соизволит заговорить, а тот глазам своим не мог поверить, что брат пришел. Явился, значит, не запылился. Вот же упертый — только на уловки ведется! Омега указал пальцем на дверь: — Закрой на замок. Юнхо беспрекословно подчинился, заперев дверь. Все ещё оставаясь около неё, он вопросительно взглянул на брата. Тот, закусив губу, отбросил телефон подальше и поднялся в кровати на колени. Омега сам еще не знал, что именно собирается делать, но что-то однозначно нужно предпринять. Не то Юнхо снова уйдет, снова закроется от него. — Подойди, — поманил Джеджун рукой. Стоило Юнхо сделать первый шаг по направлению к постели, как омега оживленно выпорхнул из своей футболки. Он самодовольно посмотрел на приближающегося парня, у которого на лице не осталось ничего, кроме недоумения. Но Джеджун заметил, как альфа проследил за его рукой проведшей по груди и взбодрившей спрятавшийся сосок. Небольшая горошина тут же показалась из ореолы. — Что происходит? — тихим озадаченным голосом уточнил Юнхо, как только оказался на расстоянии вытянутой руки от омеги. А тот притянул его ближе за пояс брюк. Джеджуну тут же в нос ударил аромат альфы, показавшийся вдруг таким родным и близким, что он невольно прикрыл глаза и с шумом втянул воздух, до краев наполняя свои легкие. Проворные пальчики омеги потянули штаны вниз, стаскивая их вместе с бельем, вот только Юнхо не сообразил, что подвигло братца сойти с ума. — Джеджун? Юнхо растерялся. Он не знал, как реагировать на поведение омеги. Что тот задумал? Очередной эксперимент? Снова стало интересно что-то попробовать, и решил попользовать его? Это удобно, конечно, но альфа своего согласия на такие манипуляции не давал. Правда, его и не спрашивали. Просто поставили перед фактом. Но он всегда может уйти. Так почему стоит как соляной столб и позволяет проделывать с ним такое? — М-м? — нараспев протянул тот, прикусив через ткань майки сосок Юнхо, отчего приятной щекоткой ударило в пятки. — Ты что делаешь? Конечно, прикосновения парня дарили приятные ощущения. Мозги понимали, что лучше остановить заигравшегося омегу, но вот тело было категорически против, получая свою долю ласки и удовольствия. А еще говорят, что альфы сильные существа. В то же время омега задрал его майку наверх, осторожно погладил бока кончиками пальцев, вызывая легкую истому. Даже в таком шокированном состоянии тело Юнхо отзывалось на все ненавязчивые касания. А он и не знал, что может быть таким восприимчивым. — Пытаюсь быть отменной сукой, как велел Тенши, — улыбаясь чему-то своему, признался Джеджун, скользя губами по оголенному подтянутому животику альфы все ниже. — Тенши? — парню не верилось, что в такой ситуации будут упоминать имя его родителя. В голове не укладывалось, что это имя можно как-то сочетать с тягучими поцелуями и влажным языком, создающим посылы в главный орган «хотения». — Угу, — аккуратно нацеловывая чувствительную кожицу в паху, протянул Джеджун, не теряя своей улыбки. Он кончиком языка пощекотал мошонку, отчего Юнхо невольно дернулся, издав тихий всхлип. — Ты же мне подскажешь? — тихо попросил Джеджун, ведя мягкими губами по внутренней стороне бедра, что только подначивало Юнхо фантазировать все смелее насчет задумки омеги, заманившего его в свои сети. — Ты обратился к теоретику, — напомнил альфа, чувствуя осторожные поцелуи в паховой складке, сопровождающиеся горячим дыханием. — Пора становиться практиками, ты так не считаешь? — Джеджун взглянул снизу вверх и тут же раскрыл свои губы, чтобы вобрать начавший наливаться пенис Юнхо. Он пришел не за этим, но такой бонус приятно удивил. Юнхо поверить не мог, что это все не сон, что Джеджун на самом деле стоит перед ним на коленях и берет в рот. Осторожно, неумело, неловко, но, тем не менее, сам склонился и вобрал ещё не вставший член. Омега был медлительным, но при этом всем не менее возбуждающим. Чем больше он боялся причинить неприятные ощущения, тем нежнее они становились. Он боялся быть смешным из-за своей неопытности, но даже не подозревал, что может возносить до небес своими аккуратными касаниями. Совсем недавно вялый член Юнхо уже превратился в каменный в жарких губах, под легкими посасываниями. Он тянулся к щекочущему влажному языку, порхающему над бороздочками головки, толкающемуся ненавязчивыми движениями в уретру. Сам того не подозревая, Юнхо сочился. Пряные соки из него так и лились, а незнайка Джеджун все продолжал их потихоньку высасывать да вылизывать. Он периодически поглядывал вверх, боясь выпустить член изо рта — мало ли, вдруг момент неподходящий, ведь льется же ещё смазка. Вот только натыкался он на взгляд все более пьяный и одержимый. Юнхо сопел, не сводя глаз — он хотел большего, намного большего. Ему трудно было терпеть это медлительное издевательство. — Что-то не так? — испуганно уточнил Джеджун. — Чуть… глубже и… резче… Если можно. Омега перевел взгляд на возвышающийся перед лицом дрожащий агрегат. Видел, как из маленькой дырочки продолжает проступать вязь. Он слизнул теплую каплю, невольно пощекотав уздечку, а Юнхо на это утробно что-то заурчал, дернув членом. Но просил он не церемониться. Только вот, как это сделать непривыкшему омежке? Джеджун аккуратно вобрал пенис до середины длины, положив его на язык. И что дальше? Сосать? Лизать? Двигать головой, как в кино? Лизать не очень удобно. Сосать как бы тоже. Парень боялся застрять в такой неловкой ситуации, но прекрасно слышал, как дыхание Юнхо изменилось. Тот даже ненавязчиво стал покачивать бедрами и тереться о язык. Джеджун ещё раз взглянул вверх и встретился с каким-то неведомым вожделением, даже не страстью. Юнхо любовно убрал с лица омеги волосы и завел их назад, придержав парня за затылок. Он склонился к Джеджуну, выскользнув из сладенького ещё совсем непорочного ротика, и приник к нему своими губами, вовлекая в тягучий, неторопливый поцелуй. Альфа облизывал мармеладные губки такого теплого омежки, такого уютного мальчика. Он чувствовал, как тот трепещет в его руках, а сам не мог остановиться, чтобы оторваться от нектарных лепестков, втягивая их, смакуя неповторимый вкус, пока не довел омегу до едва различимых всхлипов. Только после этого альфа подставил отзывчивому ротику упругую, сочащуюся головку и вплыл в горячую глубину. Пока Джеджун игрался с бархатистой плотью, кончиком языка изучая венки и бороздочки, он пытался соображать. Все стремления были направлены на доставление удовольствие, только он и не предполагал, что сам сможет испытать хоть какое-то оттого, что может довести альфу до всхлипов, до дрожи. Тот продолжал тереться, а Джеджун решился пустить глубже. Но намного глубже не получилось — головка уперлась в миндалины, а дальше страшно, да и ощущения не такие уже приятные. — Дже… — хрипло позвал Юнхо. Тот вопросительно поднял глаза, все ещё думая, что делать с полным ртом слюны и смазки и куда девать головку: туда или обратно. — Яички… — М? — Пожалуйста… — умоляюще взглянул на него альфа. А яички, и правда, подскакивали все выше, желая ласки и любви. Вопрос с головкой на языке возле горла решился сам собой. Джеджун даже облегченно припал губами к мошонке. Но снова проблема стала актуальной: что с этим делать? Если облизывать, извивается. Пытаться посасывать — прижимается, перекрывая кислород. А полностью взять — рот так широко не открывается. Да и растительность совсем неаппетитная. Но, казалось, Юнхо все равно. Он и так глаза закатывает, утробно хрипит и продолжает сжимать свои пальцы на затылке, разгоняющие мурашки по всему телу. — Возьми его, — едва слышно выдохнул Юнхо, и как только Джеджун подчинился, тут же накрыл его лобик нежным поцелуем. Что-то придало омеге уверенности в себе, он активнее принялся ублажать пульсирующую плоть, вызывая в альфе задушенные стоны. Тот все теснее прижимал к себе Джеджуна за затылок, не замечая того, что сам стал совершать фрикции. Его руки хаотично перебирали шелковистые волосы, наслаждаясь их гладкостью, пальцы скользили на шею, плечи. Они сжимались на отвердевших сосках обнаженной груди омеги, заставляя того извиваться и тихонько всхлипывать. А Джеджун все продолжал щекотать внутри языком, юрко порхающим над чувствительной кожицей. С вкусным чмоком Юнхо выскользнул и сам присосался к ванильным устам. Он неистово желал встретиться с озорным язычком, чтобы самому его захватить в плен, самому его ласкать. А Джеджун вновь порадовал слух своим тонким голосочком, что-то тихонечко выстанывая, нежась в объятиях ловкого языка Юнхо. — Я… — тихо выдохнул омега, продолжая подставляться углубляющимся поцелуям все больше с каждым новым проникновением. — Хочу… м-м… — Джеджун не мог найти в себе сил разорвать сладостный, тягучий поцелуй, прокрадывающийся до самых задворок сознания. Лишь после того, как Юнхо легонько пощекотал его раскрытые губы, омега закончил: — Быть твоим… — он сам лизнул альфу, а затем вернулся к своему прежнему занятию. Более уверенно Джеджун вобрал напряженную плоть, лаская её языком с легкими посасываниями, позволил толкнуться глубже и глубже, даже сам попробовал пустить в глотку, но с непривычки бегом отстранился, дабы избежать казуса. Но ублажать не прекратил, стоически терпя все ненужные ощущения. Благо, мучения длились недолго — Юнхо содрогнулся и застонал, изливаясь на язык омеги горячей струей семени, растекающейся по всему рту. Сперма все продолжала фонтанировать. Казалось, она вся там и не поместится. Её оказалось так много, что Джеджун на секунду замер в замешательстве, перекатывая на языке. С одной стороны, полезный белок, а с другой — охренительно противная жижа. Как только Юнхо пришел в себя, он увидел несчастного Джеджуна. — Стой! Не глотай! — испуганно спохватился он, тут же кинулся к тумбочке. Почти сразу нашел салфетки, выдернул одну и подставил к губам омеги ладонь. — Плюй. Давай. Другой салфеткой Юнхо вытер припухшие губки Джеджуна. Все ещё держа его лицо в своей руке, альфа боролся с желанием снова их поцеловать, но… — Я пришел за подсказкой. Несколько секунд ушло на размышления. Джеджун мысленно прыснул: вот же безжалостная скотина, баран упертый! Такому зубы не заговоришь — зацикленный дурак. Оскорбленная хренова неженка. Омега невольно закусил губу: как такое возможно произнести вслух? Язык не поворачивается сознаться в своем грешке. А Юнхо настырный, ждет. Проклятье. — Кто-то, за кого я готов перегрызть глотку самому дьяволу, — тихо признался Джеджун, отведя взгляд. — «Кто-то» из моих табу? — будничным тоном уточнил Юнхо, натягивая штаны. Признаться честно, он боялся услышать утвердительный ответ. Но Джеджун молчал. Так виновато и испуганно, готовый вот-вот пустить слезу. Как там оно называется? Каминг-аут? Юнхо ошарашено осел, не в силах поверить в то, что сказанная вскользь фраза оказалась правдивой. Он даже не знал, как реагировать, как осознать масштабность того пиздеца, что значит это признание. — Ты… — альфа пытался подобрать правильные слова, но эквивалентных не находилось. — Гомосексуалист?.. — Был уверен в этом, пока ты не появился, — загробным голосом сознался Джеджун. Он трусил смотреть в глаза. — А как я смог на что-то повлиять, когда?.. — голос Юнхо сник. Было такое ощущение, будто его выбросили за борт корабля в открытый космос без скафандра. Вроде и невесомость, но чувствовалось, как разрывает легкие. Как обмерзает каждая клеточка тела. Голос омеги звучал в ушах, словно эхо, а Юнхо никак не мог сосредоточиться, чтобы ухватиться хоть за что-нибудь. — Я никогда не любил грубую силу. Мне всегда было приятнее общество омеги, который вряд ли на что-то такое способен. Да, расстаться с девственностью мне было любопытно, но только в твоей постели. Ему было так неловко и стыдно, что хотелось провалиться под фундамент дома. Джеджун все ожидал порицания или насмешки, но Юнхо просто пытался переварить информацию и уложить ее в своей голове. Тот едва пришел в себя после минета, как огорошили таким признанием. — Почему? — Ты не представлял опасности. Ты… Не похож на типичного альфу. — Я не похож?! — Юнхо едва ли ни подскочил в кровати. Ему начинать сомневаться в своей мужественности? — Хорошо, я скажу по-другому: ты не представлял опасности конкретно для меня, потому что всегда был рядом там, где нужно было спасать мою задницу. — Не всегда. — Это исключение. Молчание стало таким тяжелым, что был слышен собственный пульс. Джеджун решился, он смог. Но вот ощущение того, что сделал только хуже, все больше укреплялось с каждой новой секундой. — Ты меня ненавидишь? Ненависть? Точно нет. Но и радоваться, в принципе, нечему. Отношения с Джеджуном и так были странными, теперь стали еще более сложными. Хотя казалось бы, куда еще. — Мне нужно привыкнуть. — Немного помолчав, Юнхо уточнил: — Кто ещё знает? — Никто. — Даже мои табу? — Даже они. — Черт… Мне показалось, ты возбудился, когда… мне… — слова в голову не шли. Была лишь гамма противоречивых эмоций. Юнхо раздраженно утер лицо, будто возвращая себе адекватные мысли. Он непроизвольно глянул на пах омеги. Дже устроился так, что альфа не мог понять, возбужден тот или уже нет. — Ты насчет моих слов? Это был такой момент, что мне захотелось их сказать. Я не хотел никого разочаровывать, Юнхо. Правда. Но намного тяжелее дается игнорирование. — Извини, я должен прийти в себя. — В голове ничего не укладывалось. Воспоминания роились, кружили вихрем, подбрасывая пикантные эпизоды. А теперь что? Это все было лишь игрой воображения? Ложью? Хорошо отыгранным спектаклем? Кажется, Джеджун наделен талантом играть различные роли. Помнится, он и есть актер их школьной труппы. — Ты отвечал на мои поцелуи. — Мне нравятся твои прикосновения и то, как ты на меня смотришь. Так что, это естественно, что я на них отвечал. Юнхо посмотрел на омегу. Тот был смущен, но, кажется, говорил правду. За все то время, что они провели вместе, похоже, Джеджун впервые не юлит, а говорит как есть. И видно, что ему непривычно вот так открыто рассказывать о своих чувствах. Он всегда держит эмоции при себе, выдавая реакцию строго ограниченными порциями гримас и жестов. Это, должно быть, тяжело. — Черт… Я хочу разозлиться, но не могу. — А! Челюсть болит, — капризно выдохнул Джеджун, как бы напоминая причину отсутствия этой злости. Он пальцами потер щеки, играя мимикой, которая оказалась ярче некуда. Юнхо заинтересованно взглянул на умилительного омегу, состроившего несчастную рожицу. Захотелось рассмеяться и даже беззлобно пошутить над этим ходячим противоречием. — Мне сказать эту сальную фразочку? — О том, что это дело привычки и с опытом так болеть не будет? — парень кокетливо посмотрел на братца, не сводящего с него своих шоколадных глаз. — Типа того, — Юнхо, кусая губы, опустил голову. Не верится, что по лицу вверх ползет такая неуместная улыбка, ведь минуту назад хотелось умереть. — Вечно у меня все не слава богу, — продолжил иронично причитать омега, потянувшись за своей футболкой, повисшей на краю кровати. Как только он ухватился за одежку и ровно сел, тут же скривился: — Ещё и волос наелся, — он демонстративно снял пальцами невидимую волосинку с языка, что Юнхо умилило ещё больше: такое картинное шутливое недовольство Джеджуна не могло оставить его равнодушным. — Ну, извини. — Сам напросился, к чему извинения? — парень быстренько влился в свое одеяние. — Я подозревал, что так будет. — Тебя альфы совсем не интересуют? Джеджун замер: вот те на — разрядил обстановку. Зараза Юнхо решил добить окончательно? Омега уже тысячу раз успел пожалеть, что хоть в чем-то ему признался. Он осторожно посмотрел на брата, опасаясь, что встретится с осуждением в его глазах, но там не было ничего, кроме волнительного беспокойства. Омежка прикусил губу остренькими зубками, позволив ей выскользнуть соблазнительно алой. — Совсем, — еле уловимо просвистел он, пугливо разглядывая сменяющиеся эмоции на лице Юнхо, но тот оказался непоколебим. — А омеги? Они привлекают? Парень виновато опустил голову, инстинктивно прикрывшись от брата рукой, как бы невзначай поправляя волосы. Неловкость, начавшая проходить после обмена шутливыми фразами, окончательно вернулась. Джеджун чувствовал, как горят его щеки, подозревая, что уже залился краской по самые уши. — Фантазируешь о них? Или только о моем табу? — Мы на допросе? — не поднимая глаз, воспротивился Джеджун слабым голосом. — Я хочу разобраться. Тебя все омеги привлекают? Или нет? — Они нежнее альф, — будто перекатывая это аппетитное блюдо на языке, тихо проговорил Джеджун. На его лице заиграла теплая улыбочка. — Они чувствительнее и отзывчивее. И когда наступает период течки — самый пикантный и будоражащий момент. Такие уязвимые, жаждущие ласки, трепещущие телеса. Разве это не волнующе звучит? — Джеджун поднял заговорщицкий взгляд на брата. Юнхо казалось, забыл, как дышать. Слова омеги звучали настолько естественно и любовно, что альфа невольно позавидовал тому, что они обращены не ему. Какая-то незнакомая аура окутывала его брата, привнося тому определенную привлекательность. Джеджун как будто светился изнутри. — Это тебя возбуждает… — Юнхо не узнал своего внезапно осипшего голоса. Он пораженный своей догадкой поднял глаза. Накатывающее осознание того, что все очень, все слишком серьезно, отзывалось в подкорке набатом. — Как и тебя, — откровеннее улыбнулся омега, соблазнительно играя кончиком языка с губами. — Но это далеко не одно и то же, — альфа покачал головой, а его брови печально сдвинулись домиком. — Было бы глупо не признать, насколько сексуальны омеги в такой момент, распаляющиеся от малейших прикосновений, — вкрадчиво прошептал Джеджун, осторожно ведя кончиками пальцев по щеке Юнхо, приближаясь к его чувствительным устам, — как они выгибаются навстречу бережным и медлительным ласкам, — пальчик проник между приоткрытых губ и подставился теплому языку, пощекотавшему подушечку. — И такая приятная тяжесть, разливающаяся внизу живота, толкает проделывать все это с их страждущими телами, не оставляя без внимания ни единого миллиметра. Джеджун вожделенно улыбнулся своим ощущениям, да и самой реакции немного опьяненного Юнхо, продолжающего играть языком с тонким пальчиком. Альфа протрезвел лишь тогда, когда брат убрал свою руку, продолжая широко улыбаться. — Черт, — Юнхо тряхнул головой, сгоняя наваждение. — Ты этого совсем не замечаешь? — Что именно? — Джеджун сложил губки в честном недоумении, состроив ещё одну милую мордочку. — Ты флиртуешь со мной. — Я?! — искренне удивился юноша. Юнхо покачал головой, картинно коря омегу. Как можно быть настолько умильным обаяшкой даже в такой скандальной ситуации? Джеджуна сейчас надо бы отругать по полной программе, но один взгляд на эту кокетку и все мысли до единого слова покидают голову. Он сбивает с толку, заставляя еще при этом чувствовать себя счастливым. — Да, ты. Сидишь и кокетничаешь, строишь глазки, эту свою мимишность тут разводишь, суешь пальцы мне в рот. А этот твой томный голос? — Что не так с моим голосом? — «Что не так»?! — Юнхо чуть не поперхнулся воздухом. Он в самом деле не понимает или притворяется? — Господи, да такое ощущение было, что ты прямо сейчас начнешь… — альфа осекся. На него смотрели откровенно непонимающими глазами. Парень сглотнул ком. — Мастурбировать. — Да, ладно! Ты же тоже гоняешь лысого от таких мыслей, — расхохотался Джеджун. — Я неправ? — Но… — Я частенько вспоминаю твои пальчики, — омега кокетливо подмигнул. Это попытка контрольного в голову? А альфа залился румянцем, тут же вспыхнув: — А кое-что побольше не вспоминаешь?! — Учитывая обе наших неудачных попытки, пальчики куда приятнее, — Джеджун невольно ими поиграл в воздухе, расплываясь в улыбке — его забавляла реакция пристыженного брата. Так куда лучше: пусть альфа себя чувствует неловко и краснеет как рак в кипятке, а не Дже. Омега откинулся на постели и нежно погладил Юнхо по руке. — Если захочешь, чтобы я на тебе ещё поучился, только скажи. Тот не остался в долгу: — Как только соскучишься по моим пальчикам, — парень перебрал ими в воздухе на манер Джеджуна, — обращайся. Альфа поднялся с постели — ему предстояло о многом подумать, много приоритетов придется пересмотреть. Ещё и определиться с эмоциями нужно. Они оказались такими неустойчивыми: хотелось злиться, плакать от обиды, смеяться в присутствии омеги, любоваться его мимикой и игривостью, хотелось к нему прикасаться и ласкать, напоминая себе о мягкости его кожи, целовать отзывчивые чувствительные губки. Но теперь большая часть этих желаний казалась такой нелогичной, что душа просто разрывалась. — Юнхо, — окликнул, не вставая, Джеджун. Тот обернулся. — Единственный альфа, который будоражит мое воображение. — Прости? — «Юнхо» — это имя альфы, который меня цепляет. Положительный признак, правда? Оно рушит теорию о моей стопроцентной гомосексуальности. Это значит, что я «Би», так же? — с надеждой в голосе уточнил Джеджун. — Это так страшно, понимать, что не такой, что неправильный. — Ты сказал, что хочешь быть моим. Моим кем? Моим омегой? Или, быть может, тайным любовником? — немного резче, чем следовало бы, переспросил тот. — Это, конечно, заманчиво, шифруясь ото всех, по первому капризу прибегать за сексом в укромных уголках к своему братишке, — задумчиво протянул Джеджун, приподнимаясь на локте. Он лукаво поглядывал на брата, будто нарочно издеваясь над ним. — Значит, любовник? — Я хочу быть твоим. На этом точка. Разве это не значит, что она включает в себя гораздо большее понятие, нежели просто омега или просто любовник? У тебя настолько туго с фантазией? Не разочаровывай меня, Юнхо. Магия, делавшая момент особым, в миг улетучилась. Юнхо словно окатили ушатом ледяной воды разом с помоями. Однако, Джеджун ловко умеет вознести до небес и грохнуть об землю лишь одной фразой. Альфа знал, что омеги прекрасные манипуляторы, но Джеджун явно мастер спорта в игре на чувствах и ощущениях. И как после этого доверять его словам, искренности? Где правда? Где настоящий Джеджун, тот, который скрывается под всеми масками, что каждый день натягивает на себя? — Убери эту стервозную интонацию из своего голоса, дрянь, — приказал альфа сквозь зубы. — Ты просто виртуозно играешь на моих нервах! — О, так у меня получается быть сукой? — Если ты не прекратишь, клянусь, я… — Скажи это, — с издевкой прошептал Джеджун, расплывшись в едкой ухмылочке. Юнхо не выдержал и подлетел к нему, схватил за загривок и притянул к себе, сгорая от ярости и того, что с трудом удается контролировать свои эмоции — они похлеще калейдоскопа меняют свои краски один за другим. Но больше всего альфу выводила из себя самодовольная вожделеющая усмешка на симпатичном лице братца. Он чувствовал, как горячее мерное дыхание ударило в губы, искушая прильнуть к этому дерзкому омежке самым, что ни на есть, властным, подчиняющим поцелуем, чтобы стереть неугомонную улыбку. — Зачем ты дразнишься, м? Я ведь могу сорваться и сделать тебе больно. — Хочу быть твоим всем. — Теплое дыхание пощекотало чувствительную кожицу на губах, будоража сознание, сводя все инстинкты и желания только к одному. — Хочу, чтобы твои мысли вертелись только вокруг меня. Хочу быть твоей вселенной. Чтобы ты даже имя свое забывал, когда думаешь обо мне. Хочу доводить тебя до пика. Хочу быть твоим безусловным рефлексом. Хочу бесить тебя. Сводить с ума. И возносить до небес. Хочу сделать тебя рабом. Сам хочу валяться у твоих ног. Хочу смаковать твое имя, когда доведешь меня до исступления. Хочу орать его во всю глотку, содрогаясь в оргазмических конвульсиях. Хочу быть твоим… без остатка… Юнхо моргнул. Еще раз. И еще. Слова омеги эхом отдавались в ушах, колом вертелись в голове, словно на повторе. Он даже не заметил, как ослабил захват, а Джеджун и не пытался вырваться. Он внимательно наблюдал за реакцией альфы, впитывая каждую микроэмоцию, проскользнувшую у того на лице, в его взгляде. Еще мгновение назад Юнхо готов был прибить на месте, а сейчас ошарашено пытается восстановить сбившееся дыхание. В этот момент Джеджун жаждал, чтобы альфа грубо повалил его и отымел по полной программе. Он хотел почувствовать власть этого альфы над собой, хотел полностью погрузиться в это ощущение, распробовать все его оттенки. — Ты что мне сейчас процитировал? — ошеломленно выдохнул Юнхо, разжимая свои пальцы. Сложно поверить в такую экспрессивную импровизацию. Слишком хорошо прозвучало для неподготовленных умов. Сколько же он это репетировал? — Я разочарован, — картинно вздохнул Джеджун. — Мы это все должны были скрепить жарким поцелуем до головокружения. Условные и безусловные рефлексы, понимаешь, о чем я? — По биологии проходили. — Не будь таким гадом! — омега своим кулачком стукнул Юнхо в грудь. Неужели альфа такой тугодум и ему надо на пальцах объяснять? Или это месть за искусную игру на его нервах? Похоже, последнее: горячее дыхание опалило губы, а сердце затарахтело под широкой ладонью, стремительно спускающейся ниже. — Мне сделать для тебя то же самое? — Нетушки, спасибо, — омега попытался сбросить руку парня, приближающуюся к паху, сам инстинкиивно отклонившись. — Пальчиками? — с издевкой уточнил Юнхо. — Ну, уж нет, — Джеджун отстранил его подальше от себя.