༺❦༺✿༻❦༻
Просыпаться в тёплой постели, когда всё вокруг безмятежно и некуда спешить — прекрасно. Просыпаться в объятиях своего альфы и чувствовать, что спину греет его тепло — еще лучше. А просыпаться при этом от мягких и осторожных поцелуев, покрывающих шею и плечо? Не открывая глаз, Тенши улыбнулся и тут же сонно протянул: — М-м, — он ещё нежился в уютных объятиях супруга, зарываясь лицом в подушку, тем самым давая больше места поцелуям. Они спустились с плеча на лопатку, а там уже кончик языка очертил узор. По влажной коже скользнули твёрдые зубки, нежно покусывая. Тенши протяжно всхлипнул в подушку, чувствуя, как волоски вдоль позвоночника вздыбливаются от таких ленивых ласк. Губы вновь сменили укусы неторопливыми тягучими поцелуями, а язык продолжал чертить узор, в точности повторяя контур рисунка. — Тебе пора обновить татуировку — потускнела, — в плечо шепнул Пёнволь, отчего омега капризно хныкнул, не поднимая головы. — Не хочу. Лет двадцать не обновлял и не буду. — Почему? Она мне нравится, — выцеловывая рисунок, тихо настоял альфа. Его ласки методично спускались все ниже, блуждая вдоль позвоночника, перемещаясь на бока. Пёнволь не пропускал ни малейшей детали, упиваясь картиной художника, запечатлевшем свой шедевр на узкой спине омеги. — Зато мне — нет! — Тенши крутанулся в постели и опрокинул супруга на спину, резво запрыгнув на него. Чёлка упала ему на глаза, но от этого омега смотрелся ещё сексуальнее, будоража воображение своей сонной фигурой. — Хотел её свести, да нервов и терпения не хватило, — честно признался он, а затем накрыл губы альфы мягким поцелуем. — Но орхидея с сакурой смотрятся очень гармонично на твоём теле, — мурлыкнул ему в уста тот, чувствуя, как в низу живота наливается тяжесть. — Это что-то значит? — М, — Тенши нехотя оторвался от отзывчивых губ и сел на супруга. Он поправил волосы, убирая их с заспанного, но от этого не менее милого лица. — А дракон тебя не смущает? — Ну, дракон привносит некоторую пикантность, — сильные руки альфы погладили бёдра омеги, прижимающего его к постели. — Интересный дизайнерский ход: орхидея-журавль в объятиях защитника-дракона. И он... Сидит на сакуре? Читает мантры? Тенши пристально посмотрел на улыбающегося супруга. Тепло от широких ладоней, поглаживающих оголенную кожу, разливалось по всему телу. Это так расслабляло, что впускать в сознание обременяющие мысли ну никак не хотелось. Омега не был уверен, стоит ли Пёнволю обо всём знать. Татуировка с драконом была сделана в очень юном возрасте и, действительно, в тот момент несла в себе глубокий смысл. Только теперь она — отражение боли и негативных эмоций. Уже намного позже к дракону добавилась сакура. Напоминание о прошлой жизни. — Ран-мон, — голос Тенши немного дрогнул на последнем слоге, — орхидея — символ упорности, стойкости. Цуру-мон — журавль — символ долголетия. Тэнрю-мон, или Нитирэнсюрю-мон, – священный небесный дракон — символ власти. — Нити… Как? — Пёнволь издевательски сощурился, даже не пытаясь выучить это странное японское слово. Казалось, он не придал совершенно никакого значения неуловимо переменившемуся настроению супруга. — Ну, тебя! — Тенши капризно надулся, стукнув его в грудь, но тут же задорно расхохотался. Он поймал губы альфы в поцелуй, который уверенно углубил. Тот даже всхлипнул ему в губы, а между бедер омега почувствовал, как дернулась налитая плоть супруга. — Нитирэнсюрю, — терпеливо и более медленно повторил он в сами уста и смешливо заглянул в такие же приправленные озорством глаза. — Дракон. Его боятся и ему поклоняются. — С драконом мы выяснили. Не сочти меня за необразованного глупца... — Так-так, — картинный пафос супруга вынудил омегу сощуриться в ожидании подвоха. — Вот эти вот мантры, — Пёнволь извернулся, чтобы взглянуть на спину Тенши, где вдоль позвоночника поверх ветвей сакуры нависли иероглифы ханча «寶井秀人», — которые так пристально изучает дракон... На китайском языке звучат многообещающе: «Bǎo jǐng xiù rén», что в переводе сокровище и хороший красивый человек. Суть моего вопроса такова: это японский или китайский? И что это значит? Тенши развеселился, опрокидывая мужа на постель. Он навис над альфой и голосом, преисполненным издевки, проговорил прямо в приоткрытые губы: — Неуч, — наслаждаясь своей победой, ликовал омега. — Глупый неуч. Это кандзи, что означает китайские иероглифы в Японии. Ровно ничем не отличаются от ханча. Takara wakashi hide hito. Толкование идентичное. Разве я не сокровище? А какой я милый и добрый? Даже фонд благотворительный на мое имя открыт. Разве не красавчик? — Красавчик, — альфа притянул Тенши к себе и накрыл его уста своими в тягучем поцелуе. — А сакура? Коль у тебя лишь треть спины не покрыта ею. Какое-то особое значение? Не верю, что ты опустился бы до банальной эстетики. — Знаешь, интернет тебе расскажет намного больше, чем я. — Но меня интересует значение, которое внес ты. — Скоротечность бытия, — не задумываясь, выпалил омега. А затем он заговорил менторским тоном, картинно поправив невидимые очки на носу: — Символ тленности и непрочности бытия, безропотность человека перед силой судьбы. Но есть у этой татуировки и другое значение, указывающее на огромную выносливость и силу ее хозяина. Ветка сакуры у японцев ассоциируется с очень сильной, но потерянной любовью. Эти чувства просуществовали очень недолго, но были настолько сильными, что оставили в сердце человека неизгладимый отпечаток. О такой любви люди вспоминают до конца своих дней. Я сейчас похож на Википедию. Не люблю это ощущение, — без перехода в интонации заключил омега. Мужчине потребовалось время, чтобы понять, что речь супруга уже закончилась, да и игривость его прошла. Отчего-то альфа почувствовал себя виноватым в такой перемене настроения своей второй половинки, а именно ею он считал Тенши. — Ого, — выдохнул Пёнволь поражённо. — У вас, у японцев, всё так серьёзно? — Нет, — хохотнул Тенши, насколько смог непринуждённо, — это я такой замороченный. Видишь, даже живот себе расписал? — он ткнул пальцем в объемную татуировку, занимающую почти всю правую половину живота до груди и спускающуюся к паховой зоне. — А ты бы рискнул? — омега закусил губу сквозь лукавую улыбочку и провёл горячими ладошками вдоль по рукам супруга. Тенши склонился к его устам и одарил мягким неторопливым поцелуем, всё увереннее углубляясь. — Я такой неправильный, да? — в его голосе послышались нотки самокопания. — И спину, и живот разрисовал, ещё и метка. Аж две. Но твоё тело, — омега вновь выпрямился, нарочно вертя бёдрами поверх образовавшейся твёрдости, — как новенький холст для художника, — его пальчики пробежали по бороздкам на груди и прессе альфы, а взгляд был как у настоящего искусителя. — Что ты хочешь, чтобы на нём было? — улыбнулся Пёнволь, наслаждаясь прикосновениями изящных пальчиков омеги. Его интонации можно доверять, такой спокойной, преисполненной решимости. Альфа точно согласится на эту авантюру ради своего омеги. Все сомнения разлетаются в дребезги от взгляда: влюбленного, нежащего, кричащего «Я с тобой! Мы— одна команда!», уютного. Тенши вновь провёл по подтянутому телу супруга ладонями и поймал губы в тягучий поцелуй. — Я пошутил. Но Пёнволь так просто оставить эту тему не захотел: он опрокинул своего благоверного, устраиваясь у него между раздвинутых бёдер. — Хочешь, вот тут выбью, — он указал на левую грудь, — «Я люблю Катагава Тенши»? Или ещё лучше прямо на шее ханча: «Катагава Тенши, я тебя люблю», чтобы все видели! Омегу это развеселило, и он поднялся на локте, а затем уверенно взобрался на бёдра супруга. — Нет-нет, не здесь, — его тонкий пальчик соскользнул с шеи и устремился вниз через грудь и живот прямо к паху, где тёплая ладонь накрыла возбуждённую плоть: — «Собственность Катагава Тенши», — смакуя эту мысль, пропел он в губы альфы, осторожно поглаживая бархатистую кожицу с рельефом вздымающихся вен, — прямо здесь…༺❦༺✿༻❦༻
После остужающей ночи галька неприятно холодила кожу, отчего Джеджун недовольно поежился. Мелкие камешки то и дело застревали между пальцев, что раздражало взвинченного омегу еще больше. Он недовольно взглянул на самодовольного Юнхо уже прошлепавшего к краешку пляжа, вертя своей бледной подтянутой задницей. Нет, не соблазнительно, а издевательски. Вообще непонятно, почему и зачем Джеджун согласился с ним купаться в одной луже. Ну вот, никак он не мог дать в своей голове этому своему решению объяснения. Разве это аргумент: «Мы пахнем перегаром и травой»? Предкам и так до одного места, где они ночами шляются. Хотя... Джеджун затормозил, глядя на розовеющее небо над туманом водной глади. Тенши наверняка будет задавать вопросы. Ну и пусть! Сам же послал подальше, к своему ненаглядному сынуле, так, зачем притворяться? Стоило легкой волне лизнуть пальчик на ноге омежки, как тот сразу же отшатнулся — холодно. Вообще, дубарь! Зачем по такой погоде еще и мокнуть? Лучше бы в горячий душ и теплую постельку, звездочкой растянуться, а то все тело затекло в неудобной позе. — Давай, смелее, — хохотнул Юнхо, уже вошедший по колено в эту ледяную воду. Недолго думая, альфа нырнул и только персиками своими засветил. А Джеджун все еще никак пересилить себя не мог. Его пробивало неприятным ознобом, и только один плюс был во всей этой погоде: отрезвляет. — Ну, ты чего? — продолжил веселиться альфа, наконец, вынырнув. Он подплыл к самому берегу, на котором обнаженным скукоженным изваянием красовался омега. — Тебе помочь? — А вот этого не надо! — строго предупредил тот, пригрозив шалуну пальцем. Джеджун замер, затаив дыхание, от вида заметно посвежевшего парня, поднимающегося из воды. Взгляд оторвать оказалось невозможно: сильный, мускулистый альфа, по которому сбегают струи воды, огибающие все рельефы и собирающиеся в бороздочках географии его тела. Джеджун пораженно сглотнул ком. Непередаваемая красота ауры альфы захватывала в плен. Юнхо медленно подошел к омеге и лукаво поглядел на него, опуская одну руку в воду. — Я сказал, нет! — запротестовал тот, безошибочно уловив мотивы. Но Юнхо все равно брызнул на него освежающими каплями, что заставило мальчишку недовольно отскочить. А альфу это только еще больше раззадорило, что вынудило Джеджуна отойти подальше от воды. — Иди ко мне, — раскрывшись для объятий, позвал Юнхо брата. — Нет. — Обещаю, брызгаться не буду. Омега недоверчиво покосился на парня, все еще ожидающего его в охапку своих рук. Только теперь Юнхо улыбался тепло и без издевок. Джеджун все же осмелился сделать шаг ему навстречу и поморщился от неприятного холода, охватившего стопы. Он и не надеялся на то, что Юнхо опустится перед ним на корточки и станет аккуратно поливать голени, соединяя прохладу с теплотой своих ладоней. Это даже растрогало омегу: он не просто привык к температуре, а даже не заметил, как подставил свою стройную ножку ласкам, поднявшимся выше колена и теперь холящим бедро. Очнулся лишь после того, как Юнхо поцеловал острую коленку мягким прикосновением, вместе с тем, продолжая кончиками пальцев водить по всей ноге. — Думаю, мне можно продвигаться дальше, — отмер омежка и решительно шагнул глубже. Он остановился, стоило угодить в плен альфы, прикоснувшегося своей прохладной влажной грудью к его спине. Юнхо даже не дышал, чтобы лишний раз не тревожить горячую кожу омеги. Он осторожно зарылся носом в волосы на затылке Джеджуна, лаская того этим ненавязчивым прикосновением. От его слуха не скрылось, как сбилось дыхание мальчишки, прислушивающегося к нежностям. Теплые губы опустились на плечо омеги, невесомо ластясь. И только после этого Юнхо обнял парня, крепче целуя ему шею. Тонкую, изящную, открывающуюся навстречу усладам. Глаза невольно закрылись от ощущений легкости, умиротворения. Даже голова закружилась, но в вертикальном положении удерживают руки альфы, так осторожно выцеловывающего шею. Слышно его мерное дыхание над ухом, слышен едва уловимый шум прибоя и шелест листвы парка Донбэк. Освежающий прохладный ветерок окутывает со всех сторон и спину так комфортно греет тепло альфы. Рай? Джеджун распахнул глаза, чтобы убедиться в этом: красиво, безмятежно. Солнце уверенно подбирается к зениту, а в атмосфере ощущение того, что они с Юнхо в целом мире одни на этом безлюдном острове. Даже не смущает то, что просыпающийся город уже показался из тумана. Джеджун разъединил объятия альфы и шагнул в воду, в дремлющую стихию, принявшую в свои глубины. Вода такая прозрачная, что видно даже мальков, стайками плавающих почти у самого песка. И затаившихся крабов. Омега почувствовал волнение воды рядом с собой, а затем различил поднырнувшего к нему Юнхо. Тот поймал его губы своими, отдавая собственный кислород в забвенном поцелуе. Никогда еще Джеджуну не приходилось целоваться под водой. Но это оказалось весьма увлекательно — он и так редко дышит, когда Юнхо прикасается к нему, а здесь один клуб воздуха на двоих. Омега первым прервался, отплывая еще дальше. В какой-то момент он почувствовал, как его подхватили под грудью и увлекли наверх. К спасительному кислороду. Отряхнувшись от воды, мальчишки уставились друг на друга, все еще болтая ногами в теплом течении пролива. Так глубоко, что не достать до дна. Коленом Джеджун почувствовал приближение альфы, все еще глядящего ему в глаза. В ту же секунду он уже оплел своей ногой подставленное бедро и заметил, как в него уперлась эрекция парня. Даже не задумался, раскрывая свои губы и впуская язык Юнхо. Джеджун блаженно прикрыл глаза, отдаваясь поглаживаниям у себя во рту и на ягодицах щекочущими прикосновениями. Он обнял альфу за шею, пальчиками зарываясь в волосах у него на затылке, и ногами обвил узкую талию. Расслабляли его нежные поцелуи и легкие покачивания на волнах в сильных руках. Сам не заметил, как соскользнул ниже, усиливая контакт, прижался теснее к возбужденной плоти альфы. Он упоенно ластился к Юнхо своим язычком во вкусном неторопливом поцелуе, когда почувствовал осторожное проникновение. И лишь всхлипнул в губы, позволяя своему альфе все.༺❦༺✿༻❦༻
Пока Пёнволь задержался с садовником. Тенши вошёл в дом. На кухне он обнаружил мальчишек что-то увлечённо обсуждающих за тарелкой лапши. Все разговоры тут же умолкли, как только ребята заметили омегу, молчаливо наблюдающего за их весёлой болтовнёй. Тенши выглядел очень печально и грустно, от вида которого все улыбки с лиц мальчиков слетели. Немного помолчав, омега проговорил очень сухим, отчуждённым голосом. — Юнхо, я попрошу тебя подойти в мой кабинет, — не дожидаясь реакции, Тенши покинул общество сыновей. Те недоумённо переглянулись, пожали друг другу плечами, и юноша всё же подчинился родителю. В окне он увидел отчима, но, впрочем, взгляд его ни за что не зацепился. Ловко вбежал по лестнице наверх, вдыхая шлейф беспокойства, оставленный родителем. Тот уже поджидал сына у входа внутри кабинета. Он указал Юнхо на диван и прикрыл за ним дверь, защелкнув ее на замок. Мужчина внимательно посмотрел на своего ребёнка, чувствуя, как разрывается сердце. Медленно он подошёл к своему креслу и подкатил его ближе к дивану, где уже удобно умостился Юнхо. Омега расположился напротив него, обдумывая с дотошностью каждое слово, которое собирался сказать. Он пристально посмотрел на сына, отчетливо ощущая его волнение, которое в каком-то смысле было оправдано. — Нам предстоит очень серьёзный разговор, — тихо сказал Тенши. — И, пожалуйста, поменьше эмоций. От этого предупреждения Юнхо напрягся ещё больше. — Что-то случилось? — Хочу чтобы ты знал: я честно пытался тебя отстоять, но, — Тенши закусил губу, опустив взгляд на свои сцепленные пальцы — дрожат, — Пёнволь этого так просто не оставит. Юнхо на это лишь вопросительно развёл руками. — Что такое? — Ты же убедился, что он крупный бизнесмен? — омега вернул голосу уверенность и строгость взгляду. — У Пёнволя хорошо развито это чувство. Отсюда вытекает, что у него много партнёров, возможно даже более успешных, чем он сам. С одним из таких партнёров мы и ужинали. Этот человек очень важен нашему главе семьи. Они оперируют большими суммами денег, вместе занимаются поглощением и слиянием компаний, развиваются сообща. Союз с этим бизнесменом для Пёнволя настолько важен, что он костьми ляжет лишь бы удержать его при себе. И ради этого он даже готов сделать тебя своим приемником, если ты согласишься на союз. — Может быть, я чего-то не понимаю… — Всё ты понимаешь. Пёнволю мало денежного союза. Он хочет, чтобы ты заключил брачный контракт. Юнхо моргнул. Затем еще раз. Родитель молчит, а в ушах звенит фраза «брачный контракт». Юноше подумалось, что ослышался с перепоя. Но взгляд Тенши красноречивей некуда. Сердце подпрыгнуло под самое горло и ладони неприятно вспотели. — А как же Джеджун? — Джеджун омега. По иронии судьбы у Пёнволя нет другого альфы, кроме тебя. И он вернётся к этому разговору. У этого партнёра только один сын, он – омега. Поэтому я прошу тебя всё обдумать. — Что тут думать? У меня уже есть пара! — Тише, — Тенши приставил палец к своим губам и глазами указал на дверь. — Я же просил без эмоций. Я уведомил их в том, что ты занят. Но… отдельно от себя лично, я прошу тебя обдумать. Взвесь все «за» и «против». Будем откровенными: с Джеджуном у тебя вряд ли что-то выгорит. Вы же не будете всю оставшуюся жизнь прятаться по углам! Общество вас не примет. Сколько это может продолжаться? Год? Два? Или наскучит раньше. — Он моя пара. — Юнхо, с Джунсу у тебя больше шансов. — Джунсу? — изумился тот. — Ким Джунсу? Мой одноклассник? — По всей видимости, — Тенши откинулся на спинку кресла. — Легче то, что вы уже знакомы. — Я не смогу, — мальчишка решительно покачал головой. — Почему это? Он настолько ужасен? Я бы посоветовал к нему присмотреться. Не забывай о горизонтах, которые открывает Пёнволь. Если ты станешь преемником. — Не хочу предавать Джеджуна. — Милый, Джеджун в беде не останется — папочка о нём позаботится. А нам нужно самостоятельно думать. — Это его друг. Джеджун против наших отношений. — О, так у вас что-то наклёвывается? — оживился Тенши. — Нет, — категорично отрезал юноша. — У меня есть Джеджун. И я не буду лезть к его другу, к которому запрещено. Мы это уже обсудили. И Джунсу я уже давно отказал. — Ты отказал?.. Джунсу? Он хочет с тобой встречаться? — Последним было предложение секса без обязательств, — нехотя признался Юнхо. — Мне это не подходит. Мне не нужен такой омега. Не нужен тот, кто уже давно не девственник. — Этот твой альфийский эгоизм, конечно, благороден, но дурной и глупый. Он что, настолько уродлив? — Он не урод. И задницей вертит отменно. У него великолепная растяжка и забавные тараканы в голове. Даже гарем из любовников — постоянных, между прочим. — Ладно, — Тенши глубоко вздохнул. — Назови мне преимущество отношений с Джеджуном. — Он красивый. — Ну, да, не урод. Но и Джунсу в той же категории. Даже генофонд у него отменный. — Он добрый. — Да ну? Конечно, сама доброта напоминать мне о том, что я — никто. — Он не со всеми такой! Он хороший. — Когда спит зубами к стенке. В смирительной рубашке. Только вот, стенка у него возле макушки, темечко подпирает. — Я у него первый. — Ну… — омега картинно сдался, отводя взгляд. — Заметное преимущество. Что ещё? — Нравится, как он смущается. Когда я к нему прикасаюсь, как робеет. Тенши одарил сына скептическим взглядом. — Вначале все такие стеснительные. Скоро это пройдёт, поверь. — Это уже проходит, — согласно кивнул Юнхо. — Но он ни на кого, кроме меня не смотрит. А вот это заставило мужчину напрячься: — Уверен? — На что-то конкретное намекаешь? Тенши выжидательно посмотрел на сына. Глядит волчонком, сканируя каждую микроэмоцию на его лице. Холодно и цепко. Омега уже встречался с таким взглядом, он узнал эту безмолвную угрозу, пробирающую до мозга костей. Хочешь жить, молчи и делай вид, будто ничего не знаешь. На него так не смотрели, но в присутствии него не раз. А теперь собственный сын обратил к нему свою сущность, напоминая о том, кто он на самом деле, даже не догадывается о том, что значит это выражение лица. — Думаю, работать на Пёнволя тебе всё равно придётся, — ушёл от темы Тенши, возвращая голосу деловой тон. — В качестве кого, решать тебе. Можешь идти.