Я влюбился в брата

Пёнволь отвлекся от бумаг на тихий стук в дверь. Как и ожидалось, приехал Тенши. Он осторожно заглянул в щелочку и, заметив, что супруг один, улыбнулся ему. Омега тут же проскользнул в кабинет и затворил за собой дверь, неся в руках сверток. — Как ты и просил, я привез тебе обед, — Тенши, мягко улыбаясь, продемонстрировал свою поклажу. — Да, только это уже больше на ужин похоже, — недовольно выдохнул Пёнволь, машинально взглянув на часы. — Прости, милый, — виновато протянул омега. — Я старался приготовить поскорее, но… Этот новый повар переставил на кухне все на свой лад. Едва нашел то, что мне нужно. Тенши глаз на мужа не поднимал, насупленно развернувшись к столику возле дивана и кресел, где Пёнволь по обычаю ведет переговоры. Омега водрузил сверток на стол и развязал узел, аккуратно выставил лоточки с ароматной едой. Вскрыл упаковку с одноразовыми палочками и положил их перед посудой на маленькое блюдце. — Ну, — воодушевленно вздохнул Тенши, выпрямляясь. Он повернулся к супругу и указал на стол: — Кушать подано, прошу! Тот секунду помедлил, но все же встал и неторопливо подошел к яствам, по пути заталкивая руки в карманы брюк. Альфа изучающе и без должного энтузиазма окинул взглядом блюда. У них оказался не самый аппетитный вид. — Я спешил, — понял его недовольство Тенши. — Хотел все красиво украсить, но время поджимало. Он выжидательно посмотрел на молчащего Пёнволя. Это настораживало, но омега ему не простил прошлой ночи. Альфа тихо прочистил горло и сел в свое кресло, после чего Тенши поспешил присесть рядом. Омега положил ему на колени белоснежную салфетку и торопливо протянул другую для вторника. От первого блюда Пёнволь откровенно скривился, стоило кусочку попасть на язык. Он посмотрел на супруга, словно на предателя. — Ты что, готовить разучился? — Много лимона? — осторожно уточнил омега. — Я сомневался, делать ли кислым… — Это не просто много! Его архи много! — сквозь зубы процедил Пёнволь. От омеги не скрылось то, как его передернуло от оскомины. — Извини, не знал, что ты не ешь кислого. Тенши невозмутимо отобрал посудину и придвинул супругу другую. На это блюдо альфа снова зашипел. — Черт! Ты сюда пуд соли всыпал?! — лицо Пёнволя побагровело. — А… — Тенши помедлил прежде, чем посмотреть на мужа. — Новый повар выбросил каменную соль, и вместо нее использует мелкую, которая синтетическая. Прости, не рассчитал — она более соленая, чем та, к которой я привык. Тенши отобрал и этот лоточек под пристальным тяжелым взглядом супруга. — Что из этого всего съедобно? — проскрипел Пёнволь, окинув стол рукой. — Может быть, говядина?.. — неуверенно предположил Тенши. — «Может быть»? — альфа не на шутку разозлился. — Ты что, не попробуешь, когда готовишь? — Но… Я не уверен насчет соуса… — чуть слышно протянул омега. — Что с ним? — Он получился острее, чем хотелось бы. Вернее, для меня-то в самый раз, а вот ты… Можешь не оценить… Видишь ли, перец, который я мариновал… Повар… Ах… Он поставил его в шкаф. Вынул из холодильника и сунул в шкаф под самую батарею. И… Ферментация... — Тенши растерянно посмотрел на ошеломленного супруга. — Ферментация пошла быстрее и… Перец согрелся, стал ядренее. — Но говядина плавает в этом соусе. — Попробуй, вдруг понравится… — Черт, ты меня угробить решил, — альфа тяжело вздохнул, откидываясь на спинку кресла. — Это все из-за ночи без секса? — Я отвык от кухни, — смиренно заявил омега. — Правда. Растерял все навыки. Но… — Если я тебя трахну, навыки вернутся? — не желая слушать очередную лживую ересь, предположил Пёнволь. — Прямо сейчас, что ли? Здесь? — омега заозирался по сторонам. Затем он кокетливо улыбнулся: — Я не сомневаюсь в том, что твоя палочка волшебная. Это определенно сработает, и я накормлю тебя вкуснейшим ужином, — соблазнительно пропел Тенши, слегка щурясь. Он подался вперед и погладили горячую руку супруга: — Окропишь меня своей волшебной водицей? Тот утробно зарычал и поднялся на ноги. Пёнволь подошел к двери и защелкнул все замки с затворами. Вернувшись к супругу, альфа заметил неподдельный восторг у него на лице. Тенши даже в ладоши от радости хлопнул. Но все же насторожился. — Но… Есть условие… — Какое? — Пёнволь смотрел на омегу сверху вниз. — Узел, — смакуя это слово, пояснил тот. Он расплылся в дерзкой улыбке. — М, у нас начались торги… — Альфа внимательно оглядел превосходство непокорного ангела, откинувшегося в кресле, словно на троне. — У меня есть повар. Подумай, мне нужны твои услуги? — Если повар тебя и в постели удовлетворяет, то нет, конечно, — невозмутимо пожал плечами Тенши, постукивая по подлокотнику ноготками. — Ставки растут? — риторически уточнил Пёнволь, изогнув бровь. — Ты должен понимать, что я — дороже твоего сраного повара. И любой прислуги в нашем доме. — Такую стерву в лице своего обожаемого ангела альфа еще не видел. От ледяного, отчужденного взгляда супруга, Пёнволю было нехорошо. Он осторожно сглотнул ком, не веря своим глазам: что его милый, мягкий ангелок исчез без следа. — Ничего не замечал? — омега внимательно посмотрел на мужа. — Вся одежда воняет так, словно ее кто-то носил до нас. Мне приходится обнюхивать весь свой гардероб, чтобы выбрать чистую вещь. Улавливаешь, к чему я веду? — продолжил неприязненно цедить Тенши. — Посмотри на меня очень внимательно и скажи, что не так. — У тебя кризис? — с сарказмом выдал альфа. — Холодно, — безапелляционно отрезал омега. — Ты расстроен моим недоверием, это естественно. — Что в моей внешности не так? — твердо направил Тенши мысли супруга в нужное русло. — М… Как по мне, все по-прежнему… — А если так? — омега заправил волосы за уши и повернулся к Пёнволю профилем. — Сережка? — Бинго! Я хотел надеть паучка на козелок, но не нашел его, — иронично пропел Тенши, картинно разведя руками. — Теперь свечу дыркой. Тебе нравится любоваться дырками в моих ушах? — прошипел он. Змей — единственное определение, которое мог подобрать Пёнволь горящим ненавистью глазам супруга. — Найди и уволь эту суку. Я серьезно. Уволь всякого, кто прикасался к моей одежде! К моим вещам! Я не потерплю этого. У меня на родине за ошибки наказывают! Юбицумэ* — знаешь, что это такое? Виновный отрезает себе палец. Мне нужно ожерелье из их пальцев, дорогой. — Не просьба, нет. Приказ, требование. Таким на глаза альфе Тенши не показывался, и тот вдруг начал догадываться, почему благоверный так долго продержался невозмутимым. Он умеет руководить. Странно только, что эта часть биографии от Пёнволя осталась скрытой. — Слишком много прошмандовок проникло к нам в дом. — Надеюсь, ты пошутил? — Надейся. Танто** лежит в моей прикроватной тумбочке. Если не найдешь ты, найду я. И стребую соблюдение юбицумэ. — Тенши… Пёнволь смотрел на взбешенного омегу в тяжелом молчании. Это раздражение вызвано, как минимум, присутствием прислуги в доме, а вернее сказать, доносчиков. Не удивительно, что Тенши хочет от них ото всех избавиться. Альфа живо себе представил в какой ярости тот был, круша все в своем кабинете еще утром. Если бы не присланные фото в доказательство, он бы в жизни не поверил, что его ангел способен на подобное. — Я пойду, — бесцветно отозвался Тенши. Он спокойно поднялся на ноги, но Пёнволь не пустил его, перехватив за руку. Омега не выражал никаких эмоций, это было абсолютное безразличие, к которому его супруг оказался не готов. — Ты так смотришь… — флегматично протянул омега, заглядывая в растерянные глаза. — Ты прав, я тебя недооценил… За секундной паузой последовал бурный поцелуй. Пёнволь впивался своими губами в жаркие уста супруга, раскрывающиеся навстречу. Было больно. Было сладко. В два счета он разделался с джемпером Тенши, отбросив его куда подальше. Поддался ловким пальчикам, перебирающим по пуговицам на рубашке. Только оторваться от манящих губ не мог, проникая языком в жаркую глубину все дальше. Он слышал, как посыпались запонки на пол, отскочив от крышки стола, и сам же стянул с себя рубашку, вышвырнув ее за пределы своего поля зрения. Альфа выдернул Тенши из узких брюк, под которыми не оказалось белья. Почему-то Пёнволя это только раззадорило — меньше вещиц снимать, чтобы добраться до сладкой дырочки. Он тут же приласкал пульсирующий влажный вход омеги пальцем, наслаждаясь его мягкостью и томным стоном прямо в губы, разбивающийся о болезненный мокрый поцелуй, чередующийся с укусами. Поддался тому, как Тенши стянул с него брюки вместе с бельем. Омега прочертил губами и языком влажную дорожку вниз, преодолевая все рельефы развитой фигуры своего супруга. Кожа на вкус была солоноватой, но от этого не менее притягательной. Он даже с наслаждением прикрыл глаза, вдыхая пряный аромат смешанный с нотками хлора, который выделяла проступившая смазка на кончике головки уже давно возбужденного пениса. Тенши ее слизнул, перекатывая на языке чуть горьковатый вкус. И улыбнулся тому, как член дернулся. Такой напряженный, налитой, обрамленный витыми венками. Тенши тягуче поцеловал тонкую кожу у основания, чувствуя, как подскакивают яички вверх. Рука супруга опустилась ему на затылок, ободряюще погладив по волосам, портя укладку. Но это только подстегнуло омегу действовать увереннее. Губами и языком он ласкал бархатистую головку пениса супруга до несдержанных стонов, до пульсаций. Вбирал так глубоко, что Пёнволь задыхался. Тенши никогда скромным в постели не был, и от этого альфа всегда ждал если не лучшего, то хотя бы прежнего. Но в этот раз принимать все ласки, которые подготовил для него супруг, Пёнволю было невмоготу. Он бросил Тенши на диван, навалился сверху сам, покрывая подставленную шею беспорядочными, грубыми поцелуями, без зазрений совести оставляя на нежной белоснежной коже следы от укусов и засосов. Проникновение было стремительным, без задержек и условностей. Фрикции — сильными и волнующими кровь. Тенши раскрывался навстречу, подставлялся и оглушающе стонал, срывая голос до хрипоты. Он царапался и извивался, подстрекая альфу двигаться еще быстрее, еще резче. Дикость, охватившая их сердца, вынуждала неистово желать этой близости и тесноты. Омега перехватил инициативу, придерживаясь рукой пока поднимался, и оседлал благоверного. Он вертел бедрами так яростно, что Пёнволь мог лишь оставлять следы от пальцев на его ягодицах. Звуки и запах секса пьянили. Казалось, эта атмосфера взорвет пространство комнаты, если не просочится наружу. Но взорвался Пёнволь, не успев даже подумать о действиях. Его свело спазмами оргазменных судорог настолько сильно, что он на какое-то время потерял ориентацию в пространстве. Звук, вырвавшийся из его горла был похож на звериный рев вперемешку со стоном. Зубами альфа впился в хрупкое плечо супруга. Тот дернулся в этой хватке и тут же замер, чувствуя, как его недра заполняются узлом до краев. Подступающий оргазм омега принимал с предвкушением. Он наслаждался тем, как его накрывает лавиной, наслаждался тем, что может прочувствовать все оттенки своего апогея. Упивался этим сокрушающим чувством, стягивающим мышцы, будто пружину. Вот оно, то единение, которого он так ждал.

༺❦༺✿༻❦༻

Придя в себя, супруги переглянулись, устало улыбаясь. Влажные, но такие цельные в этот момент. Пошатываясь, Тенши поднялся с альфы, но далеко уйти тот не позволил, поймав его губы в мягкий поцелуй. — Милый, мы дома продолжим, — пообещал омега, выпутываясь из нежного захвата. — Мне нужно много салфеток — по ногам течет. Пёнволь беспрекословно дотянулся до салфетницы и преподнес ее своему ангелу, словно дар. Тот ухмыльнулся и тут же потянул за бумажку. Раньше у него если и возникала неловкость в проделывании подобных процедур в присутствии альфы, то на этот раз вся стеснительность улетучилась, ведь настолько успокаивающими поцелуями Пёнволь еще не одаривал в такие моменты. Они лениво собирались, дотягиваясь до первой подвернувшейся вещи, и если она оказывалась принадлежащей супругу, то честно ею делились друг с другом. В какой-то момент оба поймали себя на мысли, что к ним вернулся прежний уют. И они целовались. До головокружения. До беспамятства. Собрав всю посуду в сверток, Тенши направился на выход, но Пёнволь предпочел его проводить. И даже отобрал ношу. Погрузившись в лифт, они обнимались — тепло и безмятежно. Но как только створки открылись, альфа тут же отдал Тенши сверток. Омега ушел на выход, а Пёнволь свернул к комнате, где сидит охрана. Там атмосфера накалилась, как только секьюрити поняли, кто к ним вошел. Пёнволь держал руки в карманах брюк и молчал. Его взгляд был тяжелым и сканирующим. Один из охранников даже сглотнул ком от напряжения и невольно смахнул щекочущую струйку пота с виска. В гнетущей тишине раздался щелчок выдвижного дисковода, и из системного блока показался диск. — Что это? — Пёнволь указал на него взглядом. — А… Это… — испуганно проговорил охранник. Другой запрограммировано принялся вертеть головой то ли кивая, то ли отрицая что-то. — Мы архивируем записи… Память на винчестере чистим… — Он тут же вынул показавшийся диск и дрожащей рукой вложил ее в коробочку. — Редактируем… Мужчина поднес Пёнволю вынутый диск. Тот безмолвно его принял. — У Вас хороший вкус, директор, — осмелел охранник. Он даже натянуто улыбнулся. — Мне казалось, японцы тихие и скромные, но не ваш супруг. Любите погорячее? — Люблю, — без утайки ответил Пёнволь. Но улыбки не вернул. — Красивые татуировки… — Мне они тоже нравятся, — пресек дифирамбы Ким. — Копий нет. — Это и была та фраза, которую ждал Пёнволь. Он задумчиво кивнул и отвернулся к двери. Но уходить медлил. — Я передам Тенши, что вы остались им довольны. Ему польстит. Пёнволь мирно покинул кабинет, тихо закрыв за собой дверь. В лифте он повертел коробочку в руках и спрятал ее во внутренний карман пиджака. ____________________________________ *Юбицумэ (яп. 指詰め/yubitsume) — от выражения «укорачивать палец» (яп. 指を詰める юби о цумэру) — добровольное отрезание себе фаланги пальца с помощью ножа-танто и молотка в знак преданности. Согласно этой традиции после первого проступка нарушитель отрезает кончик мизинца с левой руки и вручает отрезанную часть своему боссу.Иногда босс клана может выполнить этот ритуал и передать отрезанную часть пальца оябуну, когда, к примеру, хочет сберечь одного из членов своего клана от дальнейшей расправы. **Танто (яп. 短刀/tanto) — кинжал самурая. Имеет односторонний иногда обоюдоострый клинок длиной до 30,3 см. Должен быть изготовлен из губчатого железа (тамахаганэ — “алмазная сталь”, традиционная японская сталь) и иметь характерный хамон (видимая линия зонной закалки для традиционного японского оружия), съемную рукоять, крепящуюся к хвостовику бамбуковой шпилькой, и съемную круглую гарду (яп. цуба — обычно украшена изящной отделкой, но не несет в себе функции защиты руки, как это принято у европейского оружия с традиционной функцией гарды)