Я влюбился в брата

Под певучий фальцет Чанмина компания уже прилично разогрелась. В ноты альфа почти не попадал, но всем уже было глубоко плевать. Джеджун все же сумел вытянуть на 96 баллов, с уверенностью закрепив за собой звание чемпиона, оставшись при своей одежде. Гаюн откровенно расстроился; Юнхо тоже, но виду не подал. Да и нельзя при непосвященных людях. К тому же, обнаженным Джеджуном он любовался не раз. И был уверен, что этой ночью омега вновь для него сбросит одеяние. А пока… Танцы и пляски в полуобнаженном виде — дело занятное. Подкрепленное алкоголем и табаком. Гаюн отсиживался на диване, сверкая мускулами. Только лишь срам прикрыт черными трусами-боксерами от Calvin Klein. Вещи Джеджуна остались девственно нетронутыми, а вот Юнхо и Чанмин расстались со своими рубашками. Ючон пошел на хитрость: всего-то сбросил обувь, позволяя благоверному любоваться оголенными щиколотками. Есть такой тип музыки, насквозь пропитанный эротизмом. В довольно нетрезвой компании это воспринимается на ура не только для просто послушать, но и потереться друг о дружку. Профессиональный танцор с этим видом хореографии справится без затруднений, заядлый тусовщик — подавно. Когда феромонами и алкоголем пропитано тесное пространство комнатушки в караоке-баре, то неподготовленному уму сложно устоять и сориентироваться. Сложно совладать с собой, когда виляя бедрами, шумно дыша и откровенно соблазняя, агрессивно наваливается взмокшее пластичное тело омеги. Оно горячее, оно извивается и прикасается в самых сокровенных местах. Возбуждает. Будоражит. Тело притесняется почти полностью. Грудью слышно, как оно пылает, как быстро стучит сердце внутри. А лопатки упираются в мягкую звукоизолированную стену. В губы ударяется опаляющее дыхание. И не хватает одного мгновения, чтобы в них впиться. Из пьяного эротичного дурмана вырывает рука кого-то третьего. Юнхо очнулся, стоило ему в нос ударить медовому аромату. Джеджун стоял к нему спиной и оттеснял обнаглевшего Джунсу. Не просто держал на расстоянии вытянутой руки, а отталкивал все дальше, уводил прочь. — Юнхо — зона табу. Тем более для тебя, Су, — цедит Джеджун, едва сдерживаясь. — Он мой брат. А я запретил лезть к моему брату. Еще минуту назад он сидел в объятиях своего парня, заливался алкоголем и просто наблюдал за тем, как лучший друг откровенно липнет к его альфе. Видел, что тот в пьяном бреду даже не пытается сопротивляться и расставлять границы. Ревность его съедала. Не то за то, что соблазнительный Джунсу вертел задницей не перед ним, не то за то, что Юнхо не устоял перед задницей другого омеги. В любом случае, Джеджун чувствовал себя мерзко. Ему отвратительны были нежнейшие поцелуи Гаюна, ласкающие такую чувствительную шею. Он брезговал его осторожными прикосновениями к бедрам. И стоило широкой горячей ладони скользнуть по ноге выше, как терпению пришел конец. И вот он, Джеджун, пришел разнимать бесстыжих предателей. — Запретил, — легко согласился Джунсу. Он в одно мгновение впечатался в напряженный рот Джеджуна своим. Впивался, словно это были последние секунды его жизни. Сминал до боли. Остервенело их вбирал, ломился языком и шумно дышал. Хватал ртом кислород и продолжал биться, словно зверек о клетку. Таранил горячую глубину наглым языком и сводил с ума своим внезапным психозом. Джеджун, наконец, пришел в себя, чувствуя, как цепкие пальцы сжимаются на затылке, как скользкий язык обвивается вокруг его и стремится до горла. Вкус слюны смешался и прибавилась горечь. Стоит ли говорить, что Джеджун не раз мечтал о том, чтобы Джунсу вот так запросто заявил свои права на него? Ноги подкашивались и омега на секунду забылся, погружаясь в свою давнюю мечту. Мокро, развратно. Глубоко. До боли в челюсти. До жжения в губах. До вкуса металла от острых зубов. До потери пульса. — Эй, хорош! Ото рта отлепились с громким чмоком. Дикая саднящая боль отозвалась в губах, как после плампера. Джеджун моргнул. Затем еще раз. Гаюн злобно шипел, удерживая Джунсу на расстоянии, не позволяя снова прикоснуться к губам уже припухшим от терзаний. — Твой парень злится, — пошло облизнувшись, заявил Джунсу. — Передай ему «привет» от меня. — Не лезь к моему омеге, — процедил Гаюн, надвигаясь на него. — Ой, да ладно тебе, — фыркнул Джунсу. — Он же мой друг. Это был… ээээ… дружеский поцелуй. — Затем он выглянул из-за широкого плеча альфы: — Ну чего ты там завис? Не тормози! — он развернул Гаюна одним резким движением и притянул Джеджуна за руку. Тот еще раз взглянул на него, а затем на альфу. — Твой парень жаждет внимания, Джеджун-и. Подари ему свой самый горячий чмок и не забудь про мой «привет» для такого страстного парня, как Ю Гаюн. Джунсу нетерпеливо придвинул их еще ближе друг к другу. Гаюн вопросительно смотрел на Джеджуна, а тот стоял, как статуя, неподвижно. Не то злился, не то расстроился. Но хорошего пинка в спину между лопаток хватило, чтобы он впечатался раскрытым в «ахе» ртом в мягкие губы парня. Собственно, кое-чему Гаюн был рад: Джунсу все же сделал так, чтобы его омега не мог отвертеться и самостоятельно подарил ему неторопливый поцелуй. Джеджун сминал его губы медленно и осторожно, словно пробуя или прицениваясь. А затем все же скользнул языком в глубину. Чуть горьковатым и скользким. Влажным. Тягуче провел по деснам, завертелся вокруг языка Гаюна и словно змей выскользнул, будто его и не было. Однако, следы его присутствия остались: леденец с горьким привкусом. Джунсу радостно захлопал в ладоши и притянул за руку потупившегося на них Ючона. Словно куклу поставил друга перед альфой и скомандовал: — Не считаете ли вы, что вам стоит наконец помириться? И скрепить успех печатью поцелуя. А там мой «привет», — Джунсу подмигнул Гаюну и пальцем потыкал в сторону Ючона. — Давай! — шепотом приказал он. Конфета невкусная, и долго держать ее во рту не очень хотелось. Альфа тихо вздохнул и притянул Ючона к себе за затылок. Он в одно мгновение накрыл его губы своими. Еще никогда они не целовались. В каком бы состоянии ни были, а ни разу не пробовали друг друга на вкус. Даже в те времена, когда Джеджуна еще не было в их жизни. Только механика. Ничего более. Гаюн уверенно скользнул языком внутрь, чтобы отдать чертову конфету. И так же уверенно и без сожалений отстранился. — Тааак, — Джунсу потер ладони, как будто интриган, чьи планы воплощаются в жизнь. Он взял Чанмина за руку и подвел к Ючону. — Ну, вы знаете, что делать. Обязательно передай мой «привет», — он подмигнул омеге, катающему во рту леденец с необычным вкусом. И стоило их губам соприкоснуться, как Джеджун внезапно очнулся. Он в один миг оказался около парочки и попытался оттащить Чанмина. — Стойте! — затребовал омега. — Стоп, прекратите! — Эй, ну ты обломщик, — заныл Ючон, толкая его в плечо. Он попытался снова поцеловать супруга, но Джеджун все же вклинился между ними. — Она у тебя? — потребовал омега у альфы. Тот пытался распробовать угощение, попавшее ему таким вкусным и эротичным способом. — Выплюнь! — Джеджун подставил ему ладони. — Ну же! Плюй! По нему видно было, как напуган. Координация движений явно нарушена. И глаза становятся почти безжизненными, стеклянными. Его толкнули в плечо, оттесняя. Джунсу нетерпеливо впился в мягкие губы альфы, чтобы забрать леденец. А затем без объяснений все же присосался к оторопевшему Юнхо.