Диалоги и разговоры

- Боже, какой же трудный день выдался! – простонал Наполеон, ничком валясь на кровать. – Я зверски устал. - Ты задержался, - кивнул Илья. – Что случилось? - Меня после лекций к врачу отправили, - пожаловался он. – Чем только не просвечивали. Кучу каких-то лекарств прописали. - Дай глянуть, - попросил тот. - В кейсе возьми, - махнул рукой Соло. - Это отвары, - заговорил альфа. – Полезные. - И где их взять? - Да в любой аптеке. Я схожу. - Поздно уже. - Я в круглосуточную – в получасе ходьбы. - Тогда я с тобой, - заявил Наполеон, скатываясь с постели. - Хорошо, собирайся. Прогулки тебе полезны, - Соло скривился. - Большевик! – укоризненно протянул он. - Что? – притворно удивился Илья. – И у меня имя есть. Вообще-то. - Чем тебе прозвище не угодило? – хмыкнул тот. – Тебе подходит. - В таком случае, и ты ковбоем останешься. - У тебя фантазия убогая, - посетовал тот. – Как Наполеон может быть ковбоем? - Я тебе отвечать не стану, - хохотнул вдруг альфа. – Но может, как-нибудь покажу. - Фу! О чем ты думаешь? – нарочито скорбно протянул Соло, а затем добавил – с толикой удивления и совершенно очаровательно. - А мне цветы сегодня подарили. - Да? И где они? – Илья отвечал из коридора. Он завязывал шнурки, который в этот момент чуть не порвал. - Какой-то женщине по дороге отдал, - ответил Наполеон, разглядывая себе в зеркало. - То ли еще будет, - усмехнулся альфа. – Ты очень красивый. - Тебя… это задевает? – осторожно поинтересовался Соло, выглядывая в коридор – он видел напряжение, ощущал его. - Нет, - бросил Илья и замолк. - Ты врешь – у тебя кончики ушей покраснели, - выдал Наполеон, опираясь на дверной косяк – аккурат, напротив Курякина. - Вру, - легко согласился тот, в упор рассматривая напарника. – Как это может меня не задевать? - Если хочешь, я не буду…, - начал было Наполеон, но Илья вдруг поднялся и сильно стиснул его плечи. - И думать не смей! – рыкнул он. - Но почему? – искренне изумился Соло. – Ты много сделал для меня, и если… - Замолкни, ковбой! – встряхнул его Илья – не сильно, лишь заставив замолчать. – Мне не благодарность твоя нужна, понял? Ты сам! - Но я… - Вот именно! – убежденно проговорил тот. – Поэтому и не отказывай себе в праве выбора, - и отступил. - Илья… - Не смей отказывать себе в нормальной жизни! – с непонятной горечью вполголоса произнес он. – Не из-за благодарности, или, упаси боже, жалости ко мне. Я хочу тебя! Всего! Но только, если ты сам захочешь этого. - Я никогда тебя не жалел, - криво усмехнулся Наполеон. – Просто хотел быть… вежливым. - Услуга за услугу? – холодно бросил альфа. - Можно и так сказать, - а затем, словно извиняясь, добавил. - Так ведь принято. - Где? – задрал бровь Курякин. - Везде, большевик, - вздохнул тот. - Но не у нас! – рыкнул, и, развернувшись, вышел на балкон. Молчать Соло не мог. Только не сейчас, не тогда, когда жизнь стала налаживаться. Нельзя сейчас уйти от проблемы – иначе она станет неразрешимой. - Илья, прошу, объясни мне, - он стоял рядом, стараясь оторвать взгляд от хмурых бровей и плотно сжатых губ. «Обидел». - Омеги, - тяжело проговорил, наконец, Курякин, когда сам Наполеон и не ждал уже ответа. – Омеги, они ведь… Как тебе объяснить-то?! Омеги должны жизни радоваться! Как иначе? И флиртовать должны, и подарки получать, и на свидания бегать! Жить, понимаешь? А как они еще могут узнать СВОЕГО альфу? Дома, сидя взаперти? Как сумеют потом детей воспитать? - Я не знаю! – взвыл Соло. – Это все – странно! Все непривычно! Я ведь только… - Ковбой, все хорошо, - улыбнулся вдруг Курякин. – Я тебя понял – прости. Я все время забываю, что ты не здесь родился и вырос. Я обещал не давить, а видишь, как вышло? - Я, по-сути, никогда не был омегой, - Соло облокотился на перила, вглядываясь в вечернюю Москву. - Я о том же, - отозвался Илья. - Вот она – разница менталитетов, - с грустной улыбкой отозвался он. – Значит, ты не против, если мне будут оказывать внимание? - Ковбой, я уже говорил тебе, что ты иной раз бываешь просто…, - с непередаваемой интонацией начал Илья. - Обворожительным? - подсказал тот. - Да. Именно это я и хотел сказать – ты просто мысли мои читаешь! – немного поёрничал альфа. – Ну, что, идем? - Куда? - В аптеку, конечно. Забыл уже? – а затем довольно добавил. – К слову о подарках – твой лежит у тебя под подушкой. - Ничего лучшего не придумал, да? – хмыкнул тот. - Тебе и так понравиться, уверяю, - и подтолкнул его к спальне. – И куда лучше цветов. - Ты прав, лучше! – заулыбался Наполеон, вертя в руках пистолет и разрешение на ношение оружия. – Спасибо! - Обращайся, - чуть самодовольно протянул Илья. Тетя Зина не хотела давать беременному омеге оружия, но потом все же махнула рукой, мол, делай, как хочешь, а от меня отстань! Соло был счастлив, хоть это непонятное благородство и сводило его с ума – каждый день напоминал хождение по минному полю! Не дай Боже ступить не туда. Правда куда "НЕ ТУДА", не понятно. Экстаз, правда? На улице было тихо – все же будний день, всем хочется домой поскорее. - Слушай, большевик, - полусерьезно поинтересовался Наполеон. - А если я встречу другого альфу? - Ты это к чему сейчас? – вопрос застал Курякина врасплох. - Интересно, - отозвался тот, рассматривая, как меняется лицо русского. - Ну… я ведь уже говорил, что это будет твой выбор, - и улыбнулся через силу. - И ты отступишься? – нахмурился он. - Если ты сочтешь, что он будет лучше меня… то – да. Я отступлюсь, - пообещал Илья. – Ты это хотел от меня услышать? - Большевик, я… - Не нужно оправдываться, Соло, ты в своем праве, - отвернулся тот, - и вот такое вот резкое возвращение к этому твердому «Соло», вдруг выбило из колеи. - Ты зол, - проговорил омега, стараясь приноровиться к чересчур размашистому шагу. - В основном – на себя, - отозвался Илья, чем удивил американца неимоверно. – Только сейчас осознал, что не являюсь твоим единственным вариантом. - Илья… - Давай не будем об этом говорить, ладно? Ты прав – и я прав. Обещаю, что буду рядом, пока нужен тебе. А когда придет время – ты решишь сам. - Иди потише, - попросил Соло. – Куда ты рванул? - Прости, - и он резко сбавил шаг. – Так лучше? - Вполне, - кивнул тот. – Можно задать вопрос? - Ты уже его задал, - весело усмехнулся Курякин. «Быстро же он взял себя в руки! – поразился американец, стараясь себя не выдать». - И все же я спрошу – в кого ты такой решительный мазохист, а? – ехидно пропел Наполеон. - Восприму этот вопрос, как риторический, - парировал тот. - Выкрутился, - вынужден был признать Соло. – Ответ принимается. Но в таком случае я оставляю за собой право еще на… два вопроса. - И все же, ты просто поразительный наглец! – восхитился Илья, оглядываясь на довольного друга. – Великолепен, как и всегда. - Стараешься меня смутить? – и вопросительно выгнул бровь. - Что ты! Только комплименты! – поспешно заверил его альфа. – Лучший агент, лучший вор, лучший омега, - и его улыбка в этот момент больше всего напоминала голодный оскал. Лишь глаза выдавали – они смеялись. - Не смотри на меня, как на добычу, большевик, - надменно бросил тот. – Но я определенно согласен со всем, что ты сказал. В качестве исключения! - Великолепный нарцисс, - протянул Илья, возведя очи горе, стараясь не рассмеяться в голос. - И тебе это нравится, - припечатал Наполеон. - Тут ты прав, конечно, нравится, - не стал спорить альфа. – К слову, мы уже пришли. В аптеке они пробыли недолго – они были единственными посетителями, и, взяв все, что было прописано, отправились домой. - Выпьешь, и иди отдыхать, - Илья поставил перед омегой отвар, пахнущий медом. – И знаешь, просто в качестве совета - найди альфу до родов. Потому что после них за тебя примутся всерьез. - В смысле – всерьез? – вскинулся тот. - Тетя Зина сочла тебя ценным кадром – и хочет в свой отряд, - пояснил Курякин. - А ты? - А я к этой группе приписан с 25 лет, - ответил тот. – Мы в основном за рубежом работаем. - Но я ведь омега, - сказал исключительно для того, чтобы слегка подначить русского. - Олег Сергеевич тоже – если ты вдруг забыл, - Илья просек манипуляцию. - И вправду, - Соло независимо пожал плечами, игнорируя укоризненный взгляд большевика. – А в этой группе есть еще омеги? - Есть, - кивнул тот. – Людочка и Ярик. Они сейчас где-то в Южной Америке – вылавливают фашистских недобитков. - Ясно, - коротко кивнул тот, забавно закутывая губу. – Странно только. Но я начинаю к этому привыкать. - Это хорошо, что привыкаешь, - кивнул он. - Можно подумать, мне есть куда деваться, - хохотнул Соло. – И все же ответь на мой вопрос, Илья. Только серьезно! - Спрашивай, - благосклонно кивнул тот. - О магии, - опасливо уточнил он. - Все еще думаешь, что я спятил? – догадался Курякин. - Хотел бы, - честно ответил тот. – Но для буйно-помешанного ты на диво разумен. Я сегодня специально смотрел – у всех есть такие кольца. - Это не вопрос. - Все верно. Я хочу спросить – что ты знаешь? – и затаил дыхание. - О чем? – и Соло скрипнул зубами. - О магии, конечно! – не выдержал он. - Только кое-что общее – что говорит тетя Зина. - И ЧТО она говорит? – процедил Наполеон, в упор разглядывая развеселившегося напарника. - Ну, по ее словам, я бы мог стать неплохим заклинателем огня, - признался Илья. – И я честно учусь. Но ты и представить себе не можешь, насколько это скучно! - Покажи что-нибудь, - попросил вдруг Соло, с детским любопытством смотря на альфу. - Огонек могу зажечь, - и раскрывает кулак ладонью вверх. - Поверить не могу, - прошептал Наполеон, рассматривая огонек пламени, вольготно резвящийся на ладони. – Это чудо! - Светлячок, - улыбнулся русский. – Теперь веришь? - Понятия не имею, - завороженно отозвался Соло. – Но тебе идет – в глазах тоже пламя бьется. - Спасибо, - смутился альфа, а затем вдруг спросил. – Ты все выпил? Тогда иди спать – день был долгий. А я пока все здесь уберу. Наполеон послушался – все равно спорить было бесполезно, да и не хотелось, если уж на чистоту. Соло не мог заснуть – все думал, о том, что сказал и показал чертов русский. И если раньше все слова о магии казались шуткой, то теперь шутка мгновенно обросла плотью. Это было невозможно, невероятно и страшно красиво. Да и сам большевик. То, как он смотрел на Соло – льстило, и очень. Казалось, Курякин видит в нем совершенство. Вот только не смотря на все слова, совершенством себя Наполеон не ощущал. Но так хотелось поверить! Боже, если это хоть отчасти правда – и слова, и чувства – Соло хоть завтра готов… Нет. Не готов. И снова прав этот альфа – ему нужно время. Нужно почувствовать себя цельным, настоящим, самостоятельным. Заново научиться любить себя. Когда-то давно, в детстве, мальчик со странным именем очень любил себя. Так же, как любит себя каждый ребенок. Но шло время и любовь ушла. Ее заменило уважение - к силе воли и таланту, к достижениям и успехам. Достойный обмен. Но неравнозначный. С тех пор, как Курякин сломал и уничтожил его маску, сущность Наполеона Соло порой начинала кровить – когда он вспоминал прошлое. Правда теперь, живя в доме большевика и чувствуя себя в безопасности – прошлые эскапады воспринимались, как страшные авантюры, из которых победителем он вышел по чистой случайности. А потом мысли перескочили на ребенка. Как и любой другой омега, Наполеон, пусть и в тайне, хотел малыша. Вот только никогда не думал, что, во-первых, доживет хотя бы до тридцати, в во-вторых, найдет подходящего альфу. А теперь - сбылось – и ребенок есть, и альфа. Однако не может у Соло быть все, как у людей! Малыш есть – вот только не от того, от кого хотел. «Стоп!!! Хотел?! Что-то ты, Наполеон Соло, губу раскатал». На этой невеселой мысли омегу и сморил сон. А Илья, тем временем, вымыл посуду, расставил чашки, сварил какао с корицей и ванилью – крепкий и сладкий. Что уж поделать, сладкое он любил, как не всякий омега любит. А потом сидел и прислушивался, когда же неугомонный Наполеон соизволит уснуть. Ждать пришлось не слишком долго – не успела закончиться третья кружка божественного напитка. Убедившись, что Соло уснул, Илья аккуратно прикрыл его одеялом и сам отправился спать. Впереди было самое трудное – сдержать слово. Не давить, не подталкивать к решению, гасить в себе огонь ревности и проклятый инстинкт. Потому что Наполеон Соло напоминал ему сейчас птицу со сломанными крыльями – он нуждался в поддержке и заботе, чтобы взлететь к самым небесам.