Stains of Time

      У Фрэнка никогда не возникало проблем с враньем. Конечно же, он лгал временами, зачастую когда ему необходимо было решить какие-то проблемы или же напротив — их начать. Он не верил в то, что говорил, ему всегда удавалось с лёгкостью отличить ложь от действительности. Правда — вот где была его проблема. И никакое количество лжи не могло этого скрыть.       Дело всё было в том, что иногда Фрэнк отказывался признавать очевидные факты, думая, что те сами собой исчезнут. Бывали случаи, точнее, много случаев, когда он напрочь отрицал истину. А иногда и вовсе не верил в ее существование. Такая проблема настигала его в основном тогда, когда он не хотел чего-либо замечать.       Но не заметить его чувств к Джерарду было трудно. С той ночи, когда он услышал плач своего сокамерника, Фрэнку хотелось узнать причину его боли. Ему хотелось узнать, почему тот разрыдался, казалось бы, на пустом месте. Он знал, что это был не первый и не последний раз. Слёзы Джерарда были пропитаны бесконечным количеством эмоций и боли. Каждая слезинка, упавшая из его светло-коричневых глаз, была уникальной.       Ему не было известно, как долго парень проплакал той ночью, он лишь знал, что ему всё же удалось, наконец, остановиться и немного поспать. Фрэнк же уснуть не мог, звуки этих рыданий по-прежнему звенели у него в ушах.       В целом на свою жизнь Фрэнк не жаловался. У него был дом, друзья, девушка, школа и родители. Конечно же, он страстно ненавидел всё вышеперечисленное, но у него это было. Ему никогда не было по-настоящему плохо. Его родители были вместе, в отличие от многих его знакомых, у которых те были в разводе. Он был явным лидером в своей компании. Не то чтобы он пользовался популярностью в школе, но над ним, по крайней мере, не издевались. Фрэнк детально пересмотрел свою жизнь и понял, что у него действительно не было причин злиться на этот мир. У него, казалось, была идеальная жизнь, и он единственный, кто предпочел её ненавидеть. У него ведь на самом деле не было ни одной веской причины для ненависти, ему просто так захотелось. Он был мудаком, просто потому что так было удобно. Он вёл себя, как полный придурок, только потому что не знал, как быть иначе. Не будь он хулиганом и долбоебом, кем бы он тогда был? Фрэнк не знал ответа на этот вопрос, и это его жутко пугало.       Джерард, казалось, был таким же мудаком, как и Фрэнк, только у него лучше получалось скрывать это. Во всяком случае, Фрэнк подумал именно так, после того холодного приветствия, которое его сокамерник устроил ему в первый же день. Однако теперь он думал, что всему причиной была боль, которая способствовала его отчужденности. Фрэнк вновь вспомнил о том, что у Джерарда не было посетителей. Ни одного. Всем было на него наплевать, никто не мог приехать и навестить парня. Возможно, из-за этого плакал Джерард, думал Фрэнк перед сном той ночью. Но обвинить кого-то в слезах Джерарда было бы слишком легко. Истинный ответ был намного сложнее и крылся он куда глубже. Он был скорее связан с тем Джерардом, который был раньше, за пределами этой тюрьмы, а не с тем, который в данный момент просто существовал в одной камере с Фрэнком. В общем, докопаться до правды оказалось довольно сложно, и у Фрэнка не было шансов это сделать, сон взял свое.       На следующий день он уже не мог отрицать своего постоянного влечения к Джерарду. Фрэнк ходил по пятам за мужчиной, как тень, ну, или, во всяком случае, пытался. Непросто быть тенью такого полупрозрачного человека, как Джерард, и всё же Фрэнк не собирался сдаваться. Он не знал, к чему все это могло привести, к избиению или изнасилованию, его это не волновало. Он даже не совсем осознавал, что делал. По большей части Фрэнк старался держать определенную дистанцию, когда они находились вне их камеры. В столовой он сел как можно ближе к нему, не за один стол, конечно же: Джерард, как и Фрэнк, любил сидеть в одиночестве. Фрэнку так отчаянно хотелось ворваться в его личное пространство, но ему было страшно. Он боялся не столько Джерарда, сколько остальных заключенных. Так что он стоял в сторонке и просто смотрел на Джерарда, в то время как в его голове блуждали разные мысли.       Двор — единственное место, где Фрэнк покидал своего сокамерника и направлялся к кругу курильщиков. Они хорошо к нему относились, давали ему сигареты, но не так много, как раньше. Фрэнк курил в лучшем случае дважды в день, и у него начиналась ломка. Когда он пытался расспрашивать членов его группы о Джерарде, те не обращали на него внимания и быстро меняли тему.       В камере Фрэнк иногда наблюдал за ним либо краем глаза, либо напрямую, когда второй парень не видел. Он понятия не имел, чем это было вызвано. Ему казалось, что, возможно, если он будет достаточно долго на него смотреть, то ответы на его вопросы найдутся сами собой. Хотя, положа руку на сердце, это было бессмысленной затеей. Джерард только и делал, что сидел, курил и вырисовывал какие-то каракули в своём блокноте. Фрэнка это жутко раздражало. Он хотел, чтобы Джерард сломался и рассказал ему всё. Он был уверен, что его сокамернику было чем поделиться, и ему хотелось это услышать больше всего на свете. Эта навязчивая идея съедала Фрэнка изнутри, ему необходимо было наконец-то с этим покончить.       После неудавшейся попытки раздобыть информацию у парней со двора и Джерарда, в очередной раз сидящего над своей чёртовой книжкой, Фрэнк сломался. Он больше не мог ждать.       — Что ты, блять, вечно делаешь с этим блокнотом? — выпалил склонившийся над раковиной Фрэнк, резко повернув голову в сторону Джерарда. Вопрос прозвучал жёстче, чем Фрэнк планировал, но ему все же удалось привлечь к себе его внимание.       — Вещи, которые тебя нихуя не касаются, — безжизненным голосом ответил Джерард, не отрывая глаз от страницы. В руках у него была ручка, а во рту сигарета, подпрыгивающая каждый раз, когда он говорил. Джерард провёл линию, а затем вытер её. Он был так увлечен этим процессом, что Фрэнк почувствовал себя лишним в комнате. Тогда он решил о себе напомнить. Подойдя к Джерарду, он выхватил блокнот. Глаза его сокамерника в ужасе вспыхнули, рот широко открылся, а руки раскинулись по сторонам. Лицо Фрэнка тут же озарила улыбка. Наконец-то ему удалось добиться от него нужной реакции.       Фрэнк держал блокнот в руках, бессмысленно пролистывая страницы перед носом у его владельца. Большинство из них были изрисованы, но там было и несколько заметок, написанных мелким шрифтом. Фрэнка мало интересовало содержание — его главной задачей было разозлить Джерарда, что у него, кстати, прекрасно получилось. Однако он запнулся на определенной странице, привлёкшей его внимание. Она была помятой, загнутой и полностью исписанной. Фрэнку показалось, что это было нечто важное, и он собирался было прочесть, но Джерард подорвался с кровати и вырвал свой дневник у него из рук. Пальцы Фрэнка намертво вцепились в блокнот, но против скорости и силы Джерарда не попрёшь.       — Никогда больше, блять, не смей к нему прикасаться, — выкрикнул он, подойдя настолько близко к Фрэнку, что тот мог поклясться, как слышал бешено колотящееся сердце в груди Джерарда. Он видел поры на его лице и бурлящую под ними от гнева кровь. Нос Джерарда находился как раз на уровне его глаз, и Фрэнк отвел взгляд в сторону. Он ещё никогда прежде не находился так близко к нему, и, как бы страшно ни было Фрэнку в этот момент, эти острые ощущения его захватывали.       — Ты меня слышал? — вновь выкрикнул Джерард, придвигаясь еще ближе, если это вообще было возможно. Будь Фрэнк чуть выше ростом, их губы как раз соприкоснулись бы друг с другом.       — Никогда больше не прикасайся к нему, или ты ахуеть как пожалеешь об этом, — повторил он, щекоча и опаляя своим дыханием кожу Фрэнка, тем самым посылая волны эмоций по его телу, не все из которых были страхом.       — Ладно-ладно, — согласился Фрэнк, когда к нему, наконец, вернулась способность говорить. Он взмахнул руками, и один из его пальцев задел грудь Джерарда. Не заметить промелькнувшую между ними искру было просто невозможно. Однако шок Джерарда быстро рассеялся. Он отстранился от своего сокамерника, всё ещё тяжело дыша от испытываемой им ярости.       Во всей тюрьме вот уже года три как никто не смел вести себя с Джерардом подобно Фрэнку. Никто никогда не прикасался к его блокноту, не отбирал его и не задавал о нём никаких, чёрт возьми, вопросов. Ярость Джерарда не имела границ. Он был так зол на Фрэнка в тот момент, но в каком-то смысле он не мог им не восхищаться. Парень был определенно смелым. Ему без особых усилий удалось отобрать самое что ни на есть ценное у Джерарда. Убийцы. Либо этот парень был по-настоящему крутым, либо нереальным идиотом. В любом случае Джерард не имел ни малейшего желания в этом разбираться и вновь уселся на свою койку. Он по-прежнему крепко сжимал блокнот своими пальцами, будто тот мог в любой момент улететь. Джерард обнаружил недокуренную ранее им сигарету, она всё ещё дымилась. Он взял её в рот и затянулся, пытаясь избавиться от свалившегося на него стресса.       Фрэнк по-прежнему стоял и обдумывал, какого черта только что произошло. Он знал, то, что он сделал, было очень опасным. Он вывел Джерарда. Но ведь именно эту цель Фрэнк и преследовал. Он надеялся на то, что Джерард сломается и расскажет, что, чёрт побери, с ним происходит. Или, возможно, ему удалось бы разузнать что-то из его блокнота. Но у него не вышло ни то, ни другое, и, когда он понял, что проиграл еще одну битву, злость стала возвращаться.       — Знаешь, — рявкнул Фрэнк, готовый выплеснуть весь свой гнев на сидящего напротив человека. Джерард не удосужился даже поднять голову, он не мог. Фрэнк направился к раковине, не думая замолкать. Он открыл воду и начал умываться, пытаясь успокоиться. Плеснув в лицо водой, он продолжил свою речь. — Если бы ты, блять, открылся людям, возможно, не был бы таким, какой ты сейчас. Ведь есть небольшая вероятность того, что ты бы стал добрее. И люди относились бы к тебе лучше.       — Мне не нужно, чтобы люди ко мне хорошо относились, — немного остыв, решительно ответил Джерард, по-прежнему обнимая свой блокнот. — Меня все устраивает.       — Нет, это охренеть как раздражает, — ответил Фрэнк. — Я чувствую себя так, будто нафиг здесь никому не нужен, — под конец его голос помрачнел, что было удивительно даже для него самого.       — Ты здесь нафиг никому не нужен, — сердито бросил в ответ Джерард. — Никто здесь никому не нужен. И это очень даже хорошо, не забывай об этом.       Фрэнк сердито вздохнул. Все без толку. Это как разговаривать с кирпичной стеной.       — Возможно, если бы мы приняли друг друга, тюрьма не казалась бы такой ужасной. Возможно, вместе мы бы что-нибудь придумали.       — Здесь нечего придумывать, — немного тише ответил Джерард.       — Нихрена подобного. Ты просто боишься. Ты, блять, боишься всего, что здесь находится, особенно меня, — лились слова из уст разъяренного Фрэнка. Его самого удивляло то, как философски звучали его слова. Он никогда прежде не загонял подобной чуши. Возможно, то время, которое он пропялился на Джерарда, пошло ему на пользу.       — А кто здесь не боится? — злобно спросил Джерард, так ни разу и не подняв глаза на парня, который так отчаянно хотел с ним поговорить.       — В этом-то вся суть. Тебе страшно. Мне страшно. Я испытываю ту же боль, что и ты, — говорил Фрэнк от чистого сердца; он даже не знал, что способен на такое. В его голосе всё ещё звучали нотки гнева, а в венах бурлила кровь, но он видел, что ситуация сдвинулась с мёртвой точки. Пусть Джерард и не двигался, Фрэнк заметил, как расслабилось его тело. Он продолжил. — Нам обоим больно. Нам обоим страшно. Это нормально.       Фрэнк ждал ответа от Джерарда. Он ждал чего угодно из уст этого парня. Он ожидал, что тот повернется, скажет нечто подобное, и всё будет в порядке. Ненависти и напряжению, царившему до этого в комнате, придёт конец. Но Джерард так ничего и не ответил. Он сидел и как всегда пристально смотрел в одну точку, после чего лёг на свою кровать, но не спать, а как оказалось, чтобы отдохнуть от болтовни Фрэнка. Младший парень почувствовал, как начала сжиматься его челюсть. Этот грёбаный ублюдок швырнул его чувства на пол, будто они и ломаного гроша не стоили. Впервые в жизни Фрэнк решил кому-то открыться, и Джерард его игнорирует. Ему стало плохо.       Он сердито вздохнул; адреналин в крови зашкаливал. Он обрушил свои руки по бокам раковины, после чего вывел напор до максимума. Он засунул руки под кран и, набрав в ладони воды, разбрызгал её по всему лицу. Ему полегчало. Он ощущал знакомое чувство, которое уже испытывал ранее. Раз его слова не действовали на Джерарда, ему необходимо было попробовать другой способ, чтобы забраться в голову своего сокамерника. Он вспомнил тот первый и единственный раз, когда Джерард его изнасиловал. Внутри у него всё загорелось. И внезапно мысль об этом престала вызывать у него отвращение. По сути она никогда и не вызывала у него отвращения — всему причиной была боль, из-за которой он не мог сидеть. И вдруг на него снизошло озарение: он не почувствует много боли, окажись у власти. Фрэнк ощутил сильное желание, которое накапливалось в нём ещё с того дня в душевой. Мастурбация никак его не притупляла. Он хотел и нуждался в большем.       Фрэнк обернулся, всё ещё опираясь на край раковины, и взглянул на Джерарда, глаза которого как всегда были устремлены в никуда. Руки Фрэнка стали избавляться от тюремной рубашки. Подняв голову, он поймал на себе взгляд своего сокамерника. Он откинул рубашку в сторону, по-прежнему оставаясь там, где стоял, и его руки потянулись к штанам. Фрэнк всё делал медленно, не столько для того чтобы выглядеть соблазнительным, сколько пытаясь понять, что на самом деле происходит. Он собрал все силы на достижение своей цели, ему хотелось сделать это больше всего на свете. Его взгляд не покидал глаз Джерарда на протяжении всего испытания, даже когда на нём не осталось ничего кроме боксеров. Тот просто смотрел на него то ли удивленно, то ли шокированно. Смотрел и ждал дальнейших действий. Фрэнк тоже их ждал, так как никогда не делал этого прежде.       Раздевшись до боксеров, он медленно прошёлся пальцами по резинке. Он не знал, следует ли ему продолжать дальше. Он уже чувствовал, что начинал возбуждаться, но не хотел полностью обнажать себя перед одетым Джерардом. Честно говоря, он вообще не знал, чего хотел. Внезапно его сокамерник, казалось, еле заметно кивнул, это был намек. Фрэнк медленно снял нижнее белье, а затем взглянул на Джерарда. Его тело оставалось прежним, но вот глаза выглядели по-другому. В них было больше понимания, страсти и, самое главное, его взгляд был человеческим. Желание окутало Фрэнка целиком и полностью.       Он сделал несколько шагов и забрался на койку Джерарда. Он расположил себя поверх него, так что их лица находились всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Фрэнк хотел было его поцеловать, но Джерард немного повернулся, подставляя ему тем самым свою шею. Фрэнк подчинился и стал нежно посасывать чувствительную кожу. Джерард тихо простонал, воодушевляя таким образом Фрэнка продолжать дальше. Тот ни разу в жизни не был с парнем. С девушками — да, их у него было предостаточно. Это же было для него совершенно новым опытом. Он представлял себе, что всё будет почти так же, как и с девушкой, за исключением наличия у Джерарда члена.       Почувствовав упирающуюся в свое бедро эрекцию, Фрэнк отстранился от шеи Джерарда, проводя по его груди своими руками. В горизонтальном положении живот Джерарда становился плоским, но по-прежнему оставался мягким. Фрэнк слегка задрал его рубашку, открывая дорожку темных волос, спускающихся вниз от пупка к его члену, который всё ещё находился под голубой тканью тюремной формы. Это завело Фрэнка ещё сильнее. Он отчетливо запомнил, как он выглядел после случая в душевой. Но ему вновь захотелось взглянуть на член своего сокамерника, ведь теперь он был возбужден и так нуждался в его внимании. Мысль о том, что ему удалось заполучить такого человека, как Джерард, только подогревала его интерес.       Фрэнк провел своими пальцами по низу живота лежащего под ним парня, а затем его руки начали медленно скользить по его бедрам, попутно стягивая с него нижнее белье. Одновременно с этим он стал целовать каждый сантиметр его кожи от пупка и ниже, коротенькие волоски щекотали его подбородок. Наконец, освободив его от боксеров, он немного отстранился и взглянул на представший перед ним вид. Член Джерарда уже был полностью возбужден и пульсировал. И выглядел он гораздо приятнее, чем тогда в душе. Фрэнк взял его в руку и по достоинству оценил его объем. Джерард простонал, почувствовав как рука младшего парня оказалась вокруг него. Фрэнк заметил несколько прозрачных капелек, образовавшихся на головке. Какое-то время он просто не мог оторвать глаз, любуясь тем, чего вблизи никогда раньше не видел. А затем ему захотелось почувствовать его ещё ближе. Фрэнк наклонился и обхватил головку его члена своими губами. Он сперва удивился, почувствовав странный солоноватый вкус, но, услышав нечленораздельные слова Джерарда и почувствовав его пальцы в своих волосах, решил продолжить. Фрэнк медленно опустился ниже по его стволу, после чего стал подбирать ритм. Ему отсасывали несколько раз, и теперь он пытался повторить те действия, которые казались ему наиболее приятными. Видимо у него неплохо получалось. Член, находящийся у него во рту, стал подрагивать, а сам Джерард иногда толкался бедрами навстречу Фрэнку. Младший парень пробежался по ним и груди своими руками, стараясь удерживать его на месте или унимая своё собственное желание.       Фрэнка очень удивило то, что он и сам наслаждался этим процессом. Не только потому, что это был парень, но и потому что ему самому этого хотелось. Он доставлял оральные ласки девушкам, и, честно говоря, ему это не очень понравилось. У них всё так сложно устроено. С ними ему было проще трахаться. С Джерардом же всё было предельно просто, да и потом его и самого это возбуждало. Конец был всё ближе и ближе.       Джерард ещё сильнее вцепился в его волосы, едва не выдирая их. Фрэнк почувствовал, как член его сокамерника вновь дёрнулся у него во рту и излился. Он знал, что Джерард вот-вот кончит, знал, что ему не понравится вкус спермы, и всё же в самый последний момент он не отстранился. Любопытство. И он узнал, каково это, когда Джерард с громким вздохом кончил ему в рот. Фрэнк чуть не задохнулся, пытаясь проглотить всё без остатка. Попытка не удалась, и он пролил как минимум половину на кровать, совершенно не волнуясь о том, что Джерард мог заметить. Он не ошибся в своих предположениях, на вкус сперма оказалась просто ужасной. Она была горькая и вязкая. Но мысль о том, что это случилось именно с Джерардом, казалось, улучшала ситуацию.       Когда Фрэнк поднял глаза, тело Джерарда было обессиленным и полностью расслабленным, голова была откинута назад. Губы Фрэнка тут же изогнулись в улыбке, и он пополз наверх, чтобы встретиться лицом к лицу со своим сокамерником. Джерард улыбнулся ему в ответ, всё ещё тяжело дыша. Фрэнк было нагнулся, чтобы наконец-то его поцеловать, но тот опять отвернулся.       — Без поцелуев… — тихо прошептал Джерард, глотая ртом воздух. Поначалу Фрэнк был слегка обижен, но потом понял, что он, вероятнее всего, просто не хотел знать вкус собственной спермы. Ему самому она ужасно не понравилась, так что он мог представить, каково было бы Джерарду.       Фрэнк вновь вернулся к шее парня и стал тереться своей эрекцией об его ногу. Он был на грани, лишь одних этих простых касаний хватало, чтобы пустить дрожь по его телу. Он хотел трахнуть Джерарда. Прямо сейчас.       Фрэнк потянулся к паху Джерарда и схватил его под ногу, закидывая её себе на плечо, после чего стал искать нужное положение, чтобы войти. Он почувствовал, как тело Джерарда нормализировалось после оргазма, и улыбнулся, заметив, как быстро он снова начал возбуждаться.       — Что ты делаешь? — спросил Джерард. Фрэнк взглянул на него и понял, что Джерард был вовсе не в предвкушении секса, он был в ужасе от страха. Фрэнка это озадачило: он подумал, что тот просто боялся боли, его самого, чёрт возьми, тогда чуть не разорвало надвое.       — Я собираюсь тебя трахнуть, — ответил Фрэнк, застенчиво улыбаясь.       — Нихуя, — решительно заявил Джерард, мотая головой. Доброта исчезла из его глаз, когда он взглянул на озадаченного Фрэнка. — Никто не будет меня трахать.       — Но мне очень нужно, — взмолил Фрэнк. В Джерарде, казалось, теснились два абсолютно разных человека. Это жутко раздражало младшего парня, так как его член готов был взорваться, а яйца вот-вот отвалиться.       — Хорошо, — сдался Джерард. Фрэнк возбудился, услышав согласие, но после того, как он заметил, что глаза его сокамерника вновь стали прежними, к нему вернулся страх. — Но здесь есть лишь один человек, которого будут трахать, — продолжил он, одарив Фрэнка повелительным взглядом, — и это ты.       Одним быстрым движением Джерард полностью сменил их позицию, схватился за плечи младшего парня и вошел в него, уже полностью возбудившись к этому моменту. Фрэнк удивился тому, как Джерарду удалось так быстро возобновить свои силы, но думал он об этом недолго. Ощущения были уже знакомыми для него, его разрывало с каждым проникновением Джерарда. Лишь на этот раз он не пытался отбиваться и сдерживать свои крики. Он не был уверен, что происходило в этот момент. Он не думал об этом, как об изнасиловании, но это явно не было тем, чего он хотел. Ведь это он собирался трахнуть Джерарда, он хотел, чтобы Джерард истекал кровью. Но Фрэнк смирился и с тем, что имел. Пути назад в любом случае уже не было.       Джерард с новой силой впился в плечи мальчишки, прижимаясь ближе к нему, входя в него ещё глубже. Фрэнк почувствовал, как тот задел что-то внутри, и весь задрожал. Этот толчок положил конец неприятным ощущениям, сменив их наслаждением. Впервые во время секса он на самом деле почувствовал себя хорошо. Ему хотелось, чтобы Джерард снова нашел это странное место, и в ответ на его стоны он это сделал. Его движения стали жёстче и быстрее. Нижняя койка заполнилась слиянием плоти, а затем и стонами. Одной рукой Фрэнк поддерживал себя, а второй потянулся к своей почти болезненной эрекции и стал её стимулировать. Каждый раз, когда Джерард задевал нужную точку, а рука скользила вверх-вниз по члену, он думал, что просто взорвется от нахлынувшего удовольствия. Ему было так хорошо, что он не мог в это поверить. Секс был таким грязным, жёстким и грубым, но в тоже время превосходным. Именно таким он и должен был быть в его представлении. Таким же, как и он. Всё было чертовски здорово.       Джерарду не потребовалось много времени, чтобы кончить во второй раз. Он излился во Фрэнка и склонился над ним, пока тот доводил себя до оргазма рукой. После того, как оба из них достигли своей кульминации, они рухнули друг на друга, Джерард по-прежнему оставался внутри Фрэнка.       Огонек сигареты Джерарда, казалось, жил своей жизнью. С каждой его затяжкой угольки танцевали, создавая историю, которую Фрэнк не мог понять. Но неважно, что он не мог понять историю, которую рассказывал ему пепел, его очаровывала собственная история, постепенно превращаясь в огромный роман.       Они с Джерардом лежали в постели. Оба голые под одеялом, а их тела были плотно прижаты друг к другу на маленькой тюремной койке. Джерард смотрел прямо, изысканно держа в руках раковую палочку в то время, как Фрэнк просто находился рядом. Он не курил: в основном по причине отсутствия у него сигарет, но, к тому же, в тот момент ему и не хотелось. Хоть эта привычка и обостряла потребность в себе после секса, в данный момент она казалась ему совершенно бесполезной. Ему было достаточно витающего вокруг него дыма.       Они оба отходили от своих оргазмов, возвращаясь в реальность, и у Фрэнка началось головокружение. Всё это не имело никакого смысла, но он бросил рассуждения на этот счёт еще несколько дней назад. Он просто пытался понять, что происходило, независимо от того, правильное это было место или же нет.       — Не могу поверить, что я только что это сделал, — озвучил Фрэнк. Джерард лишь кивнул и снова затянулся. Младший парень заметил, как втянулись щёки его сокамерника и вырисовались очертания его скул. На лбу виднелись капли пота, волосы на голове были мокрые и растрёпанные. Фрэнку казалось, что он выглядел просто прекрасно, но он не мог произнести этого вслух, не мог даже самому себе в этом признаться.       — Я имею в виду с парнем, — исправил себя Фрэнк, думая, что Джерард неправильно его понял. — Никогда и предположить не мог ничего подобного.       — Ты делаешь то, что должен, ради того, чтобы выжить, — спокойно произнес Джерард.       — Нет, это не тот случай, — вновь исправился Фрэнк, пытаясь донести суть до лежавшего рядом с ним парня (впрочем, и для себя тоже). — Не думаю, что мне захотелось бы сделать это с другими парнями, — остановился Фрэнк и вспомнил тех мужчин, которые его вечно подкалывали. Ему тут же стало дурно. Он определённо не хотел быть с ними. И всё же Фрэнк продолжил излагать Джерарду свои мысли, размахивая руками. — Но мне захотелось секса именно в тот момент. И по каким-то причинам мне хотелось, чтобы это было с тобой, — он замотал головой, несколько сбитый с толку. Он хотел спрятаться от только что сказанных им слов и от реакции Джерарда, который снова ограничился едва заметным кивком.       — Ты когда-нибудь был с другими парнями? — быстро спросил Фрэнк, в надежде, что его предыдущие слова бесследно растворяться в окружающем их дыме.       — Да, и далеко не раз, — с горечью в голосе заявил Джерард. — С некоторыми из них я даже не хотел быть.       — Что ты имеешь в виду? — заинтересованно спросил Фрэнк.       — Мой первый день здесь, — начал Джерард, сделав последнюю затяжку и выкинув сигарету. — Было утро. Нас отвели в душ. Блять, как же я был напуган тогда. Мне было всего лишь двадцать, когда я сюда попал. Я зашёл в душевую, и, казалось, всё было в порядке, поначалу. А потом этот грёбаный ублюдок подошел ко мне и начал нести всякую хрень о том, как он хотел трахнуть меня и что-то о моей заднице, — после этих слов Джерард сделал паузу, размышляя, как продолжить. Фрэнка охватил озноб, как только он понял, о ком тот говорил. Это был тот же жирный придурок из душа, который едва не убил его на второй день пребывания в тюрьме.       — Этот парень хотел, чтоб я отсосал ему. Но мои губы ни при каких, блять, условиях не окажутся у кого-либо в этом месте. Это я ему и сказал, а он мне не поверил. До тех пор, во всяком случае, пока я со всей силы не сжал его член. Я сказал ему, что уже убивал прежде и не побоюсь сделать это снова. После этого он оставил меня в покое, как, впрочем, и все остальные, — закончил Джерард, тяжело вздохнув от болезненных воспоминаний. Фрэнк потянулся к его руке, чтобы как-то проявить сочувствие, но тот её оттолкнул. Будучи упрямым, Фрэнк стал утешительно гладить его руку, едва прикасаясь, и Джерард не стал его останавливать.       — Я думал, ты говорил, что больше никого не убьешь, — тихо спросил Фрэнк, не желая расстраивать и без того взволнованного парня.       — И это правда, — заявил Джерард. — Даже себя. Напугав того парня, я чувствовал себя, как дерьмо. Мне больше не хотелось использовать своё убийство подобным образом. Я и не смогу. Я не горжусь им. И я не хотел никому ничего доказывать. Мне лишь хотелось забыть обо всем этом, но с каждым днем это становится трудней и трудней.       Фрэнк немного поразмышлял, и ему захотелось узнать, кого же всё-таки убил Джерард, вот только и дальше огорчать его он не решился. Хотя слова так и просились, чтобы их произнесли, ему удалось вовремя их заменить.       — Почему ты не убил бы себя? Не то чтобы мне хочется или… — Фрэнк пытался быстро перефразировать. — Но ведь это твоя жизнь. Это не так ужасно, как если бы ты отнимал её у другого человека.       Джерард пожал плечами и стал формулировать ответ.       — Убивать себя здесь — бессмысленно. Совершенно бессмысленно. В таком случае пребывание в тюрьме теряет свое предназначение.       — В чём тогда смысл? — спросил Фрэнк, поняв, что он не в том, чтобы отбывать наказание за совершенные преступления.       — В ожидании, — просто ответил Джерард. Наступил момент тишины, а затем он продолжил: — Все мы здесь пребываем в ожидании. Ожидании перерыва, обеда, сна. Ещё одного шанса, наших посетителей, в ожидании, когда жизнь начнётся заново. И, конечно же, все мы ждём смерти. В принципе мы делаем это независимо от того, находимся мы в тюрьме или на воле. Просто здесь у нас нет выбора. Заключенные в стенах, где время идёт неверно, каждый из нас вынужден ждать по-своему. Что касается меня, я жду смерти. Раз уж у меня не осталось других вариантов. У меня нет посетителей. У меня нет жизни, которую я мог бы начать заново. Моя прежняя жизнь умерла много лет назад, и теперь мне лишь остается ждать, когда придёт конец и этой. Я не хочу ускорять этот процесс. Меня всё устраивает, — Джерард остановился и впервые посмотрел на Фрэнка. Обиды в его глазах поубавилось, но вот счастья в них по-прежнему не наблюдалось. Младший парень тоже взглянул на него, переваривая слова своего сокамерника. Отвернувшись, Джерард снова продолжил: — Даже ты ждешь смерти, несмотря на то, что пробыл здесь не так долго, как я. Все мы ждём, просто некоторые предпочитают это скрывать. Но это неизбежно. Лучше быть заранее подготовленным к этому, потому как иногда одного страха перед смертью бывает достаточно, чтобы нас убить.       — Охренеть, — всё, на что хватило Фрэнка после того, как он прослушал длинную лекцию от Джерарда. Он никогда не думал обо всём этом так, как ему только что это преподнесли. Его поразило то, как Джерард анализировал вещи. Фрэнк остановился на мысли, что тот придумал все эти теории, находясь в постоянном одиночестве. Он думал, ему тоже понадобится какое-то время, но знал, что, как бы сильно он ни пытался, Джерарда ему не переплюнуть. В тот момент он был для него чёртовым гением, и Фрэнк чувствовал себя рядом с ним полным идиотом.       Но ему хотелось узнать больше. Вопрос, так давно просившийся на волю, всё-таки слетел с его губ.       — Кого ты убил?       Джерард снова напрягся. Фрэнк знал, что всё испортил ещё до того, как резкие слова вырвались из уст его сокамерника.       — Тебя это нихуя не касается, — процедил он, стиснув зубы.       — Прости, — почти сразу же извинился Фрэнк. У Джерарда было такое хорошее настроение, что ему не хотелось его портить. Это было непросто, но Фрэнк собирался попытаться.       — Ты сказал, что был с парнями и прежде, — быстро начал он, пытаясь исправить сложившуюся ситуацию, — но был ли из них кто-нибудь за пределами тюрьмы?       Вопрос, который, казалось бы, должен был отвлечь Джерарда, лишь усугубил ситуацию. Его сокамерник резко оторвал от него свою руку.       — Фрэнк, — по-прежнему сквозь стиснутые зубы произнес он. Тот съежился в ожидании предстоящих слов. — Просто заткнись, блять, и ложись спать.