Stains of Time

      И вот история, которую всё это время так жаждал услышать Фрэнк, всплыла на поверхность. Парень, как губка, впитывал в себя каждое слово, произнесённое его сокамерником. Он никогда не сможет забыть этого, как бы сильно ни старался. И часть его была этому рада. Таким образом Джерард навсегда останется в его памяти, да и потом, прочувствовав на себе всю его боль, он понял, насколько ему повезло в этой жизни.       Джерард ни единой душе не рассказывал эту историю от первого до последнего слова. Ни адвокату, ни своим родителям, ни друзьям, ни даже судье. Фрэнк был первым. Джерард сам себе удивлялся, что кому-то удалось его сломать. Он уже в течение долгого времени держал в себе эту тайну, думая, что так будет безопаснее. Секрет, сформировавшийся в нем в виде твёрдого кусочка угля, осложнял его дыхание, и иногда Джерарду казалось, будто он и вовсе находился на пороге смерти. Тем не менее, он знал, что сможет это пережить. С ним происходили вещи и похуже. У него никого не было, не было никого, кто мог бы так глубоко залезть ему в душу. Но каким-то образом Фрэнку удалось это сделать. А ведь Джерард и особой-то симпатии к нему не испытывал. Большую часть времени он, можно сказать, ненавидел его. Возможно, из-за того, что мальчишке удавалось выводить его из себя так по-особенному, как получалось только у него. Фрэнк напоминал ему Майки, и с каждым грёбаным днем это убивало его всё больше и больше. Джерард рушился, как карточный домик, только медленно. Фрэнк, сам того не осознавая, вытягивал по одной карте, тем самым ослабляя всю конструкцию. Но его сегодняшние слова стали последней каплей. Реальность давно перестала существовать для Джерарда. Его постоянно преследовали сны о брате и о его смерти, которые он на протяжении всего этого времени записывал в свой блокнот. Он столько раз писал его имя, что уже сбился со счёта. Он перестал жить в реальности, так как это означало — жить с Фрэнком. А этого он страшно боялся.       Фрэнк во многом был похож на Майки. В физическом плане они оба были примерно одного веса, но если одна его часть содержалась у Фрэнка в мышцах, то у Майки она вылилась в рост. Они оба были упрямыми, для того и для другого Джерард всегда выступал в роли защитника. Он не хотел заступаться за него тогда в столовой, но, услышав слабый крик парня и кашель после нанесенного тому удара, Джерард вспомнил, как у его брата произошел приступ астмы. Он держал маленькую белую фигурку у губ Майки и умолял, чтобы тот дышал, чтобы тот выжил. И он выжил благодаря своему брату. Джерард знал, что защитить в тот день Фрэнка – его обязанность. Он обязан был защищать мальчишку, так как никто другой не пришел бы тому на помощь так же, как и никто другой не помог бы тогда его брату.       На этом их сходства заканчивались. Правда, за исключением того факта, что они оба вызывали у Джерарда своего рода зависимость, которой он так боялся. Зависимость, из-за которой он убил Майки. В конечном счете, Джерард умер внутри и поселился в созданном им мире.       Не стоит и упоминать, что у него с Майки отношения были намного ближе, чем у обычных братьев. Поначалу они были платоническими. Содрав коленку, Майки прибегал к Джерарду и просил его поцеловать больное место, чтобы оно перестало болеть. Их родители развелись, когда Майки был еще совсем мал, и ему было трудно понять, что мама и папа больше не любят друг друга. Тогда Джерард советовал ему сосредоточиться на той любви, которая у них осталась, братской любви. Это ему очень помогло, наверно, даже больше, чем Джерард планировал.       Мальчишки остались с матерью, и чтобы оплачивать счета за тот сарай, в котором они жили, ей необходимо было пахать на двух работах. Она была простым парикмахером и получала мало, поэтому Джерард в большей степени собственноручно поднял брата на ноги. Единственным человеком, кто помогал ему, была их бабушка, часто сидевшая с Майки. Парни проводили много времени вместе, особенно по ночам. Спали в одной кровати. Сначала всё было хорошо. Ничего не происходило, поскольку они были слишком малы и не понимали, что со временем любовь выходит за рамки платонических отношений. Они просто лежали всю ночь под одеялом в объятиях друг друга, пока не наступало утро.       Их знакомые, у кого были братья и сестры, постоянно дрались и ссорились, но только не они. Джерард и Майки не могли драться. Кроме друг друга у них больше никого не было, особенно после смерти их бабушки. Это стало огромным ударом для них. Всегда страшно терять родного человека. Будучи младше, они уже потеряли отца, но это было другое. Бабушка не могла вернуться. После этого мальчики стали гораздо больше ценить жизнь… и друг друга. Именно в этот период их жизни безобидные поцелуи и ночевки в одной постели переросли в нечто большее. В нечто, что они не могли объяснить. В нечто, за что их могли арестовать.       В течение первого месяца после её смерти мальчишки часто оставались в кровати наедине друг с другом, вспоминая старые времена, проведенные в доме их бабушки. Они могли лежать и разговаривать часами, и зачастую беседы о прошлом заканчивались слезами. Майки всегда выглядел таким невинным. Джерард чувствовал себя обязанным защищать его от кошмаров, которые преподносила им жизнь. И когда умерла их бабушка, он был страшно опечален тем, что не мог остановить слезы своего брата. Он и сам пытался не плакать, но спустя какое-то время все же сдался. Джерард не только потерял близкого человека, он также потерял Майки, который попал в мир, полный несчастья и разочарования. Он не хотел, чтобы его младший братишка оказался в этой холодной мёртвой вселенной. Майки был единственным человеком, заставлявшим Джерарда чувствовать себя живым.       Это случилось в одну из таких ночей. Они оба рыдали в то время, как их мать работала в ночную смену. Джерарду на тот момент было почти восемнадцать, Майки же до этого оставалось ещё два мучительных года. Пусть между ними была такая небольшая разница, Джерард по-прежнему наблюдал в своём брате ту чистоту и невинность, что и раньше. Его слёзы причиняли ему слишком много боли. Он хотел залечить его рану, поцеловать больное место… что и сделал.       Их опухшие после рыданий губы слились в поцелуе. Мокрые от слёз щёки терлись друг о друга. И пусть он длился всего пару секунд, этот поцелуй сумел их успокоить. Они смотрели друг другу в глаза, не зная, что сказать. Но слова тут были лишними. То, что только что между ними произошло, было многословнее любых фраз. Джерард заключил своего младшего брата в объятия, после чего они уснули, до сих пор чувствуя слёзы друг друга на своих губах.       Той ночью всё и началось. Хоть они и не обсуждали случившееся, в их подсознании этот поцелуй, как феникс, постоянно возрождался из пепла и жил вечно. Они никогда не поднимали эту тему и не повторяли поцелуй, но ни один из них не пытался выкинуть из головы эту запретную мечту.       Однажды Джерард увидел Майки с какой-то девушкой, вот тогда-то ему и стало известно об одержимости своим младшим братом. Эта картина вызвала у него столько ревности, что он даже испугался. Ему пришлось просидеть весь день в школьном туалете, приводя свои мысли в порядок, совсем не волнуясь о контрольной работе, проходившей в тот момент. В скором времени он собирался съехать из ада, который привык называть своим домом, и тогда, он надеялся, всё станет в порядке. Он мог забыть об этих неловких чувствах, только если бы они с братом стали жить отдельно. Джерард уверял себя, что всё будет хорошо. Он сможет игнорировать их, не попадайся ему на глаза лицо младшего брата. Спустя пару дней тот признался ему, что он — гей, чем выбил из Джерарда всю ревность. И всё же с его одержимостью по-прежнему было очень тяжело справляться. Он стал отсчитывать дни до момента, когда сможет уйти.       Майки в это же время вёл себя совершенно спокойно. Он всегда был влюблен в своего старшего брата, Джерард в буквальном смысле представал перед ним в роли супергероя. Он воспитывал Майки, с тех пор как тому стукнуло семь. Он всегда был рядом: и в горе, и в радости. Майки любил своего брата больше, чем мог бы полюбить кого-либо другого в этом мире. И когда настал момент полового созревания, ему стало известно и о других его желаниях, которые были, мягко говоря, не совсем нормальными. О том, что это неправильно, он узнал от Джерарда. Сначала Майки признался ему в своем влечении к парням с целью увидеть реакцию своего брата. Парень очень радостно принял эту новость, и Майки посчитал это хорошим знаком. На следующей неделе он признался Джерарду в своих чувствах, однако на сей раз радости было мало. Эта новость привела его в ярость, но он пытался держать себя в руках, выкрикнув лишь пару фраз младшему брату. Этого не могло произойти. Они не могли быть вместе. Никогда.       Переезд окончившего школу Джерарда был прямым ударом в сердце Майки. Он слишком сильно любил своего брата, чтобы отпустить, Джерард в свою очередь слишком сильно любил Майки, чтобы остаться. Джерард перестал себе доверять, узнав, что его чувства взаимны. Он не мог так поступить. Он не мог разрушить невинность, которую сам же воспитывал на протяжении всех этих лет.       Джерард не знал, когда невинность, вечно присущая Майки, стала рушиться, но как только он это заметил, тут же переехал обратно. Не сумев смириться с переездом его старшего брата, тот стал заливать своё горе алкоголем. Он днями и ночами не расставался с бутылкой, начал воровать вещи из дома. У него был так называемый план. Он ждал помощи, но не от своей матери или консультантов из школы, а от того, кто с детства ему её оказывал. Он хотел, чтобы Джерард вернулся, и Майки стал замечать, что чем ниже он опускался, тем ближе был его брат. Парня не волновало, арестуют его или положат в больницу, главное — чтобы Джерард был дома. Но так далеко Майки заходить не пришлось. Его старший брат вернулся уже через год.       Майки пребывал в подвешенном состоянии. В нём осталась частичка невинности, но, вернувшись домой, Джерард понял, что его братишка уже вырос. Глядя на него, он вспоминал, как они делились едой и обдирали кожуру с апельсинов, которые им покупала бабушка, пока сок не начинал течь по их пальцам. За всеми этими детскими воспоминаниями, теперь он видел перед собой взрослого парня. Джерарду необходим был перерыв. Когда он вернулся домой и увидел вместо ребенка зрелого парня, внезапно… ему показалось, что теперь всё будет в порядке.       Джерард наконец-то согласился быть с Майки. Той ночью они как и когда-то лежали в кровати, не произнося ни слова. Лишь на сей раз не было слёз, только прижатые друг к другу губы. Немного отстранившись, они взглянули друг другу в глаза и кивнули. Теперь всё было в порядке. Они могли быть вместе.       Но это оказалось непросто. Оба парня постоянно сомневались и опасались того, что может произойти. Не раз они прерывались, шепча «Нам не следует этого делать…», и всё равно продолжали. Слова оставались лишь словами, слетавшими с губ разных людей. Они не относились к этим парням. Не относились к их любви.       Майки казалось, что он использовал Джерарда каждый раз, когда они что-либо делали вместе. Вероятно, именно по этой причине они на протяжении столь долгого времени откладывали секс. Майки был единственным, кто произносил слова признания. Хотя Джерард и испытывал те же чувства, он обменивался с братом словами «Я тебя люблю» через поцелуи и прикосновения. Однако Майки по-прежнему не был на сто процентов уверен, что Джерард был с ним. Он знал, что тот пойдет за ним на край света, но по-прежнему не мог избавиться от сомнений.       — Если ты не хочешь, мы не обязаны… — что бы они ни начинали делать, повторял Майки. Но Джерард всегда соглашался, заявляя, что то, что они делали — лишь выражение их любви друг к другу. Майки нравилось слышать эти слова, но он всё равно ждал немного других. Ему хотелось, чтобы его брат излил ему свою душу, как каждый день делал он сам. Джерард знал об этом, но по-прежнему не мог переступить через себя. Он по-прежнему хотел выступать в роли защитника для младшего брата. Ему казалось, что рассказав о своих истинных чувствах, он бы подвёл Майки. Старшие братья должны были быть бескорыстными и заботливыми, а не заниматься тем, чем занимались они.       Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они решили перевести их отношения на более высокий уровень, и, оглядываясь теперь назад, Джерард сожалел о том, что они не подождали еще. И не потому что они были физически или эмоционально не готовы, с этим как раз проблем не было. Они бы всегда любили друг друга, невзирая ни на что. Причина таилась в том, что произошло непосредственно после секса. Быть может, подожди они ещё несколько дней, недель, месяцев или даже лет, всё не закончилось бы так печально. Но Джерард прекрасно понимал, что прошлого не изменить, да он и не хотел. Впервые в своей жизни он чувствовал, что сделал что-то правильно, и неважно, как больно бы ему теперь ни было.       Секс был неплох. Даже лучше. Он был потрясающим. Всем, о чём парни могли только мечтать. Неловкость, неуклюжесть, боль, — всё это присутствовало, но значения никакого не имело. Майки был единственным, кто находился сверху. Старший парень просто не мог заставить себя этого сделать. Ему пришлось воодушевить на это до смерти перепуганного Майки. Но знай он последующую реакцию своего брата, он бы сто раз подумал, прежде чем решиться на такой шаг.       Во время секса, когда их тела слились воедино и они стали одним человеком, никаких сомнений не возникало. Они целовались, произнося в перерывах бесконечное количество «Я тебя люблю». У обоих это был первый раз. У обоих это было самое прекрасное, что случалось в их жизнях.       После того, как Майки излился в Джерарда и они стали постепенно возвращаться с небес на землю, у младшего парня началась паническая атака. Джерард потянулся за ингалятором, думая, что это был очередной приступ астмы, но всё было куда серьезнее. Майки потерял самообладание. У них только что на самом деле был секс. Он перестал что-либо понимать. Это было слишком странно, слишком отвратительно, слишком неправильно… и, тем не менее, он по-прежнему хотел сделать это вновь. Он хотел всегда быть с Джерардом, но то, что это было неправильно, понял лишь тогда. Только после секса Майки прозрел, и к нему пришло осознание того, что они совершили.       Джерард сидел рядом, поглаживая его спину и повторяя, что всё будет в порядке. Вылетавшие из уст Майки слова он слышал уже бесконечное количество раз и столько же обдумывал их в своей голове. Он не мог сказать ничего, что могло бы успокоить мальчишку, ибо мыслил точно так же. И всё же они это сделали.       — Джерард, я так сильно тебя люблю, — задыхаясь, лихорадочно произнёс Майк. Он по-прежнему был голым, по его телу стекали капельки пота. Потянувшись за простыней, он обмотал ее вокруг себя.       — Я тоже тебя люблю, Майки, — задыхаясь, произнёс Джерард. Ему хотелось поднять голову, но он не мог позволить, чтобы младший брат увидел его слезы. Не в такой момент. Он был сильным. Он должен был быть. — Мне жаль, что я не сумел уберечь тебя от всего этого.       — Ты всё ещё можешь это сделать, Джерард, — серьёзным тоном заявил Майки, кивнув головой. — Ты всё ещё можешь. Я больше не могу так. Ты должен мне помочь.       Джерард наклонился вперед и, взяв лицо мальчишки в свои руки, прижался к его носу своим. Их лбы соприкасались друг с другом, а тяжелое дыхание опаляло заплаканные лица. Они не целовались, так как Джерард боялся ухудшить ситуацию. Единственным его желанием было навсегда остаться в таком положении, держа парня, которым он так восхищался. Джерард готов был пойти на всё ради него. Слезы покатились по его щекам ещё сильнее, когда он понял, что ему придется сделать. Он прощался с Майки. Его брат больше не мог так жить. Он должен был защищать его от всего, включая себя. И Джерард собирался сдержать своё обещание.       В спальне их матери хранился пистолет. Она купила его после развода, чтобы обеспечить безопасность себе и своим сыновьям. Джерард где-то читал, что они обычно хранятся в домах в целях самозащиты, он прекрасно понимал, что имелось в виду, держа в руках пистолет и проверяя, заряжен ли тот. С ощущением тяжести в руках он почувствовал, как его сердце превратилось в мёртвый груз. Долгое время он просто сидел, уставившись на оружие. Он пытался всё осмыслить. Но не это было его заданием. Ему просто необходимо было сделать то, о чём его попросили. Ему необходимо было защитить Майки от всего плохо, что существовало на земле и единственный способ это сделать — полностью изолировать своего брата от этого мира.       Майки, по всей вероятности, боялся меньше Джерарда. Он окинул его взглядом в то время, как старший брат начал поднимать оружие вверх, после чего стал ждать команды. Неспособный говорить Майки лишь молчаливо кивнул. Джерард в последний раз взглянул на своего брата, сглотнув подступивший к горлу ком. Собравшись приложить пистолет к мягкой покрасневшей коже Майки, он остановился.       — Я люблю тебя, — тихо прошептал Майки. Джерард ограничился кивком, так как говорить был не в силах. Он поместил дуло пистолета в рот младшему брату и стал про себя вести отсчет, после чего нажал на курок. ~ ~ ~       — Почему ты выстрелил ему в рот? — спросил Фрэнк, возвращая Джерарда из его рассказа обратно в реальность. И хотя старший парень не проронил за всё это время ни слезинки, его лицо было искажено невероятной болью. Он сидел, как и перед началом повествования — напротив Фрэнка, уставившись на свои руки. Фрэнк внимательно слушал, ни разу его не перебивая. Лишь после того, как его сокамерник произнес последнее слово, тот осмелился задать вопрос. Фрэнку хотелось знать больше.       Джерард окинул его серьезным взглядом и, сделав глубокий вздох, ответил:       — Я выстрелил в рот, потому что… — он запнулся и тяжело сглотнул. — Знал, не сделай этого, я бы не удержался и вновь его поцеловал. А это не то, что было необходимо ему после смерти.       Фрэнк уставился на сидящего напротив него парня. С тех пор, как Джерард закончил, прошло уже какое-то время, а в комнате по-прежнему царила тишина. Но это было не неловкое молчание, которого обычно, как чумы, избегают люди. Наконец-то Джерард ему открылся. Наконец-то Фрэнк знал причину его боли. Теперь он знал всё в детальных подробностях, которые другим и в голову не могли прийти. И несмотря на то, как сильно опечалила его эта информация, он всё равно был рад, что владел ею. Фрэнк гордился тем фактом, что был единственным, кому Джерард доверил свою историю. Он напоминал себе, что это также могло быть вынужденное признание. Возможно, его сокамернику просто необходимо было выговориться, чтобы снять груз, который он тянул на себе все эти годы. Но когда Джерард начал, казалось бы, успокаиваться от прикосновений Фрэнка, эта мысль стала отпадать.       Внезапно Фрэнк кардинально поменял своё мнение насчёт тюрьмы. Ему резко перехотелось быть главарём окружающих его здесь маленьких обезьянок. Ведь им был Джерард. Он столько всего пережил. И несмотря на то, что все в тюрьме видели в нем убийцу, им он являлся только на бумаге. Его поступок был совершенно бескорыстным. Майки не мог лишить себя жизни. Попросту не мог. Так что во имя любви и преданности, Джерард взвалил этот поступок на свои плечи. По мнению Фрэнка, Джерард не заслуживал отбывания наказания в тюрьме за то, что совершил.       В связи с последними новостями Фрэнк понял, что имеющийся у него статус его вполне устраивал. Он и так был уважаемым в тюрьме благодаря проживанию в одной камере с Джерардом, хотя проблемы все же давали о себе знать. Но это не имело значения. Он был рад тому, что ему удалось наконец-то нормально поговорить с Джерардом. И пусть он не был уверен, будут ли они продолжать и дальше спать вместе, теперь он нашёл объяснения всем прежним запретам, которые были в отношениях между ними. Джерард всё ещё не мог расстаться с воспоминаниями о своей прежней любви. Он не хотел, чтобы Фрэнк его целовал, так как последним парнем, кто это делал, был Майки. По этой же причине он не хотел, чтобы Фрэнк был сверху. Теперь все имело смысл. И несмотря на свои чувства, независимо от того, были они платонического или сексуального характера, отныне он намерен был делать всё так, как его об этом попросит Джерард, не задавая каких-либо вопросов.       Той ночью во Фрэнке проснулась забота. Он по-прежнему был полон гордости, но теперь стал вести себя более воспитанно. Он знал, когда можно вставить слово, а когда лучше держать свой длинный язык за зубами. Выслушав историю Джерарда, он понял, что был не прав. Он не был тем, перед кем все должны были падать на колени. Он был обычным парнем. Джерард в глазах Фрэнка тогда стал героем. Спасителем. Возлюбленным, хотя прекрасно понимал, что этого никогда не случится, чему даже был рад. Или думал, что был рад. Он почувствовал какую-то пустоту внутри, но знал, что это не идёт ни в какое сравнение с тем, что каждую ночь испытывает Джерард.       — Ложись, поспи, — гладя колено Джерарда, заявил Фрэнк. Тот просто сидел и кивал, о чём-то задумавшись. Это не было похоже на те разы, когда он отключался от реальности. Преграда между ним и Фрэнком перестала существовать, точнее — теперь младший парень находился с Джерардом по одну сторону от нее. Теперь он знал, о чём думал его сокамерник.       — Хорошо, — едва слышно ответил Джерард. Он очень устал, слова Фрэнка обрушились на него, словно тонна кирпичей. Слёзы отбирают много сил, особенно если плакать столько, сколько это делал он. Но несмотря на то, что старший парень чувствовал себя изможденным, ему стало легче. Раньше у него было ощущение, будто что-то сжимало его грудь, не позволяя говорить, держа в своих узах. А теперь, казалось, их кто-то разорвал, подарив ему долгожданную свободу и способность дышать. Джерард и понятия не имел, сколько всего в нем накопилось. Его оболочка была заполнена до предела, начав давать трещины. Теперь же, освободившись от этого груза, он испытывал удивительное чувство. Однако что-то по-прежнему беспокоило его в районе груди. Небольшой клубок, которой был давно похоронен в глубине души. Сердце, о существовании которого Джерард успел позабыть.       — Давай, — Фрэнк потянулся к руке Джерарда, чтобы уложить его, но как только дотронулся до его пальцев, тот сразу же отстранился. Фрэнк огорчённо прикрыл глаза, продолжая укладывать его на подушку. Он попытался положить на него руку, но тот лишь с большей силой его оттолкнул.       — Фрэнк. Не прикасайся ко мне, — мучительно выдохнул Джерард. Он не хотел показаться грубым, просто сейчас было не самое подходящее время для таких прикосновений. Слишком много добра. Слишком много заботы. Джерард всё еще думал о Майки, и чувствовать одновременно с этим касания Фрэнка он был не в состоянии.       Он вздохнул и повернулся к своему другу. Их лица находились удивительно близко. Слишком близко. Фрэнк не мог отвести взгляда от губ Джерарда, собственно, как и Джерард от его. Первым взгляд отвёл младший парень, повинуясь предыдущей команде своего сокамерника, убирая вместе с этим от него и свои руки. Он держал их на весу, не прикасаясь к телу лежащего рядом парня, показывая тем самым, что не собирается делать ничего запретного. Фрэнк также немного отодвинулся от него и стал пялиться на испачканную простыню.       — Знаю-знаю, — грустно выдохнул он. — Никаких прикосновений. Никаких поцелуев. Я помню правила, — кивнул сам себе Фрэнк, вспоминая всё, что он обязан был выполнять. Он уже начал было уходить, как вдруг Джерард заговорил.       — Нет, Фрэнк, — крикнул он, потянувшись рукой к Фрэнку, возвращая его в прежнее положение рядом с собой. — Прости.       Фрэнк нервно улыбнулся. Он не мог взглянуть Джерарду в глаза, зная, сколько в них было боли. Это действие сбило его с толку, ведь парень противоречил сам себе. Однако Фрэнк знал, что для Джерарда всё это было еще более запутанно.       – Не волнуйся об этом.       На парней вновь обрушилась тишина. Фрэнк неловко сидел на кровати, не зная, что делать. Джерард по-прежнему сжимал его руку, удерживая на месте. Наконец-то Фрэнк набрался смелости заглянуть ему в глаза, но его тут же атаковали.       Джерард лихорадочно прижался к его губам, с жадностью начиная их целовать. Фрэнк быстро оправился от шока и под наплывом дикой страсти стал тут же повторять за своим сокамерником. Ни один, ни второй даже и не подозревали, откуда у них было столько сил. Их языки торопливо тёрлись друг о друга. Они будто поставили перед собой цель изучить все доступные места ротовой полости и губ друг друга, покусывая слегка покрасневшую кожу. Поцелуй был настолько спешным и отчаянным, что создавалось впечатление, будто это последние секунды их жизней. Руки Джерарда скользнули вниз по телу Фрэнка, после чего он потянул его к себе на колени. Парень оседлал его и тут же простонал, почувствовав, что Джерард уже начал возбуждаться. Он стал тереться об его член, параллельно с этим перемещая свои поцелуи на его шею. Изначально Фрэнку не хотелось отрываться от мягких губ Джерарда, ведь ещё совсем недавно они были для него не более чем загадкой. Это также был его первый поцелуй с парнем. В каком-то смысле он был странным. Чрезвычайно неистовым. Но Фрэнку понравилось. Это соответствовало мужчинам, ведь они жестокие, грязные и страстные. У этих же двоих страсть просто зашкаливала. Их кожа была усыпана следами от зубов. Эти укусы были напоминанием обо всех их страданиях, включая тюрьму, драки, оскорбления, которыми они неоднократно награждали друг друга и, конечно же, о Майки — тем, кого Фрэнк никогда не встречал.       Продолжая тереться о член Джерарда, Фрэнк чувствовал, что с каждой минутой они оба становились всё тверже и тверже. Джерард откинул назад голову и стал наслаждаться поцелуями младшего парня на своей шее. Он не хотел признаваться, но они и в самом деле доставляли массу приятных ощущений. Ему нравился Фрэнк. Очень нравился. Но в то же время он ненавидел его за то, что тот напоминал ему его младшего брата, которого он потерял много лет назад. Хотя в этом-то и была вся суть — он потерял Майки, и его было не вернуть. Джерарду было необходимо двигаться дальше, он это понимал. Всё это время он прожил в мире фантазий, как и сказал Фрэнк. В мире, где Майки был жив, и всё было хорошо. До наступления ночи, после чего на смену фантазиям приходили кошмары, напоминавшие ему о реальности. Майки ушёл из жизни. Ему необходимо было уйти. Но Фрэнк был здесь. Был с ним в одной камере и собирался пробыть ещё какое-то время.       Джерард дал себе волю, целиком и полностью отдавшись реальности, которая сидела у него на коленях.       Его стоны стали громче, а пальцы начали пробираться под тюремную форму Фрэнка. Он с силой обхватил руками его спину, в результате чего парень, находящийся сверху, стал оказывать еще большее давление на его эрекцию. Так продолжалось до тех пор, пока Джерард не раздел Фрэнка. Младший парень оторвался от шеи своего сокамерника и поднял руки вверх, чтобы тот смог стащить с него рубашку. Как только с ней было покончено, Фрэнк, обнажённый до пояса, сидел и просто смотрел на Джерарда, чьи руки находились на его бедрах. Свои руки мальчишка положил Джерарду на плечи, и тот ответил на его взгляд. Фрэнк заметил, что глаза старшего парня были застелены пеленой беспокойства и долей неуверенности, и тут же сбавил темп.       — Мы не обязаны этого делать, — осторожно прошептал Фрэнк. Джерард на мгновение прекратил восхищаться его телом, и их глаза в очередной раз встретились. Он тяжело сглотнул и кивнул. Всё, что было необходимо, — это взгляд, дающий разрешение. На этот раз всё было в порядке. Впервые всё было в порядке.       Фрэнк кивнул в ответ, после чего его губы встретились с губами его сокамерника в медленном страстном поцелуе. Это был их первый поцелуй, в котором обошлось без участия зубов и животного поведения. И этот поцелуй, Фрэнк был уверен, понравился ему больше последнего. Это было почти лучше, чем целоваться с девушкой, но он тут же выкинул эту мысль из головы. В тот момент было совсем не важно то, что Джерард был парнем. Для Фрэнка он был просто Джерардом, необычным организмом или странным существом, привлёкшим к себе внимание. Фрэнка не волновало наличие у того члена, который становился всё более и более ощутимым и упирался в его собственную эрекцию.       Фрэнк снял с Джерарда рубашку, и они поменялись местами так, что теперь тот был снизу. Фрэнк лежал на спине в то время, как его сокамерник, вкладывая в каждый поцелуй все свои чувства, усыпал ими его шею. Их руки исследовали тела друг друга. Фрэнку удалось первому найти возбужденный член Джерарда, который он тут же принялся высвобождать из тюремной формы. Старший парень, казалось, приостановил свои действия, поняв, какую цель преследовал Фрэнк, но как только его штаны оказались спущенными, тут же продолжил. Вскоре после этого Джерард стал покрывать поцелуями грудь лежащего под ним парня, попутно снимая с него штаны, а затем его поцелуи стали опускаться ниже. Теперь они оба полностью обнаженные лежали на тюремной койке, их эрекции тёрлись друг о друга. Они продолжали целоваться, и каким-то образом по-прежнему были неуверенны в том, что делать дальше. Раньше Фрэнк уже давным-давно бы стоял на четвереньках. Но это было тогда. Сейчас же на них отсутствовала какая-либо одежда, они целовались, и на этот раз они оба этого хотели. Фрэнк и сам не знал, что ему делать, ведь он впервые действовал не по приказам. У него вновь сработал животный инстинкт, и он перевернул Джерарда на спину. Он грубо поцеловал своего сокамерника в то время, как его рука направилась вниз в поисках отверстия Джерарда. Фрэнк не был уверен, как это делается, и заметил, что Джерард стал терять интерес к поцелую. Мальчишка с любовью в глазах взглянул на лежащего под ним парня и по тому, что он увидел, мог точно сказать — Джерард не хотел менять своё решение. Пусть его глаза и были наполнены страстью, по ним всё же было видно: Джерард сомневался. Очень сильно сомневался.       — Никто не делал этого после Майки… — произнес Джерард, тем самым отвечая на немой вопрос Фрэнка. Младший парень понимал его, он мог пропустить эту боль через себя, и она разбивала его собственное сердце.       — И никто больше не будет, — ответил Фрэнк, чтобы его возлюбленный расслабился. Это сработало, и Джерард приподнялся ближе к его лицу для очередного поцелуя. Фрэнк ответил на него и стал действовать. Он хотел сдержать свое обещание, и медленно входя в Джерарда, он знал, что сможет.