Stains of Time

      Всё это казалось сном. Плохим сном. Реалистичным сновидением. Однако когда Фрэнк протёр глаза и увидел красно-голубые слишком уж знакомые сирены, он знал, что это реальность. Однако внезапно такая реальность показалась ему нормальной, потому что он по крайней мере знал, что Джерард будет ждать его по другую сторону.       Фрэнк убил Дженни. Он обхватил руками её шею и сжимал, пока жизнь не выпорхнула из неё с последним сдавленным вздохом. Фрэнк не гордился своими действиями, он явственно их ненавидел. Он поверить не мог, что его руки и пальцы в мозолях сделали подобное. Следующие пять минут после убийства он сидел и разглядывал свои ладони, почти что ожидая увидеть остатки крови, которую он пролил. Он не увидел никакой крови, однако знал, что совершил преступление и всё ещё чувствовал себя таким грязным. Впервые, когда Фрэнку дали сходить в туалет после ареста, он мыл руки с мылом где-то пятнадцать минут. Он тёр их, пока не начали отваливаться кусочки кожи и не закровоточили раны. Ему не нравилось, что его руки сотворили это. Ему не нравилось видеть лица матери, отца и младшей сестры Дженни, которые без остановки рыдали и тряслись, словно осенние листья на ветру, когда холодное тело Дженни в мешке запихнули в вызванную машину скорой помощи. Фрэнк, не знал, почему её везли на белой машине, если она уже была мертва. Никакое время, проведённое в больнице, уже не спасёт её. Однако, возможно, скорая предназначалась для её родителей, которые, казалось, умирали на глазах у Фрэнка. Он думал, что ему придётся забрать жизнь только одного человека, он и не знал, на скольких людей он влиял по дороге к победе.       И хотя эта дорога была длинной, тяжёлой и вероломной, она всё равно вела к победе. Казалось, прошли месяцы и даже года, прежде чем решилась вся судебная херня и сделки, однако когда это случилось, Фрэнк получил то, что желал. Жизнь в тюрьме, никаких шансов на досрочное освобождение в тюрьме Джерси. Для большинства людей это казалось бы полнейшим проклятием, однако для Фрэнка это было словно дуновение свежего ветерка в его новой важной жизни. Жизни с Джерардом, по которой он жутко скучал. Он так сильно скучал по ней, что это его убивало и заставляло его убивать.       Фрэнк бы не смог оправиться от инцидента с Дженни, если бы не Джерард. И хотя он никоим образом не контактировал со своим возлюбленным на протяжении судебных разбирательств, Фрэнк знал, что Джерард будет ждать. Фрэнк попросил Дуга передать сообщение Джерарду, который всё ещё находился в одиночном заключёнными. По словам Дуга, он пробудет там довольно долго, учитывая критическое состояние Берта, на краю жизни и смерти, однако Фрэнк надеялся, что с вестями о его скором приезде Джерард станет хорошо себя вести и вскоре выйдет, после чего двое снова будут счастливы вместе. Это был не совсем сказочный конец, в котором они уезжали в закат, но сказки никогда и не существовали и никогда точно не появятся в его жизни. Фрэнк был в тюрьме, делил клетку с мужчиной, которого любил, — это было довольно неплохое окончание для обоих.       Однако Джерард не хотел подчиняться.       Когда новости о смерти Берта дошли до всех в тюрьме, включая Фрэнка, который находился на стадии переправки в свой новый дом, всё развалилось на части. К основному сроку Джерарда добавят ещё одно обвинение в убийстве, однако в теории это особо ничего не меняло. Не было никаких судебных разбирательств, учитывая, что Джерард отказался от адвоката, и было предельно ясно, что это Джерард убил Берта. Как бы то ни было, хотя не было никакого судебного разбирательства или какого-либо изменения срока (Джерарда посадили пожизненно изначально, что ещё они могли сделать?), Джерард самостоятельно начал выплёскивать свой гнев. Даже в одиночке он находил способы доставлять неприятности. Он набрасывался на любого охранника, который приносил еду или собирался вывести его на воздух, если это был не Дуг. Джерард никогда не трогал Дуга, даже когда охранник принёс ему радостные с привкусом горечи вести о возвращении Фрэнка в тюрьму. Дуг наказал ему слушаться, если он вообще хотел увидеть Фрэнка вновь, однако от этих слов у него лишь закипела кровь. Фрэнк не должен был быть здесь. Фрэнк больше не должен был его видеть. Фрэнк совершил преступление, лишь чтобы вернуться и увидеть Джерарда. Разве Фрэнк не ценил свободу? Этот мальчишка пытался взбесить Джерарда?       Мысли и злобные вопросы, казалось, объединились в голове Джерарда, пока Дуг стоял прямо перед ним, однако он не реагировал на них. Он просто уединился в углу, закрывшись от Дуга, пока тот в конце концов не ушёл со вздохом. Он не злился на Джерарда, просто устал. Временами Дугу очень хотелось ударить его, чтобы открыть ему глаза, чтобы он увидел, какой прекрасный человек у него был. Бракоразводный процесс Дуга уже завершился, и он поверить не мог, сколько в обоих было страсти друг к другу. Фрэнк, чёрт возьми, убил человека, лишь чтобы снова оказаться в тюрьме с Джерардом. Это было нездорово, ужасно, запутанно и нелегально, однако Дуг считал это самым романтичным из всех случаев, о которых он слышал. А Дуг был вообще не романтичным человеком. Но это казалось абсолютно прекрасным. Он не мог поверить, что Джерард видел ситуацию под иным углом.       Но Джерард считал это прекрасным. Он видел это удивительным и любящим поступком, о котором он лишь мечтал. Но он не желал мечтать об этом. Он больше не хотел любить Фрэнка. Это причинило ему слишком много боли. Ему бы хотелось, чтобы мальчишка исчез из его жизни навсегда. Джерард ненавидел Фрэнка за то, что любил его. Это были самые запутанные эмоции, однако Джерард много думал с тех пор, как остался один. И вот о чём он думал — о своей ненависти к Фрэнку, о его любви к нему и что бы подумал Майки обо всём этом. Джерард ждал, что Майки будет счастлив оттого, что он пытался выкинуть Фрэнка из своей жизни ради светлого будущего. Однако сны Джерарда о Майки начали менять свою форму так же, как и мнение Джерарда.       Раньше сны Джерарда были наполнение жестокими картинками со дня смерти Майки. Джерарду всегда снились дни о его последнем дне. Последнем дне, когда они впервые занялись любовью и в последний раз попрощались с оружием в руках. Но с тех пор как он оттолкнул Фрэнка в тот день, когда узнал про Дженни, сны Джерарда о его брате слегка изменились. Это больше не были сны, воспроизводящие воспоминания вновь и вновь в голове Джерарда. Это была последовательность новых картинок с пытливым значением.       Во сне Джерард находился в Париже. И он видел Майки на расстоянии, бросающего камни снова и снова. Эйфелева башня была на месте и нескончаемо горела. И когда Джерард подобрался достаточно близко к Майки, чтобы увидеть его, башня полностью догорела, осталось лишь основание, и Майки прекратил бросать камни. Джерард больше всего не выносил во сне то, что у Майки не было рта. Как только повторяющаяся картинка всплывала в голове с неустойчивой психикой, Джерард кричал, задыхался и пытался сбежать, однако просто просыпался, запутавшись в простынях, в поту и слезах. Джерард хотел вернуться в старые сны, неважно, какими они были жестокими и печальными, о дне смерти. По крайней мере, их он был в состоянии терпеть и воспринимать. Но сны не возвращались.       Так и было, пока не появился Фрэнк.       Джерард всё ещё находился в карцере, его заключённое там продлилось за то, что он укусил охранника, да так, что ему накладывали швы. Однако это всё ещё не останавливало Фрэнка от просьб увидеть Джерарда. Дуг знал, что его могли уволить за то, что он собирался сделать, но по какой-то странной причине ему казалось, что оно того стоило. По той причине, что его брак уже нельзя было спасти, он хотел по крайней мере попытаться спасти чьи-то отношения. И несмотря на множество ранений и беспорядков, Дугу эти отношения казались многообещающими. Ему лишь нужно было стать тем клеем, который соединит их и будет держать вместе.       Спустя неделю мольбы, когда всех выпустили на прогулку, Фрэнк с Дугом спокойно проскользнули мимо камер видеонаблюдения в коридорах и направились в другую часть тюрьмы, где находились одиночные камеры. Там сидело трое, но никто не отбывал свой срок дольше Джерарда. И этим двум было разрешено выходить на прогулки, Джерарду уже довольно долго нельзя было гулять. Но хотя бы впервые его плохое поведение оправдывало себя. Было проще если в этом будут замешаны лишь трое.       — Я не могу впустить тебя к нему, — предупредил его Дуг впервые с тех пор, как они начали говорить, а его голос стал серьёзным. Он взглянул на Фрэнка с ещё пущей серьёзностью, что совершенно сбило того с толку.       — Почему нет? — прошептал он. Вокруг никого не было, однако из-за самой незаконности действий Фрэнку необходимо было шептать, даже несмотря на то, что Дуг говорил в полный голос.       — Они могут увидеть по камерам, — ответил Дуг, открывая дверь к карцерам. — И мы не знаем точно, как отреагирует Джерард. — Лицо Дуга искривилось, когда он произносил слова во взволнованное лицо парня. Фрэнк мрачно кивнул. И хотя он к этому моменту уже мысленно миллион раз проиграл сценарий как в сказке, он знал, каким мог быть темперамент Джерарда. И неожиданно Фрэнк ощутил облегчение оттого, что ему не придётся быть с Джерардом в одной камере. Он мог стать жестоким, и Фрэнк правда не стал бы его винить, если бы так произошло.       — Но не волнуйся, — добавил Дуг, пытаясь вымучить слабую улыбку, — у тебя будет много места перед решёткой.       Фрэнк кивнул, его взгляд был прикован к открытым камерам. Вся территория с одиночными камерами была такой белой. Всё до этого было всех оттенков серого, там всё, включая людей и чувства, смешивалось до состояния, пока невозможно было отличить. Теперь же всё было таким белым и даже чистым. Всё вновь стало чётким, и Фрэнк чувствовал себя как дома. Фрэнку нравились крайности этих помещений. Всё в его жизни всегда казалось крайностями, особенно с Джерардом.       Джерард, неожиданно подумал он. Он оторвал своё внимание от белых стен и начал оглядывать клетки, выискивая его. Фрэнк легко нашёл заключённого, его чёрная оболочка контрастировала с белоснежным фоном. Он сидел на кровати, уронив голову в руки, убирая волосы с лица. И когда они встретились взглядами с Фрэнком время, казалось, остановилось. Они встретились взглядами и просто застыли. Фрэнк чувствовал, как его сердце бешено билось, а волнение, которое он ощущал, кралось по его коже и вызывало улыбку на лице. Сердце Джерарда билось также сильно, однако по другой причине.       Паника.       Джерард тогда сильно паниковал. Он не ожидал увидеть Фрэнка. Вообще. Он вытворял все эти дерьмовые выходки, чтобы оставаться в карцере. Где он должен был быть один. Никто не должен был видеть Джерарда таким. Никто вообще не должен был видеть Джерарда.       Но даже когда Джерард не был в одиночке и не хотел, чтобы его видели, он прятался в альтернативной вселенной, а Фрэнк всегда был тем, кто мог продырявить его стеклянный щит. Фрэнк всегда видел дальше оболочки. Фрэнк всегда был упёртым и никогда не оставлял всё на своих местах. Джерард должен был это предвидеть. Так он и сделал, он просто пытался отрицать это. Даже когда Фрэнк оправился и подбежал к камере, отчаянно просовывая руки через решётку, Джерард всё ещё пытался отрицать это. Он повернулся спиной к Фрэнку и сидел в углу кровати, сложив ноги и слегка раскачиваясь.       — Джерард, — позвал Фрэнк из-за решётки. Он стоял на полу на коленях, прислонившись всем телом к решётке, а его руки болтались, словно у тряпичной куклы. Когда Фрэнк увидел лицо Джерарда, выражающее страх, его сердце упало в пятки, однако он быстро оправился от этого. Фрэнк знал, как вёл себя Джерард. Фрэнк жил с ним. Фрэнк имел с ним дело. Джерард был упёртым, но чёрт возьми, Фрэнк тоже. И так или иначе, они поговорят. Они слишком зависели друг от друга.       — Джерард, — вновь позвал Фрэнк уже без такой сентиментальности в голосе. Фрэнк остановился и взбешённо выдохнул, ожидая, когда Джерард повернётся. Когда этого не произошло, Фрэнк продолжил, а его уверенный голос становился громче. — Джерард. Посмотри на меня. Сейчас же, чёрт возьми.       Фрэнк вновь ждал, но когда Джерард, казалось, совершенно отделился от этого мира, Фрэнк агрессивно ударил руками по перекладине. Он кинул взгляд на Дуга, который стоял в углу, пытаясь не слушать, но улавливая каждое слово. Дуг пожал плечами, увидев отчаявшегося Фрэнка, не зная, что сказать.       Довольно давно Фрэнк всегда приходил к охраннику, если ему нужна была помощь. Если ему нужна была ещё одна простынь, немного больше время в душе, отдельная комната, чтобы увидеться с Джерардом, или просто старый добрый дружеский совет, Фрэнк всегда шёл к Дугу. И Дуг всегда давал ему всё нужное. Дуг стал в каком-то смысле отцом Фрэнку, учитывая, что к своему он никогда так не прислушивался, как к тюремному охраннику. Однако теперь Дуг, мужчина всегда с планом запазухой, пожимал плечами на взгляд Фрэнка. Дуг не знал ответа. Дуг не мог помочь Фрэнку. Впервые за долгое время.       И продолжая тему, что «всё бывает впервые», Фрэнк взбесился.       Казалось, прошли годы с тех пор, как он показывал свой характер, однако с новым сроком заключения, ужасающим убийством и безучастной спиной Джерарда, повёрнутой к нему, он ощутил, будто рассыпался и вскоре разделится на молекулы на полу перед одиночными камерами.       — Ради всего святого, Джерард! — громко прокричал Фрэнк сквозь решётку. Ярость в голосе напугала не только Фрэнка и заставила Дуга подскочить, но и ошеломила Джерарда. Однако всё же его возлюбленный не развернулся. Он просто прекратил раскачиваться и сел на месте настолько неподвижно, насколько это было возможно на кровати.       — Джерард, тебе в конце концов придётся на меня посмотреть! — рявкнул Фрэнк, он чётко произносил каждое слово с цоканием языка на конце. Он ощущал, как плевался между словами, а слюна приземлялась на обширное пространство перед ним. Фрэнк также чувствовал, как злость разливается по его венам, готовая выплеснуться вновь, как раньше. И тот факт, что Фрэнк снова превращался в старого себя, молодого упёртого разъярённого панка, коим он являлся до Джерарда, лишь сильнее злил его. Он становился человеком, каким он являлся до того, как Джерард изменил его. Фрэнку казалось, будто его организм вёл себя так, будто Джерарда и не было в его жизни.       — Джерард, прекрати это дерьмо сейчас же, — провозгласил Фрэнк, зная, что постепенно его слова сломают мужчину. А если нет, тогда всё равно было так чертовски хорошо снова кричать. Фрэнк вспомнил, что такого привлекательного было в злости, когда она была на твоей стороне.       Джерард остался неподвижным, но сам он постепенно ломался. Сам Джерард тоже возвращался к своим старым привычкам, выстраивая стены и воображаемый мир внутри них. Однако Фрэнк вновь ломал эти стены, как и когда впервые попал в тюрьму. И чем больше Джерард пытался выстроить новую ограду снова и снова, тем с большей силой слова Фрэнка разбивали придуманные кирпичики. Джерард пытался заменить их более новыми, прочными блоками, однако они были не четой Фрэнку. Джерард ощущал, как тяжело дышал из-за всей стрессовой ситуации. Фрэнк, чёрт возьми, побеждал.       Однако Фрэнку казалось, что он проигрывал. Так что он лишь старался сильнее.       — Джерард, ты, чёрт возьми, знаешь, что я сделал, чтобы оказаться здесь? — рявкнул Фрэнк, горечь в его голосе стремительно возрастала, как и жар в белом помещении. Фрэнк остановился, ожидая от мужчины хоть слова, однако зная, что ничто не получит, продолжил свою речь. — Я, блять, убил, чтобы быть с тобой. Я, блять, убил Дженни, потому что я никогда не любил её. Я всегда любил тебя. А ты слишком туп, чтобы, чёрт побери, хотя бы увидеть это!       Фрэнк выкрикнул последние слова так громко, что перепонки в его ушах зазвенели, а голосовые связки задрожали. И после того как слова прогремели в воздухе, Фрэнк осознал важность сказанного. Он наконец сказал Джерарду, что любил его. Он наконец произнёс те слова, что слишком боялся сказать прежде. Фрэнк прикрыл рот рукой, будто пытаясь запихнуть строчки обратно. Это не сработало. Фрэнк начал молиться, что Джерард не слышал их. Фрэнк знал, что эти слова, три этих простых слова никогда в жизни не смогут вдохнуть жизнь. Неважно, насколько они были правдивыми. Особенно сейчас, когда Джерард совершенно игнорировал его. Фрэнк не хотел произносить их, особенно со злостью, лишь чтобы их проигнорировали. Они были слишком сильными и слишком многозначительными для Фрэнка, чтобы вот так преждевременно произносить их, лишь чтобы они витали в воздухе всю оставшуюся жизнь.       Но Джерард услышал эти слова. И это был последний кирпичик, выпавший из его выдуманных стен, он разрушил старого Джерарда и выпустил новую плачущую кричащую силу в этот мир. Джерард так резко подскочил с кровати, что она отъехала на несколько дюймов назад. Неожиданно лицо Джерарда оказалось перед прутьями, напротив лица Фрэнка; его черты искривились в насмешке, а кожа покраснела.       — Ты, блять, убил человека, чтобы быть со мной, — повторил Джерард слова, которые только что сказал ему Фрэнк. Его голос был тихим и хриплым, что заставляло его выглядеть словно опасное животное. Но это был Джерард — самое опасное создание в тюрьме. Как жаль, что никто не знал, что опасность он представлял только самому себе.       — Ты грёбаный убийца, не ведающий добродетели, — Джерард почти что выплюнул следующую часть в шокированное лицо Фрэнка. Тот всё ещё стоял недвижно, с разинутым ртом; он был в шоке, что Джерард вырвался из своего окоченения и теперь обращался к бывшему возлюбленному, насколько бы это ни отталкивало. Фрэнк едва ли мог слышать или видеть, однако он был в курсе всего, что происходило. Джерард оглядел Фрэнка сверху вниз, усмешка всё ещё не сходила с его искажённого красного лица. Наконец, спустя по ощущениям вечность Джерард заговорил вновь. — Я не хочу разговаривать с тем, кто хладнокровно убивает.       И буквально через секунду после того, как он рявкнул заявление сквозь зубы этим глубоким, животным голосом, Джерард поднялся и встал спиной к Фрэнку посреди камеры. Пока он не желал садиться, потому что обращённое прочь лицо от охранника и Фрэнка всё ещё было искажено, но скорее уже болью нежели злостью. Джерард знал, что, если он сядет, он заплачет. В тот момент постоять было единственным логичным решением.       Фрэнк долго глядел ему в спину. Слова Джерарда кружились у него в голове. Бывший возлюбленный осуждал его за убийство, когда по той же причине сам был заключён. В этом не было грёбаного смысла, или, по крайней мере, это было нечестно. Джерард не хотел убивать Майки, но и Фрэнк не хотел убивать Дженни. Фрэнк знал, что это всё ещё не искупало его вину. По крайней мере, Майки хотел умереть. Дженни нет. У Дженни в жизни были планы, даже если всего лишь напиться, объебаться и потрахаться. У неё были планы, которые она хотела осуществить. Фрэнк и вправду был хладнокровным убийцей.       Фрэнк стыдливо опустил голову и сдался, осознав всё это. Он начал убеждать себя, что ему не нужно быть здесь, что Джерард был прав и он просто должен был уйти. Фрэнк начал сожалеть вообще о всех своих действиях за всю жизнь.       Так и было, пока он не вспомнил ключевую деталь.       — Джерард, — позвал его Фрэнк самым обычным будничным тоном, — расскажи мне, почему ты в карцере.       — За жестокость, — всё, что выдавил Джерард. Это не было ложью так же, как и правдой. Это была словно недосказанное на полпути враньё.       — Жестокость, которая привела к убийству, — добавил Фрэнк, едко склонив голову набок. Остальные слова он выплюнул, оценивая Джерарда на прочность. — Ты убил Берта. Он умер неделю назад из-за того дерьма, которое ты сотворил.       — И? — спросил Джерард, к этому моменту его голос ослабел. Искажённое лицо, что было прежде, теперь пожирало всё его тело. Спина Джерарда уже сгорбилась, а всё его тело сворачивалось в клубок. Он знал, к чему Фрэнк вёл, однако он не желал останавливать столкновение, пока точно не узнаёт, что оно случится.       — Тогда не поговорите ли Вы со мной чёртову секунду о хладнокровных убийствах, — Фрэнк выплюнул последние слова, такие же острые, как и нож, который он раньше носил с собой. Какое-то время Фрэнк выжидал, мысленно глядя на Джерарда сверху вниз (даже несмотря на то, что видел только его спину), перед тем как наконец подняться. Джерард не отвечал и даже не удостаивал его взглядом, и Фрэнк больше не хотел впустую тратить своё время. Он не знал, чем ему ещё заняться, однако определённо существовали дела получше. Куда лучше.       Фрэнк развернулся и встретился взглядами с Дугом, который до сих пор стоял в углу. На охраннике не было лица, а под глазами залёг ещё один ряд синяков. Неожиданное суровое выражение лица Фрэнка исчезло при осознании, что произошло. До того как он смог извиниться перед Дугом за спектакль, которому он невольно стал свидетелем, Фрэнка перебил голос. Он был знакомым, но намного более тихим, чем раньше. Это был Джерард позади него.       — Фрэнк. Подожди. Не уходи.       Четыре слова казались такими простыми, однако исходящие от такого статного мужчины они стали самыми душераздирающими в этом мире. Фрэнк медленно повернулся и встретился взглядом с Джерардом, который стоял у решётки, опираясь на ладони, пока его пальцы тянулись наружу. Его лицо было абсолютно лишено гнева и боли. Его глаза глубоко въедались, а на лице остались следы от слёз бессилия. Тогда Фрэнк видел Джерарда, настоящего, обнажённого и открытого, и знал, что он вновь сломил свою оболочку. Он вновь прорвался через неё. И хотя их всё ещё разделяла клетка, Фрэнк ощущал, будто оказался прямо внутри любимого мужчины.       Фрэнк осторожно подошёл ближе к камере, пока оба не коснулись клетки. Они стояли в тишине, потому что никто из них не знал, что сказать. Слова, которых сильнее всего боялись, были выпущены в воздух, укрывая их неким спокойным покрывалом высокомерия. Тогда им не нужны были слова, потому что их можно было неправильно понять или не так сформулировать. Тогда их действия были лучше всего. И хотя всё, что Фрэнк сделал, так это остался и подошёл к клетке, это говорило о многом.       — Спасибо тебе, — наконец выдавил Джерард. Он опустил глаза, всё ещё стыдясь признаться.       — За что? — тихо спросил Фрэнк.       — За всё, — искренне ответил Джерард. Это был и не ответ, да и это являлось таким клише в каком-то смысле, но тогда это сработало идеально. И это было лучше любого в мире признания в любви.       Фрэнк встретился взглядом с Джерардом и мог поклясться, что увидел внутри него нечто иное. Это не был тот свет, который он с любовью помнил, а нечто лучшее. Это был янтарный свет. Янтарный свет огня, который ещё не догорел. Джерард всё ещё любил его. Несмотря на всё произошедшее с Дженни и её убийство, пламя Джерарда по отношению к Фрэнку никогда не умирало. И никогда не умрёт. Даже если однажды оно и обратилось в пепел, всегда существовал феникс, который воспарит над огнём и пронесёт их сквозь весь остаток пути. Фрэнк знал это тогда, заглядывая ему в глаза. Фрэнк вжался рукой в воздух по другую сторону клетки, и Джерард взял его руку, что ещё раз подчёркивало сей факт. Они будто бы тысячу лет так и держались за руки. Они были настолько близки, что могли поцеловаться сквозь промежутки решёток, но это казалось куда лучше, куда более сокровенным. Они вновь соприкасались чистыми руками, вымытыми от прежних грехов. Любые пятна, которые были прежде из-за неверных поступков, теперь были не важны. Всю их прежнюю жизнь можно было представить в виде пятна. Люди вечно пытались смыть их, избавиться от них, вместе или по одиночке. Однако сквозь огонь и воду и все виды уборки Фрэнк с Джерардом остались на земле. Их пятно могло менять форму и месторасположение, но оно всё ещё было там и не двигалось.       — Сколько ещё тебе нужно здесь быть? — спросил Фрэнк в тёплую тишину. Глаза Джерарда загорелись, когда он услышал вопрос. Его никогда раньше об этом не спрашивали, и он никогда не желал знать ответ. Джерард перевёл всецелое внимание на Дуга, который улыбался в углу. Его усилия оправдали себя. Его брак распадался, однако другой союз был сохранён.       — Если ты будешь слушаться, — начал Дуг, обмениваясь взглядами с обоими парнями, которые теперь уставились на него, умоляя его об очередном шансе на жизнь. На протяжении всей жизни никто из них не верил в Бога. Но в тюрьме всё было странно, всё было иначе. Особенно в этой странной белоснежной камере. Будто тогда Дуг стал для них Богом, отвечая на их проблемы, помогая им и даже наказывая за грехи. Дуг был Богом, и теперь держал их судьбу в своих руках. Он мог разбить её, если бы захотел или отпустить их на свободу. Всё зависело от него.       К счастью, Дуг не был мстительным.       — Если ты будешь слушаться, — снова сказал Дуг, пытаясь радостно подчеркнуть слова. — Ты сможешь выйти через неделю. Вам двоим такое подходит? — Он улыбнулся, а его усы тенью упали на его приятное лицо.       Фрэнк повернулся и взглянул на Джерарда. Лишь недавний янтарный свет уже превратился в полноценный огонь. Они улыбнулись и кивнули, вновь понимая друг друга без слов.       — Что думаешь? — спросил Джерард, а его губы расплылись в улыбке. — Сможем мы прождать такой срок?       Фрэнк кивнул, медленно улыбнувшись сквозь слёзы.       — У меня есть ощущение, что это ожидание того стоит.