О календарях, полыни и странных аллергиях
3 октября 2012 г. в 17:21
— А в четверг? — Ваня, разложив на коленях огромный перекидной календарь, обитый вытертой кожей и инкрустированный лягушачьими черепами, допытывался до лениво развалившегося в кресле напротив Кощея.
За окном светило солнышко, пели птички, стрекотали пёстрые и юркие стрекозы и умопомрачительно пахла сирень. Мерзость, короче. А тут ещё этот Царевич со своей идиотской миссией.
— В четверг никак, — супостат передёрнул плечами, словно сгоняя надоедливую муху, и потянулся за бисквитным печеньем. — У меня очередь к врачу.
— К какому врачу? — требовательно уточнил Иван, провожая печальным взглядом исчезнувшую пироженку. Вот гад! Поглощает их десятками и хоть бы хны. Ирод, одним словом.
— К психиатру! — Костик проглотил ещё один бисквит и с наслаждением принялся облизывать испачканные в креме пальцы. — Буду восстанавливать нервы после твоего визита!
— Ой, да прям… А после врача?
— А после врача я буду восстанавливать нервы от визита к врачу. Слушай, а может, ты вместо меня сходишь?
— Чего? — опешил Ванечка. — Мне-то к нему за каким чертом?
— Ну как же? — лукаво ухмыльнулся ирод и, расположившись поудобнее, начал объяснять: — Ты — псих. Псих, псих, не возражай. Достаёшь меня. Я иду рассказывать об этом ему. А он говорит мне, что сказать тебе, чтобы ты от меня отвял. Тебе не кажется, что я в этой цепочке звено лишнее?
— Не кажется! — буркнул Царевич, подпихивая блюдо с бисквитами ещё ближе к колдуну. — И чего это я псих?
— А как назвать человека, педантично пытающегося убить того, кого по определению убить нельзя?
— Целеустремлённым? — предположил Ваня и, вернувшись к календарю, продолжил: — В пятницу?
— В эту?
— Нет, Коть, в позапрошлую!
— В позапрошлую можно.
— Издеваешься? В эту конечно!
— В эту не могу.
— Почему?
— Экзамен у меня. Хотелось бы сосредоточиться, знаешь ли, — Кощей от души отхлебнул из своей чашки и с громким нецензурным сопровождением выплюнул содержимое обратно. — Ты что, полыни сюда бухнул?
— Аха… — Ваня приподнялся, оттянул одним пальцем опешившему от такой наглости Кощею веко, пощупал пульс, потрогал лоб и, рухнув обратно в кресло, уныло протянул: — Значит, про полынь тоже соврали.
— Так… — ирод подозрительно сощурился. — А в бисквитах что?
— Цианид, — с печальным вздохом сознался парень.
— Да? — Кощей засунул в рот ещё одну пироженку и с удовольствием принялся жевать. — Фкушненько полушилошь!
— Вот гад! — сплюнул Царевич. — В субботу?
— С ума сошёл? — округлил глаза его собеседник. — Пост же! Ты как хочешь, а я грех на душу брать не буду.
— Воскресенье? — Костик выразительно покрутил пальцем у виска. — Понедельник?
— Тоже нет.
— Ну, а в понедельник-то, почему нет? — взвыл блондин.
— У сеструхи день рождения, — с готовностью просветил его супостат. — Я, конечно, бессмертный, но она, знаешь ли, тоже. Не дай Боженька, испортим ей праздник! Нет-нет-нет. Даже не уговаривай!
— Вторник? — обессилено предложил Иван.
— Не. Во вторник у меня болит голова.
— Ну откуда?! — взвился парень, уже до чёртиков уставший подыскивать подходящую дату. — Откуда ты сейчас знаешь, что во вторник у тебя будет болеть голова, а?
— Дык, это… — почесал макушку Кощей, — я ж говорю — в понедельник у сеструхи день рождения.
— Как ты меня достал! — Иван зашвырнул календарь в пыльный угол и обиженно надул губы. — Я тут месяц уже торчу! В плохом смысле этого слова. Мы так никогда сразиться не выйдем.
— Знал бы ты, как ты меня достал, — пробормотал себе под нос Кощей. — И, главное, выпереть-то тоже не получается. Репейник хренов.
— Что? — не расслышал Ваня.
— Ничего. Чаю, говорю, хочешь?
— Чаю? — парень передёрнулся, вспомнив чего намешал в чайнике в этот раз. — Не, к черту чай, неси лучше коньяк.
__________________________________________
Проснулся Ваня от собственного богатырского храпа и тупой боли в том месте, где, по идее, должна была быть голова. С трудом приоткрыв словно налитые свинцом веки, он недоумённо уставился на обстановку незнакомой комнаты. Широченная кованая кровать, чёрные шёлковые простыни, замысловатые пентаграммы на стенах, огромный дубовый шкаф в углу и всё ещё тлеющий камин, не добавлявший чужой спальне ни капли уюта.
— Вот черт, — прошипел он, ощупывая отзывающуюся набатом голову и с удивлением соображая, что, судя по ощущениям, он совершенно, то есть абсолютно, голый. В чужой спальне. — Где это я?
Мирное сопение где-то справа на секунду прервалось тихим всхрапом и продолжилось. Ваня замер и, стараясь не делать резких движений, осторожно повернулся в сторону подозрительных звуков.
Буквально в паре сантиметров от него, завернувшись по грудь в смятую простынь, спало тело.
Явно мужское.
Явно тоже голое.
И, судя по ёжику тёмно-шоколадных волос на затылке и татуировкам на предплечьях, явно знакомое.
— Вот черт, — повторился Ваня. — Да что ж вчера было-то?
Словно услышав его, Костик опять всхрапнул и перевернулся на спину. Парень с ужасом уставился на цепочку пугающих, тёмно-лиловых пятен, спускающихся по его шее куда-то на грудь и исчезающих под прикрытием простыни.
— Твою мать, — испуганно взвыл Ваня. — Неужели полынь сработала? Твою мать! Твою мать! Твою мать! Я же пошутил…
Стараясь не разбудить спящего Кощея, он осторожно протянул руку, собираясь проверить насколько сильно распространилась сыпь, когда его остановил сиплый, словно сорванный голос:
— Если эта конечность сдвинется ещё хоть на миллиметр, клянусь мамой, я тебе обеспечу пожизненное пособие по инвалидности от службы социального страхования.
— Коть… — отдёрнув руку, неуверенно протянул Ваня, — а ты как себя чувствуешь?
— Рассольчика не помешало бы, — заявил тот не открывая глаз. — И чё-то как-то ломит во всём теле. Ты мне вчера решил алкогольное отравление устроить?
— Отравление? — нервно сглотнул блондин. — Коть… А, Коть, у тебя это, аллергия какая-то.
— Да какая у меня может быть аллергия? — лениво приоткрыв один глаз, уставился на него Костик. — И прекрати меня так называть!
— Ты сам посмотри, — упорствовал Царевич. — На шее, и на груди. Коть, надо что-то делать.
— О Господи! Когда же ты уже поймёшь? Я — бессмертный. Я не болею. У меня не бывает аллергии, — бормотал Кощей, создавая прямо над собой магическое зеркало. — Я не… ЭТО ЧТО ЗА…
— Я думаю, это аллергия на полынь… — начал Ваня, но его грубо перебили.
— Не, Лап, это не аллергия, — прошипел Кощей, резко сев на кровати и со злым удивлением обнаружив собственную наготу. — Ванечка? Беги, убивец, беги, зараза. Ты, кажется, боя хотел? Ну, так я тебе его устрою прямо сейчас!