Нечётный четверг

Слава проснулся от будильника, выключил его и лег обратно, обнимая Матвея сзади. — Черт… надо вставать… Так не хочется уходить от тебя, — сонливо проговорил мужчина. — Тебе на работу? — Да, сегодня дневная смена… К десяти вернусь. Оставлю вам ключи. Пока Слава был в душе, Матвей приготовил омлет. — Ну ничего себе… — мужчина не ожидал такой заботы. — Вот это прелести совместной жизни… Юноша улыбнулся, и Мстислав поцеловал его. Когда молодые люди разорвали поцелуй, они заметили Костю, стоявшего в гостиной и во все глаза смотревшего на них. Матвей отвернулся и нервно вытер губы. Мужчина постарался сгладить неловкость, как ни в чем не бывало бросил: — Доброе утро! Костя ничего не ответил. Ему стало некомфортно от увиденного. На словах было терпимее, а сейчас, когда он смотрел на проявление чувств, которые сам он в своей голове всегда считал позорными, стало совсем невмоготу. Парень ушел обратно в комнату. Матвей фыркнул и стал накрывать на стол. Видя, что он ставит только две тарелки, Слава сказал: — Поставь ему тоже. — Не думаю, что он сейчас захочет сесть с нами за один стол, — в голосе юноши слышались обида и раздражение. — Матвей, он не виноват, что вырос в такой среде. Сделай ему скидку. Мужчина подошел к двери в комнату и прежде, чем войти, постучал. — Хочешь еще поспать? Костя сидел одетый на кровати и смотрел в телефон. По его лицу было видно, что он не рад Мстиславу. — Давай позавтракаешь с нами? Парень молчал и не смотрел на мужчину. — Помнишь, что ты можешь сказать мне, если тебя что-то беспокоит или если тебе что-то не нравится? — мягко начал Слава, сев на стул рядом с компьютерным столом. Костя поднял глаза на мужчину и ухмыльнулся. — Если тебе некомфортны наши нежности, ты и об этом можешь сказать… Парень удивился прямоте и нехотя отозвался: — Как оно может быть мне комфортно?.. — Постарайся не обращать на это внимания. Я сразу тебе скажу, что я начал об этом говорить не для того, чтобы дать тебе обещание скрывать наши с твоим братом отношения. Я этого делать не хочу и не буду. Мне он нравится, и я не вижу причины, по которой это валидно может тебя ранить. Костя не понял слова «валидно», но переспрашивать не стал, его оскорбляли формулировки «может тебя ранить». Парню был неприятен сам факт того, что кто-то может допустить в нем возможность быть уязвимым. Вообще, он был удивлен позицией мужчины. Признаться, юноша ожидал, что тот пришел по-родительски перед ним извиниться. — Я считаю, что таким поведением ты делаешь больно Матвею. Я не говорю, что ты обязан его уважать за то, что он тебя выручает. Я не люблю эту хрень из разряда: вести себя с кем-то по-доброму, потому что этот человек когда-то хорошо поступил с тобой. Никто не может заставить тебя испытывать благодарность, особенно если ты сам не просил о помощи. Но мне он нравится, и я буду его защищать. Так что, пока мы здесь втроем, ты его не будешь мучить, ок? Парень не ожидал, что ему еще и прочитают лекцию, но понял, что он не в том положении, чтобы спорить. — Пойдешь с нами есть или тебе принести еду сюда? Костя подумал, что, если он сейчас закроется в комнате, будет тут один есть, словно обиделся, то это будет выглядеть совсем жалко, и поднялся. Мстислав привел парня, и они втроем молча сели завтракать. Во время еды мужчина размышлял над тем, как переменчивы бывают подростки, да и в принципе люди. Вчера он сам тянулся к нему — сегодня объявил план «Крепость». Со смешком Слава подумал о том, что они действительно братья, раз так похожи…

***

Матвей дожидался директрису у ее кабинета. Она прошла мимо, не замечая его, тогда он выступил вперед и нерешительно поздоровался. — О, какие люди, Ремезов-старший! — высокомерно воскликнула она. — Здравствуйте, Ольга Владимировна… Я по поводу брата. — Документы забрать? — Поговорить… — Времени мало у меня, ну зайди на минутку. Она впустила его в кабинет. Парень не был удивлен ее пренебрежительному отношению — в старшей школе женщина часто вызывала его на беседу из-за бритой головы, скинхедовского стиля в одежде и для формальности говорила колкости: «на кого ты похож?», «у тебя дед, поди, воевал, а ты», «тебе еще повезло, что у тебя личико девчачье, а то бы ты такой лысый совсем за урода сошел», «потом перестреляешь нас всех, да? Мечтаешь об этом?». Матвей всегда стушевывался от этого потока бессмысленных оскорблений. Больше всего его уязвляло подчеркивание его феминности — лицо у юноши действительно было очень красивое. Парень опустился на стул, с отвращением поднял глаза на портрет Путина в какой-то помпезной золотой раме с вензелями в соседстве двух дорогих икон — их он помнил хорошо. Юношу всегда забавляло наличие всех этих дорогих атрибутов власти и духовности в кабинете директрисы и отсутствие банальной туалетной бумаги в школе. — Так что, Ремезов, смотрю, ботиночки все еще модные носишь? Никак подростковый бунт не закончишь? Матвей пожалел о том, что пришел сюда в берцах, и промолчал. — Ну и натерпелась я из-за тебя в свое время, — включая компьютер и неумело, долго примериваясь, клацая по клавиатуре длинными темными ногтями, с усмешкой говорила женщина. — Каждый раз проверка — тебя домой отправляй! Потом по тебе отчеты сдавай — видите ли — склонный к стрельбе. Но я, честно тебе скажу, сама не верю, что ты такой. Ты мальчик хороший из хорошей семьи, просто неуверенный в себе очень. Пытался как-то самоутвердиться. Глупость в голову взбрела. — Как нам с Костей… Ему бы школу закончить… — проговорил юноша, пересиливая ком в горле — люди, имевшие над ним власть в прошлом, до сих пор наводили на него ужас. — Ну уж это нет, спасибо. Надо было раньше думать. Такой раздолбай, нервный, совсем дурачок. Матвей поморщился, но сдержался и с расстановкой сказал: — Помогите нам, пожалуйста. Куда он сейчас пойдет… В армию только. Ему нужно закончить школу, он соберется… Он справится, я за ним прослежу… Женщина оторвала густо подведенные карандашом глаза от экрана и недобро посмотрела на юношу. — Татьяна Витальевна его четвертовать хочет. Ты вообще знаешь, за что его турнули? — Да… Мы очень извиняемся перед ней за его поступок… — Ой, ей извинения эти как мертвому припарка… Она в позу встала. — А если мы с ней поговорим? Он извинится… — Ремезов, мне твой братец… Вообще не уперся, кхм. От него одни проблемы. Даже если он на минимальный балл в ЕГЭ что-то там начирикает — школьную статистику вниз утянет… Очень я жалею, что взяли его в десятый класс — послушались вашего отца, уж очень он просил. Решение принято, не уговаривай. Да и вообще, — директриса понизила голос, как-то лукаво прищурила глаза. — Ты знаешь, как с ним в классе обращаются? Не хвастался он тебе? Постеснялся? Он там главная у них мишень. Ему же лучше, если его из этого коллектива вырвать. — Я знаю, что ему тяжело с людьми отношения строить, но дайте ему шанс… Он со всеми поладит, обещаю! Сейчас-то он уже понял, что все серьезно… Женщина тяжело вздохнула, задумалась. — Ох… Не знаю я, какие у вас с ним отношения, но, наверное, так правильнее будет… Сейчас я тебе пришлю, как с ним в классе дружат, в который ты его так вернуть хочешь, посмотришь на досуге. Диктуй номер. Директриса прислала какое-то видео в вотсапе и сказала: — Иди в колледж его отправь. Ну дай взятку там — я не знаю. Ну как-то курсом ниже переведи. Чтобы он из 11 класса на первый курс колледжа попал, как раз на конец первого полугодия. Вот, документы держи, а то вчера они не готовы были, поэтому отцу не отдала. Тут все справки, все, что тебе нужно. Иди с богом, работы — конца-краю не видно… Матвей умоляюще посмотрел на женщину, сжимая в руках папку. — Иди, сказала тебе, сейчас охрану позову! Нет времени у меня. Парень обессиленно поднялся и, дойдя до двери, обернулся. — Вы знаете… Я больше не националист… — как-то нерешительно проговорил он. — Ну слава богу! Ступай! — безынтересно отозвалась директриса. Матвей ушел, он не мог понять, почему решил оправдаться в конце. Настроение было паршивое — разобраться с проблемой так и не получилось. Слова про колледж юноша всерьез как-то не воспринял: это надо было сейчас идти в их городской, что-то там объяснять, кого-то просить… Все это казалось заведомо обреченным на провал, парень больше не верил в свои силы. Вспомнив про видео, он сунул в ухо наушник и сел на лавку за школьной территорией. Видео длилось минут шесть. Вначале Матвей смотрел без интереса, не ожидая увидеть чего-то поразительного: мелькала спортивная раздевалка, кто-то сдавлено дышал, сдерживая смех. Затем в кадре появился Костя — он сидел там на скамейке, широко расставив ноги, в мятой школьной форме, глаза у него были завязаны, а руки убраны за спину. — Лиза, ну ты где? — улыбаясь, спросил он. Вместо девочки в кадре появился мальчик с подбитой скулой и заплаканными глазами. Кто-то стоял за ним, угрожая кулаком. — Я здесь, иду-иду, — приятным заманивающим голоском проговорила девушка за кадром, и побитого парня толкнули к Косте. Тот озирался на людей вокруг — их не было видно и слышно, но по его взгляду понятно было, что раздевалка была битком. Юноша опустился на пол перед ничего не видевшим Костей и положил руку ему на пах — от резкого прикосновения тот вздрогнул. Ребята вокруг стояли бесшумно. Затем парень коснулся его колен, привстал и замер, не решаясь действовать. Снова стали видны кулаки. Тогда он закрыл глаза и стал целовать Костю — мокро, с языком, весь дрожа от страха. Когда они разорвали поцелуй, Костя широко улыбнулся и сказал: — Я так хочу, чтобы ты оседлала мое лицо! Все разразились громким смехом. «Оператор» опустил камеру, поэтому Матвей не видел лица Кости, но слышал, как тот испуганно кричал: — А? Что?! Кто здесь?! Лиза, развяжи мне руки. Лиза, пожалуйста! В кадре мелькнула девушка — высокая с собранными в высокий хвост черными волосами. — Петьку попроси, теперь ты ему лизать яички будешь. Парень, так и оставшийся перед Костей, через несколько мгновений очнулся, рванулся к нему и не глядя стал развязывать ему руки. Его тут же оттащили, но он успел ослабить узел. Костя высвободил руку и стянул повязку с глаз. — Понравилось с пацаном сосаться, пиздолиз? — бросил кто-то детским голосом. Юноша смутно понимал происходящее, мечась взглядом от сидевшего на полу растрепанного Пети к Лизе, стоявшей вплотную рядом с высоким спортивным мальчиком. Тот подступил к нему и вдруг схватил рукой за лицо. — Лиза со мной теперь, так что ты, петух, к ней не лезешь больше! — закричал он. — Мы тебе парня подобрали взамен, чтобы ты больше за ней не бегал… Вон педику соси теперь. Но если тебе очень захочется — можем устроить. Я ее трахну, а она сядет тебе на лицо — и вытрешь мою кончу, ты же тряпочка! На этом видео обрывалось. Матвей долго смотрел в погасший экран телефона, а по его щекам катились слезы. Он не помнил, как добрался до квартиры Славы. Костя сидел на диване в гостиной и играл в приставку. Завидев брата и оценив его состояние — сразу было ясно, что он на взводе, — юноша испуганно замер, боясь, что он сделал что-то не то. Но Матвей молча упал на колени и крепко стиснул его в объятиях — он не обнимал его никогда. Костя почувствовал, как на спине выступил липкий пот. Он сразу же понял, что директриса рассказала, из глаз полились слезы — прямо так сразу и потоком. — Я их убью нахуй! — решительно проговорил Матвей. — Я сейчас найду, где достать дробовик, и расхуярю их всех нахуй! Я тебе обещаю! Костя только сильнее заплакал от этих слов и вцепился в брата, не отпуская от себя.