Нечётный четверг

После примирения Славы и Матвея прошло пару недель. Большую часть этого времени они прожили вместе. Матвей успел найти работу — после ВУЗа по вечерам консультировал покупателей в салоне сотовой связи. Людей было немного, телефоны покупали редко, в основном — симки. В том же помещении находилась небольшая кофейня, и парень, будучи одним продавцом на точке, мог общаться с баристами. Там посменно работали две девочки и мальчик с девочкой. Юноше было непривычно находиться в коллективе: когда клиентов не было, они, сгорая от скуки, заговаривали с ним. Матвей сдержанно общался, не рассказывая о себе ничего. Парень-бариста был в наколках и походил на модного рэпера, говорил уверенно и плохо шутил. Юноше он совсем не нравился. С девочками контакт шел проще, но одна из них часто подходила к его стойке, с интересом расспрашивала о чем-нибудь. Матвей терялся и отвечал сбивчиво. Работал он в соседнем от дома торговом центре, поэтому в гости часто наведывался Слава и, поставив локти на стойку, шумно рассказывал истории из своих будней. В такие моменты Матвей испытывал противоречивые чувства: радовался из-за его визита, но все время с опаской следил глазами за кофейней у противоположной стены — не заметили ли они что-нибудь? Как-то Слава догадался и спросил его по дороге домой: — Ты боишься, что они поймут, что мы пара? Матвей пожал плечами. — Я не буду подставлять тебя и не скажу ничего такого, — добавил мужчина. — У них нет причин для подозрений. Да и какое им дело. Юноша смутно представлял, почему его так волнует мнение каких-то малознакомых ему людей, но отделаться от неприятного ощущения не мог. — Как ты думаешь: Юля со мной флиртует? — хмуро спросил Матвей, говоря о той бойкой девочке-баристе. — Я думаю, ты просто принимаешь шутливый характер за подкаты. К тому же… вряд ли она бы это стала делать, потому что она заигрывает со мной! — Слава говорил оживленно и подбрасывал ключи. — Чего? — парень посмотрел на него сбоку и даже сбавил шаг. — Да она по приколу. Просто безобидный флирт. Если позовет на свидание — я не пойду. Честно-честно! Юноше не понравилась эта шутливая интонация. В последнее время он часто ревновал партнера: тот много времени проводил с друзьями, задерживался на работе, общался с кем-то в интернете, ходил на какой-то левацкий движ. Вообще, оказалось, что отношения с экстравертом — это довольно сложно! Сначала он кружит вокруг тебя, как надоедливый ребенок, рассказывает о каждом новом своем впечатлении, затем, когда ты устаешь, переключается на кого-то еще, а ты, отдыхая, вдруг чувствуешь собственническое недовольство: «То есть я такой заменимый, да? Не рассказал мне — пойдешь другим рассказывать? Ну ничего себе!» Матвей чувствовал, что эти его опасения не имеют почвы, поэтому не давал им корма для роста и старался не накручивать себя по пустякам. Но несмотря на принятое решение, разок он не справился с собой и все-таки косякнул. Зайдя к нему в один из будних вечеров, Слава оживленно болтал с Юлей — она тоже была страшная балаболка! Время перевалило за девять, изредка на пороге показывались любители выпить кофе на сон грядущий, но их было немного. Салон связи перед закрытием тоже пустел — в последний час заходило по 3-4 человека. Матвей с унылым видом, подперев рукой щеку, сидел на своем стуле, а мужчина с девушкой стояли перед его стойкой и уже минут двадцать, активно жестикулируя, обсуждали «Атаку титанов». По разговору парень понял, что это какое-то там аниме и лишний раз удивился, что Славе в его 25 до сих пор нравится всякая подростковая ерунда. Мужчина и раньше показывал ему музыкальные нарезки из тиктока. Матвей не разбирал: что в этом смешного? Начиналась одна песня, затем резко появлялись наложенные невпопад слова из другой, все фонило. Слава возводил глаза к небу, восторгался: «Я ничего в жизни умнее не слышал!» А там только и было-то: какой-то «капитан», какая-то «залупа» — чушь какая-то. Парень лишь бегал глазами туда-сюда и пожимал плечами. Время от времени мужчина подсовывал ему посты из твиттера с «высокоинтеллектуальным» левым юмором, но ему тоже не нравилось. Юля вдруг накрыла руку Славы своей — буквально перед лицом Матвея, они стояли, а он сидел, поэтому руки и лицо были на одном уровне. Девушка сказала: — Круто встретить человека, который так глубоко разбирается во всех тонкостях сюжета! Мне очень не хватает кого-то, чтоб обсуждать все свои безумные фанатские теории! Мужчина посмеялся в ответ, а Матвей вдруг с каменным лицом сказал: — Он гей. Это было его первой фразой за последние полчаса. Слава и Юля молча повернули к нему головы. Мужчина глянул на него со страхом, Юля — с непониманием. — Он, говорю, гей. Зря надеешься, — скрестив руки на груди, Матвей откинулся на спинку стула и посмотрел в упор на девушку. Она поежилась, переглянулась с растерянным Мстиславом, затем проговорила, обращаясь к его партнеру: — Слушай, мне даже без разницы — правда это или нет, просто хочу сказать, что это как-то стремно — разбалтывать такую инфу про других людей. Матвей даже перестал злиться, поднял брови от удивления — парень не ожидал от нее упрека, перевел взгляд на мужчину и понял, что теперь злится он сам. Юноша испугался, встретившись с его суровым взглядом, пожалел о том, что сказал это, и весь сжался, ожидая ответного: «Да он тоже пидарас, мы ебемся». Но Слава ничего не сказал, отмахнулся от него, как от дурачка, и продолжил как ни в чем не бывало говорить об аниме. С работы они шли молча, парень все больше ощущал вину. Он выбрал самый неудачный день для своей выходки — завтра нужно было возвращаться домой, к матери, потому что через день приезжал отец. Прошел уже месяц с начала его вахты, половину которого Матвей прожил у Славы. Теперь же нужно было идти с вещами обратно — он не хотел оставлять Костю одного. Конечно, они бы могли вновь пригласить брата к себе, но юноше не нравилась эта идея. Это ощущалось, как какая-то временная полумера. Да и Косте было некомфортно от жизни в чужой квартире. Став самостоятельнее и увереннее в себе за этот период, юноша посчитал, что он в силах начать решать проблему. Накануне перед сном они лежа обсуждали этот вопрос. — Думаю, что все будет нормально. Я с ним поговорю. Мы созванивались несколько раз за этот месяц — он вроде бы испугался, что мы можем опять сбежать из дома, и успокоился. Слава не доверял его оптимизму. — Он сильнее тебя физически? — Ну, может быть, немного. — Ты можешь в случае чего ответить ему в драке?.. Матвей поежился. — Я не могу бить собственного отца… Это как-то слишком. — Но это было бы решением проблемы. — Как ты себе это представляешь? Мы просто будем драться… Почему это решение? Слава повернулся к нему на кровати, приподнялся на локте. — Когда мы дрались с тобой тогда, в день нашей встречи, ты уверенно держался. Тебе не нужно будет драться с ним каждый раз. Ты должен ответить лишь единожды, чтобы он понял, что трогать вас у него больше не получится. Одно дело — избивать кого-то, другое — драться на равных. Юноша медлил с ответом, затем покривив лицо, сказал: — Я не смогу. Я-я… это просто не подходит для меня. Мстислав тяжело вздохнул. — Давай, как мы придумали раньше, использовать уместные рычаги давления, — с большим энтузиазмом добавил Матвей. — Я скажу ему, что мы опять убежим, обратимся в полицию… Я в этот раз буду с ним говорить, честно. Не испугаюсь как обычно. Главное — нам есть куда идти, если это опять начнется. Мужчина не ответил. Он молчал и сейчас, а Матвей, глядя себе под ноги, шел рядом. В тот день они так ничего и не обсудили: Слава обиделся и молча залипал дома в телефон, парень в тишине собирал вещи и время от времени смотрел на него исподлобья. Ему хотелось вроде бы и извиниться: он понял, что по глупости бросил эти слова — день был тяжелый; он надеялся, что вечером Слава его как-то отвлечет, а он полчаса болтал с Юлей бог знает о чем у него под носом; сверх того ложились переживания из-за предстоящей встречи с отцом — все это внесло свою лепту в его раздражение. Вместе с тем Матвей безмерно был благодарен партнеру, что тот сдержался и не стал ругаться с ним прямо там. Парень чувствовал противоречия в себе: он же изначально боялся, что ребята догадаются об их отношениях, а теперь сам дал им подсказку… Но попросить прощение юноша так заставить себя и не смог: он чувствовал к Славе легкое отторжение из-за его вчерашних советов, которые ему ужасно не понравились, и боялся, что при разговоре мужчина всячески начнет разбирать произошедшую сцену: обвинит Матвея в ревности, трусости, гомофобии… Во всех смертных грехах. Он не был к этому готов. Утром на пороге Мстислав обнял его без особых нежностей и, положив руку на плечо, сказал: — Вы можете прийти ко мне в любой момент, ты понял? Если тебе понадобится моя помощь, зови в любой момент, ты понял? — голос и выражение лица его были серьезны. Матвей покивал и ушел, разочарованный холодным прощанием. Дома он перебросился парой формальных фраз с матерью. Женщина хотела пообщаться, соскучилась по нему за эти две недели, но он не выразил никакого желания к разговору и, мрачный, ушел в комнату. Собиравшаяся на работу мама, вздохнув, стала красить второй глаз. Ее очень тревожила внезапная сепарация сына и вся эта история со взявшимся из ниоткуда бойфрендом. Она, конечно, с детства примечала, что Мотя был чувствительным ребенком, стеснялся девочек, не ладил с одноклассниками, но о том, что ему нравятся мальчики, — мама и подумать не могла. Как-то, когда они вдвоем с Костей ужинали, она спросила: — Слушай, а Мотя… он действительно с кем-то там сожительствует? Сын, не отвлекаясь от телефона и жуя хлеб, неохотно отозвался: — Ну типа… — С мужчиной?.. — она опустила глаза в тарелку. — Ага, — Костю ничуть не смущал разговор, он напряженно высматривал что-то в ленте новостей. — А этот мужчина сильно взрослый?.. — Не. Лет на пять его старше. Он норм. Женщина испуганно посмотрела на него и отложила вилку. — В каком смысле «норм»? — она не могла понять, почему сын так спокойно реагирует на это. — Да в прямом! — юноша стал набирать сообщение, не глядя, ответил: — Типа умный… Смешной там. Крутой короче чел. Мама долго молчала, затем робко спросила: — Он к тебе не приставал?.. — Мам! — парень поднял на нее сердитые глаза. — Чего ты лезешь с какой-то хренью? Вообще не заговаривай со мной об этом. Интересно про Матвея — спроси у Матвея. Но заговорить об этом со старшим сыном было куда сложнее — он на контакт не шел и раньше, не то что сейчас. Часа в четыре Костя пришел из колледжа и, ввалившись в комнату, испугался сидевшего за столом брата. — Блять! — И тебе привет, — старший улыбнулся, поворачиваясь к нему. — Чего ты так рано приперся, я тебя вечером ждал… — юноша пробурчал это себе под нос и скинул рюкзак на пол. Матвей сразу же считал раздражение брата и тяжело вздохнул, закидывая ногу на ногу, — да, теперь он снова дома и тут всё снова совсем как дома! — Ну и как оно? — вяло спросил старший, заранее готовясь сыскать на себя немилость. — Блять, заебало все. Хуйня одна в этой шараге, дебилы одни, уебки какие-то сплошные. Пизданутые на голову. — Понимаю… — Матвей оглядел нервно стаскивавшего с себя футболку братца. — Волнуешься перед встречей с отцом? — Да похуй на него. Об этом еблане еще думать… Он мне названивал: чего-то там, какие-то, блять, «не веди себя так, и я больше не буду». Вот эта вот хуйня. Ссытся он, что мы съебемся опять. Парень покивал. — А я вот нервничаю… наверное. — Ну ясно, дай я катну, а то меня ждут уже в Дотке. Матвей встал со стула, уступая ему компьютер, и пошел на кухню. С матерью он не хотел говорить — диалога не получалось, с братом хотел — результат тот же. Следующим вечером они встречали отца в коридоре — стояли у стены, убрав руки за спину. Костя держался ближе к двери в их комнату (она была рядом слева) и как бы прятался за Матвеем. Тот с равнодушным видом подпирал плечом шкаф в прихожей. Отец был сдержан, поцеловал мать, похлопал обоих сыновей по плечам, удивленно сказал Матвею: — Волосы отрастил? Юноша раньше брил голову, а теперь перестал. — Да, я ведь больше не с ними. — Прогнали? — Я сам ушел. — Ну и хорошо. Все прошло спокойно, они ужинали, слушая рассказы отца о работе. Затем мужчина стал расспрашивать Костю про колледж. Тот отвечал с деланной небрежностью: — Да нормально. Да ничего интересного. Нормально учусь. Пацаны норм в группе. Матвей с удивлением приметил, как парень зачем-то скрыл, что учится в группе, полной девочек, наплел про каких-то «норм пацанов», хотя накануне сказал, что там все дебилы. Видя, как под столом дрожат коленки Кости, юноша сам вступил в разговор и перевел тему: — Я устроился на работу. — Да ну? Куда? — отцу, кажется, это не понравилось. — В салон сотовой связи. — Учебе не мешает? — Это только после ВУЗа. Днем 5/2 другой человек работает, а я так — по вечерам прихожу и в выходные иногда. — Ладно, а то гляди — учеба это самое важное. Образование. Матвей молча покивал, предположил, что отца пугает его растущая самостоятельность. Ночью он долго не мог уснуть — думал о Славе. Вечером они обменялись сообщениями: «Как там с отцом?». «Нормально». «Ок». И больше — ничего. Костя тоже долго ворочался на нижней койке двухъярусной кровати. Старший спросил: — Ты насчет папы переживаешь?.. — Да нахуй он мне сдался. Не хочу я завтра в эту шарагу ебучую идти. А теперь придется. Дома не отсидишься, закончилась малина… Вот и не спится мне. А ты спи сам, обо мне хватит печься. — Ладно…