Нечётный четверг

На работе Матвей с тоской в глазах изучал витрину: что появилось нового за его отсутствие? Несколько телефонов, наушники. Мобильный салон опять пустовал, зато в противоположном углу в кофейне клиентов было много. Время от времени Матвей поглядывал на Юлю, ловко управляющуюся с кофемашиной, и размышлял о том, подошла бы ему такая работа? Выглядит слишком запаристо. Еще покупатели часто хамят, огрызаются на предложение: «Хотите круассан?», «Может, на альтернативном молоке?», как будто не понимают, что это просто фразы-скрипты и бариста обязан их говорить. Ближе к девяти Матвей попривык. Даже обрадовался — удалось продать телефон какой-то непонятной марки — за такие никому не известные гаджеты платили хороший процент, потому что работали они плохо и продавать их было сложно. Поток клиентов в кофейне иссяк, и парень, устало опершись рукой о прилавок, заказал себе чай. Юля не взяла с него денег и стала в тишине готовить имбирный напиток. Юноша давно ощущал холод с ее стороны: со всеми она была такая живая и веселая — с ним намерено играла в молчанку. Кажется, это началось после того случая, когда он грубовато рассказал ей о Славиной ориентации, а она сделала ему замечание в ответ: «Нельзя разбалтывать личное про других людей!». С тех пор Матвей и сам девушку недолюбливал. Сегодня он задумался: откуда в нем такое отторжение? Он что… ее боится? Юля действительно своей уверенностью напоминала парню одну его одноклассницу, которая временами любила повернуться к нему (он сидел прямо за ней) и, зажав свои черные вьющиеся локоны, как бы флиртуя, сказать что-то обидное: «Ремезов, а, Ремезов, что ты один скучаешь?..». На самом деле поначалу это и не выглядело обидным. Может, она хотела пошутить, поиграть… Только Матвей не понимал, как поддерживать такие разговоры. Опускал глаза, каменел лицом и всегда чувствовал себя униженно: такой слабый и неуверенный в себе, что даже ответить толком не может — только хмурится. Недавно он вспоминал школьные годы и ту девочку, дразнившую его «вечным девственником». В те времена мальчик считал ее исчадьем ада и раздражался вдвойне: даже задирают его как-то убого! Ну докапывались бы до него парни — может, он бы с ними подраться попробовал, как-то на равных попререкался — глядишь, они бы и подружились (Матвей часто видел, как одноклассники сначала дают друг другу поджопники в коридоре, а потом вместе курят за школой — наверное, так начинается мужская дружба… — делал вывод он). А тут девочка — зачем ему с ней общаться-то? Смысл?.. На днях, когда парень, смотря какое-то психологическое видео о детских травмах, задумался о том их конфликте, перетекавшем из года в год, он стал размышлять о его истоках, причинах и неожиданно как бы прозрел, увидел картину в целом. Все это время он смотрел на нее однобоко: «Она доебывала меня в свое удовольствие, потому что была сукой». А потом вспомнил, с чего все началось. Про его неудачные попытки выслужиться в компании пацанов: «Девки — тупые!». Выходило, что она мстила ему из женской солидарности?.. В десятом классе, после его чудесного превращения из неразговорчивого пай-мальчика со странностями в бритоголового мрачного юношу с садистскими наклонностями, та девочка совсем не оценила эту перемену. Еще в первых числах сентября глянула на него с вызовом, заметила насмешливо: «Решил напугать нас большими ботинками и стрижкой? Мы все равно знаем, какой ты на самом деле…». Матвей ощутил тогда, как испытующе все на него смотрят, понял, что это тот момент, когда он должен решить: кто он есть для себя и кем он будет в глазах других. Наклонился к ней ближе, сокращая расстояние между их лицами до интимного (это было невероятно смелым!) и зло прожал сквозь зубы: «Почаще оборачивайся, жидовка!». Посмотрел на нее с такой ненавистью, что девушка сбилась и потерялась, но после, конечно, вернула себе уверенность: сдаваться она точно не собиралась: подкалывала его и дальше — теперь даже с большим азартом. Любимыми у нее, конечно, были темы гомосексуальности и девственности. От таких обидок Матвей всегда терялся. Она обожала закручивать что-то пространное, вроде: «Ты знаешь, что такое латентная гомосексуальность? Многие парни, которые боятся признаться в своих сексуальных желаниях, докапываются до других геев, потому что завидуют им. Твой случай, Моть? Видела, у тебя «вконтактике» репосты с призывами к убийствам геев. Твои-то дружки хоть догадываются, что ты играешь на два фронта?». После таких рассуждений Матвей прикладывал все бывшие у него силы, чтобы удержать лицо каменным, но с глазами обычно не справлялся — и одноклассница примечала в них тревожный огонек. Парень пытался успокаивать себя мыслью, что она просто тыкает пальцем в небо и время от времени случайно попадает в цель, но вместе с тем его не оставляла тревога: она все знает! Это видно! Этого нельзя скрыть! Рано или поздно все догадаются! После школы, он дважды проверял, что никого нет дома, закрывал входную дверь на верхний замок, чтобы, когда Костя придет, он заранее услышал, как тот долго возится с ключами: пытается открыть нижний, понимает, что закрыт и верхний, и переключается на него. В страхе спалиться в любую минуту Матвей совал в ухо только один наушник, быстро находил порно и смотрел его, постоянно прислушиваясь: не идет ли кто? На экране мужчины брали друг друга грубо, уверенно, при этом много целовались, говорили всякие пошлости. В процессе юноше невероятно нравилось (иногда он ловил себя на мысли, что ему хочется не столько помастурбировать, сколько посмотреть порно), но по окончании, когда он изливался себе в руку и, распаленный, продолжал упираться пустым взглядом в экран, где мужчины тоже подходили к финалу, он начинал испытывать отвращение к их наигранным стонам, голым телам, себе — липкому, грязному. Раздраженно вопрошал: «И зачем я это делаю?». Потом правда быстро забывал об этой эмоции и вечером в душе, брался за член, размашисто фантазируя о том, как кто-то из их наци-компании вдруг осознает свое влечение к нему: станет приставать, целовать, трогать и возьмет где-нибудь прямо на квартире, где у них проходили собрания. Разрядка забирала у Матвея его фантазии и напряжение и оставляла взамен чувство вины и неправильности. Он долго пилил себя: «Это просто пиздец», но на следующий день неизменно шел на сделку с совестью и опять сдавленно дышал, трогая себя. Разглядывая сейчас Юлю сбоку, он думал, что изначально воспринял ее как-то неправильно, потому что подсознательно боялся получить от нее тот же опыт, который был у него в школе с уверенными девочками. — А как твои дела?.. — вдруг прямо спросил он. Девушка, даже не взглянув на парня, поставила на прилавок черный бумажный стаканчик и бросила: — Замечательно. Матвей с унылом видом потянулся за чаем, отпил — горячо, но вкусно, — и задумчиво покусал губы. Добавил несмело: — Не хочешь поболтать? Юля глянула на него в упор и подняла брови от удивления, но ничего не ответила и стала пересчитывать кассу. Матвей молчаливо ждал — денег там было немного — основная масса людей рассчитывалась безналом, поэтому можно было и постоять минутку, пока она не закончит. Когда она сверила цифры на калькуляторе с Х-отчетом на чеке, юноша предпринял еще одну попытку. На нее у него ушла вся его смелость: — Ты злишься на меня за тот случай?.. При Славе? Я заметил, что с тех пор ты на меня смотришь так… — Решил докопаться до меня? — с выдохом спросила она. — Нет… — Матвей тоже выдохнул. — Просто пытаюсь понять, почему меня все ненавидят. Я знаю, что я сложный, но не настолько же, что люди, с которыми я всего-то время от времени завожу тривиальные беседы на работе, каким-то образом уже формируют обо мне такое мнение… — юноша чувствовал, как он буквально обнажил перед ней всю свою душу — но ему было все равно: после больничного парню в голову пришла мысль сменить работу, поэтому терять было особо нечего — месяц-два и их пути навсегда разойдутся. Юля удивилась, улыбнулась натянуто и, поудобнее устроившись на высоком стуле (Матвея от нее отделял прилавок), приготовилась сказать что-то задиристое (так показалось юноше). А он приготовился это задиристое — услышать: даже уголок рта чуть приподнял, довольный своей прямой провокацией. Он не собирался ругаться, рассчитывал лишь услышать что-то поспешное, с чем сможет с интересом поспорить. Весь день Матвей варился в скуке, тосковал по Славе, к тому же он так и не отошел после встречи с отцом, поэтому подсознательно тянулся к какому-то всплеску эмоций: вот сейчас она ему скажет, что он гомофоб, раз тогда так некрасиво сделал Мстиславу аутинг, а он ей в ответ: «Вообще-то он мой парень! Я тоже гей! Ха!». — Я думаю, что ты грубый, Матвей, поэтому мне не очень хотелось бы с тобой много общаться. Вот и все. Парень втянул побольше воздуха в легкие и, играя уверенность, сказал: — Если ты про тот случай со Славой. Я не гомофоб. Просто он мой партнер, поэтому я приревновал и… — Я знаю, — она даже не поменялась в лице и с безынтересным видом подперла щеку рукой. Матвей замер на секунду, затем оттаял и полушепотом спросил: — Слава… сказал? — Нет. — А откуда? — Это видно. Матвей растерялся и почувствовал уязвимость: он всегда успокаивал себя мыслью, что скрывать свою ориентацию реально — а тут, якобы, люди замечают… Может, он на Славу слишком по-особенному смотрит?.. Нехорошо. Надо примечать… — А в чем я грубый?.. — Ты хочешь получить психологическую консультацию? — она говорила беззлобно, но точно недружелюбно. Матвей покусал щеки изнутри и, покрутив в руках стаканчик, вяло ответил: — Мне любопытно: каким меня люди видят вокруг. Просто расскажи, пожалуйста, какой я, по-твоему. — Уверен, что тебе нужно мое мнение? — Мне интересно. Она выдохнула и, задумчиво почесывая щеку, стала перечислять: — Ты мрачный. Всегда хмурый. Молчишь. Тебя не поймешь. Слава перед тобой на задних лапках ходит — ты на него ругаешься. — Я, может, не хочу, чтобы он ходил на этих лапках. — Ну так скажи ему? Что, у тебя языка нет? Матвей не ответил. Ему хотелось во всем этом оправдаться, но в голову ничего не шло: может, он действительно такой, каким его видят все вокруг? Та девочка в школе, Юля, учителя, его отец, отец Славы. Может, он социопатичный псих-размазня?.. А каким его видит Слава?.. Тоже таким?.. Диалог прервался, потому что к ним зашла шумная компашка: молодые ребята стали заказывать кофе на ночь глядя, один из них подошел к витрине с телефонами и стал залипать на айфоны. Матвею стоило подступить к нему, поздороваться, наскоро (пока он не убежал) произнести пару рекламных фраз про эти модели, но юношу так размазало услышанное, что он наплевал на все эти обязанности и вернулся на стул за кассой. До закрытия они не разговаривали, а потом, когда Матвей уже надел куртку и спрятал отросшую челку под бежевой шапкой, Юля вдруг сказала ему: — Я не хотела тебя обидеть, но ты ведь сам спросил. — Знаю. Пока, — буркнул юноша и скрылся за дверью. Домой он шел с тяжелым сердцем. Глупая, нелепая попытка! Жалкая! Постыдная! В какой-то момент ему показалось, что он сейчас же подружится с Юлей, докажет себе, что может, «как Слава»: быть общительным, веселым, болтать с девушками, не подтягивая какие-то свои сексистские паттерны из прошлого (у него ведь действительно не было нормального опыта времяпрепровождения с ними). Но он не был таким, как его партнер. И, наверное, это нужно было принять. Но так просто не получалось, поэтому настроение смазалось окончательно…

***

Костя сидел дома на кухне, одновременно ковырял вилкой пюре с сосисками и набирал сообщение в телефоне. Мама с тревожным видом расставляла помытую посуду и время от времени задавала вопросы: — И как там в этой новой школе? — Очень странно на самом деле, но неплохо. — Что это значит? — женщина раздражалась от коротких ответов сына, но переспрашивала его сдержанно, чтобы не спугнуть, знала: стоит ей чуть надавить — он тут же вскочит на дыбы, завопит: «Ну а че ты спрашиваешь, если тебя не устраивают мои ответы!». — Мне сказали, я буду редко туда ходить. Только сдавать че-то. — Это как домашнее обучение? — Ну типа, — Костя отвечал с набитым ртом и активно выискивал что-то в ленте. — А там дети больные или преступники? — Правильно говорить: с особенностями. Там — дети с особенностями. — Это кто тебя научил так говорить?.. Парень понял, что она рассчитывает услышать «Слава», чтобы добавить это в копилочку доказательств о том, какое большое влияние он оказывает на ее сына. А это явно не к добру, поэтому Костя со вздохом ответил: — Видел в статье, — фактически он не соврал — только не стал уточнять, что о канале этом узнал от Мстислава. Последнее время он много такого читал: про вопросы гендерного неравенства, проблемы ЛГБТ, всякие ранее неизвестные ему –измы: про лукизм, эйблизм, эйджизм. В общем, пропагандировался как следует. Интересовался кучей всего разного: что-то ему нравилось больше, что-то нравилось меньше. Например, вопросы экологии его не сильно занимали, а вот все, что касалось коммуникации с людьми: как быть этичным в общении и самому не стать жертвой манипуляции — нравилось очень сильно! Еще его привлекали люди, которых он встречал во всевозможных телеграм-каналах: они не были похожи на его старый круг общения: мягкие, вдумчивые, не боящиеся показаться слабыми. С ними Костя не ощущал себя уязвимым. В основном в его переписках были девочки и транс*люди разных гендеров. Опыт был очень необычный. Вчера его даже позвали играть в доту: в тематическом чатике набирали соигроков и у них образовалась команда. Косте было дико непривычно от того, что его тиммейты ни разу за всю катку не пригласили его маму на интимную встречу, поскольку обычно таким «приглашением» в войс-чате сопровождалась каждая его ошибка: косячил он, к слову, редко. Мама хмурилась, ей явно хотелось сделать скользкий (и весьма сомнительный) логический переход от «сначала читаешь о том, как правильно называть детей с отклонениями», к «потом насмотришься пропаганды и станешь, как наш бедный Матвей, да?». Костя почувствовал, как она хочет увести разговор опять к своему любимому, и решительно выдал всю информацию, которая у него была: — В этой школе учатся дети с особенностями и, кажется, трудные дети, я особо не понял. Матвей меня туда смог пристроить — видно у меня после двух вылетов уже такая слава, что меня там как родного принимают — в общем, главное, что пристроил. Я не жалуюсь. Осталось-то доучиться полтора месяца… Вон мне уже дали задания. Принесу их — и неделю можно не ходить. Матвей обещал помочь там матешу сделать. Всё. Он отодвинул тарелку и быстро поднялся — вид у него вдруг стал оживленный. — Ты куда? — мама забеспокоилась: он только пришел из школы и пообедал. — Появилось дельце. — Костя. — Ну чего?.. — недовольно отозвался он уже из коридора. — Перекрасься. Отец приедет послезавтра. — Пусть приезжает и смотрит на меня красивого, — парень потрепал свои, вымывшиеся до салатового цвета волосы. — А лучше пусть сходит нахуй! — Костя!!! Но парень не стал слушать ее нравоучения и принялся одеваться. Парень раздобыл адрес Тимура с большим трудом — пришлось доебать абсолютно всех и провести настоящее расследование, ключевой деталью в котором стал блок сигарет (дорогое удовольствие!), купленный одному из его бывших одноклассников в уплату этой ценной информации. В домофон Костя звонить побоялся — вдруг Тимур не пустит его. Дождался, пока из подъезда вышла бабушка с собакой, и поднялся на второй этаж. Вдавил кнопку звонка. «Ладно, если там будет кто-то из его семьи — просто скажу, что я его друг…» Но дверь открыл Тимур, взлохмаченный, в растянутой застиранной майке и домашних шортах. Кажется, Косте было бы проще сначала встретиться с кем-то из его родственников — столкнувшись с ним нос к носу, юноша лишился дара речи (хотя до этого столько репетировал!). Тимур тоже удивился: сильно и как-то нехорошо: взгляд у него медленно перешел из тревожного в хмурый, а из хмурого в свирепый. Он тихо прожал сквозь зубы: — Убирайся отсюда, уёбок! — и закрыл дверь. Костя только рот приоткрыл и не успел никак среагировать. Позвонил в звонок еще раз и еще. Понял, что Тимур не пустит его, тогда решил говорить с ним насильно через дверь — наверное, это не слишком правильно, но он же уже пришел, так что… — Слушай, мне очень нужно с тобой поговорить… Я думаю, это важно. Тим, насчет нашего поцелуя… Тимур быстро открыл дверь и зло глянул прямо в его глуповатое лицо. Выражение у Кости было: «А чего не так-то?». Хозяин квартиры же выглядел, как загнанный зверь: в ужасе он оглядел другие двери — с лестничной клетки все точно слышно. Грубо ухватил Костю за пуховик и втащил в квартиру, хлопнул дверью. Юноша, оказавшись в тесноте прихожей хрущёвки, почувствовал себя словно в ловушке. Но, наверное, ему нечего бояться — он же сам пришел?.. Додумать свою мысль парень не успел — Тимур ударил его коленом в пах. Костя безмолвно сел на пол и весь сжался в комок. Парень тяжело дышал над ним от застилавших ему глаза злобы и обиды. Костя пытался прийти в себя и жмурился, понял, что, видимо, в квартире они одни, — это начало пугать. Чтобы справиться со страхом, юноша очень по-взрослому, как бы со стороны посмотрел на ситуацию и решил: что тут жуткого? Отца он уже не боится — а его боится? Ерунда. — Зачем ты пришел?! — Тим, я… слушай, у меня к тебе объяснение. Парень отступил от него на пару шагов дальше — видимо, его смущало, что юноша оказался лицом на уровне его паха и смотрит так снизу вверх. Пытаясь успокоиться, но не разжимая кулаков, Тимур ответил ему твердо: — Съебись нахуй. Я не из вашей пидорской шайки. — Я хочу типа извиниться. Парень сильнее разозлился от этой фразы: хотел приложить Косте с кулака в лицо, но решил, что больнее будет поиздеваться словесно, и ядовито прошипел: — Тряпка. Напомнить, что я говорил про твою телку? Так я еще раз скажу. Костя сверкнул на него глазами исподлобья, но совладал с собой, ответил трезво и с расстановкой: — Я не извиняюсь за то, что ну типа поставил тебя на место… дал сдачи за твои эти доебы к ней. Просто я понимаю, что я ничем не отличаюсь от тебя, когда пытаюсь унизить человека за ориентацию. — Я не пидор! — Тимур выкрикнул это и тут же закрыл рот рукой — он очень боялся, что его услышат соседи и пойдут слухи; стал торопливо говорить, понизив голос: — Ты ебанутый — ты понимаешь? Больной. У тебя в голове хуеверть какая-то. Придумал себе идиотизм и преследуешь меня. Давай я тебе нос сломаю? Я не знаю, как мне от тебя отвязаться. Господи, просто уйди нахуй, прекрати меня преследовать. Ты неадекватный вообще. Полный конч. Костя медленно поднялся и поежился от боли, отряхнул свою фиолетовую адидасовскую ветровку, продолжил как ни в чем не бывало: — Слушай, это… Меня чувство вины гложет. Ну я понимаю, что поступил типа не по понятиям. Ну я имею в виду типа вот эти понятия, которые я ща уважаю, которые для геев. Но не в смысле, что я гей… Мне просто нравятся понятия, которые для геев. Типа не обзывать других людей «гомиками». — Костя, иди нахуй. Юноша сбился — разговор совсем не клеился. Он фантазировал о совершенно другой реакции — и зачем, спрашивается, было за эту ругань и удар по яичкам отдавать блок сигарет? Такое он и от отца мог получить… бесплатно! — Тим, просто, ну, если ты захочешь поговорить со мной о том, что ты типа гей… Ну или не гей, а что-то чувствуешь к парням, короче, мы можем побазарить. Потому что, извини, но от тебя типа идут такие вайбы, как от моего брата… Он тоже кстати разговаривать не умеет. Я слишком много, наверн, с геями общаюсь, поэтому у меня тоже что-то типа гей-радара появилось. Мне кажется, что мы бы могли разрулить это все, если бы типа поговорили. Может, ты бы тогда и понял, что с Лисой вел себя по-уебански. Тимур смотрел на него в упор и не мог поверить, что слышит все это, — он никогда не встречал такую непробиваемость. Костя же различал в его лице тревогу, блеск в глазах, бегавших туда-сюда, подрагивание губ — парню казалось, что он вот-вот сдастся: переступив с ноги на ногу, неловко сцепит руки в замок и стыдливо начнет: «Я хожу в качалку, потому что мне нравится, когда вокруг меня…». Но вместо этого он, к сожалению, сказал: — Я хочу выбросить тебя из окна. Костя беспомощно приоткрыл рот и помотал головой. Тимур по-отечески взял его за шкирку и, большой и сильный, потащил, упирающегося, на кухню. Тот все-таки смог ловко извернуться (а может Тимур нарочно отпустил, потому что просто хотел напугать — Костя этот момент прояснять не стал) — бросился к двери и выскочил за порог. Парень устало подошел закрыть ее. Косте хотелось сказать напоследок что-то самое значимое, но он так и не придумал это «значимое», а Тимур хлопнул дверью перед его носом. «Ну что за параша…» — спускаясь по лестнице, крутил в голове парень. А на что он рассчитывал?.. Избавиться от чувства вины? Перевести «врага» в «друга»? Наивно-наивно. Костя только начал пытаться выстраивать свое общение, опираясь на новое понимание того, что такое «хорошо» и что такое «плохо», и ему предстояло узнать (разумеется, методом личных проб и ошибок) еще много-много всего о коммуникации между людьми. Сегодня юноша понял важную вещь: не каждый человек даст тебе прощение, которое избавит от чувства вины, да и не каждому человеку нужна эта исповедь, поэтому лучше все-таки сначала думать, а потом делать.

***

Матвей думал в этот вечер много. После работы встретил дома Славу — тот в этот раз пришел с работы бодрячком и, переписываясь с кем-то с ноутбука, пил пиво. Он лежал на диване и на время даже отвлекся: спросил юношу, как прошел день. Тому показалось, что он «навязывается»: вот мужчина веселый, а он сейчас начнет ныть, что и работа скучная, и Юля его ненавидит, — поэтому отмахнулся и бросил: «Нормально». Слава кивнул, решил, что партнер хочет отдохнуть от общения и вернулся к своей переписке. Матвей взял банку пива из холодильника: мужчина покупал себе что-то сладкое, а партнеру брал лагер. Удалившись во вторую комнату, юноша пил его, подпирая рукой щеку, и размышлял над своими чувствами: «Что, если он боится сейчас рассказать Славе о своих переживаниях, потому что тот может подтвердить его опасения: «Да, ты правда грубиян-хулиган». Это сильно тревожило, а вместе с тем парень чувствовал подходившую к сердцу ревность: «Опять с кем-то переписывается… Смеется так, что я слышу через закрытую дверь… Ему с другими всегда веселее, чем со мной, да? Я шутить не умею». Когда банка пива закончилась, Матвей решил взять вторую и застал Славу дремавшим в гостиной: он лежал на спине на диване, а ноутбук стоял у него на животе. Юноша сразу подумал об одном единственном. Он знал, что так делать нехорошо (!), неправильно (!) и, наверное, просто ужасно (!), но все-таки не смог совладать с собой и, зайдя к мужчине со спины, заглянул в экран ноутбука. Быстро прочитал переписку — они с Пашей в телеграме дурачились и обменивались мемами. Пользуясь возможностью, юноша прочитал названия всех каналов и собеседников слева: вроде ничего подозрительного: названия по типу «Как бросить нежного социопата с нацистским прошлым, если ты экстравертный ОКРщик с синдромом спасателя» не встретилось, и он выдохнул! Не то чтобы Матвей серьезно думал, что Мстислав уйдет от него, но иногда в дни особой неуверенности юноше начинало казаться, что он слишком скучный, слишком закрытый, слишком проблемный и партнер действительно может решить найти себе кого-то получше. Раньше этот страх был фантомным, потом он стал сильнее и сильнее прорастать в нем. Стоит Славе уйти в другую комнату и с кем-то начать болтать там по дискорду, Матвея сразу игольчато трогает опасение: «Там кто-то лучше меня, да?». А сегодня еще и такой день: Славин папа дал ему понять, что его партнер нуждается в ком-то заботливом и серьезном, а Юля потом наговорила всего этого про грубость… Как тут не опрокинуться в тревогу? Мстислав потянулся и, приоткрыл глаза. Матвей обрадовался и подступил к нему сбоку. — Моть?.. — Я не мастурбирую на тебя! В смысле… прямо сейчас. Слава не понял его и сонливо проморгался. Ответил просто из вежливости: — Э-э… Спасибо… — Можно к тебе?.. — с опаской спросил он. Мстислав не понял, почему ему нужно разрешение, и подвинулся на диване, закрыл ноутбук и убрал его на столик рядом. Матвей лег сбоку и ткнулся носом ему в грудь. Мужчина зарылся рукой в его волосы. — Матвей, как прошел твой денек? — Расскажи, пожалуйста, сначала ты про свой… Слава стал рассказывать — от слов Матвей ощущал вибрацию в его грудной клетке и чувствовал, как он плавно погружается в спокойствие рядом с родным человеком. Минут через двадцать мужчина опять задремал, тогда парень встал, решил, что надо бы ему, во-первых, разобраться со своим стояком (слишком уж приятно было лежать вместе), во-вторых, закончить подарок для Славы. Вот такой список дел перед сном: сложно оставаться чутким романтиком, когда ты супер-хорни… Но попробовать стоит!