Нечётный четверг

— Я сейчас заберу тебя. Захвати вещи! — мужчина бросил трубку и кинулся в спальню надевать штаны. Матвей испуганно побежал за ним. — Слав, ты куда? — Отцу волосы его не понравились. Костя закрылся в комнате, но там ситуация накаляется. Он ему уже успел приложить. Мужчина вызвал такси в телефоне и быстро пошел в прихожую. Матвей на мгновение замер, затем побежал за ним. — Что ты собираешься делать?.. — дрожащим голосом спросил он. Мстислав, согнувшись, ковырялся в шкафу, долго не мог найти, что нужно, поэтому раздраженно раскидывал мешавшую обувь. Затем все-таки нашел — достал свои убранные в самый угол берцы с красными шнурками и, бросив их у ног Матвея, ответил: — Захуярю его. Внутри у Славы все клокотало, в голове была только одна картинка: зашуганный, полуживой Костя, из последних сил прижимающий дверь, и в конец слетевший с катушек отец. Матвей ощутил, как от страха у него к горлу стала подступать тошнота. Чувствуя слабость, он присел на корточки перед мужчиной (тот с угрюмым видом затягивал шнурки. — Слава, не надо. — Почему? — Не надо… Мужчина хмуро посмотрел на него сверху вниз: парень глядел на него умоляюще. — Я понимаю, почему тебе не жалко себя, но как тебе может быть не жалко Костю?! Матвей сжал кулаки и не нашелся, что ответить. У Славы клацнуло приложение — машина подъезжает. — Я тебя очень прошу! — Нет, — Мстислав отрезал это строго и хлопнул дверью. От громкого звука парень зажмурился, с секунду-две простоял в ступоре, затем кинулся надевать штаны. Он чудом успел поймать партнера, когда тот садился в такси — прыгнул с другой стороны. Мужчина не стал препятствовать и попросил водителя ехать быстрее. Матвей, вцепившись ему в руку, полушепотом повторял: — Не надо. Я тебя очень прошу. Но мужчина игнорировал его, чувствуя, как с каждой минутой этих уговоров ему становится все труднее справляться с собой. На месте, пулей выскочив из такси, Слава понял, что не сможет открыть подъезд; тут же смекнул — повернулся к бледному юноше, подступил ближе и сунул руку в карман его куртки. Матвей не разобрал, что он делает, подумал: обнимает, — хотел ткнуться носом в грудь, но мужчина тут же отстранился с ключами в руке. Парень почувствовал, будто его оттолкнули в минуту самой большой слабости, и совсем растерялся — еле успел проскользнуть в закрывавшуюся за Славой дверь. Вот сейчас это произойдет. То, чего он боялся больше всего. Нагнав мужчину на третьем этаже, Матвей что было силы вцепился ему в руку. Обернувшись, Мстислав сверкнул зубами и хотел было грубо отпихнуть от себя юношу, но сдержался. Тот не закрылся — только по-детски зажмурился. Мужчина испугался сам себя и закричал: — Блядь! Что ты мне предлагаешь взамен?! Сам въебешь ему?! — Нет… — Тогда не мешай… У нас нет времени! — Я боюсь за тебя! Идиот! — Матвей зло кинул эти слова ему прямо в лицо. Слава попытался утихомирить быстрое дыхание и, дико глядя ему в глаза, прошептал: — Не ври хотя бы себе. Юноша старался бороться с комом в горле, но в свете блеклой подъездной лампы все равно блеснули слезы. Мужчину это немного отрезвило, он ощутил, как от горячего дыхания у него иссушило губы, и, облизнув их, тихо сказал: — Матвей, пусти… Я понимаю, что ты все еще ждешь, что он изменится, но так бывает только в книжках, а в жизни нужно позволить себе просто ненавидеть того человека, который сделал тебе больно. От этого правда легче. Они обходили эту тему в последнее время, но Мстислав часто примечал, что Матвей тянется к своему отцу. Если для Кости папа — человек из прошлого, сломавший ему психику, человек, которого он никогда не простит; то для Матвея он все еще представляется какой-то темной, неясной фигурой со светлым ореолом: вот он одумается, несомненно, испугается его потерять, выдавит из себя чувства, станет таким же мягким и теплым, как тогда после избиения. Внутри-то он правда такой, а ошибки на эмоциях делают все! Только не рубить с плеча! Только не провоцировать! Терпеть и со всем соглашаться! Матвей сейчас не понимал, что с ним творится: он мертвой хваткой сжимал запястье Славы обеими руками и упирал пустой взгляд в ступеньки. Тело заходилось дрожью, мир немного фонил (рассыпался белыми точками). Юноша не осознавал, что делает, — это был какой-то животный инстинкт. Больше всего на свете ему хотелось не допустить такой встречи Славы и его отца. Почему? Он не давал себе отчета в этом, но прекрасно понимал: если для этого придется продлить Костину боль — он продлит. Чтобы удержать партнера, нужно было найти что-то посильнее его хватки — и он нашел. — Ударишь его — и я уйду от тебя. Мстислав встретился своими ожившими глазами с его стеклянными и твердо с расстановкой спросил: — Противопоставляешь нас и выбираешь… его? — Да, Слава, ты все правильно понял, — Матвей произнес это с таким пустым равнодушием, что мужчина даже зубы оскалил. Больше всего на свете ему сейчас хотелось отвесить ему звучную пощечину с таким шлепком, чтобы весь дом услышал! чтобы он понял, как больно ему сделал, а потом еще приложить кулаком прямо в лицо, чтобы он покатился по лестнице до самого первого этажа! Слава ощутил, как все его тело налилось адреналином, как бешено застучало сердце. И этот человек клянется его защищать и беречь, а потом выдает такое?! Днем у них был чуть ли не лучший секс в жизни, а теперь здесь, на этой паршивой лестнице, он стоит и уговаривает себя не делать ему больно?! Как вообще можно доверять людям, если все так непредсказуемо?! Как можно доверять себе?! Мстислав шумно выдохнул и закрыл глаза, расслабил свою руку в железной хватке Матвея, сосчитал до десяти и обессиленно ответил: — Ладно… — Ты не будешь бить его? — Пальцем не трону… — прошептал мужчина, не открывая глаз. — Правда? — Я когда-нибудь врал тебе? Матвей задумался и отпустил. Слава размял запястье — он сжимал его слишком крепко — было больно. Медленным шагом он продолжил подниматься. — Ты обещал! — практически крикнул парень в спину. — Я помню свои обещания, а ты, пожалуйста, помни свои… — ядовито зашипел он и позвонил в дверь. Юноша испугался, что сглупил. Подумал: нужно было заставить его уйти, пойти самому… Что-то сказать отцу… А что?.. Может, получить от него пару раз по ребрам… Он сейчас разгоряченный — разговором их встреча точно не ограничилась бы. Это бы помогло? А как без драки вытащить Костю?.. Стычки не избежать? А у него самого получиться вырваться, если он туда зайдет?.. Эти мысли прервала открывающаяся дверь — и Матвей стал энергично взбегать по лестнице. Отец сердито глянул прямо в серое лицо Славы — тот смотрел без эмоций. Последняя сцена жутко его утомила. Затем мужчина повернул голову к сыну, понял, что ему не показалось: он действительно только что слышал его крики, его истошное «я уйду от тебя». Время застыло: стало тягучим и горячим. Слава понимал, что сейчас будет, и те пять секунд, пока мужчина соображал, показались ему вечностью. У Матвея время тоже стало растягиваться — от двери его отделяло ступенек семь и преодолевал он это расстояние словно во сне: когда бежишь изо всех сил, но остаешься на месте. Отец схватил Славу за ворот кожанки и с силой втащил в квартиру — тот сопротивляться не стал, — припечатал его о шкаф и хлопнул дверью перед носом Матвея. Парень влетел внутрь через секунду, но у мужчины уже была подбита щека, он прижимался к стене и закрывал голову. Видя сына так близко к себе, отец, распаленный от бешенства, остановился, глянул на него в упор. Матвей вытянулся по струнке, вздрогнул от хлопка закрывшейся двери и медленно скользнул глазами от папы к Славе. С ним происходило опять то самое, что было с ним извечно, когда отец бил его или Костю — он замирал, не в силах пошевелиться: словно что-то громадное металлическое придавливало его сверху и лишало возможности сопротивляться. Отец ожидал реакции, понял, что ее не последует, и прямо на глазах Матвея ухватил Славу за лицо, впечатал затылком в стену так, что в глазах блеснули искры. Мужчине требовалось огромное самообладание, чтобы не отвечать, но он справлялся. Отец стал говорить ему все проклятья, все колкости, которые крутились у него в голове с тех пор, как сынок поведал ему, что живет с мужчиной. По щекам Матвея полились слезы, но он так и не сдвинулся с места. Мстислав кратко глянул на него — и юноше показалось, что он смотрит с издевкой: «Мол, доволен? Все правильно делаю?». В ту же секунду межкомнатная дверь за спиной отца открылась и на него бросился Костя. Дальше все смешалось. Матвею прилетело локтем в подбородок — он даже не понял от кого, шмякнулся о стену и пришел в себя — через мгновение встал перед Славой, закрывая его своим телом. Мужчина устало ткнулся ему лбом между лопаток и неразборчиво прошептал что-то то ли одобрительное, то ли шутливое — юноша сейчас не мог разобрать ни слова, но интонация была какая-то такая. Отец в тот же момент взвыл — кажется, Костя укусил его за руку — драться у него с человеком крупнее и выше выходило не очень, поэтому он использовал все средства. Мужчина дал сыну под дых, чтобы тот отцепился, и это сработало. Матерясь себе под нос, отец потирал место укуса и переводил мутный взгляд с Кости, норовившего броситься на него еще раз, на Мстислава, прижимавшегося к стене за спиной Матвея. Выдохнув, Слава устало скомандовал: — Костя, фу! Нельзя! Одевайся, — после сказанного он рассмеялся. Матвею стало жутко, он повернулся вполоборота к партнеру и испуганно, по-щенячьи заглянул в его полузакрытые глаза: «У него истерика?..». Слава обеими руками взял его за лицо и, уверенно глядя на отца, поцеловал: развязно, грязно, с языком и слюнями. Закончив с причмоком, мужчина подпихнул парня к двери и сказал: — Пошли! Костя первый вышел за дверь, дрожащими руками закинул рюкзак на спину и потянул за локоть Матвея: тот, очумелый, опять окаменел. Отец по второму кругу вывалил на Славу все свои: «Ты свел моего ребенка с ума! Ты ненормальный! Ты больной! Ты сделал его таким же! Кто тебя прислал?! Зачем тебе это нужно?! Я тебя убью! Я посажу тебя! Переломаю тебе ноги!». Мстислав чувствовал, как мутно в голове и легко на душе, ответил с поразительной кровожадностью: — Я забрал у тебя одного сына, а сейчас заберу и второго. И ты ничего не сможешь с этим сделать. Как бы ты ни кричал. Как бы ты меня ни бил. Ты никак это не остановишь! Ха! Страшно быть беспомощным, да? Страшно чувствовать то, что они чувствовали всегда? Матвей слышал эти слова, словно через толщу воды, и не верил: это говорит его Слава?! Не может быть. Это какой-то другой Слава, не его. Это, наверное, тот Слава, который дрался на болоте, заставлял своего одноклассника заниматься сексом и записывал это на камеру, чтобы отомстить. Это вот тот! Но разве он еще существует? Все еще живет где-то в глубине его души? Прячется за гиперэтичным борцом за всеобщую справедливость?.. Скрывается за вечными «если тебе нормально», «давай это обсудим, чтобы нам обоим было ок», «я не хочу сделать тебе больно». У него внутри тоже есть чернота? Матвея это поразило: в последнее время парень думал, что только он один из них двоих носит под сердцем темные мысли. Костя потянул Славу за локоть: знал, что у отца сейчас опять щелкнет — он его циклы выучил хорошо: ударил, ужалил словом, успокоился, а потом по кругу. Такси они вызвали, наверное, с божьей помощью, потому что все трое были в таком состоянии, что набрать запрос в приложении не получалось — руки не слушались, мысли расползались. Мстислав попросил у Кости сигарету и закурил. Младший озабоченно покосился на видневшиеся в светящихся окнах пятиэтажки лестничные пролеты и пробурчал: — Может, хоть отойдем, пока он не выбежал следом. — Не выбежит. Он знает, что я сказал правду. Только трусы бьют детей. Он тот еще трус устраивать потасовку на улице. Матвей плохо разбирал их слова и смотрел себе под ноги: заметил на сером асфальте в свете фонаря каплю крови — затем еще одну и еще, — в ужасе поднял глаза на Славу, но у него все было в порядке — только скула сильно ссаднила, перевел взгляд на Костю — тот матерился из-за перемазанной в крови сигареты. Пришлось выбрасывать и брать другую — и курить осторожно, только на левую сторону, потому что справа губа сильно кровила. Матвей со стыдом отметил, как испугался, когда подумал, что это у Славы беда; и как обрадовался, когда понял, что это у Кости… В такси Матвей занял место спереди, отворачивал расстроенное лицо от водителя, упирал горячий лоб в холодное стекло и чувствовал себя отрезанным от мира: партнер с братом сидели сзади и, потихоньку приходя в себя, начинали шутливо общаться. — Пиздец, как будто побывал в реалити-шоу «Дорогая, мы убиваем наших детей», — начал Слава. — У нас там такого можно было десять сезонов наснимать. Ты, блин, поздно подключился! Приглашенная звезда! — на волне истерики отозвался младший.