Парни из дикого леса

      Питер Петигрю не понимал, как так получилось. Это было еще хуже того маленького мальчика из странной семьи — он стал весьма натуралистично шипеть и ползать, голодной змеей, Белым Змеем, Дамбалла, и Питер-крыса еле унес ноги. О, он умел прятаться — долгих тринадцать лет, когда крысой на лондонских свалках, когда магглом, который стоит в очереди за бесплатным супом. Глупые магглы. Глупые магглы-жабоеды-иностранцы, которые трещали по телефону и не замечали, что он бегает по столу. Глупые черномазые магглы. Хотя их старуха что-то умела. Она смеялась беззубым ртом и говорила ему-крысе: «Глупый колдунчик, злой колдунчик, по твоему следу идет конь с мертвым всадником. Глупый колдунчик, ты нарушил клятву, и тебе не спрятаться». На всякий случай Питер Петигрю три дня и три ночи избегал любых намеков на лошадей и всадников, а потом немного успокоился. А потом он поймал вполне живого и теплого Гарри Поттера! И прекрасно его обезвредил — никуда убежать маленький гаденыш с порезанными сухожилиями не мог. Маленький безмозглый гаденыш с револьвером. Кем он себя возомнил? Джоном Уэйном или Одноглазым Когберном? Кто из них актер, а кто персонаж, Петтигрю вечно путал. И совершенно точно гаденыш не должен был пинать его со всей дури в неназываемые части тела. А потом еще и добавлять чем-то по голове. Кажется, кружкой. Да он вообще не должен был брать что-то в руки и стоять на ногах! Питер Петигрю не для того обгрыз анатомический атлас по краям и маялся желудком.       Но гаденыш уверенно так двигался по кухне: искал в ящике нож, шарил по полкам и, хуже того, сверхнадежно прикрутил самого Питера к столу любовно украденной самим же Питером прочной альпинистской веревкой. — Очухался. Надо же. Питер Петигрю знал, что голос ломается, но гаденыш был явно старше, чем выглядел. И помахивал в воздухе обычным кухонным ножом. Радио орало на полную мощность, и песенка навевала самые черные мысли. Что-то вроде религиозного гимна, про то, как соберемся мы у реки. — Деньги в бельевой корзине. Под трусами. — Ну спасибо! Я даже и не спрашивал. И сколько? — Много! Сотни три, всякими деньгами. «Мы его не грабить пришли!» «Тихо, парень. Чем меньше ты дергаешься, тем тебе легче, и меня не сбивай.» — У меня к тебе пара вопросов, мой хвостатый друг. Простых и легких. Первый — вот зачем ты сдал своих товарищей Томми? Вот зачем? Это нехорошо. Так даже мой знакомый Говнюк не делал, — гаденыш подчеркнуто медленно и неспешно ухватил Петигрю за ухо. Левое, почему-то. И надрезал. И рванул на себя.       Петигрю заорал. — Ты пищи, пищи. Человек может жить без ушей. И глаз. И скальпа. И яиц. И носа. А ты даже не человек, потому что сказано в Хорошей Книге: «Ворожеи не оставляй в живых». Петигрю не понимал, что вообще происходит — мальчишка рехнулся и вообразил себя Мэтью Хопкинсом? — Но про меня тоже говорили всякое, так что мы тут не будем вдаваться в детали, кто колдун, а кто нет. Мне нужен твой хозяин, крысонька. Мне нужен Томми. — Зачем? — Я хочу его скальп. Мне не обо что руки вытирать. Так как, крысонька? По-хорошему или по-плохому? Вызываешь ко мне Томми — умрешь быстро. А если хочешь поиграть в защитников Аламо — так я не против. Буду генералом Санта-Анна. — В кого я хочу поиграть? — гаденыш действовал на нервы. И этот тусклый, еле различимый контур вокруг него. — Не важно. Где Томми? Ну сложно тебе, что ли? — Кто ты такой? — Так я тебе и сказал! — гаденыш непринужденно дернул надрезанное ухо еще раз. — Я тебя вижу! — Так и я тебя вижу. — Джеймс, если это ты, то ты должен понять, что я это делаю из лучших побуждений! — Я не Джеймс. И как подрезать его сынку жилы может быть из лучших побуждений? И где Томми? Или ты тянешь время, мистер Петигрю, которому дали орден посмертно? Смешно, правда? И зря. Я их убью. «Что, всех сразу?» «А сколько их там? Человек пять -шесть. Ты не забывай, что Томми уронил на заключенных всю тюрьму. Идиот. Больше народу, воевать легче.» «А Лестрейнджа помнишь? Как он устроил резню?» — Ты не Поттер! — Где Томми? — ухо Петигрю окончательно оторвалось, гаденыш довольно уверенно прижег рану чем-то раскаленным. Сволочь. — И еще осталось ухо, скальп, два глаза, и аж двадцать один палец. Я никуда не спешу, крыска. — Неужели старый хрен опустился до черной магии? — Петигрю не хотелось умирать или умирать героем. А в крысу, из-за неплохой такой контузии кружкой, было довольно затруднительно превратиться — может и печень выскочить. — Откуда ж я знаю? Старых хренов на свете много, может, кто и насылает нестоячку и гниль на кукурузу. Или там на след. — Ты не Поттер, ты вообще магл необразованный. — Образованный! Я читать-писать-считать умею. А вот ты не можешь ответить на простой вопрос. Ну где Томми? — гаденыш преспокойно надрезал второе ухо. — И ты не Сириус, он себя так никогда не вел. — Достать меня хочешь? А зря. Мне просто нужен Томми. Ну где он живет? — Не знаю! Он нас к себе вызвает сам! Мы аппарируем по Метке! Появляемся перед ним! — Не ори, я не глухой. А ты его вызвать можешь? — А он что, дурак? — Даже так, мистер Петигрю? Ему настолько плевать на своих людей? Вот так настолько? - гаденыш даже обмяк. Кажется, для него открылся реальный мир. - Ну ладно. Я сегодня добрый. Я сдеру с твоего трупа скальп и пойду.