Парни из дикого леса

      Лорд Волдеморт видел сон. Обычно ему снились звуки, ощущения и чайные чашки с золотым ободочком, но не в этот раз. Сейчас он стоял возле какой-то реки и смотрел, как какая-то женщина с двумя косами стирает в воде одежду. Стирает. Стирает. Одежду. Мантию. Его мантию. Но когда она вытаскивала мантию из воды, с нее капали густые алые капли. Как это? И мерзкий свист, неприятная мелодия. — Перестань! — А то что? — женщина выпрямилась и обернулась. Не женщина. Девочка, ниже самого Лорда на голову, с двумя черными косами, на одной косе завязан черный бантик, на другой нет, и темными глазами. И платье на ней, как у миссис Коул — черное и до щиколоток. — А то что, Томми? — выговор, гнусавый, медленный. И презрение в голосе, будто с ней заговорил червяк. — Не смей меня так называть! — А как же тебя называть? Шлюхин Сын? Убийца Женщин? Безрукий Недоносок? — Убью! — Лорд Волдеморт зашарил по карманам в поисках палочки. Мерзкая девчонка хохотала, будто ее кто-то щекотал. — Уже! То есть как «уже»? Она что? Она кто? Она стоит пред ним, и кровь кипит у нее на губах, ткань рукава прорывает желтая живая кость, и хохочет. — Мой брат идет за тобой, Томми. И он тебя достанет. Обидно, что ты лысый, конечно, но тоже можно. Он тебя достанет и одним убийцей женщин будет меньше.       Лорд Волдеморт попытался ухватить маленькую паскуду за косу, но вместо этого упал с кровати на пол. Вернее, на Нагайну, но более омерзительного сна он не видел очень давно. И вот эта стирка наоборот, это не к добру. Это старая примета, прачка у брода, что кровавую рубашку стирает, это к смерти. Это к смерти. И выговор, смутно-смутно знакомый. И страшный. И вроде бы у убитых его Пожирателями магов не было таких сестер. И у магглов тоже, потому что не было. Она давно мертва, и ее сожрали черви, и вообще где ее второй бантик? Это некрасиво даже.             Гермиона Грейнджер решительно не понимала, как можно быть таким… таким… да у нее нужных слов не находилось. — Из хорошего — Петигрю мертв. А из плохого — у нашего лысого Томми не банда. — А что у него? — Гермиона зависла в нескольких дюймах от носа Поттера. — Насколько можно понять из телевизора, это вроде секты сатанистов, как в «Омене». Видела или читала? Если нет, то там про сына Сатаны. Его зовут Дэмьен Торн, и его матерью была самка шакала. И вот в этом самое плохое. — Во-первых, мои родители не давали мне смотреть всякую гадость, во-вторых, это биологически невозможно. В-третьих, что самое плохое? Это глупый фильм. — А вот и видно, что не смотрела и не читала. Он за них не заступается, он им не помогает, они просто умирают за него. Нужно как-то не так на него выходить. На Томми, а не на Дэмьена или Дэмьена-младшего. — И как? Я не для того чуть не развоплотилась, склеивая твои несчастные сухожилия обратно, чтоб у вас не было плана. — Кстати, спасибо, и тебе передают искренние соболезнования. Из тебя мог бы выйти хороший косторез, что ли? я такого слова не слышал раньше. — Да, это диалектное название хирурга. И это не ответ. — Гермиона, мне надо подумать. И где-то ночевать. И что-то есть. И целые кроссовки. — Но ты же можешь вызвать патронуса. — Сейчас я чувствую себя так, будто меня задавило рейсовым автобусом, и у меня нет денег даже на пиццу. И я остался без лошади. И на меня за это уже наорали такими словами, которые при женщинах не повторяют. И мы находимся где-то в сельской местности. — А те деньги Петигрю? Ты же их взял? Откуда у тебя такая страсть к поджогам? — Нее, Грейнджер, - Гарри Поттер прикрыл глаза, - Петигрю или чокнулся, или это так у вас в Хогвартсе учат — у него была полная банка из-под «Домашнего Джема», доверху полная. Фольгой. А так как ты у нас свободный дух, то скажи понятно кому, что мы живы и целы. Вот полети и скажи. — Мне не нравится твоя манера речи. — Я всего лишь несчастный партизан в дырявых штанах, без лошади и обеда. Я должен говорить как диктор БиБиСи? - Гарри Поттер захихикал в лучших традициях Пивза. Подловил!