Виктория: минус на минус

Снова внеплановое собрание долбанных одноклассников, решивших обсудить долбанный выпускной. Игорь сдержанно соглашается придти и чуть не ломает ручку от злости. Договоры. Договоры. Договоры… Вновь подписывать чертовы бумажки. Чтобы двое суток провести в чертовом отеле и ресторане. Он ненавидел формальности. Поставить подпись на документе — тоже самое что и крест на свободе. Ни шагу в строну, теперь только двусторонние обязанности. Отец говорит, что он не сможет вести бизнес из-за этого, а Игорь и не хочет. Зачем он ему? Грести деньги, словно пыль из-под кровати в выходной?  — Я пойду в армию. Отец посмеялся и смахнул скупые мужские слезы. Не поверил. А мама поверила бы. И сказала бы, что честь и принципы превыше всего. А таким грязным делом как коммерция может заняться и Жека, которому в принципе не впервой морочить людям голову и выдавать желаемое за действительность. Он бросил взгляд на Дашку. Она была подозрительно спокойной и тихой. После Последнего звонка она вообще не показывалась на людях, не отвечала на его звонки и с Викой они не разговаривали. Кстати, о последней. Её похоже волновал только её «план» и поступление. Не Игорь. Не даже Вербицкий. Он закатил глаза, мысленно отмахиваясь от воображение, которое тут же подбросило ему картинку, явно не в тему, но все же: Вика и Ждан, стоящие в конечном итоге в свадебных костюмах…  — И в итоге, общая сумма составила сто двадцать тысяч. Но мы отдаём Вам двадцать процентов от неё в связи с недавним инцидентом, связанным с выбором места и даты проведения выпускного. Деньги будут переведены на Ваши банковские карточки. Пожалуйста, сдайте один образец договора нам, а второй — держите при себе. Директор похлопал по краю столу, призывая учеников выполнить приказ. Все повиновались и толпой потащились в сторону стола. Кто-то наступил Соколовскому на ногу, он зашипел, затем кинул договор чуть ли не в лицо Головина и бросился на волю. Не хотелось ни ждать Вику, ни задеть кого-то плечом при выходе. Просто. Свалить. Проскакать мимо курящего охранника не составило большого труда. Самый треш начинался при выезде за ворота. Дело в том, что на время экзаменов усиливался контроль за потоком учеников и свалить с консультаций стало сложнее. Через десять минут «незаметного» выезда Игорь все же напоролся на охранника. Благо — ему было до лампочки, кто и где ходит, поэтому спокойно дал проехать. Нужно отметить этот день красным. А дома его ждал ад. С тех пор как отец удочерил Веру, Игорь не знал куда себя деть от её вечного вопля и от просьб матери в стиле «купи это, купи то, сгоняй туда», Вера-хочет-Вере-нужно. А ему-нужно-поспать. Он хотел было заехать к её биологической мамаше, но останавливал тот факт, что ему там явно не будут ни рады, ни хотя бы нейтральны.  — Ты чего так рано? Он обернулся на голос. У ворот стоял Даня с сигаретой во рту. Игорь поморщился и вышел из только что припаркованной машины.  — Не рано. Брат сощурился и стал разглядывать его. Игорь мысленно сравнил его с Катей. Оба так смотрят. Оба этим достали.  — Где Вика? — Данил достал телефон и стал набирать чей-то номер. — Только не говори мне, что она не захотела с тобой ехать и вызвала такси.  — Что-то вроде того. Старший брат раздраженно выдохнул:  — Пошёл вон. Игорь скривился. Думаешь, ты здесь самый умный? Ну-ну. С разгона он взлетел по лестнице прямиком в комнату и запрыгнул на кровать. И тут же вырубился. Чашка с противным звоном разбилась об пол. А Катя почти с детским недоумением посмотрела на собственный трясущиеся руки. Её колотило. То ли нервы, то ли озноб — не понятно. Оставив выбор на первой причине, она смиренно вздохнула и принялась убирать с пола. Взяла веник и вымела им из-под стола небольшой лист. Рентгеновский снимок. Потом вспомнила, как в день переезда на эту квартиру она равнодушно, с каким-то отчаянным пофигизмом вывалила все вещи прямо на пол, а затем распинала по углам. И вот сейчас смотрела на снимок ребенка с УЗИ. Крохотное пятно приковывало взгляд. Неужели теперь он у чужой женщины? Она уже и думать забыла об этом снимке. Она уже и думать забыла о ребёнке. Руки снова затряслись. Да твою же мать. Катя бросила веник и, открыв дверцу кухонного шкафа, схватила нож и побежала в ванную. Глаза застилали слезы. Она уже и сама не знала, что она хотела. С ребёнком ей было плохо, без него — еще хуже. Одной. С помощью ножа она подцепила край дверки шкафа, и та с противным звуком открылась. Это была аптечка. Выбрав успокоительное посильнее, девушка пошла на звуки звонящего телефона.  — Да, Дань? Он звонил ей каждый день, как и приходил, несмотря на её запреты. Катя не хотела думать, что он печётся о ней. Просто Владимир попросил ответственного сына следить за нерадивой молодой мамашей.  — Открывай дверь. Я уже минут пятнадцать у подъезда стою и не могу доораться. Что у тебя с домофоном? Катя бросила взгляд на домофон. Трубка качалась на проводе, явно существуя сама по себе.  — Сейчас выйду. Она набросила кофту поверх лифчика, взяла ключи и бросилась восвояси. Даня стоял на обочине, засунув руки в карманы, и перекатывался с пятки на носок. Катя подавила глупую улыбку и сделала равнодушное лицо.  — Не обязательно приходить каждый день, Дань.  — Если Игорь этого не делает, то буду я. Она иронично повела бровью и засунула руки в карманы. Как он. Даня бросил взгляд на её внешний вид. Спортивная кофта на молнии была расстегнута, и лифчик был на виду, короткие шорты плотно прилегали к её телу. Левой рукой он притянул её за локоть к себе, а правой застегнул молнию по самое горло. Она недоуменно посмотрела на него.  — Тут прохладно. — пояснил он. Ну, конечно. Катя усмехнулась.  — Поэтому ты таращился на мою грудь?  — Ничего подобного. Он все время был спокоен и невозмутим, как и Игорь. Характером они оба пошли в отца.  — Пошли в гаражи. — предложила она. Даня усмехнулся. Ну, наконец-то. Если эмоции у него можно вызвать только подобным образом, она готова таскаться с ним хоть до особняка и обратно через сам Питер. Схватив его за локоть, она направилась через дорогу. Гаражи были относительно новыми, и угрозы обвала этих сооружений в ближайшие пятнадцать нет не предвиделось. Но Даня, вопреки этому, в очередной раз оттащил Катю от неизвестной конструкции не самого подобающего вида. Она недовольно фыркнула.  — Ведёшь себя как Жека.  — Когда свернёшь себе шею, никакой черный юмор тебя не спасёт.  — Зануда. — Катя резко остановилась и повернулась к нему лицом, уперевшись ладонями в его грудь. Глаза её блестели, она улыбалась.  — Спасибо. — закатил глаза парень. От его недовольного тона и еле сдерживаемого раздражения ей становилось смешно. Ей нравилось доставать Игоря, но тот особым терпением не отличался и мог навалять по самое не хочу.  — Почему ты со мной возишься? Владимир Яковлевич попросил? — Катя снова улыбнулась, давая понять, что иронизирует. Даня смотрел на неё с противным равнодушием.  — Да. Он просил. Улыбка Кати застыла, а потом и вовсе исчезла. Она снова недоуменно посмотрела на него. И не понимала, какого черта. Какого черта он таскается к ней каждый божий день и травит анекдоты, а она ржёт над ними как чертова лошадь? Владимир попросил? Решил постебаться таким изощренным способом? Месть дочери за грешки отца?  — Класс. Отвези меня домой. — отрезала Катя и помчалась к машине. Но Даня поймал её за локоть и повернул лицом к себе. Он улыбался.  — Спокойно. Я пошутил. До охренения не смешная шутка. Катя сощурилась и ударила его по руке.  — Больше не шути так, а то я нервничаю. Даня пожал плечами и закурил. Больно надо.  — Как Оля? Слышала, вы расстались? — спросила напрямую Катя. Парень поперхнулся и закашлялся. А Игнатьева мыслено отвесила себе подзатыльник. Гениальный вопрос. Другой темы для разговора возможности найти не предоставилось.  — Тебя это так интересует? Она кивнула. И тут же словила его негодующий взгляд. Бесится. Значит, было больно. Будто ей хорошо. Будто он единственный, к кому жизнь повернулась не тем местом. Она закатила глаза. Не хочешь — не говори. Засунь себе свои проблемы куда подальше и не смотри на меня-вот-так. Словно на своего спасителя. От мыслей и жалостливых взглядов от домочадцев. От Оли и Игоря.  — Да, мы расстались.  — Поздравляю. Отделался от этой… Даня резко повернулся к ней и посмотрел прямо в глаза. Видимо думая, что от этого в ней проснётся совесть или хотя бы сожаление.  — Ты не знала её. Поэтому помолчи лучше. — сквозь зубы проговорил он. Ну уж нет. Она-то все знает.  — А насчёт твоей сестренки и Игоря? Сестренки. Игоря. Какого черта не «Вики и брата»? Даня не хотел даже задумываться об этом, но внутренний голос уже трубил о тщетности бытия. О том, что он теряет брата. Из-за девушки, которая этого не стоит. Раньше бы он убил любого за подобный вывод. Но. Почему сейчас не было желания даже оспорить его? Будто девушка, которую он любил и за которую бил морду родному брату оказалась просто пустым местом для него. А та, что стоит сейчас перед ним намного ценнее и правдоподобнее. Он раздраженно выдохнул. Что за мысли, вашу мать? Все кончено.  — Я заметила эти их взгляды и решила, что что-то тут не чисто. Ты так не думаешь? Катя смотрит прямо. Она никогда не опустит глаза, как Оля. Потому что Катя не умеет врать.  — Кать, что происходит между нами? Она открыла рот, потом захлопнула его. И снова посмотрела ему прямо в глаза. Будто тоже задавалась этим вопросом.  — А сам как думаешь? Он думает. Он хотел бы начать новую жизнь с другим человеком. Потому что девушка, которая предала его живет чуть ли не под его боком и улыбается так, словно избавилась от чего-то настолько надоевшего, что ей впору бы раздуть из этой мухи слона и жить без забот.  — Я думаю, что мы справимся. Вместе.  — Вместе. — повторила Катя и сделала шаг к нему. Потом порывисто обняла его, прижавшись щекой к его плечу. А Даня буквально почувствовал, как она зажмурила глаза. Словно боясь, что он оттолкнёт её и убьет за этот жест. Но он лишь поднял руку и зарылся ей в её волосы. Домой они шли, держась за руки в понимающей тишине. Будто слова, которые рвались наружу были уже сказаны, а объятье стало точкой отсчета их общего воскрешения. Катя предложила ему остаться на ночь, и он, согласившись, попросил полотенце и ушёл в ванную. А Катя бросила победный взгляд на кухонный стол, где лежала нетронутая пачка таблеток. Затем схватила её и выкинула в открытое окно. Больше она ей не понадобится.  — Вика! Игорь в очередной раз закатил глаза и вновь долбанул кулаком по двери в ванную. Да Вашу мать! Бросил взгляд на часы и дверь вновь содрогнулась от удара.  — Я конечно понимаю, что тебе плевать на мой мочевой пузырь, но не могла бы ты поторопиться? Она вышла из санузла и пихнула его плечом, скрывая улыбку. Но Игорь заметил и схватил её за локоть.  — Пошли сегодня кое-куда? Вика изогнула бровь. Что ещё за выходки?  — Например? Старший брат надув щеки начал перебирать в голове все достойные варианты. Из ресторанов самым изысканным была «Кульба». Он поморщился.  — Просто прогуляться. Или ходьба вредна для твоего изящного тела? Вика кокетливо поиграла бровями и усмехнулась. Наблюдательности старшему брату не занимать.  — Полезна. К шести вечера я буду готова.  — Я должен был назначить время. Как мужчина. — недовольно проговорил Игорь, смотря ей в глаза.  — А это не свидание. — парировала Вика и, откинув волосы назад, ушла, оставив Соколовского вдыхать запах своего шампуня. Евгений Соколовский никогда не был публичным человеком, как Игорь и никогда — мачо, как Даня. Черт. Иногда он не чувствовал себя просто человеком. Вся его жизнь пошла под откос, когда родился младший брат. Если до его появления Жеке уделяли хоть какое-то внимание, то после торжественной выписки мамы из роддома, оно словно испарилось в атмосфере. Его попросту не замечали. Ну, конечно. Кому из родителей нужен не блещущий умом и сообразительностью карапуз с вечно вываливающимся из брюк животом? Который грызёт ногти и смотрит мультики с открытым от удивления ртом? Им нужен Даня. Чертов джентельмен с пелёнок, притащивший в начальной школе огромный букет выращенных им же роз понравившейся девочке на День рождения. Чертов воспитанный юноша, опаздывающий на поезд, но держащий проходящим дамам входную дверь. Чертов благодетель, переводящий старушек через дорогу. Им нужен Игорь. Любимчик если не всего мира, то полгорода — это точно. У которого с детства много друзей, девчонок, внимания… А у Жеки — ничего. И это «ничего» растянулось ровно настолько, сколько он себя представляет в этом мире. Пока не окочурится в подвале особняка. Или на крыше, куда только что свалили брат с сестрой. Он даже и думать не хотел, что между ними. Потому что его не волновало. Он не видит выгоды в этой информации. Он, как сын бизнесмена, умел фильтровать её. Отец никогда не желал признавать в нем наследника. Он никогда не доверил бы ему ведение бизнеса. Он говорит, что это долг Игоря. Почему? Отец не объяснил. Только вот Игорю это не надо. Жека усмехнулся. Накрылся твой план, папа. Накрылся огромный медным тазом. Он докажет ему это.  — Можешь открывать глаза.  — Куда ты притащил меня? Вика развязала ленточку и и отняла её от глаз. И от неожиданность чуть не полетела вниз. Они стояли на крыше. В полной темноте.  — И зачем было завязывать мне глаза, если все равно ничего не видно? Игорь закатил глаза и, схватив её за руку, отвёл в сторону от края. Щелкнула зажигалка, и три свечи осветили небольшой стол. На нем стояли тарелки с готовым горячим шашлыком, зеленью и гарниром и бутылка вина.  — Отец не убьет нас? — спросила Вика, подходя ближе. Парень нахмурился.  — За что?  — За то, что мы залезли сюда. Ночью. Игорь пожал плечами и отодвинул стул, приглашая её сесть. Откуда мне блять знать?  — Он уже давно не обращает на это внимание. Часы показывали ровно девять. Дул свежий ветер, пахло цветущей серенью. Вика плотнее зарылась в пальто и взглянула на Игоря. Он сидел с бокалом вина в руке, лицо его выражало глубокую задумчивость. Что-то с ним было не так. Она не хотела теребить его. Она просто смотрела на него. Рассматривала и изучала. Она так давно изучала его, хоть и несколько раз он своим поведением сбивал её с толку. Он мог вести себя непринужденно и легко как сегодня, а мог раздражаться по каждому поводу и хамить всем кто попадётся в его поле зрения как… всегда. Но он был честен с ней и с собой. По крайней мере она надеялась на это. Она вспомнила Ждана. Господи, блин. Этот неугомонный псих. Чертова пешка Игнатьева. Долбанный придурок, вставший у неё посреди горла. Мешал ей дышать. Он ходил за ней везде, где только можно. Он писал ей как помешанный. И только при виде Игоря он умерял свой отвратительно страстный пыл и сваливал в неизвестном направлении. Какой бы ни был характер Игоря Соколовского, Ждан Вербицкий и в подметки ему не годился. Будь её воля, она бы отрезала ошалевшего одноклассника от себя. Если бы не Соколовский-старший и его бизнес. Зазвонил телефон Игоря. Парень неохотно взял трубку.  — Да, Жек? — он встал из-за стола и отошёл на пару шагов, потом резко развернулся лицом к Вике. — Да, она со мной. Что-то случилось? По мере продолжительности разговора его лицо мрачнело с рекордной скоростью. Он смотрела на неё так, что Вике становилось не по себе. С такой болью и горечью на неё не смотрел ещё никто и никогда. Она, почувствовав неладное, тоже вылезла из-за стола и подошла к нему. В руке у неё был бокал недопитого вина. Она сделала глоток и посмотрела на Игоря. Он сбросил вызов и, взглянув ей в глаза, попросил хриплым голосом:  — Присядь. Она испуганно повиновалась и вернулась на место.  — Что-то… случилось?  — Отец мертв. И мать тоже. И Вера. Вика отшатнулась от стола и вперлась в него глазами. Твою мать.  — Разбились в автокатастрофе. Ехали из больницы. Возили Веру на медосмотр. Он закрыл глаза и потёр лицо руками. Вика не дышала. Не могла. Просто смотрела на него, ожидая подробностей. Потому что то, что он сказал сейчас — поверхностно. А значит — неправда. Господи, пусть так и будет. Пусть он скажет, что ничего еще не подтверждено, что это лишь версия. Но он молчал.