Ключи от целого мира (или "До Содома далеко")

Удар стальной плеткой подсекает ребра. Падаю на колени; перед глазами маячат рваные изломы крошащегося пола. Холодно. С губ сочится кровь, течет по подбородку, темными каплями падает на серый бетон. Пытаюсь подняться, упираясь дрожащими руками в пыльный пол, но неумолимая сила жестоко давит плечи и хребет, заставляя склоняться все ниже, почти касаясь мокрым от испарины лбом потрескавшихся плит. - Куда ты собрался, солдат? - холодно интересуется змеиный голос; в огромном пустом помещении он звучит гулко и торжественно, точно мрачные аккорды органа, - Я еще не наигрался… - тонкие пальцы с силой вцепляются мне в волосы, рывком задирая голову; пронзительный взгляд фосфоресцирующих во мраке глаз царапает кожу ледяными иглами, цепко скользя по моему лицу. Где-то высоко над головой мерзавца вижу тусклый квадрат серого осеннего неба, лица робко касается порыв горького ветра, холодя свежие ссадины. Бог медленно склоняется ко мне, лед его дыхания опаляет губы, и я едва сдерживаюсь от того, чтобы не поморщиться от боли и омерзения. - Чего ты ждешь, Локи? Убей меня, наконец, - произношу с ожесточением, выплевывая слова, точно кровь из растерзанных легких. Мертвая хватка на волосах ослабляется, бледные пальцы, обжигая колючим холодом кожу, почти ласково соскальзывают по щеке, очерчивают линию скул, на пару мгновений задерживаются на запекшихся кровью губах. Меня передергивает от отвращения, все силы уходят лишь на то, чтобы не рухнуть с хриплым стоном на грязный пол – а ублюдок тихо смеется, с наигранным, издевательским участием гладя мои волосы. Острые когти мучительно, до алых следов, впиваются в подбородок, заставляя неестественно запрокинуть голову; над моим лицом, точно в тумане, маячит безучастное лицо предателя. - Убить тебя? - он произносит медленно, нараспев, смакуя каждое слово, - Как долго я об этом грезил. Но не думал, что ты столь малодушно попросишь о смерти, солдат, - стальной клык его посоха болезненно вжимается в мое солнечное сплетение, и где-то внутри шевелится гадкий комок страха. Вот просто так, да? Ледяной, влажный язык мерзавца слизывает каплю крови на моей скуле, а я, зарычав от ярости, подаюсь к нему, мечтая свернуть эту тощую шею. В то же мгновение на меня накатывает волна новой тяжести, до треска сдавливая ребра, вжимая в пыльный пол; темная кровь мешается с грязью под ногами бога. - Сильный мальчик, - слова самозваного бога сочатся приторным ядом, – Но ты слишком занятная игрушка, Роджерс, чтобы так просто от тебя избавиться... - а потом все захлестнула боль. Я знаю не понаслышке, что такое боль, когда внутренности выворачивает раскаленными тисками, легкие кипят кровью, а в мозгу бьются, сойдясь в трусливом противоборстве, желание выжить и предательская жажда смерти. Но сейчас боль иная. Ледяная вспышка скипетра выжигает глаза, и меня скручивает в агонии на крошащихся плитах. Наверное, я кричу, вою, вырываюсь, сыплю проклятиями, раздираю пальцы в кровь, цепляясь за трещины в полу. Боль и слепящий холод испепеляют сознание, иссушают натянутые сталью нервы, бьются пульсом обреченности в висках. Такая же боль, много десятилетий назад, властвовала над моим телом в ледяном капкане, когда щупальца холода, гася слабую волну пульса, подбирались к сердцу, где отчаянно вскипали отголоски разума, не желая погашать последние крохи тепла в груди. Но тогда холод тек снаружи. Сейчас он вырвался изнутри, из самых темных закоулков души, скалился ледяными лезвиями, разрезая мягкие, податливые ткани, с жадностью хищника вгрызаясь в агонизирующую плоть, замораживал стремительный бег крови по венам, точно покрывая сердце мертвыми кружевами ледяных узоров. Сейчас все было иначе. *** Несколько мгновений бог Обмана рассматривал неподвижно лежавшего перед ним солдата, презрительно изогнув дугой бровь. Долго же этот смертный боролся. Глупый, неразумный мальчишка. Бог сделал шаг к могучему беспомощному телу, брезгливо пиная его кованым носком сапога: - Встань, ничтожество, и служи мне. И он встал. Медленно, тяжело опираясь руками, увитыми вздувшимися венами, в грязный пол, чуть трясясь, напряженно, точно поднимая на своих плечах все грехи этого несовершенного мира. Он рывком вскинул голову, светлые волосы прилипли к блестевшему от пота, окровавленному виску – и в обомлевшего бога вперился его взгляд. Чужой, незнакомый, полубезумный взгляд темных, точно бушующее море перед грозой, глаз. Тихий хриплый смех ободрал разум трикстера, давая понять: что-то здесь неправильно, что-то пошло не так. - Ты сделал ставку не на ту пешку, Локи.