Выкуп

— Ты не можешь ехать.       Илья ненадолго отвлёкся от сбора вещей, устремил взгляд на собеседника. Наполеон прижимал к виску лёд. На миссии его раскрыли и «обезвредили». Но им это всё равно не помогло. — Это ещё почему? — Да ты еле на ногах стоишь от усталости. — Ты бредишь, — абсолютно спокойным тоном ответил русский. — Что? Я вообще не о тебе беспокоюсь, Большевик, — вздохнул американец. — Как ты в таком состоянии мою спину прекрасную прикрывать будешь, разъясни, если не трудно. — Ковбой…       Курякин оставался совершенно серьёзным. — Нет, — продолжал Соло, не слушая, — хочешь, я поговорю с Уэверли, разъясню всё? Скажу, что я не готов и всё такое. Да и Габи не одобрит такое поспешное задание. Я о тебе не упомяну вообще во время беседы, честное слово. — У тебя ничего не выйдет. — Как это, не выйдет? Ты сомневаешься в моём даре убеждения? — Ты пьян, — констатировал Илья. — Тебя так только от пары бокалов виски развезло? — Не меняй тему, — твёрдо стоял на своём Наполеон. — Ладно. Это не поможет, потому что командует операцией не Уэверли. Некто, — Илья взял со стола папку с бумаги и положил на колени американцу, — Джон Виллани. — Миленько, — хмыкнул Наполеон, просматривая данные. — Когда? — Завтра утром. После переезда сразу же нужно будет пройти «отбор» в коллектив. Хотя бы одного из нас принять должны. Я думаю, только одного. Все коды, их способности, идеи и цели — здесь, — Курякин пододвинул к напарнику ещё одну папку. — До завтра нужно вызубрить. Твоя история там же. — Ты какой-то нервный, — глядя на русского провозгласил Соло. — Что не так?       Он знал этот жест. Эту интонацию. Этот тембр голоса. За три совместных миссии не мог не узнать. Слишком часто приходилось наблюдать за «недоприпадками», как Наполеон их называл, Ильи. Сначала Курякин начинал отбивать ритм пальцем правой руки, глаза холодели, обычный ярко-голубой оттенок сменялся стальным, почти серым. Затем руки начинали трястись. А дальше…       Дальше этого Илья не позволял себе дойти. Лишь один раз Наполеону удалось увидеть начало нервного срыва. Во вторую их встречу, когда они обронили друг другу пару ласковых. Русский просто перевернул стол, как пушинку.       А что могло быть дальше, Соло не знал. Да и не хотелось ему узнавать этого. — Не знаю, — сев напротив, ответил Курякин. Потом, пожав плечами, добавил: — Не верю. — Ты никому не доверяешь, Большевик. Как и я. И это, с нашей-то профессией, нормально. Ладно, — Наполеон встал, забрал папки, — теперь спать. Раз уж долг опять зовёт. — Мгм, — невнятно пробормотал русский, разглядывая досье на новоиспечённого начальника.       Соло молча вышел, закрыв за собой дверь. Точно так же он изучал Илью Курякина, лучшего агента КГБ, перед их первым совместным заданием. И он знал, что русский коллега непременно изучал все его слабые стороны. Это работа. Это стиль жизни.       А не доверять — это не только обязанность, это пособие о том, как выжить.       Соло ещё не прочитал ни строчки об этом человеке, но он уже ему не нравился. Большевик редко делится ошибочным мнением, он вообще редко говорит о том, что у него на уме. Хотя пару раз Курякин ошибался. Например, насчёт Соло.       Илья закрыл дверь, не отвлекаясь от чтения. Какое-то чувство гложет его изнутри. Что-то непонятное, неприятное и необычное. Какая-то нелепая тревога и, пока что, безосновательное недоверие.       Он называет это чутьё.       Прочитав информацию об этом Виллани трижды и так и не найдя ничего подозрительного, неправильного или хотя бы чего-то, отдалённо напоминающего зацепку, Курякин в полном разочаровании отправился спать.       Как говорила его мать: утро вечера мудренее. ***       На первом этапе задания всё прошло подозрительно хорошо.       Габи с Ильёй, уже привычно играющие роль жениха и невесты, прекрасно вжились в роль русских беженцев, подрабатывающих кражей. Ещё бы! Соло лично дал Курякину несколько уроков о том, как правильно воровать. Как быть незаметным, незамеченным и остаться вне подозрения. Русский оказался на удивление талантливым учеником, что наталкивало американца на мысль, что не у него одного в прошлом остались нечестные и грязные делишки.       Соло играл роль наследника какого-то магната, успешно разорившего отцовское предприятие, вынужденного бежать от долгов и нажитых им врагов. И, стоит отметить, справлялся с этим на все сто процентов. Его манеры указывали на состоятельность, наглость — на избалованность. Так что прикопаться к американскому агенту было если и не невозможно, то проблематично.       В свою «команду возмездия» приняли, как и предполагал Курякин, только одного. И это был русский беженец Илья Петров, который удивил самого начальника, незаметно украв, а затем вернув его золотую цепь.       Даже Наполеон оценил этот ход.       Единственное, что омрачало успех первого дня задания — это подозрительно знакомый на вид человек, столкнувшийся с Ильёй у выхода. Парень пытался незаметно стащить бумажник Курякина, и когда тот вежливо, всё в целях удержания прикрытия, конечно, указал на проступок, обложил его русским матом.       Наполеон, самостоятельно изучивший этот язык, не до конца понял значение половины слов, но к Курякину лезть спрашивать не стал, больно тот выглядел угрюмым.       После встречи с бандитами им предстоял инструктаж у нового руководителя. Джон Виллани оказался крайне неприятным и грубым человеком. Он не скупился на оскорбления и нецензурные выражения, но, похоже, был искренним.       Илья и Наполеон, следившие за каждым его словом и жестом, не заметили ничего подозрительного, что немного успокоило агентов.       Габи говорила, что он похож на её дядю, поэтому ждать от него можно чего угодно.       Впервые их мнения о человеке совпали.       Это настораживало.       Но никто не проронил об этом ни слова до самого завершения первого этапа задания.       А вечером было не до этого. Вечером Илью вызвали на «проверочное» задание, чтобы оценить его способности. Нужно было выкрасть документы у одного бизнесмена.       Роль которого, естественно, играл мистер Виллани, приехавший в город за четыре дня до агентов, но вполне успевший вляпаться в три скандала и один раз даже вступить в драку. За несколько дней он устроил три вечеринки, на которых «напивался» и «случайно пробалтывал» свой секрет о документах, которые ему лично доверило американское правительство.       Всё прошло безупречно. И на следующий день Курякин должен был пройти посвящение. Впервые за их историю всё шло, как должно быть. План не прерывали тысячи мелких загвоздок. Видимо, Виллани продумал всё до мельчайших деталей.       Илья перестал специально рыться в прошлом, чтобы найти подвох. Однако слежка и постоянный контроль начальника не прекратил.       Он не заслужил недоверия, но и доверия ещё не достоин.