Я бы — ни за что

— ...Вы бы видели, ребята, какая у неё роскошная грудь! — донёсся до Кантора голос от костра, где сидели товарищи. Ну конечно, Тино. Опять хвастается своими похождениями по бабам. — А какая аппетитная попка! А что она губами и языком вытворяет — просто восторг! Как она мне отсосала, всемогущие боги, я думал — умру на месте! Кантор поморщился. А вот маэстро Эль Драко подобный разговор ни капли бы не задел. Даже напротив... Когда-то, много лет назад, Тино был его одноклассником, только в школе они считались непримиримыми врагами. Высокий худощавый Тино был закадычным приятелем толстяка Пабло, сына зажиточного торговца Гонсалеса, и они обожали задирать Диего, потому что он единственный из класса их не боялся. Сколько раз за семь лет они дрались — не сосчитать. Потом Диего поступил в консерваторию, и мальчишки потеряли друг друга из виду. То, что Тино оказался среди повстанцев, стало для Кантора неожиданностью. Сперва он не узнал бывшего школьного недруга, появившегося в отряде год назад — слишком сильно тот изменился, но манера речи и замашки у Тино остались прежними, а из первого же разговора стало окончательно ясно, что Кантор не ошибся. Позже он узнал, что отец Тино был убит в стычке с полицией во время какого-то погрома в Арборино, и сын решил отомстить, после чего и подался к партизанам. Сам Тино, разумеется, не узнал и не мог узнать бывшего «заклятого врага», поскольку внешность Кантора с некоторых пор не имела почти ничего общего с внешностью Диего дель Кастельмарра. А раскрываться Кантор не собирался. Уж ему-то — тем более. За прошедший год Тино показал себя метким стрелком, верным и отважным воином, и недавно товарищ Пассионарио даже взял его в свою охрану. Партизаны дали ему прозвище Флако, и он не возражал, поскольку почти никто на базе не назывался собственным именем. И вот теперь небольшой отряд возвращался из очередной агитационной поездки по деревням, которые время от времени предпринимал вождь и идеолог. Остановиться на ночлег пришлось в лесу, так решил Пассионарио, посоветовавшись с начальником охраны доном Аквилио. Пока они, да ещё пятеро парней сидели у костра и наслаждались ужином, приправленным шуточками Рохо и хвастливыми рассказами Тино, остальные трое стояли на страже. Тёмный лес таинственно притих, лишь иногда до слуха людей доносились крики ночных птиц, шум деревьев и потрескивание веток, словно сквозь кусты ломилось какое-то животное. На такие звуки Кантор не обращал внимания, они не представляли угрозы. Гораздо опаснее было бы услышать топот лошадей, посторонние людские голоса и бряцание оружия: правительственные войска не прекращали усиленно патрулировать окрестности, надеясь обнаружить партизан и похитить их лидера. Однако пока, слава небу, всё было спокойно. Их собственные лошади тоже вели себя тихо, специально приученные к этому, только изредка пофыркивали и переступали копытами, выискивая на поляне травку посочнее. Мысли Кантора невольно вернулись к Ольге. Вот ведь, совсем недавно познакомились, а успел влюбиться, как мальчишка! А потом дракон этот, будь он проклят... «Он и так уже проклят, дальше некуда», — ехидно отозвался внутренний голос. «Опять ты, — мысленно ругнулся Кантор. — Как всегда, очень "вовремя"!» «Конечно, — ни капли не смутился наглый собеседник. — Я же всегда с тобой!» «Прыгаю от радости», — ядовито подумал Кантор. «Но я же иногда даю полезные советы!» — немного обиделся голос. «Угу, — буркнул мистралиец. — Например, дурацкий совет переспать с Ольгой!» «Но ведь всё получилось как нельзя лучше! Будешь возражать?» «Буду!» «Кретин ты упрямый, вот ты кто», — проворчал внутренний голос и замолк. «Кретин, без вопросов, — невесело усмехнулся Кантор. — Чего спорить, когда собеседник прав? Так ведь ещё и упрямый...» Он глубоко вздохнул и снова подумал об Ольге и её отважных подругах. Какие же молодцы эти девушки, не всякие воины с таким чудовищем справились бы... Тут же мысли, не спросясь хозяина, обратились к событию, которое произошло в тот же вечер, что и битва с драконом: памятному ужину с Комиссией по Отбору и последующей резне в зале. Кантор досадливо тряхнул головой: вспоминать это категорически не хотелось. Но что поделаешь с навязчивой памятью? Разве что попросить какого-нибудь мага, лучше всего — мэтра Истрана, заблокировать то, что вспоминать не хочется? Как это однажды с ним уже сделали, правда, без его согласия, за что он до сих пор злился на неведомого благодетеля и доставал Амарго вопросами. Ну уж нет, ни за что. Его память — это его память, нельзя помнить свою жизнь кусками, осознавая при этом, что чего-то не достаёт. И может быть, когда-нибудь всё же удастся вспомнить всё то, что сейчас не вспоминается... Когда Кантора на страже сменил Хусто, он сел к костру, взял свою порцию похлёбки и, бросив взгляд на беспечного, как всегда, вождя и идеолога, понял, что поспать сегодня опять не удастся. Вправить бы мозги этому недоразумению, руководителю недоделанному! А потом подумал, что если уж кому и вправлять мозги, то в первую очередь — ему самому... На рассвете маленький отряд тронулся в дальнейший путь. Сперва всё было спокойно, а потом Тино переполошил всех, внезапно схватившись за оружие. — Рехнулся? — прошипел сквозь зубы Кантор, крепко вцепившись ему в локоть и заставляя разжать пальцы на рукояти пистолета. — Но там!.. — Рысь. — А? — Рысь, идиот! Такая серенькая с рыжинкой, и с кисточками на ушах. А ты что подумал? — Рысь? — глупо повторил Тино, действительно чувствуя себя идиотом. — Ну да. Обычная мистралийская рысь, в лесу обитает. И, между прочим, кроме неё — ещё полно животных. — Кантор, ты уверен? — негромко спросил дон Аквилио. — Уверен. Я услышал. — Ну и слух у тебя, — изумлённо покачал головой Рапидо. — Аж завидно. — Какой есть, — пожал плечами Кантор. Посмеявшись над забавным происшествием, двинулись дальше. *** Лес понемногу начал редеть, когда уже Кантор насторожился: где-то впереди раздался посторонний звук. Едва-едва, на грани слышимости, но бывшему барду с его необычайно чутким слухом хватило и этого. — Стоп! — тихо скомандовал он, и отряд послушно остановился. — Что?.. — вопросительно посмотрел на него дон Аквилио. — Похоже, впереди патруль. Пассионарио вполголоса выругался. — Попробуем спрятаться и выждать? Может, повезёт, и мимо проедут? — Давайте попробуем их по лесу объехать, — предложил Кантор. — Там вскоре дорога поворачивает, можно срезать угол. Есть шанс, что нас не заметят. Соратники во главе с товарищем лидером и начальником охраны свернули с дороги, спрыгнули с лошадей и повели их в поводу. Ещё через минуту Кантор выругался тоже, и куда заковыристее, чем вождь и идеолог. — Это не патруль, а отряд. Человек в тридцать. — Твою ж мать! — в сердцах бросил Робле, невольно тронув рукоять пистолета за поясом. Как ни старались партизаны двигаться бесшумно, в лесу с лошадьми это плохо удавалось. Едва они успели снова выбраться на дорогу, уже за спиной отряда правительственных войск, как их тоже услышали. Раздалась громкая команда: — Брать мятежников живыми! — Вперёд! — больше не скрываясь, крикнул Пассионарио, пуская коня в галоп. Маленький отряд помчался за ним. Сзади послышался свист арбалетных стрел, заставляя беглецов невольно напрягать мышцы и сводить лопатки. — Брать живыми, я сказал! — снова донеслось до повстанцев. — Пассионарио с ними! Того, кто подстрелит его — лично повешу! После этого град стрел заметно поредел. Выдернув из-за пояса пистолет, Кантор обернулся и точными выстрелами сбил с лошадей двоих самых рьяных преследователей, вырвавшихся вперёд. Патроны в барабан на всём скаку не слишком вставишь, стрелять надо наверняка… Краем глаза он увидел, как Пассионарио тоже развернулся в седле, с его ладоней слетели синие молнии, и среди солдат раздался крик, сменившийся отборной руганью. Двое сражённых заклинанием преследователей рухнули на дорогу, их кони помчались дальше без седоков. И тут Кантор услышал вскрик среди своих, и сразу вслед за этим — глухой удар. Он посмотрел вперёд и отчаянно рванул повод: Пассионарио, слетев с лошади, кувырнулся по земле и остался лежать без движения. Сзади перестали ругаться и ликующе заорали. Дон Аквилио, Рапидо и Робле быстро спрыгнули с лошадей, подхватили бессознательного лидера и перекинули через седло. — Он не ранен! — поймав взгляд Кантора, крикнул начальник охраны. — Но головой ударился! Убедившись, что друг жив и в надёжных руках, Кантор придержал коня и развернулся к преследователям, да так, что никто, кроме Тино, этого не заметил. — Ты чего? — Скачи со всеми, я прикрою! — Я с тобой! Вот же... — Герой хренов, жить надоело?! — рявкнул Кантор, выстрелом снимая ещё одного солдата. — А тебе? — парировал бывший одноклассник, тоже разворачивая лошадь и вставая рядом. — Я о себе позабочусь. Кантор сделал ещё три точных выстрела, что вызвало среди преследователей новый шквал криков и ругани. — Живыми брать! — снова громко приказал командир отряда. — Этого я хочу лично прикончить! И достаньте мне остальных! — Сперва обойдите нас, — буркнул Кантор, перезаряжая пистолет и при этом заставляя лошадь постоянно двигаться, чтобы хоть как-то сбить прицел арбалетчикам. Рядом Тино тоже сделал два удачных выстрела, а потом вскрикнул и выронил оружие, покачнувшись в седле. — Ты ранен? — тут же отреагировал Кантор, на секунду отвлёкшись на товарища. — Бок стрелой царапнуло, — поморщившись, ответил тот. — Ничего страшного. И тут под Кантором захрипела и рухнула лошадь — следующая стрела попала ей в горло. Бывший бард успел выдернуть ноги из стремян и откатиться в сторону, однако плечом об землю приложился так, что не смог сдержать короткого стона. «Выбил», — мелькнула мысль. «Доигрался! — панически завопил внутренний голос. — Опять! Сколько можно!..» «Заткнись», — велел Кантор, поднимаясь на ноги и уже понимая, что они с Тино влипли по полной. Левая рука висела плетью. Плохо. Очень плохо… Вперёд выехал командир отряда. Движением руки отправил десяток своих людей в погоню за остальными повстанцами, а потом представился: — Лейтенант Рейнальдо Гомес. И нехорошо оскалился: — А вот теперь поговорим!