Everything Changes

— Куда мне это положить? — театрально простонал Чанёль громким баритоном, делая вид, что большая коробка тяжелее, чем есть на самом деле. Бэкхён, держась за дверную ручку, саркастически закатил глаза при виде нарочито эмоционального друга и указал в конец коридора около двери. Их друзья, Чонин и Кёнсу, зашли в квартиру следующими, каждый нёс по коробке среднего размера. Чанёль всё ещё горько жаловался, что они выбрали его потому, что он самый высокий, — заставляя нести самую тяжёлую коробку, но все его проигнорировали, как только доставили поклажу в место назначения. Сехун был последним, кто неторопливо зашёл несколько минут спустя, неся маленькую и плотно запечатанную коробку поверх частично открытой средней. Его заросшая чёлка практически свешивалась с ресниц, и он каждый раз откидывал её с глаз, когда нёс тяжёлый груз. — Боже, Сехун, что у тебя в маленькой коробке? Тайник? Ни одна из других даже не связана, — стал пытать парня Бэкхён, как только закрыл входную дверь. Бэкхён никогда не упускал возможность докопаться до сути вещей, но его любопытство удовлетворено не было, так как Сехун, будучи скрытным, едва пожал плечами в ответ. — Спасибо, парни, — он сказал Чанёлю, Чонину и Кёнсу, которые гуськом прошли мимо него. — Чувак, что ты положил в ту большую коробку? Кирпичи? Камни? Гантели? — Чанёль рухнул на диван терракотового цвета, неряшливо раскидывая худые, долговязые конечности и издавая многострадальные звуки. — Я думаю, моя спина перенапряглась из-за твоей чёртовой коробки… — Это всего лишь художественные принадлежности, — бросил Сехун через плечо, затем исчез в недрах своей новой комнаты. Его зелёный чемодан, который он принёс сюда раньше, стоял около деревянного шкафа, ожидая своей очереди, в то время как пять отсортированных коробок были оставлены в центре комнаты. Сехун, слыша, как остальные общаются и хрипло смеются, подошёл к самой маленькой коробке и методично удалил два слоя туго закрученной серебристой пыльной ленты. Он присмотрелся и дотянулся до предмета, находящегося в самом внизу, аккуратно вытесняя его среди остального содержимого. И вот Сехун уже держал длинными пальцами неотмеченную черную папку. Пальцы заскользили по плотной текстурированной бумаге, и парень медленно перевернул обложку. Внутри было только шесть неплотных листов с карандашными набросками — все шесть были написанными от руки портретами одного и того же человека. Сехун мягко очертил на первом наброске линию подбородка указательным пальцем, стараясь не смазать карандашные пометки. Потом он разочарованно вздохнул, закрывая папку и пряча черты лица, которые он рисовал часами. Затем вздохнул, закрыв глаза. Бэкхён слегка постучал в дверь и открыл её.  — Сехун-а! Может, распакуешь вещи позже? Все жутко голодные от этого переезда: у тебя слишком много всякой ерунды. — Почему ты вообще постучал, если не собирался ждать моего ответа? — Сехун звучал немного раздражённо, и Бэкхён приподнял от удивления брови. Он привык, что Сехун соглашался со всем, что он предлагал. — Собираешься быть вредным соседом, да? — Забудь. Я просто устал. День долгий, — Сехун жестом указал на кучу вещей. — Хорошо, что мы сейчас собираемся поужинать. Будет барбекю, окей? Тебе придётся согласиться, — Бэкхён широко улыбнулся и повернулся, чтобы уйти. — Когда у меня вообще бывает право голоса? — тихо спросил Сехун, когда дверь плотно закрылась. Он подошёл к письменному столу из красного дерева напротив окна и открыл выдвижной ящик, осторожно помещая чёрную папку на низ. Затем он высыпал сверху половину содержимого маленькой коробки, полностью скрывая папку из виду, и задвинул ящик. После, схватив парку, вышел из комнаты.