Во мраке тени

Ночь, окутавшая Токио, была холодной, промозглой и туманной. Сквозь зыбкую дымку угадывались неоновые цветные вывески. Аомине вжимал педаль газа в пол, мчась по полупустым улицам окраины города. Он раздражённо сводил брови к переносице и придерживал руль, чтобы машину не вело по влажному асфальту. Конечно, можно было включить автопилот, но Аомине слишком любил водить сам. В любом состоянии. А ведь его смена так хорошо начиналась: тихо, спокойно и предположительно без событий. Аомине читал статью о прошедшем баскетбольном матче на прошлых выходных, когда им доложили о всплеске преступного коэффициента в восточной части города. А ведь на часах уже было почти пять. Всего немного до окончания смены. Но выбирать не приходилось. И поэтому сейчас он сжимал руль, хмуро глядя на то, как туман рассеивается под давлением света мощных фар. На место они прибыли спустя ещё пятнадцать минут. В спальном районе стояла тишина, но слишком напряжённая, чтобы Аомине был уверен в том, что они быстро разберутся и уедут обратно, чтобы выпить наскоро кофе и передать смену. Затормозив, Аомине первым вышел из машины, пока Исполнители, находившиеся под его руководством сегодняшней ночью, не обошли машину и не встали рядом. — Тихо-то как, — заметил Такао, подходя со спины. Он держал в руках уже доминатор, оглядывая местность, едва сощурив глаза. Аомине поспешил тоже забрать доминатор, чувствуя, как холодная сталь почти моментально нагревается под пальцами, а механический голос, слышимый только им, идентифицирует его личность. — Разделимся, Аомине-кун? — Такао почесал свободной от оружия рукой затылок и огляделся. — Сигнал шёл из того здания, я зайду с парадного входа, вы с Кисе с чёрного. Кисе, ты слышишь меня? — взгляд упёрся в светловолосую макушку. Её обладатель чуть вздрогнул, повёл плечами и развернулся, сразу же награждая Аомине белозубой улыбкой. Тот поморщился и с трудом удержался от того, чтобы не закатить глаза. — Конечно, мы пойдём первыми. Ни к чему тебе рисковать своей задницей, когда есть мы, — Кисе подмигнул ему и отправился к скрытому темнотой многоэтажному дому. Свет ни в одном окне уже не горел, но это неудивительно — район постепенно освобождали, чтобы снести и перестроить. Потому и жителей в здешних домах почти не было. Аомине огляделся ещё раз и тоже пошёл к дому, но заходил с другой стороны, прислушиваясь к каждому шороху. Тишина стояла практически гробовая. Её нарушали лишь колебание воздуха и звук собственных шагов, почти неслышным шорохом гравия под ботинками. Парадная дверь скрипнула, заставляя Аомине поморщиться. В подъезде было совершенно темно. Свет, который по идее включался автоматически, не загорелся, а хлопнувшая сзади дверь отсекла Аомине от уличного фонаря. — Чёрт знает что, ноги ломать ещё по этим потёмкам, — пробурчал под нос Аомине, поднимаясь по лестнице практически на ощупь. Шаря ладонью по перилам, Аомине мысленно матерился, то и дело задевая носком обуви край ступенек. Дом следовало обыскать до самого тёмного угла. Мидорима, следивший за колебаниями психопаспортов в аналитическом отделе Бюро, сообщил, что они найдут их «клиента» именно по этому адресу. И пока они ехали, говорил он, ему дислокация не изменилась. Аомине так и представлял, как он поправляет очки и смотрит на экран, плотно сжимая губы, всем своим видом показывая — что ещё непонятно? Аомине был уже на третьем этаже, идя чуть более уверенно — из окна падал свет фонаря, когда услышал шорохи и возню сверху. Он тут же ускорился, прислушиваясь и к тому, что происходило снизу: Кисе и Такао должны были уже войти внутрь дома, но он не мог расслышать их шагов. Долго думать времени не было. Аомине поднялся на пятый этаж, когда звуки стали отчётливее. Коридор, сбоку которого пустыми дверными проёмами зияли безлюдные квартиры, был слабо освещён всё тем же фонарём и тусклой лампочкой, горевшая над одной из дверей. Шорохи слышались чётче, и Аомине понял, что он, скорее всего, настиг цель. Вытянув перед собой доминатор, он продолжал двигаться вперёд, пока не остановился у одной из дверей и не застыл, вслушиваясь. Шорохи прекратились, зато теперь послышалось чьё-то тяжёлое дыхание и тихий-тихий стон. Аомине резко вышел в проём двери, ища цель доминатором. Тот быстро её нашёл даже в полутьме, высвечивая имя — Онори Кодзима, преступной коэффициент — 198. Высоко, но недостаточно для того, чтобы доминатор перешёл в режим уничтожителя. Аомине даже вздохнул с облегчением — ему не нравилось убивать даже ради сохранения порядка. И даже с учётом того, что эти люди — уже не люди, кровь у них была самая настоящая, как и предсмертные вопли. Наверное, он позволил себе слишком сильно расслабиться. Потому что Онори Кодзима вдруг вскинул голову, в его руке блеснул нож, а по выхваченным светам зрачкам Аомине сразу понял, что парень наглотался какой-то хрени. И где только достал? Все возможные каналы перекрыты уже давно, а эти наркоманы всё равно продолжают браться словно из небытия. Того, где продают всякую дрянь. Преступный коэффициент Онори неожиданно подскочил почти до трёхсот, лишь на пару цифр меньше. Аомине выругался, пригнулся, уходя от удара, но лезвие ножа всё равно скользнуло по скуле, распарывая кожу. Аомине зашипел, вскинулся и попытался ударить, тот оказался довольно проворным, несмотря на обдолбанное состояние. Аомине бы сделал его за раз, но темнота играла не на руку и мешала ориентироваться, потому он даже почти не удивился, когда Онори встал прямо напротив него, выставляя перед собой нож и готовясь к очередному броску. — Уничтожить меня хочешь, да, шавка правительская? — просипел он, шмыгая носом. Его руки дрожали так, что Аомине мог бы с лёгкостью выбить его из рук и скрутить. И тем более выстрелить из доминатора, но коэффициент уже зашкаливал за триста, Аомине не хотел убивать, потому медлил. А когда Онори двинулся в прыжке к нему, то всё-таки вскинул руку, но нажать на курок не успел. Выстрел уже раздался, и несколько капель горячей, закипевшей крови попали на лицо Аомине. Он стёр их пальцами, брезгливо вытерев те в свою очередь о штаны. — Я твой герой, Аомине-ччи! — просиял Кисе, опуская доминатор. Придурок, подумал Аомине. Но вздохнул с облегчением. Кисе, каким бы идиотом ни был, значительно упрощал его жизни. Даже с его этими дурацкими суффиксами. Когда они познакомились, Кисе уже работал в Бюро Исполнителем. Аомине было двадцать, когда он вступил в ряды Инспекторов, Кисе оказался его ровесником и пришёл на год раньше. Точнее, не пришёл, а принял предложение и выбрался из изолятора. Его преступный коэффициент был на пятнадцать единиц выше сотни и не опускался. Аомине лишь мельком просматривал дела его подчинённых, выхватывая оттуда самые важные факты. Подробности его не слишком интересовали. Они проработали вместе уже два с половиной года. Из старой команды остались только он, Аомине, Кисе и Айда Рико, которую взяли в Исполнители за две недели до того, как Аомине вступил в должность. Место бывшего напарника Аомине, ушедшего на повышение, занял Кагами Тайга — шумный и наглый. Аомине он страшно раздражал, поэтому споры в их отделе стали за последние два года совершенно привычным делом. За Кагами в отделе поменялось ещё двое Исполнителей: взамен тех, которых они потеряли, пришли тихий и незаметный Куроко Тецуя, всегда серьёзный и донельзя спокойный, не вызывающий никогда проблем, за что Аомине его и ценил, а ещё через полгода появился Такао Кадзунари, быстро спевшийся не только со всем отделом, но и даже нашедший подход к Мидориме, отпугивающего своей постной миной и закидонами, связанными с суевериями, всех вокруг. Иногда Аомине, осматривая их всех, думал, что их отдел — самый странный из всех. И это было проблематично, потому что всегда наваливалась куча работа из-за неорганизованности. Один Куроко сдавал все отчёты вовремя и максимально помогал остальным, появляясь из-за спины незримой и потому пугающей тенью. То ли дело второй отдел — вот в нём всегда царил порядок. Даже Аомине, которому в общем-то было плевать на дисциплину, в особо тяжёлые дни, оставаясь на работе сверхурочно, жадно пил кофе, что приносила Момои — одна из Инспекторов второго отдела — и завистливо поглядывал на неё: уже освободившуюся и довольную хорошо проделанной работой. Сегодняшнее утро не стало исключением. Момои зашла к ним, неся подставку с тремя стаканами кофе, и поставила её на стол возле Аомине. — С добрым утром, — проговорила она, оглядывая довольно унылых Аомине, Кисе и Такао, сидевших на своих рабочих местах и заполнявших отчётные документы по прошедшему инциденту. Когда у преступника коэффициент зашкаливал за триста, и приходилось применять радикальные меры, отчётности становилось в два раза больше. И это было ещё одной причиной, почему Аомине не любил такие случаи. Момои села на свободный стул, пододвинула один из стаканов к Аомине и сказала, подставив под подбородок ладонь: — Слышала, вы выезжали ночью. Как прошло? — Не видишь? До сих пор разгребаем, — мрачно сказал Аомине, переходя на другую вкладку. — Обдолбался придурок какой-то, а мне не спать лишние два часа из-за него. Ещё и с ножом бросился, идиотина. И чем они только думают? Момои вздохнула и погладила складки своей юбки, собравшейся на коленках. Повисла немного неуютная пауза: Аомине работал, Момои смотрела на него с сочувствием и пониманием. Ей тоже не нравилось, когда доминатор переходил в режим уничтожения, но она давно смирилась с тем, что не должна сомневаться, когда «Сивилла» определяет кого-то потенциально опасным или же совершенно точно опасным. «Сивилла» позволяла не брать на себя ответственность, и Момои принимала это. Аомине — тоже. Но расслабиться всё равно не мог. Их работа вовсе не позволяет расслабляться, но он знал, на что шёл, когда смотрел на результаты теста и определял свою будущую профессию. — Я пойду, пока меня не хватились, — Момои подскочила на ноги и посоветовала уже громко — для всех: — Выпейте кофе, пока горячий. Ки-чан, тебе я взяла, как ты любишь — со сливками и без сахара. — Момои-ччи, ты — прелесть, — Кисе взвился, подскочил к ним и, едва не уронив другие стаканы, выдернул из подставки свой. — Если бы я мог, я бы на тебе женился и носил на руках, — заявил он, делая большой глоток и блаженно выдыхая. — Ну почему я не твой подчинённый, а вынужден работать вот с этим, — он кивнул на макушку Аомине, — он не то что кофе не приносит, даже доброго утра не желает, когда приходит на работу? — Поговори ещё, — буркнул Аомине, поднимая на него тяжёлый взгляд. — И не забывайся. Я всё ещё твой начальник. Кисе скорчил рожу, потом снова улыбнулся, будто бы и не ныл буквально несколько секунд назад, и вернулся на своё место. Такао за это время успел встать и подойти к двери: — Я закончил, Аомине-кун, всё сбросил тебе на почту. Теперь я могу пойти спать? Аомине посмотрел на него, сощурился и хмыкнул. Конечно, спать, как же. Наверняка ведь завалится к Мидориме и будет доставать его до конца смены. Впрочем, у него самого причины задерживать Такао не осталось, потому он лишь махнул рукой. Момои отправилась вслед за ним, а ещё через минут двадцать в кабинет вошёл Кагами: шумно поздоровавшийся и сразу, казалось, занявший всё пространство вокруг. — Кагами-ччи! — радостно заявил Кисе, крутанувшись на своём стуле так резко, что сделал даже лишний оборот. — Я сегодня ночью спас Аомине-ччи от какого-то нарика, который едва его не проткнул ножом. — Что ты лепишь? — Аомине проверил почту, удостоверившись, что свой отчёт отправил не только Такао, но и Кисе. — Никого ты не спасал, ты выполнил свою работу. Кисе ужасно бесил, когда начинал выпендриваться и представлять Аомине перед другими в таком свете, что зубы сводило от злости. Особенно, когда такие разговоры велись с Кагами — тот и так зазнавался, а ведь в отдел пришёл позже него. — Конечно-конечно, — Кисе рассмеялся, вспорхнул со своего места и вопросительно посмотрел на Аомине: — Я уже могу идти? — Бесишь, придурок, — буркнул Аомине. — Иди. И почему из всех, кто мог бы стать его подчинёнными, ему достался несносный и болтливый Кисе вместо, например, Сакурая, работавшего под началом Момои? Он, конечно, тоже вечно извиняющаяся заноза в заднице, но уж лучше постоянно нёсшего всякую ерунду Кисе. Впрочем, с Такао ему повезло. И с Куроко. И даже с Рико, которая хоть и была довольно крикливой, но приносила много пользы. По крайней мере, умела хорошенько пнуть Кагами и заставить его наконец работать. Аомине скосил взгляд на напарника, который не спешил приступить к делам и неторопливо потягивался, вешая пиджак на спинку стула. Сейчас бы пинок точно не помешал. — Как ночь? — спросил Кагами, включая всю аппаратуру. Та замигала, экраны засветились, загружая нужную информацию. — Нормально, — Аомине нахмурился ещё сильнее. Почему-то в его смену всегда выпадало какое-то дерьмо: днём или ночью — неважно. Если наступила его смена, то девять из десяти, что она будет неспокойной. Кагами везло больше. — Что за наркоман-то? — Кагами поскрёб затылок, повернулся к Аомине всем корпусом и заинтересованно уставился на него. Случаи со съехавшими с катушек из-за приёма какой-то дряни, стали учащаться, в Бюро уже пытались связать их друг с другом, но пока открыто об этом никто не говорил. Начальство не давало отмашку на то, чтобы они рыли носом землю, а сами Инспектора без приказа работать не спешили — не из-за лени, а могло аукнуться в будущем. Неприятно аукнуться. — Да обычный наркоман, — Аомине пробежался взглядом по собственному отчёту, чтобы удостовериться, что с ним всё в порядке. — Нажрался чего-то или накололся — хрен его разберёт, — коэффициент подскочил, а меня увидел, так вообще с катушек слетел — за триста улетело с двухсот, — он помолчал немного и добавил. — Херня какая-то происходит. Неспроста это. Третий случай за две недели. И только у нашего отдела. Сацуки говорила, что и они несколько раз с подобным встречались. — И что она думает по этому поводу? — Кагами взял свою кружку, повертел в руках и поставил на место — за кофе ему было лень идти. — Она сказала, что пока думает. — А Акаши? — Кагами подпёр подбородок кулаком и зевнул. Аомине едва сдержался, чтобы не зевнуть в ответ — спать хотелось страшно. — С Акаши я не говорил по этому поводу, — он пожал плечами и поднялся со своего места, сделал шаг назад и уткнулся во что-то… в кого-то. — Тецу, какого чёрта? — Аомине вздрогнул и сразу отстранился. — Давно ты здесь? — за все месяцы работы вместе с Куроко он так и не смог привыкнуть к его внезапным и незаметным появлениям. Никто не смог. И тот этим бессовестно пользовался. Может, не специально, но легче от этого не становилось. — Акаши-кун думает, что кто-то завёз в Японию наркотики извне. Смог провезти через границу. И теперь распространяет их в Токио. — Откуда ты знаешь? — подозрительно посмотрел на него Аомине. — Слышал. — Подслушивал? — Нет. Куроко молчал. Аомине и Кагами тоже, выжидая продолжения. С Куроко всегда было так: он сначала говорил коротко, считая, что и так все поняли, а потом только объяснял, когда до него доходило, что вообще-то никто ничего не понял. — Я стоял возле автомата с кофе, когда он разговаривал с Момои-сан. — Тогда понятно. И правда ведь не подслушивал, не придерёшься, — хмыкнул Кагами. Он тоже всегда поражался незаметности Куроко. — Ладно. Пора за работу. На чём мы вчера остановились? Куроко шагнул к нему и склонился над экраном компьютера, выискивая нужный файл. Их группа занималась своей работой — в этом месяце была их очередь делать сверку в конце за весь период. Хоть одной головной болью меньше. Аомине сохранил все документы, отправил их начальству и выключил компьютер. Пора было ехать домой. Задерживаться ещё дольше на работе он не планировал. Дом его встретил тишиной и запахом пыли. Беспорядок его нисколько не заботил, но вот окна открыть всё-таки захотелось. Сделав мысленную отметку, что в выходной день надо хотя бы протереть пыль, Аомине прошёл внутрь, скинул тесный и ненавистный пиджак, в котором ему приходилось ходить на работу из-за строгого дресс-кода, и расстегнул рубашку, облегчённо выдыхая. Аомине не пользовался голограммами, преображая своё жилище, не считал нужным заводить домашнего робота, который был готов помочь почти с любой просьбой, и вовсе предпочитал, чтобы в собственном доме его никто не беспокоил лишний раз. Потому сейчас он с удовольствием вытащил из холодильника вчерашний ужин, сунул его в микроволновую печь и включил телевизор. По тому шла реклама, а после объявили начало какого-то фильма. Воодушевившись, Аомине уже предвкушал отличный вечер, прихватив из холодильника банку газировки. Сев на диван с тарелкой, он устремил взгляд в телевизор, отвлекаясь от рабочих проблем почти моментально. На экране сначала показывали пейзаж: зелёный луг с порослью полевых цветов, которые колыхались на лёгком ветру, голубое небо без единого облака и деревья на горизонте. После показали кадр с девушкой. Она была красивой. На вкус Аомине, который сразу оценил её размер груди и удовлетворённо хмыкнул. — Умито-кун, — девушка с экрана махала рукой и улыбалась, зазывая кого-то из-за кадра к себе. Аомине бы точно пошёл к ней, потому что вырез её футболки был достаточно глубоким, чтобы он мог рассмотреть ложбинку между грудей. — Быстрее! Быстрее! Раздался мужской смех, в кадре появилась светловолосая макушка, и «Умито-кун» заговорил: — Не нужно так торопиться, Ами-чан, мы успеем к самому началу. Аомине чертыхнулся, узнавая в актёре Кисе. Точнее, сначала едва не подавился, а потом чертыхнулся. Нет, увидеть Кисе в роли некоего «Умито-куна» не было удивительным. Аомине знал, что тот до того, как его преступный коэффициент подскочил, был моделью и даже начал актёрскую карьеру, но Аомине не думал, что спустя столько лет нарвётся на какой-то фильм с ним. И почему-то он не стал переключать. До этого он ни разу не видел фильмы, в которых играл Кисе, хотя пару раз натыкался на его старые журнальные снимки в сети. А вот фильмы ему даже не пришло в голову посмотреть. Да и интереса не было. Какая разница-то? Ему работать не с Кисе с экрана или с обложки журнала, а с тем, кто числится в потенциальных преступниках. Впрочем, любопытство всё равно пробирало. Аомине отправил порцию риса с соусом в рот, за ним кусок курицы из подливки, и принялся пережёвывать, смотря на то, как Кисе хватает девушку за руку и ведёт к концу луга, задорно смеясь и рассказывая ей что-то об облаках, которых так и не наблюдалось на слишком чистом, чтобы быть натуральном, небе. Аомине досмотрел фильм до конца, хотя он был совершенно бредовым — типичной романтической сопливой ерундой для школьниц. И Кисе в нём всё так же неумолимо болтал, словно хотел заговорить до смерти свою партнёршу до того, как они поцелуются на фоне заходящего в океан солнца. Аомине фыркнул и удивлённо поморщился, когда на экране пошли титры, не веря, что действительно досмотрел до финала. Его ждал крепкий сон до вечера, а потом, возможно, игра на уличной площадке в баскетбол. Может, кто из местных подтянется. Конечно, они ему — бывшему игроку в одной из лучших команд в школьных сборных — не ровня, но всё лучше, чем гонять мяч в одиночку. На следующий день Аомине приехал на работу раньше обычного. Кагами позвонил и сказал, что днём было целых семь вспышек повышения преступного коэффициента, пять из которых были вызваны снова каким-то веществом. — И что? Собрание организовывают? — спросил Аомине, натягивая куртку поверх пиджака и выходя сразу из квартиры. — Да нет пока. Но Куроко удалось обезвредить одного из них до того, как доминатор переключился в режим уничтожителя. Он сейчас у Мидоримы, тот пытается понять, что за хрень он употреблял. — Круто сработали, — не смог не оценить Аомине, чувствуя лёгкое недовольство собой — он так чисто не смог. Впрочем, чего скрывать, Кагами и Куроко достаточно тесно и эффективно могли работать в связке. — Ага, — согласился Кагами. — Ты сразу в лабораторию поднимайся, как приедешь. Мы все тут. Аомине отключился и сел в машину. Кажется, рабочий день будет сегодня чуть интереснее, чем обычно. Несмотря на то, что начался раньше положенного. В лаборатории собрался весь первый отдел без исключений. Такао маячил прямо за спиной высокого Мидоримы, сидящего с такой ровной спиной, что можно было подумать, что он палку проглотил. Периодически он слегка морщился, поглядывая на Такао, но никак не комментировал его действия. Кагами стоял чуть дальше, рядом с ним находилось Айда Рико, заглядывающая в монитор со сдержанным любопытством. Раньше она была Инспектором, Аомине не пересекался с ней по работе, её коэффициент повысился ещё до того, как его приняли в Бюро, но вернулась она именно к нему в отдел: всегда готовая к работе и не дающая спуску никому в их отделе, словно сама всё ещё была начальником. Аомине невольно поражался её силе воли. Он не знал, смог бы так: собрать себя обратно и вновь вернуться к той работе, из-за которой его жизнь круто менялась и переходила за ту грань, откуда обратного пути нет. Исполнители могли спокойно передвигаться по большинству этажей Бюро, кроме тех, куда пускали только вышестоящее руководство, жили в собственных комнатах и даже имели право выезжать в город. Правда, только в сопровождении Инспектора. Но при всём при этом, они продолжали являться заключёнными, за которыми строго следила сама «Сивилла», И при малейшем проколе, малейшем колебании психопаспорта, от Исполнителей избавлялись. Пушечное мясо. Те, кто жертвует чистотой своего психопаспорта, чтобы психопаспорта Инспекторов оставались чистыми. Рано или поздно каждый из них умрёт: от рук Сивиллы, от рук собственного руководителя или просто в какой-нибудь потасовке. Но факт оставался фактом: Исполнители довольно быстро изживали свой срок. Десять-двадцать лет в лучшем случае. А большинству из них не было даже тридцати. — Ты вовремя, — хмыкнул Кисе с дивана, на котором растянулся рядом с Куроко. Аомине глянул на него, сразу вспоминая улыбчивого и счастливого Кисе с экрана телевизора. Сейчас Кисе тоже улыбался и вёл себя гораздо воодушевленнее остальных, но Аомине, работа с ним достаточно тесно не первый год, знал, что Кисе так проще — делать вид, что всё хорошо. Остальные подыгрывали и действительно ощущали себя лучше. Кисе был похож на небольшое, но яркое солнце всего отдела, которое иногда до жути раздражало ярким светом и навязчивостью, но стоило ему исчезнуть чуть более, чем на привычный срок, то сразу чувствовалось отсутствие чего-то незримого, но необходимого. Аомине это понял достаточно быстро, потому Кисе бесил его ещё больше. Тем, что он невольно всё равно умудрился к нему привязаться. Это казалось абсурдной глупостью, потому что первое правило для Инспекторов в отношении Исполнителей — не сближаться. Инспектора должны направлять, Исполнители марать руки. Но… кто-нибудь вообще выполнял эти правила? Кагами постоянно тёрся рядом с Куроко, они то тренировались вместе, то обедали-ужинали в местном кафетерии или в комнате Куроко здесь, в Бюро. Пару раз Кагами даже куда-то его возил. Аомине не спрашивал: меньше знаешь — крепче спишь. Айда хмурилась, глядя на них, и качала головой — ей это категорически не нравилось. — Вы помните, в чём заключается ваша работа? — как-то спросила она у них, когда они втроём остались в кабинете. — Вы не должны сближаться с Исполнителями не из-за того, что такие отношения запрещены просто так, для формальности. Чем ближе вы к человеку с испорченным психопаспортом, тем вероятнее, что цвет вашего может измениться. И тогда вы не просто попрощаетесь с работой, а будете вынуждены пройти курс терапии, который помогает не так часто, как хотелось бы. Эй, ты меня слышишь? — она несильно пнула Кагами по лодыжке. Тот отвернулся и пожал плечами: — Я не боюсь за свой психопаспорт. У меня никогда не было с ним проблем. — Мне плевать, — Аомине зевнул и откинулся на спинку кресла, закидывая руки за голову. — Я дружбы с Исполнителями не ищу. Выполняют свою работу — и ладно. — Мне хочется в это верить, — Айда покачала головой, и Аомине именно тогда не выдержал этого наставительного тона и спросил: — А твой психопаспорт почему изменился? Ты стала с кем-то слишком близка? — он не смог удержать в голосе ироничных ноток. Айда сразу подобралась, помрачнела и ушла, так ничего и не сказав. — Козёл, — резюмировал тогда Кагами. — На себя посмотри. Из-за тебя она завелась. Поменьше крутись с Тецу, и тогда поводов для беспокойства станет меньше. Сейчас Аомине, тоже опускаясь на диван между Куроко и Кисе, смотрел в её затылок и невольно вспомнил тот разговор. И вдруг почувствовал, что действительно хочет знать ответ на вопрос: почему у такого идеального Инспектора, как Айда Рико, вдруг испортился цвет психопаспорта? О дальнейшем он подумать не успел, потому что начал говорить Мидорима, повернувшись ко всем лицом на своём стуле с высокой спинкой. Говорил он почти торжественно, словно сделал только что открытие, которое поможет всему миру держать свой психопаспорт в стабильном состоянии, не меньше. — В крови удалось обнаружить психотропные вещества, которые уже давно запрещены в Японии. — Удивил, — тихо фыркнул Аомине, краем глаза видя, что Кисе закусил губу, чтобы сдержать улыбку. Мидорима наградил их обоих серьёзным и почти оскорблённым взглядом, и если бы должность его не обязывала, он бы точно решил ничего дальше не рассказывать. — Вещества, которые не только запрещены в Японии для продажи, но и для производства. Я смог провести молекулярный анализ, чтобы выяснить, что препарат действует на мозг, срывает стоппер и сразу же посылает импульсы, от которых преступный коэффициент поднимается, как минимум, в два раза. Он заставляет чувствовать всё острее и реагировать эмоциональнее, потому не удивительно, что при виде Исполнителей или Инспекторов, коэффициент подскакивает ещё выше, доводя человека до максимально стрессового состояния. Повисла короткая пауза, за которую каждый обдумывал услышанное. Мидорима повернулся обратно к ним спиной, возвращаясь к работе. А Айда подала голос первой: — Всё-таки наши предположения были верны. Они завозят их в Японию и пытаются организовать массовые беспорядки. Кто знает, как можно ещё принять этот препарат. Вполне вероятно, что есть возможность подсыпать его, вколоть, просто добавить в воду… Когда на весь город пара десятков случаев, никто не обратит внимания. Но если их будут сотни… — СМИ заинтересуется, — закончил за неё Кисе, сразу становясь серьёзнее. — И тогда дело придадут такой огласке, что жителей накроет паника. И установить порядок будет в разы сложнее. — Да, — согласно кивнула Айда, задумчиво глядя на результаты анализа, которые Мидорима распечатал. — При панике показания психопаспорта у всех поднимутся, — подал голос Куроко. Аомине перевёл на него взгляд, мысленно соглашаясь. Все были правы: если ситуация действительно оборачивалась таким образом, то следовало сразу доложить обо всём Главе. Любое промедление могло сейчас сыграть против них. Аомине доедал бургер, взятый в кафетерии, запивая его колой, когда к нему со своим подносом подсел Кисе. Аомине мимолётно взглянул на его тарелки, обнаружил там только салат и несколько кусков белого куриного мяса, политых соевым соусом, и фыркнул. — За фигурой следишь, Умито-кун? Давно ведь не модель. Жри сколько влезет, всё на тренировках в зале сгонишь. С нашей работой не разжиреешь. Кисе удивлённо приподнял брови, уголки его губ дрогнули, и он, не скрыв изумления, поинтересовался: — Умито-кун? Ты смотрел «Дух леса»? — По телеку вчера шёл. Там девка эта, как умалишённая вопила твоё имя. — А-а, Нана-чан, — Кисе на мгновение прикрыл глаза, словно погружаясь в воспоминания. — Она была и вне площадки очень громкой. Глаза Аомине сами собой удивлённо распахнулись, когда он услышал это. Кисе рассмеялся: — Нет. Ты не о том думаешь. Просто мы несколько раз ходили в караоке, так она там так песни кричала, что нас даже просили быть потише. И говорила она всегда громко, даже если рядом находилось. В конечном результате фильма всё ещё не так плохо, — Кисе перевёл взгляд в свою тарелку и замолчал. — Скучаешь по тому времени? — спросил Аомине. Обычно никто никогда не заговаривал с Исполнителями о той жизни, которая была у них до вступления в должность. Негласное правило, которое помогало не бередить душу и эмоции. Да и Аомине не слишком интересовало то, чем занимались Исполнители в прошлом. Вопрос вылетел внезапно даже для него. И он не ждал ответа. — Да, немного. Да и как не скучать-то? Караоке, клубы, съёмки… Мне правда это нравилось. Особенно съёмки. Я ведь не успел даже и в десятке фильмов сняться, когда попал в изолятор. А в тех, что снялся, были девчачьи романтические драмы, но мне пророчили успешное будущее и в серьёзном кино. Мой менеджер договаривался о прослушивании на роль в военном фильме, когда всё произошло. Аомине молчал некоторое время. Кисе не относился к тем людям, которые могли вот так запросто откровенничать. Аомине знал, что, несмотря на лёгкий нрав, Кисе предпочитал сдерживать личные переживания и не делиться ими. Но сейчас он рассказывал обо всём с такой простотой, что даже еда перестала так волновать Аомине, когда Кисе закончил делиться воспоминаниями. — Сыграем потом в баскетбол? — предложил Кисе, словно он не рассказал что-то сокровенное минуту назад. — Всё равно Кагами пока не вернулся от Главы. Мне бы хотелось немного размяться, всё лучше, чем просто ждать. Аомине пожал плечами и согласно кивнул. С Кисе ему даже нравилось играть. Тот был в баскетболе достаточно хорош, чтобы не скучать с ним на площадке. И хоть ему ни разу не удалось его обыграть, разрыв между очками был минимальным. Любовь Кисе к баскетболу обнаружилась через пару месяцев после их знакомства. Он тогда называл Аомине без суффиксов, просто по фамилии. Аомине тогда кидал мяч в тренировочном зале, пользуясь голограммой баскетбольного зала. Мяч, к счастью, был настоящим и приятно царапал кожу шероховатой поверхностью. В такие минуты Аомине очень не хватало настоящего зала и азарта игры. Одно время он даже подумывал о том, чтобы связать свою жизнь с баскетболом, но на последнем году обучения передумал. Удивились все, родители даже пытались отговорить, но Аомине уже всё для себя решил. — Классно играешь, — сказал ему Кисе тогда, привалившись спиной к стене. Он стоял возле двери в спортивном костюме, явно тоже желая потренироваться. — Нравится баскетбол? Кисе склонил голову набок и чуть улыбнулся: — Сейчас, наверное, да. — Тогда составь компанию, — Аомине кинул в него мячом и качнул головой, приглашая на площадку. — Скучно одному. Сначала Кисе играл из рук вон плохо. Совсем по-дилетантски, но уже спустя несколько дней его движения стали увереннее, пасы сильнее, а броски чаще попадали в цель. Аомине даже улавливал некоторую схожесть в их движениях. — Я быстро учусь, — заявил ему Кисе. — Вот увидишь, я скоро обыграю тебя. Победить пока не получалось, но Кисе надежды не терял. И с каждым разом всё активнее тащил Аомине в тренировочный зал. Сыграть получалось не чаще раза в неделю, но оба выкладывались на полную. Кисе потом валялся на скамейке и счастливо улыбался, словно только что получил первое место в каком-то соревновании. Сегодняшний день не стал исключением. Кисе упал прямо на пол, растянулся и глянул на Аомине снизу вверх, запрокинув голову: — Всё-таки ты крутой, Аомине-ччи. — Я знаю, — самодовольно хмыкнул тот, выпивая одним махом почти половину из бутылки с водой. — Но я всё равно тебя обойду. Рано или поздно. — Мечтай. Тебе до меня ещё учиться и учиться. — Вот увидишь! Кисе сел, взял свою бутылку и сделал несколько больших глотков. Аомине опустился на скамью, мимолётно разглядывая его. Кисе даже сейчас, вспотевший и уставший, выглядел гораздо лучше большей части людей. И все его повадки модели — встать так, чтобы свет лучше попадал на лицо, улыбнуться, сверкнуть глазами — так и остались на уровне инстинктов, иногда забавляя Аомине. Потому что Кисе был ещё тем выпендрежником, не меньше его самого. Только Аомине любил покрасоваться в той же игре, а Кисе любил покрасоваться всегда. — Слушай, а вы с Куроко-ччи были ведь знакомы? Ну, до того, как он… — Кисе не закончил. Немного смущённо поскрёб щёку и глянул на Аомине. Тот нахмурился и ответил не сразу. Да, они учились с Куроко в одной школе и играли в одной команде по баскетболу. А после выпуска Куроко почти сразу пропал, и когда Аомине увидел его в Бюро, то сначала даже не поверил. Куроко не походил ни на один тип людей, которые становятся потенциально опасными: он был всегда предельно вежлив, никогда не нарушал ни единого правила и казался Аомине настолько правильным, что даже зубы сводило. Но Куроко работал Исполнителем, от этого факта уйти не получилось. — Да, мы учились вместе, — наконец кивнул Аомине. — И с Момои-ччи? — Нет, она просто жила неподалёку от меня. Общаемся с детства. — Как тесен мир всё-таки, да? — Кисе улыбнулся и встал на ноги уже окончательно. Он поправил майку, убрал влажные от пота волосы со лба и как-то немного странно взглянул на Аомине: — Может, это и хорошо, что близкие тебе люди рядом практически постоянно. Ты ведь из тех, за которыми нужно постоянно следить, да? — Глупости. Это Сацуки тебе сказала? Она много болтает, — поморщился Аомине. — Нет, это я сам вижу. Я очень проницательный, Аомине-ччи, — Кисе тихо рассмеялся и отправился к раздевалке. Аомине проводил его взглядом и пожал плечами. Может, Кисе и был проницательным, но ещё он совершенно точно был немного странным.