Здравствуйте, я Ваше Безумие.

Альфред беспокойно осматривал приемную, не находя себе места. Спертый воздух помещения вкупе с раздражающим белым цветом, который, казалось, заполонил собой все, медленно, но верно рвал струны до предела натянутых нервов. Врач, проходящий мимо книжных полок в поисках какой-то папки, несколько раз бросал на юношу косые взгляды, но американца это мало волновало. Разбирающие документы в регистратуре, напротив, блондина вовсе не замечали, уткнувшись в свои нудные отчеты и, по-видимому, не собирающиеся от них отрываться даже в случае апокалипсиса. Американец мысленно усмехнулся подобной метафоре. Ему было в больнице невыносимо скучно, он искренне не понимал, как можно в таком унылом месте, с неизменными, слишком качественно выбеленными стенами, проводить если не всю жизнь, то половину уж точно. Через полчаса метаний, все-таки не выдержав внутреннего напряжения, Джонс поднялся с кресла и, чуть не столкнувшись в дверях с медсестрой, спешно вышел на улицу. Серое небо навевало тоску, совсем неприветливо завывал холодный ветер. Тучи, переполненные влагой, должны были вот-вот разразиться на землю добротным ливнем, но, держась из последних сил, лишь скрывали за своей пеленой солнце. Хотя подобная утрата была не слишком значительна: если весной каждый случайный лучик небесного светила был пропитан предвкушением летнего зноя, то теперь, похожие на блики люминесцентных ламп, они не давали и толики того тепла. Прислонившись спиной к покрашенной светло-голубой краской стене, Альфред вынул из кармана куртки пачку Nat Sherman. Недолго думая, поднес одну сигарету к губам и закурил, блаженно прикрыв глаза. Где-то на закромах сознания мелькнула мысль, что Артур подобного не одобрит, но американец без особого зазрения совести послал ее куда подальше. Да и откуда Керкленд бы узнал - сидит себе, попивает чаек в своей драгоценной Англии, да поручения направо и налево раздает. Джонс усмехнулся, обнажая ровный ряд белоснежных зубов. А ведь всю основную работу ему делать надо, Альфреду. Манипулятор несчастный. Американец сделал последнюю затяжку и выбросил окурок в урну, внезапно закашлявшись. Совсем отвык. Вздохнув, Джонс устало запустил пятерню в золотые пряди, привычно взъерошивая и без того непослушные волосы. Пару минут постояв на улице и полной грудью вдыхая свежий влажный воздух, американец хотел было вернуться в лечебницу, как приметил знакомую хрупкую фигурку, исчезнувшую за дверью черного входа. Альфред, не раздумывая, поспешил за ней. *** Аня уверенно шла по коридору, неся в руках несколько пакетов и что-то напевая приятным мелодичным голосом. Альфред шел следом, сохраняя определенную дистанцию, в случае чего рассчитывая скрыться за ближайшим поворотом. К удивлению и немалой удаче американца, пост заведующего нулевым сектором (мимоходом Джонс заметил вывеску) пустовал. "VIP-зона, называется", - про себя усмехнулся американец. Аня, казалось, тоже несколько растерялась, но затем, пожав плечами, самостоятельно взяла тетрадь, отметила посещение, а затем продолжила путь к самой последней двери, у окна. Джонс, оглядевшись и убедившись, что других укрытий у него уже не будет, затаился за книжным шкафом у постового стола. Терпеливо ожидая, пока Аня откроет дверь и войдет в палату, Альфред, не торопясь, просматривал тетрадь визитов. "Анна Брагинская, палата 7: - 28.10. 9:10 - 28.10. 11:40 - 28.10. 14:20 - 28.10. 17:55 - 29.10. 9:30 - 29.10. 12:00..." - Джонс нахмурился. "Кого это она так часто посещает?" Отложив документ, американец, опасливо оглядываясь, приблизился к заветной седьмой палате. "Гилберт Байльшмидт. Интересно..." Прислонившись ухом к замочной скважине, Джонс имел отличную возможность оценить качество дорогих больничных дверей: абсолютная шумоизоляция. Тихо ругнувшись, Альфред максимально напряг слух в попытке распознать хоть какие-то звуки. Аллилуйя! Мягкий голос Ани уловить не удавалось, зато хриплый, резкий, явно мужской - вполне. Видимо, пациент говорил на повышенных тонах, так как до Альфреда начали долетать обрывки фраз: "...вину заглаживает, это шутка такая?..", "...нет. Я уже говорил, что не помню.", "...да ладно? Прямо поможет?". Разочарованно заключив, что подслушиванием тут ничего не выяснить, да и находясь в достаточно рискованном положении (ведь Джонс не имел права находиться в этом отделении лечебницы, не будучи доктором и без специального разрешения), юноша отстранился от двери, быстро направляясь к выходу. Ну, ничего, он еще успеет узнать у Ани необходимые подробности. *** Брагинская закрыла кабинет и начала спокойно спускаться по лестнице, просматривая список пропущенных звонков. В основном все они были от Альфреда плюс один от Родериха, но с заведующим Аня говорила лично. С неопределенным чувством отметив, что по сравнению с предыдущей неделей американец стал менее активен (только 7 вызовов, вместо 20), Аня уже хотела спрятать телефон в сумку, как девушку окликнули. Остановившись и недоуменно оглядываясь по сторонам, она увидела секундой ранее вспоминаемого Джонса. Он медленно поднялся с кресла, потягиваясь и таким образом разминая затекшие мышцы. Аня поколебалась, но все-таки подошла к юноше, отводя смущенный взгляд. - Что ты тут делаешь? - Даже не поздороваешься? - Джонс хмыкнул, а в его обычно жизнерадостном голосе заскользили незнакомые Ане нотки злости. Даже нет, скорее раздражения. - Привет, - несколько растерянно отозвалась Брагинская, но затем взяла себя в руки, встречаясь взглядом с двумя аквамаринами. – Почему ты здесь? Альфред притворился, что не услышал ее вопроса, с интересом изучая брошюры, лежащие на чайном столике. Которые осталось если только по атомам разобрать за то время, что американец тут находился. - Домой идешь? – дождавшись утвердительного кивка, Альфред безапелляционно заявил, - я подвезу. Брагинской ничего не оставалось, как последовать за направившимся к выходу из больницы Джонсом, а затем устроиться на переднем сидением черного Вольво. Большую часть дороги американец молчал, из-за чего взгляд Ани все время к нему возвращался. «Альфред изменился», - удивленно признала девушка, мимоходом рассматривая проносящуюся за окном панораму города. Только под конец пути Джонс все-таки решил начать разговор: - Ань, а что за палата номер 7? Брагинская изумленно ахнула. Откуда он узнал? Красноречивый взгляд, брошенный в ее сторону Джонсом, лучше слов передал, что так явно выражать свое удивление не нужно было. - Какая палата? – прикинулась непонимающей Брагинская, хотя прекрасно понимала, что этот трюк с Альфредом не пройдет. - Пациент Гилберт Байльшмидт, - невозмутимо ответил Джонс, следя за дорогой и не смотря на русскую. Аня закусила губу, в панике придумывая, что ей ответить. С одной стороны, если она сейчас соврет, Альфред наверняка ее раскусит. С другой – указание Эдейльштайна не позволяло сказать все как есть… Да и вообще, разве она обязана оправдываться перед Джонсом, с которым даже не может определенную планку в отношениях поставить? «Слишком много он о себе мнит». Решительно тряхнув головой и откидывая пару русых прядей за спину, девушка как можно равнодушнее ответила: - Даже если он и находится у нас в больнице, я его не курирую. Альфред тихонько хмыкнул, заставив Аню насторожиться еще больше. - И поэтому ты посещаешь его около пяти раз в день? Автомобиль остановился, но Брагинская не спешила выходить. Альфред расслабленно откинулся на спинку кресла, а Аня судорожно вспоминала, могла ли ненароком сказать что-то Американцу про Гилберта. Но нет, ни слова! Значит, Джонс сам как-то до этого докопался. Новая неконтролируемая волна злости начала подниматься из глубин души. - Ты следил за мной? На губах Джонса расцвела слишком натянутая улыбка. - Ну что ты, просто навел некоторые справки, - юноша неожиданно развернулся к Ане, подаваясь вперед корпусом, - ты две недели полностью игнорировала мои попытки поговорить или встретиться, без какого-либо объяснения. Я начал искать причины… И наткнулся на это все. Аня грозно сверкнула аметистовыми глазами, предупреждая, что нарушение ее личного пространства чуть более, чем абсолютно лишнее. На Джонса должного эффекта сей жест не произвел, и девушка, фыркнув, сама отодвинулась и потянулась к ручке, в попытке открыть дверь, но последняя была заблокирована. - Мне нужно домой, - в голосе слишком отчетливо прозвенели кубики льда. - С одним условием, - лазурные глаза хитро прищурились, - теперь, когда мне все известно, ты перестанешь меня избегать. - С какой стати ты ставишь мне условия? Альфред на пару секунд задумался над ответом. Затем, широко улыбнувшись, произнес: - Никто же не хочет огласки, правда? Брагинская стиснула зубы. "Вот тварь." - Это подло, - прошипела девушка, сверля Джонса яростным взглядом. Тот лишь чуть склонил голову набок, неожиданно рассмеявшись. - Ну что ты, вовсе нет. Просто я очень не люблю, когда на вещи, принадлежащие мне, кто-то покушается. А я сижу сложа руки и ничего не предпринимаю. Брагинская от такого признания потеряла дар речи. А когда обрела его снова, резко осознала, что ни одну из фраз, пришедших в голову в ответ на слова Джонса, не пропустит цензура. - Ну-ну, не нужно так переживать, - усмехнулся Альфред, наблюдая за в ярости открывающей и закрывающей рот, как рыба, русской, - я не хотел тебя обидеть. - Послушай, Джонс, если ты подразумевал под «вещью» меня, то разуй глаза. Во-первых, я человек, а не какой-то неодушевленный предмет, а во-вторых, такому, как ты, никогда принадлежать не буду! – злость захлестнула Аню с головой, и к концу реплики она уже перешла на крик. - Не говори того, в чем не можешь быть уверена, - пожал плечами американец и нажал на кнопку разблокировки. – Спокойной ночи, я заеду за тобой завтра после работы. - Иди к черту, - бросила Брагинская, открывая дверь и спешно выходя из машины. Затем раздался оглушительный хлопок, заставивший Джонса поморщиться от такого кощунственного отношения к любимому автомобилю, а девушку усмехнуться и с чувством выполненного долга направиться к домофону. *** Альфред смотрел русской вслед, вплоть до момента, как она скрылась в дверях подъезда. Затем американец тоже вышел из машины, достал новую сигарету, затянулся, спиной прислонившись к капоту Вольво. Подняв голову и внимательно всматриваясь в одно единственное окно на третьем этаже, Джонс ждал. «One, two, three…» Брагинская показалась среди кремовых занавесок лишь на секунду, но этого хватило, чтобы юноша, улыбнувшись, кивнул сам себе и тихо повторил: - Не говори того, в чем не уверена, Аня.