Здравствуйте, я Ваше Безумие.

Dorian: Давно хотела сделать нечто подобное, да все руки не доходили - http://dorian-sharon.diary.ru/p181882288.htm.

Она плавает в формалине, Несовершенство линий, Движется постепенно. У меня - её лицо, её имя, Свитер такой же синий, Никто не заметил подмены. Fleur - Формалин.

Аня сидела в зале ожидания аэропорта, скучающе уставившись в высокий белый потолок. Туда-сюда сновали люди, везде стоял гул, изредка прерываемый женским электронным голосом, объявляющем рейсы. Таблица-расписание то и дело менялась, но вот самолета "ХХХ - Лондон" все еще не было. Скосив взгляд на оранжевые наручные часы с подсолнухом, Брагинская устало вздохнула и вновь откинулась на спинку дивана. Опоздание превышает уже полчаса. - Что грустная такая? - Альфред устроился рядом с русской, держа в руках поднос с баночкой колы и небольшой аппетитной пиццей, от которой исходил дразнящий желудок аромат. - И сколько нам еще тут торчать? - вопросом на вопрос откликнулась Аня, наблюдая, как Альфред, от усердия даже высунув кончик языка, разрезает выпечку. Джонс только пожал плечами и блаженно прикрыл глаза, откусывая лакомый кусочек. Аня прыснула, тщательно пытаясь побороть расцветающую на губах улыбку. - Внимание! Объявляется посадка на рейс 7564 ХХХ – Лондон. Просьба пройти всех пассажиров к пятому выходу. Внимание... - Приятного аппетита, Альфред, - усмехнулась Аня, вынимая ручку у своей сумки на колесиках и направляясь к дверям, где уже стоял специальный автобус. - Черт!.. Аня, подожди! - только и успел воскликнуть американец, спешно дожевывая пиццу и убирая остатки еды в сумку. Так и началась их поездка в Англию. *** - Эй, Арти, открывай, Герой пришел! - улыбаясь во все 32 зуба, Альфред отпустил несколько крепких ударов на черную металлическую дверь. В доме послышался грохот, будто уронили что-то тяжелое, сопровождаемый тихими, не слишком цензурными выражениями на английском языке. Через пару минут раздался звук шагов, и, наконец, взору гостей предстал невысокий растрепанный блондин, с пронзительными изумрудно-зелеными глазами и... необычайно толстыми бровями. Артур сначала кинул деланно-раздраженный взгляд на Альфреда, затем медленно перевел его на Анну. Девушке на секунду показалось, что в ярких глазах мелькнула растерянность вкупе с непонятным презрением, но разобраться толком Брагинская не успела - англичанин снова отвлекся на Джонса, стискивающего Артура в медвежьих объятиях. - Отпусти, идиот, мне дышать нечем, - сдавленно прошелестел Артур, силясь оттолкнуть непутевого брата. - Я тоже так рад тебя видеть, Арти! - на лице Альфреда читалась искренняя радость. - Мое имя - Артур! - англичанин наконец-то был выпущен из стальной хватки, - и почему ты до сих пор не представил мне эту прекрасную леди? - Аня Брагинская, - русская смущенно потупилась, когда холодные губы Артура на секунду припали к тыльной стороне ладони. - Артур Керкленд, брат этого пустоголового американца, - англичанин хмыкнул, - приятно иметь с вами знакомство. - Взаимно, - отозвалась Аня, мимоходом отмечая, что отношения в этой семейке, похоже, не самые простые. По крайней мере, русской было непонятно, почему Альфред лишь улыбается на откровенные издевки англичанина, даже не думая обижаться, а во взгляде Артура, хоть он и старается всячески подколоть брата, только слепой не заметил бы теплого огонька любви. - Ну что вы, так и будете стоять у порога? Проходите, я как раз приготовил ужин. - Ээ... я не голоден, - как-то слишком нервно ответил Альфред, вешая куртку на крючок, - в аэропорте перекусил. - А вы, Анна? - Не откажусь, - улыбаясь, сказала девушка, не подозревая, на что подписывается... *** Через несколько дней, когда Аня уже оправилась после отравления английской едой, Керкленд организовал экскурсию по Лондону. Он рассказывал историю Англии, много интересных фактов о возведении того или иного здания, иногда в порыве углубляясь в пространные философские или политические рассуждения, которые Брагинская, в отличие от того же Альфреда, с удовольствием поддерживала. Американец, видевший Лондон десятки раз и не любивший его депрессивную серость и неизменную чопорность, согласился пойти только чтобы не дать заскучать русской в компании «этого нудного сноба». Джонсу гораздо роднее были шумные, вечно живые мегаполисы, заросшие, словно диковинными деревьями, небоскребами, вершины которых пропадали в облачной выси; с огромным числом ярких магазинов, неоновые вывески которых нещадно режут глаза ночью; со смеющимися, жизнерадостными людьми, с приклеенной голливудской улыбкой... Да, именно такой он любил Америку - яркой, шумной, фальсифицированной, но от этого еще более привлекательной. Аня слушала Артура, затаив дыхание. Все-таки, Джонс был не прав на его счет. Англичанин рассказывал очень емко и интересно, каждое его слово было пропитано патриотической гордостью, живущей в сердце каждого, кто любит свою Родину. Брагинская не прерывала Керкленда, даже если он начинал повторяться, - позволяла высказаться, обратить эту любовь в слова. Ведь, в конце концов, русская понимала чувства Артура - как бы не были прекрасны всякие Англии и Америки, Россия занимает в ее сердце гораздо большее место. После прогулки по городу Артур предложил посетить музеи. Здесь нервы американца не выдержали, и он, сказав, что подождет парочку в кафе, благополучно удалился. Керкленд на это только фыркнул. Брать проводника англичанин наотрез отказался - и сам справится. Стоит отдать должное: образованность Артура и умение привлекать внимание к объекту рассказа не переставали поражать Аню всю экскурсию - хотя девушка и не очень любила историю, с ее нудными датами и точными фактами, в этот раз она испытала полный восторг. Домой они вернулись только к 9 часам. Керкленд предоставил Ане отдельную комнату, а вот брата заставил лечь на диване в холле. Впрочем, Альфред возмущался недолго - кто-кто, а он от бессонницы никогда не страдал. Усталая, но очень довольная, Брагинская пожелала своим сожителям доброй ночи и поднялась к себе. Пожалуй, впервые за очень долгое время, она просто заснула, а не провалилась в черную пропасть кошмара. *** Полторы недели отпуска, которые Альфред чудесным образом сумел выпросить у Эдейльштайна, пролетели незаметно. Аня с уверенностью могла сказать, что за это время по-настоящему отдохнула. Не о Гилберте, не о последнем связанном с ним инциденте, девушка больше пары раз не вспоминала. А вот американец, постоянно придумывающий ей и брату самые грандиозные развлечения, был в мыслях почти всегда. Каждое утро неизменно начиналось с его переругиваний с англичанином - сначала для русской диких и непонятных, а затем кажущихся просто забавными. Ведь это они так, не со зла, скорее по привычке. По вечерам троица собиралась за кухонным столом, устраивая церемонию чаепития. Артур презирал готовые пакетики и поэтому готовил чай сам, со знанием дела, почти любовно смешивая необходимые травы, заливая кипятком и настаивая, сколько считал нужным. А вот к плите англичанина решительно не пускали – решили, что вопросами "быстрой" еды занимается Альфред, а разного рода выпечку с удовольствием согласилась делать Аня. Брагинской нравилась царящая в доме атмосфера тихого семейного счастья, которого у девушки никогда не было. Она стала чаще улыбаться, уже не так остро реагировала на случайные (или нет?) прикосновения Альфреда, комплименты и полные обожания взгляды. Но все хорошее имеет свойство заканчиваться: вот Аня в последний раз сидит с чашкой горячего чая на веранде, рассматривая бескрайнее синеющее небо. Американец ушел по каким-то делам, поэтому дома остались только Брагинская и Артур. Последний, кстати, сидел сейчас рядом с русской, увлеченно читая книгу, и время от времени делая записи в блокноте. "Цитирует, наверное", - Аня чуть наклонилась к Керкленду, стараясь рассмотреть название и автора. - Шекспир, "Сонеты", - ответил не незаданный вопрос англичанин, переводя взгляд на Брагинскую. - Любишь Шекспира? - поинтересовалась Аня, делая новый глоток приятно согревающей жидкости. - Гениальный поэт. Его работы, кажется, можно перечитывать вечно. Даже если ты понял смысл, осознал переданные чувства... Когда ты откроешь книгу во второй раз, там будет уже совсем другое. Удивительное свойство литературы - менять свою глубину с взрослением читателя. - Говоришь, как самый настоящий старик, - по-доброму улыбнулась Аня. Артур на это лишь неопределённо передернул плечами и откинулся на спинку кресла, прикрывая изумрудные глаза. - Быть может, мое тело еще юно, но вот душа... Кто знает, сколько ей лет на самом деле? - О чем ты? Артур вздохнул и бережно положил книгу на край стола. - Когда-то давно я читал легенду про переселение душ. Весьма интересная трактовка: после того, как погибает телесная оболочка, душа меняет носителя, при этом человек теряет все воспоминания о прошлой жизни. Аня несколько секунд сидела молча, переваривая услышанное. Но потом все же решилась спросить: - А возможно ли... что к человеку постепенно будет возвращаться память? Англичанин внимательно посмотрел на Брагинскую, закусившую в волнении губу. - Почему ты спрашиваешь? - Ну... Звучит, конечно, глупо, но кажется... мне снятся люди, с которыми я определенно никогда не встречалась, но которых я знаю. - Что за "люди"? - англичанин сцепил пальцы в замок, заинтересованно слушая. - В частности, один человек. И, самое странное, все, что чувствует в кошмарах он, я неизменно испытываю на себе. - Вот как... Можешь описать его? - Высокий, сиреневые глаза, русые волосы... Вообще, очень похож на меня, за исключением разве только пола. А еще он всегда улыбается, даже если очень страдает... Повисло молчание - оба погрузились в свои мысли. Англичанин застыл мраморным изваянием, и только легкий ветерок, треплющий непослушные волосы, придавал его фигуре какую-то динамичность. Брагинская снова посмотрела на небо, выискивая глазами новые звезды, которых, казалось, с каждым новым вздохом становилось больше. - "Когда на суд безмолвных, тайных дум Я вызываю голоса былого, - Утраты все приходят мне на ум, И старой болью я болею снова",* - неожиданно продекламировал Керкленд, нарушая звенящую тишину. - Зеркало даст тебе ответ об этом человеке. - Зеркало? - растерянно моргнув, переспросила Аня, - что ты имеешь?.. -... Вы тут живые? Аня, Артур! - Вот и Джонс вернулся, - англичанин поднялся с кресла и пошел встречать брата, так не удосужившись развеять повисшее камнем в воздухе непонимание. *** После этого разговора Аня полночи просидела перед зеркалом, повешенным в ее комнате на дверце бельевого шкафа, но так и не поняла, чем же оно может ей помочь. Все, что Брагинская в итоге заработала - головная боль на утро и плохое настроение на весь день, который обещал быть нелегким: несмотря на то, что самолет - средство перемещения быстрое, менее утомительным это его не делает. Продолжить диалог с Артуром за несколько оставшихся до отъезда часов так и не удалось - то американец рядом был, то сам Керкленд будто сквозь землю проваливался. Так Аня и махнула рукой, решив, что разберется со всем позже, когда прилетит домой и хорошенько выспится. *** - Спасибо, что подвез и вещи наверх затащил. Сама бы я не справилась, - Аня благодарно чмокнула американца в щеку, в ответ на что он сразу обнял ее за талию, прижимая к себе. Горячее дыхание опалило ушную раковину русской: - Пустяки, ты же знаешь, что можешь на меня положиться. Надеюсь, поездка тебе понравилась? - нежно коснувшись виска русской губами, Джонс, улыбаясь, заглянул ей в лицо. - Очень. За нее тоже спасибо... Я ни секунды не жалела, что согласилась поехать, - Брагинская звонко рассмеялась, когда американец приподнял ее над полом и закружил в воздухе. Даже китайская фарфоровая ваза и телефон, слетевшие с полки и чудом не разбившиеся при сем действии, остались незамеченными. - Ты такая красивая, когда улыбаешься... Я всегда хочу видеть твою улыбку, - на этой фразе Альфред отпустил Аню и, шутливо отдав честь, откланялся. Забыв и про усталость, и про плохое настроение, летящей походкой Аня направилась в ванну, напевая себе под нос песню, которую недавно слышала по радио. Распустив тугую косу, а затем расчесывая рассыпавшиеся волнами по хрупким плечам волосы, Аня повернулась лицом к огромному, во всю стену, зеркалу и внезапно замерла. Вновь в голове всплыла фраза Артура: "Зеркало даст тебе ответ об этом человеке". Брагинская отложила расческу и вплотную подошла к зеркалу. "Керкленд просил описать Ивана. А почти сразу же после моего рассказа, выдал эту странную фразу...". Брагинская внимательно всмотрелась в правильные черты лица второй, зеркальной себя. "Мы с ним очень похожи, только пол разный... Похожи". Русская коснулась холодной гладкой поверхности кончиками пальцев. Вдруг вздрогнула и широко распахнула глаза, в осознании элементарной истины. "Я чувствую то же, что и он. Мы похожи с ним, как две капли воды. Несколько раз я говорила Гилберту странные вещи, которым сама не отдавала отчета, будто... Будто не я, а Иван делал это. Во снах я проживала его жизнь... Но не может же быть, что?.." Аня вновь вернула растерянный взгляд к отражению, после чего резко отдернула ладонь, пятясь назад. Смутно почувствовала, как подкосились колени, в голове заклубился туман, а с губ сорвался крик ужаса. Из зеркала, насмешливо улыбаясь, на Аню смотрел не кто иной, как Иван Брагинский. * Уильям Шекспир - Сонет 30 (хотя в разных сборниках номер может варьироваться).