Здравствуйте, я Ваше Безумие.

Прим. автора: не прошло и полгода, когда я наконец-то смогла восстановить удаленные из-за поломки на фикбуке главы. -_-

На перекрестке двух падений - Столкновение, невезение. Несовпадения, выстрел по мечтам, И мгновения не хватает нам. У перекрестков мироздания Никакого расписания, А только хаос вечных недовстреч И касания посторонних плеч. Слот – Несовпадения.

Когда Альфред, сонный и растрепанный, вынужден был покинуть прекрасное царство Морфея и пойти открывать дверь, в его голове решалась непростая дилемма: сразу же прибить незваного гостя или, все-таки, прежде выслушать? Американец, как истинный демократ и борец за права человека, вздохнув, решил проявить милосердие и выбрал второй вариант. Посему перед Аней, которая и оказалась гостьей, он предстал максимально спокойным, хотя искорки раздражения плескались на дне лазурных глаз. Надо отметить, что когда Джонс увидел Брагинскую, они не погасли, но как-то незаметно и плавно переросли в пламя нежности, ощутимое почти физически - легким покалыванием где-то в груди, с левой стороны. - Аня? - девушка не ответила, понуро опустив голову и теребя в пальцах краешек пальто. Американец нахмурился и осторожно коснулся плеча девушки. - Эй, ты плачешь? Что-то случилось? Аня, ответь мне! - как Альфред ни старался держать себя в руках, но слишком резкие интонации голоса и распахнутые от непонятного страха и беспокойства глаза выдавали все его чувства. Брагинская стояла перед американцем абсолютно неподвижная, немая, будто опустошенная, и только по щекам катились тонкие серебряные струйки. Джонс поджал губы и взял девушку за руку, потянув на себя и заводя в квартиру. Аня, словно безвольная кукла, послушно последовала за ним. Даже когда Альфред расстегнул ее пальто, стянул перчатки, а затем, усадив на пуфик, еще и обувь, русская продолжала молчать и полностью игнорировать окружающий мир. Альфред вздохнул и все так же за руку повел своего ребенка в зал. - Подожди пару минут, я приготовлю чай. С ромашкой, - Джонс унесся на кухню, мысленно благодаря брата за насильно всученный пакет с разными сортами травяного чая. Пока Альфред наливал кипяток, умудрился два раза облиться. Потом столкнул банку с травами на пол. В завершение споткнулся о порожек в дверном проеме и только чудом не разлил содержимое кружки. «Да что же за день такой», - подумал Альфред, стараясь подавить нервную улыбку, так и норовившую оскалом расползтись на губах. Поставив чай на стеклянный кофейный столик, Джонс выжидательно уставился на русскую. Молчал. Аня тоже. Через минут пять русская вздохнула и все-таки подняла заплаканные глаза на Альфреда. - Извини, что без приглашения. Просто мне больше некуда было идти, - девушка виновато улыбнулась, а затем хрипло рассмеялась. Смех больше походил на рыдание. - Все в порядке, тебе незачем извиняться, - Альфред сел рядом с Аней и скрестил руки на груди, не прерывая зрительного контакта. - Что случилось? Аня снова вздохнула. Взяла в руки завёрнутыми рукавами кружку, стараясь не обжечься. - Мне плохо. И больно. А затем спокойно начала пить чай. По крайней мере, так могло показаться со стороны. По крайней мере, если бы она так не дрожала и не кусала губы, стараясь сдержать слезы. Альфред чуть придвинулся к Ане и взял из ее рук кружку. Брагинская не сопротивлялась, лишь тихо всхлипнула. - Все хорошо, my girl, не плачь, - американец бережно притянул Аню к себе, обнимая и поглаживая по спине. Русская уткнулась ему в плечо и вцепилась пальцами в чужую футболку. Джонс чувствовал, как ткань намокает от слез, но ничего не говорил, лишь сильнее прижимая Брагинскую к себе и давая выплакаться. Ведь порою именно такой "жилетки" человеку и не хватает. Чтобы друг просто был рядом и вот так вот грел в объятиях, ничего не говоря и не требуя объяснений. Просто. Момент, когда девушка подняла голову, а Альфред наклонился, был безнадежно упущен. Запомнилось только мягкое прикосновение чужих теплых губ к губам. Даже не поцелуй, просто случайное касание... А по телу будто прошелся заряд в 220 вольт. Аня сама подалась навстречу, запуская пальцы в светлые пряди и закрывая глаза. Когда он был рядом - почему-то становилось легче. Боль никуда не ушла, но воздух резко перестал быть свинцово тяжелым и давить на легкие. Просто легче... Вот они уже лежат на диване, и Аня шумно выдыхает, реагируя на нежные поцелуи Джонса за ушком. Рассудок затуманился, все казалось пустым и расплывчатым. Лишь бы и дальше было так же тепло, так же хорошо и невыносимо приятно... Но так не будет никогда. Когда Альфред в очередной раз оторвался от ее губ, чтобы вдохнуть воздуха, Аня резко зажмурилась. А потом неожиданно отстранила американца, застегивая пару верхних пуговиц блузки, которые он успел расстегнуть. - Что такое? - сбивчиво прошептал Джонс ей в шею, затем даря жаркий поцелуй. - Я не могу так... Извини. Аня высвободилась из объятий и поднялась с дивана, избегая вопросительного взгляда американца. Если она скажет, что на мгновение в глубине небесных аквамаринов ей привиделась кровь, он будет считать ее сумасшедшей. Если она скажет, что эта кровь цвета глаз одного знакомого альбиноса, он просто выставит ее за дверь... Flashback. На некоторое время Аней овладел настоящий суеверный ужас. Именно он заставил занавесить все зеркала тряпками, а те, которые скрыть не удалось, стараться всячески избегать. Брагинская вновь и вновь вспоминала мужчину из отражения и окончательно развеяла последние сомнения - это Иван. Но почему он появился именно сейчас и именно таким образом - оставалось загадкой. Может быть, теория Гилберта касательно другой жизни не так уж и абсурдна? Пожалуй, еще парочка таких вот странных явлений, и русская даже в домовых и прочую нечисть верить начнет. Собрав волю в кулак и постаравшись перебороть себя, Аня, кинув беглый взгляд на часы, начала одеваться. Больница отроется примерно через полчаса. Как раз за это время девушка соберется и дойдет до остановки. Гилберт должен знать, что Брагинская видела Ивана и, самое главное, что теперь она немцу верит. Вместе спокойнее, да и думать легче будет. Кивнув сама себе, Аня устало прикрыла глаза. "Когда же все это закончится". А по сути дела-то, конец уже давно растворился где-то в тумане, разрушая грани между тем, что «было» и тем, что «есть». *** Сначала Аня по привычке взяла ключи от старой палаты. Но когда последняя встретила русскую пустотой и безмолвием, Брагинская вспомнила, что Гилберта неделю назад перевели. Как-то слишком некстати всплыла сцена поцелуя, заставившая девушку покраснеть, а затем, будто в противовес, резкая реплика про красавиц - на этот раз вынудившая зло фыркнуть. Аня уже не пыталась отрицать, что мысли о немце посещают ее голову слишком часто. Даже в Англии - нехватка времени на раздумья днем с лихвой компенсировалась ночью, во снах, которые человеку, как известно, неподвластны. Конечно там и Альфред был, и другие знакомые, но немец чудесным образом умудрялся привлекать к себе основное внимание. Если бы русская все проанализировала и сопоставила факты, задумалась бы: с чего оно так? Но намеренно вспоминать и обдумывать сны с участием Гилберта Аня не стала бы исключительно из принципа. Зайдя в корпус Элизабет, Брагинская снова посмотрела на бумажку с номером и схематичным расположением палаты на этаже. «Черт головы в этих коридорах сломит», - зло подумала русская, делая очередной поворот. «Вроде бы эта...». Несколько секунд постояв в нерешительности, девушка глубоко вдохнула, но заставила себя открыть дверь. Чтобы так и застыть на месте с каменной улыбкой. Гилберт, обнаженный по пояс, целовал Лизхен в губы и в похотливом жесте вел ладонью по стройному бедру, задирая и без того короткую юбку. Венгерка же занималась расстёгиванием ширинки его брюк. Такую сцену, собственно, и представилось наблюдать Брагинской. Хедервари кинула в ее сторону злой взгляд, а Гилберт прижал к губам тыльную сторону ладони, будто стараясь скрыть их красноту и припухлость. Этот жест почему-то показался Ане знакомым, и сердце больно защемило. Возникло чувство, что сейчас немец предал нечто важное для них обоих. Байльшмидт поднялся, отталкивая разъяренную Элизабет, и сделал шаг в сторону Ани. Возможно, он хотел что-то сказать, но русская его опередила: - Извините, что помешала, в следующий раз стучаться буду, - и спешно закрыла дверь, почти бегом кинувшись обратно к лестнице. Зайдя в свой кабинет и заперевшись на ключ, русская маниакально улыбнулась, не понимая, почему на душе так паршиво. Когда хлынул неконтролируемый поток слез, а грудь сжало стальным обручем, Брагинская потеряла последнюю нить логики. Среди хаоса и боли, царившей в ее душе, Аня смогла найти Альфреда. Ее единственную навязчивую, безбашенную проблему и единственного настоящего друга. *Lumen – Сколько.