Здравствуйте, я Ваше Безумие.

Прим. автора: писалось очень долго, в условиях жесточайшего кризиса и творческого запоя. Поломка фикбука (учитывая, что основная моя деятельность была развернута именно в ноябре) проблему "тотально" усугубила. Посему прошу прощения за долгое ожидание и, надеюсь, не разочарую вас в дальнейшем, дорогие читатели! P.S. Uka и Ками-сама недоделанный оЗо - вам отдельное спасибо, без ваших комментариев и жизнь фикрайтерская не так мила. ^^

Вся правда - вода, Захочу - продам, За сколько купила ложь. И по проводам Током по губам Бьёт страшная сила. Слот – Над пропастью во лжи

За окном как всегда моросил дождь, тяжелые капли раздражающе стучали по стеклу. Температура на улице резко упала до 5 градусов, и в квартире тоже похолодало. Отопительный сезон должен начаться только через две недели, поэтому Аличе приходилось пользоваться народными согревающими средствами - кружкой горячего чая и клетчатым потрепанным пледом. На настенных часах пробило семь часов, а Людвига все еще не было. Девушка вздохнула и перевела рассеянный взгляд на светящийся в полумраке комнаты экран телевизора. Шел очередной любовный сериал, который итальянка смотрела, наверное, разу по третьему, но чтобы не умереть со скуки приходилось хоть как-то себя развлекать. Любимый ноутбук благополучно сгорел еще позавчера и посему находился в ремонте, библиотеку Варгас тоже не посещала достаточно долгое время, а сестра – которой всегда можно было позвонить и с кем поболтать «ни о чем» - уехала с мужем отдыхать в Испанию. Она звала Аличе с собой, но итальянка, виновато улыбаясь, отказалась, ссылаясь на якобы список задолженных главному редактору статей. Наглая ложь - в последнее время ничего стоящего не попадалась, а небольшие выноски к журналам Аличе больше получаса не составляла. На самом деле девушка просто не хотела бросать Людвига: из-за брата он в последнее время стал сам не свой и как никогда нуждался в ее поддержке. Когда раздался звук ключа, поворачиваемого в замке, Аличе резко поднялась с дивана, на котором устроилась, свернувшись калачиком, и бегом кинулась в прихожую. Немец, входя и закрывая за собой дверь, одарил ее нежной, но усталой улыбкой. Итальянка улыбнулась в ответ, беря у Мюллера пальто и бережно вешая его в шкаф. Мимоходом девушка отметила, что лицо Людвига сильно осунулось, глаза были затуманенные, под ними красовались черные мешки и синяки, а по непривычно неуверенным и медленными движениям создавалось впечатление, что его не слушается собственное тело. "Интересно, когда он последний раз нормально ел и высыпался?". - Я приготовила грибную пиццу, - вновь ожила девушка, когда немец направился в сторону кухни. Людвиг кратко кивнул, показывая, что принял информацию к сведению, но ограничился холодной баночкой пива. Аличе внимательно наблюдала за задумавшемся о чем-то Людвигом, однако не решалась задавать вопросов. Она знала немца достаточно, чтобы запомнить, что тот всегда рассказывает необходимое сам, нужно просто подождать. Но сегодня молчание впервые затянулось: Людвиг явно не собирался что-либо говорить и только потягивал напиток, угрюмо опустив голову. Немного поколебавшись, Варгас все же спросила: - Ты был у Гилберта? На секунду Аличе показалась, что ее просто оглушил звон разлетевшейся на осколки тишины. Людвиг медленно перевел взгляд на итальянку, чуть склоняя голову на бок. Сделал последний глоток и смял алюминиевую банку, с удовольствием ощущая, как металл деформируется в крепких руках. - Да, – недолгая запинка, - он действительно болен. В этот момент светло-голубые глаза отразили слишком явную боль, на секунду вырвавшуюся из-под контроля разума. Но немец быстро взял себя в руки, возвращая на лицо маску непроницаемости и равнодушия. Даже постоянно общаясь с открытой и жизнерадостной Аличе, он так и не научился быть искренним. - Не верю, - твердо отозвалась Варгас, забираясь на стул с ногами. Поежилась, не совсем понимая от чего именно - ледяного взгляда Людвига или низкой температуры воздуха. - Аличе, я видел собственными глазами. Брат явно не в себе, - Людвиг растягивал слова, будто разговаривал с маленьким, ничего не понимающим ребенком. После того, как немец видел испуганного, с диким, отчаянным блеском в алых глазах брата, говорящего вещи под стать сумасшедшему, такое уверенное высказывание итальянки казалось не просто шуткой, но еще и изощренной издевкой. - А что говорят врачи, - стараясь избежать ссоры, мягко уклонилась в сторону Аличе. С немцем спорить было себе дороже. Упрямство - это у них, похоже, семейное. - Как всегда ничего определенного. «Мы стараемся сделать все возможное» и прочие общие фразы, - Людвиг передернул плечами, выкидывая бедную банку и возвращаясь взглядом к окну, за которым открывалась прекрасная панорама ночного города.- Его перевели в другое отделение, но, по словам Родериха, положение дел от этого не сильно изменилось. Итальянка тяжело вздохнула. Бесшумно поднялась и приблизилась к Мюллеру. - Людвиг… - Аличе положила хрупкую ладонь немцу на плечо и несильно сжала, привлекая к себе внимание. Людвиг до боли стиснул кулаки, но все-таки медленно поднял на Аличе глаза, в уголках которых поблескивали прозрачные капельки. Девушка мягко улыбнулась, обнимая немца за шею и утыкаясь носом ему в плечо. – Все будет хорошо… Людвиг сжал девушку в крепких объятиях в ответ, закрывая глаза. Зарылся лицом в мягкие рыжие пряди, вдыхая такой родной аромат меда, апельсинового шампуня и любимого молочного шоколада. Сердце в груди забилось сильнее, дыхание участилось, а в душе тягуче-сладко разлилась умиротворенность. Сколько уже немец ломал голову, почему так хорошо и спокойно ему становилось с этой маленькой, наивной девушкой, постоянно твердящей, что «все наладится», «будет хорошо», «обязательно изменится» - но до сих пор не нашел ответа. Почему, смотря в ее глубокие карие глаза с золотыми крапинками, невозможно было не верить или сомневаться?.. - Я сама схожу в больницу и поговорю с врачом. А если окажусь права - ты еще раз посетишь брата и тогда точно дашь согласие на его выписку. Обещаешь? – Аличе чуть отстранилась, заглядывая Людвигу в лицо. Некоторое время немец молчал, сведя светлые брови к переносице в напряженном раздумье. Но легкий поцелуй в уголок губ и сказанное одновременно нежно и так мило «пожалуйста» не оставили ему выбора. - Спасибо, - девушка пару раз радостно хлопнула в ладоши и засмеялась. Тогда Людвиг почти физически ощущал, как каждую частичку мира заполняет и пропитывает собой искрящееся золотое счастье. *** - Где можно найти Анну Брагинскую? – Аличе, поправляя зеленый шарфик и неловко переминаясь с ноги на ногу, стояла у регистратуры. Сидящая там немолодая женщина, в белом халате и очках, равнодушно кивнула куда-то в сторону: - На табло слева от вас все написано. Варгас повернула голову – действительно, на стене висела таблица с выведенными по темно-глянцевому пластику фамилиями врачей, их специальностями и номерами кабинетов. «Кабинет 57, судя по всему, – первый этаж». *** - Ой… - Аличе отступила на шаг назад, стараясь удержать равновесие после столкновения в коридоре с красивой юной девушкой с глазами цвета молодой зелени и гривой прекрасных каштановых волос. Та кинула на итальянку испепеляющий взгляд и, процедив раздраженное «осторожнее надо быть», принялась собирать разлетевшиеся по полу бумаги. Варгас порывалась помочь, но девушка только вырвала из ее рук документы и, более не задерживаясь, гордо удалилась. Мысленно отметив «хорошие» манеры врача, Аличе лишь пожала плечами и направилась дальше к заветному кабинету. Робко постучавшись и услышав равнодушное «входите», заглянула внутрь. Светлая, выполненная в пастельных тонах комната, небольшой белый кожаный диванчик, пара забитых книгами и папками стеклянных шкафов, завешенное жалюзи огромное пластиковое окно. Ничего необычного. За столом, склонившись, писала что-то врач, в которой Аличе сразу же признала Аню. Брагинская, на секунду оторвавшись, бросила взгляд на вошедшую, тут же удивленно замерев. - Здравствуйте, - начала итальянка, улыбаясь, - я… подруга Гилберта Байльшмидта и его брата. - Я не курирую мистера Байльшмидта. Если вы хотите узнать о его самочувствии или организовать встречу – вам нужно к заведующей его корпусом, Элизабет Хедервари… - Нет, - решительно прервала русскую Аличе, - я хотела поговорить с вами. - Простите?.. – Брагинская приподняла бровь, внимательно осматривая Варгас и стараясь вспомнить, виделись ли они раньше. - До Хедервари лечащим врачом Гилберта были вы, ведь так? Почему его перевели? - Он… - Аня пару секунд колебалась, прежде чем сказать, что Гилберт здоров, - у мистера Байльшмидта отсутствуют какие-либо отклонения в работе мозга. - Но этого недостаточно, чтобы его выписали? – даже несмотря на доброжелательную улыбку и приветливый тон, русскую не покидало ощущение, что ее допрашивают. - Главврачу виднее, - неопределенно пожала плечами Брагинская. На несколько минут, пока итальянка обдумывала полученные сведения, воцарилась тишина. Аня сделала глоток отодвинутого на край стола, остывшего и уже совершенно невкусного кофе. Просто лишь бы смочить горло. Варгас медленно обвела глазами помещение, затем возвращаясь взглядом к русской. Едва заметно кивнув сама себе, Аличе достала из сумки какую-то карточку. Повертела ее в руках, но показывать и отдавать Брагинской не спешила. - Скажите, Анна… Гилберт ведь не совсем обычный пациент? Аня в очередной раз напряглась, завороженно следя взглядом за несчастной карточкой, скользившей в ловких пальцах. Насколько много этой Варгас известно? Насколько много ей сейчас можно сказать? - В какой-то мере… - Я помогу вам разобраться с вашими проблемами, которые вы пытались решить посредством Гилберта, если вы окажете мне небольшую услугу, - итальянка замолчала, наслаждаясь произведенным высказыванием эффектом. А он определенно был: аметистовые глаза расширились; задыхаясь, Брагинская раскрывала и закрывала рот в одном беззвучном вопросе – как, как, черт возьми, эта девушка узнала?.. Совершенно посторонний, причем не слишком интересовавшийся Гилбертом, а уж его лечащим врачом тем более, человек говорит о вещах, которые даже она – Анна – еще не до конца осознала и приняла? Брагинская утерла ладонью выступившие на лбу капельки пота. А может у нее уже паранойя, и речь сейчас вовсе не об этих проблемах?.. - Вам же известно о его ночных кошмарах? Нет, все именно так, как Брагинская думала. - Что за услуга? И почему вы не обратитесь к Хедервари? - Ну… - итальянка неловко потупилась, - Гилберт проникся к вам большей симпатией, чем к ней. А значит и рассказал… - Большей? – Аня хрипло рассмеялась. Да уж, нервы сдавать начали. – Уж поверьте, вы представить не можете, как он Элизабет «любит»! - …добейтесь его выписки из больницы. - Что? – русская удивленно воззрилась на посетительницу. - У меня нет таких полномочий. Рядовой врач может лишь представить справку о выздоровлении, которая впоследствии рассмотрится верхами. Аличе все-таки положила на стол Брагинской карточку. Аня бегло пробежалась по ней глазами: «Компания *** Главный Директор – Людвиг Мюллер, сот. телефон ***» - Это визитка брата Гилберта. Если он даст свое согласие – Гила выпишут сразу же, независимо от врачебных бумаг. Ваша задача – разыграть убедительный спектакль, чтобы Людвиг поверил в «нормальность» брата. Аня задумчиво посмотрела на визитку. «Разыграть»? Но Гилберт и так вполне «нормален». Значит, и врать не придется? Но сны, преследующие его – явление, выходящее за рамки… Русская тряхнула головой, окончательно путаясь в мыслях. В конце концов, она же ничего не теряет: подопытного кролика Аня лишилась, уже когда Гилберта перевели в другое отделение. Да и вообще, пусть катится со своей Лизой куда подальше!.. - Я согласна. - Вот и отлично! – Варгас заливисто рассмеялась, в очередной раз поправляя шарф и счастливо прикрывая карие глаза. - Только можно вопрос: зачем вам это? - Процесс восстановления идет постепенно, если ему не препятствовать. А в условиях клиники… Нельзя позволять ему так замедляться, - и, все так же улыбаясь, итальянка, попрощавшись, покинула кабинет русской. А Брагинской после слов Варгас непреодолимо захотелось закурить. Кажется, она догадывалась, о каком «восстановлении» шла речь.