Je fais l'amour et la révolution, Je fais le tour de la question. J'avance, avance à reculons, Mais je tourne en rond, je tourne en rond. Перевод: Я занимаюсь любовью и революциями, Я снова и снова задаю вопросы. Я все ближе к тому, чтобы идти назад, Но топчусь на месте, топчусь на месте. Zazie – Je Suis Un Homme.
Flashback. Дорожная пыль неприятно щипала глаза, заставляя постоянно жмуриться и прикрывать лицо ладонью в попытке избавиться от назойливых слепящих песчинок. Ветер так и норовил холодными ледяными «руками-потоками» залезть под куртку, чтобы забрать у юного, сильного тела такое драгоценное тепло. Белое осеннее солнце скрылось за пеленой облаков, и пейзаж сразу же стал мрачным, жутким, неестественно мертвым. Впрочем, он вполне соответствовал виду здания, представшего их взору. Старое полуразрушенное строение, которое, казалось, вот-вот окончательно развалится, на фоне голых, скинувших почерневшую листву деревьев, пустынной нежилой окрестности и темно-серого неба выглядело, пожалуй, даже слишком зловеще. Именно в таких местах обычно предпочитали жить злодеи из популярных голливудских фильмов: безумные гении и кровожадные монстры. Альфред невольно усмехнулся, сопоставляя свои мысли с действительностью: по существу, а такая уж и большая разница? Нужно было идти внутрь, но ноги будто приросли к земле. Мозг пытливо и упорно пытался вспомнить, воскресить в памяти это здание, людей, раньше работающих там, историю, приведшую к опустению и закрытию... лаборатории. Да, это строение - бывшая государственная лаборатория, пришедшая в негодность чуть более полвека назад. - Артур, ты уверен, что это нужное нам место? - Альфред в очередной раз окинул скептичным взглядом весьма хлипкую постройку. - Не помнится мне такого... - Конечно не помнится, идиот, - огрызнулся Керкленд, вылезая из автомобиля брата и закрывая за собой дверь. - Столько лет прошло. - И все же... - Джонс осторожно провел пальцами по потрескавшейся бледной синей краске, покрывавшей все здание снаружи. Дошел до разбитого окна, осторожно ступая по осколкам и стараясь заглянуть внутрь. Увы, в кромешной темноте рассмотреть что-то не представлялось возможным. - "И все же" я черт знает сколько времени убил, чтобы найти эту лабораторию, так что ошибки быть не может. Поэтому прекращай страдать ерундой и помоги мне снять доски с дверей. После слов англичанина Альфред с интересом взглянул на главный вход, заколоченный неровными деревянными брусками и железными пластинами. - Да тут все забаррикадировали, я смотрю, - американец усмехнулся, поднимая с земли так удачно подвернувшуюся массивную палку и мягко отстраняя от дверей брата. - Чтобы разные любопытные не лезли, - хмыкнул Артур, скрещивая руки на груди. - Ну, долго еще? - Пару минут займет, - выдохнул Альфред, подцепляя мешавшиеся доски и с трудом отдирая от стены ржавые гвозди. Когда Джонс закончил, вытерев со лба выступившую испарину, а затем решительно уперев руки в бока, Артур лишь тихо усмехнулся. - Пошли? Альфред, чуть помедлив, кивнул, но только хотел распахнуть освобожденные двери, как у него в кармане завибрировал телефон. Перехватив недовольный взгляд Керкленда, Альфред лишь виновато пожал плечами, отвечая на звонок: - Hallo? - Здравствуй, Альфред, - раздался на другом конце провода приятный женский голос. «Пожалуй, слишком приятный», - невольно подумал Альфред, но поспешил отогнать подобные мысли. - Аня? Привет. - Артур криво усмехнулся, заметив расцветающую на губах брата глупую улыбку. Интересно, он реально идиот, или просто настолько вжился в образ? - Слушай, ты не очень занят? Не мог бы ты забрать меня с работы? Альфред удивленно приподнял брови, услышав подобную просьбу. Обычно Аня всегда была против визитов Джонса к ней в больницу, и даже если соглашалась поехать с ним, то это сопровождалось символическим ворчанием, косыми взглядами и прочими вещами, знаменующими недовольство. И хотя в последнее время отношения русской и Альфреда улучшились, сама Аня звонить бы ему точно не стала. По крайней мере, американец был в этом твердо убежден. До сегодняшнего дня. - Прости, но сейчас я не в городе. У меня здесь… - Альфред закусил губу, стараясь придумать, что бы поправдоподобнее соврать, - …встреча, и нет возможности отлучиться... Артур уронил лицо на ладонь, всем видом говоря: «Да ты просто мастер придумывать оправдания, Джонс». Альфред сей жест проигнорировал, лишь поворачиваясь к брату спиной, дабы не отвлекал своими выходками. - Аа... ну извини тогда, если помешала, - голос Ани стал тише и грустнее, а Джонс невольно почувствовал себя последней сволочью. «Ну вот как она это делает?» - чуть ли не застонал Альфред, поражаясь способности русской вызывать в нем столько прежде неизведанных и противоречивых чувств, о существовании которых он вряд ли даже подозревал. Но, с другой стороны, именно это качество привлекало американца в Ане больше всего. - Все в порядке. Мне действительно жаль, но я не смогу тебя подвезти, - Альфред против воли сказал это с большим раскаянием, чем рассчитывал. Впрочем, сейчас искренность играла только на руку. - Ничего. Сама доберусь. Удачи тебе там... - Спасибо, - Альфред вновь улыбнулся, крепче сжимая трубку и чуть прикрывая глаза. Эта нежность, забота в голосе... «Когда ты стала такой ручной?» - Наговорился? - резкий голос вырвал Альфреда из мыслей о Брагинской и заставил обернуться на его обладателя. - Мы вообще собираемся что-нибудь исследовать, или погуляли, можно домой теперь? - обилие яда в словах говорило о крайней степени раздражения англичанина. - Артур, не кипятись, у нас еще есть время, - как всегда непосредственно и беззаботно ответил Джонс. Керкленд зло сверкнул изумрудными глазами, выражая отношение к легкомысленности американца, но, к собственной чести, удержался от упреков, лишь кратко и рассерженно бросив: - Идем уже. Конец flashback`а.***
Неторопливыми глотками попивая крепкий черный чай, Аня довольно жмурилась, с каким-то странным наслаждением ощущая его терпкий, глубокий и ничем не перебиваемый вкус на языке. Интересно, но сколько Брагинская не пыталась сама заваривать сей волшебный напиток - так, как его готовили в кафе, все равно не получалось. То ли дело в сорте чая, то ли в особом умении, которого у русского не было, но факт оставался фактом - Аня никогда не отказывалась от возможности посидеть за столиком какой-нибудь забегаловки, превращая простое чаепитие в настоящий ритуал. Сейчас эта возможность весьма удачно представилась: они с Аличе договорились встретиться в кафе «Гурман» в два часа. Впрочем, итальянка опаздывала уже на добрые двадцать минут. Аня не отводила напряженного взгляда от то и дело распахивающихся дверей, в ожидании появления хрупкой фигурки с яркой копной рыжих волос и вечной наивной улыбкой на лице. Хотя насчет последнего Брагинская не питала особых иллюзий: проведенная не без помощи Аличе афера с "выздоровлением" слишком открыто показывала, что Варгас далеко не такой ангел, каким хотела бы казаться. Устало прикрыв глаза и потерев переносицу, Брагинская позволила себе устало откинуться на спинку мягкого стула и вздохнуть. Целый день Аня чувствовала себя нехорошо: странное предчувствие, даря ощущение смутной тревоги, заставляло русскую находиться в постоянном напряжении. В моменты, когда беспокойство начинало перерастать в самую настоящую, причем не имеющую оснований панику, Брагинская скептично усмехалась посещающим ее голову мыслям: «Такими темпами и до паранойи недалеко или, того хуже, шизофрении… и будут меня Родерих с Лизой лечить». Воспоминания о последней всегда заставляли Брагинскую неприязненно передергивать плечами. Эта хитрая, изворотливая венгерка вызывала в Ане лишь презрение и тихую ненависть. Природу последнего чувства русская могла объяснить просто: Хедервари ничего не стоило подорвать Анин авторитет в больнице, лишь обратившись с жалобой к Родериху. Конечно, прежде чем что-либо предъявлять и делать выводы, австриец во всем разберется сам, но кто мог дать гарантию, что он не пойдет на поводу у «милой Лизхен»? Она-то умеет убеждать представителей противоположного пола… Тем более, учитывая реакцию Элизабеты на угрозу сказать о ее «левых» связях Эдельштайну, она наверняка имела с ним «весьма теплые» отношения. Именно поэтому с Лизхен связываться было себе дороже. Сию простую истину Аня уяснила давно и очень жалела, что Хедервари нельзя обойти стороной, километра за два. Кроме тяжелого душевного состояния, мучила Брагинскую и гудящая голова, причем никакие таблетки должного эффекта не возымели. Наоборот, казалось, что неприятный стук в висках многократно усиливался после каждой принятой капсулы. Посему сейчас Аня благодарила всевышнего, что в кафе играла тихая классическая музыка, служившая не более, чем фоном. Просидев за столиком еще около получаса, постоянно озираясь по сторонам и всматриваясь в огромную, на всю противоположную стену, стеклянную перегородку, служившую еще и окном, Аня начала сомневаться, что итальянка явится вообще. «Ну, а если она действительно не придет, что тогда?» - растерянно думала Брагинская, даже не замечая, что нервно теребит конец белой тканой скатерти. Впрочем, окончательно погрузиться в поток пессимистических и мрачных мыслей о своих дальнейших действиях Брагинская не успела: наконец-то Аличе показалась на улице, выныривая из дорогого красного Шевроле и щелкая сигнализационным пультом. Аня постаралась принять абсолютно равнодушный вид и отвела от окна взгляд, но искусанные чуть ли не в кровь губы весьма красноречиво выдавали не слишком удачную игру. Итальянка быстро зашла в кафе, оглядываясь и ища глазами Аню. Встретившись с усталым и достаточно холодным взглядом русской, Варгас лишь улыбнулась и направилась к ее столику, по пути скидывая с узких плеч бежевое пальтишко. - Извини, меня задержали... - Аличе плюхнулась на стул рядом с Брагинской, сразу же водружая на колени массивную сумку в клетчатый узор и поправляя такой же шарф. - Долго ждешь? Аня скептично хмыкнула, бросив взгляд на наручные часы. - Всего какой-то час, не так много, - русская старалась говорить как можно мягче, что, впрочем, у нее не особо получалось. Только заметив смущенный румянец и виновато опущенные карие глаза, Брагинская более менее успокоилась, почувствовав прилив чуть ли не материнской нежности. «Глупенькая маленькая девочка, вмешавшаяся во взрослые игры...» - заключила Аня, неловко кашляя и вновь привлекая к себе внимание. Однако тут же подоспел официант, вежливо поинтересовавшийся, что будет заказывать новоприбывшая "прекрасная леди". Варгас ограничилась двумя шариками сливочного мороженого и чашкой капучино. Брагинская терпеливо ждала, пока мужчина закончит и уйдет, выстукивая мотивчик недавно услышанной песни пальцами по глянцевой поверхности стола. - Пожалуй, можешь сразу приступать к основному повествованию, - тихо сказала Аня, когда они с Аличе вновь остались вдвоем. - Час на предисловие был безбожно растрачен. - Рассказывать особо нечего, - улыбаясь краешком губ, отозвалась итальянка. - Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, правда? Брагинская нахмурилась. Она не совсем понимала, о чем сейчас толкует Варгас, и это ее напрягало. Даже, пожалуй, немного пугало. Любая неизвестность пугает. - И что ты хочешь мне показать? - с интересом спросила Аня, чуть подаваясь вперед и заглядывая в чужие лукавые глаза. Варгас звонко рассмеялась, но затем резко замолкла, становясь непривычно серьезной и прикладывая к губам указательный палец. - Узнаешь. Когда я расправлюсь с десертом, и мы уйдем отсюда. - В таком случае, будь добра есть побыстрее, - недовольно фыркнула Аня, скрещивая руки на груди. - Ага, - ответила Аличе, пожирая глазами поставленную перед ней сладость и держа наготове ложку.