Иногда я бываю таким, самому тошно. Отвратительно злым, высокомерным. Я любое высокое чувство опошлю, Я любому подонку послужил бы примером. Как можно быть таким гадом? Хуже найти невозможно. Видя в зеркале рожу нахала, Я не понимаю как вообще можно... ...думать обо мне лучше. Но ты... Думай обо мне лучше! Лучше! Пусть это будет неправда! Думай! Я буду знать, что ты думаешь так, И может быть стану действительно лучше! FPG – Думай обо мне лучше.
Серое, ничем не примечательное здание больницы сейчас раздражало Людвига как никогда. Интересно, что на такой неприязни сказалось сильнее: предвкушение новой, не такой уж и желанной встречи с братом или ультиматум, поставленный Аличе: «Если ты не пойдешь в больницу, значит, не можешь держать слово». Хотя, в любом случае, Мюллеру было ясно одно: выбора идти или не идти ему просто-напросто не оставили - это слишком живо доказывала шагающая рядом и крепко держащая его за локоть итальянка. Варгас постоянно поправляла съезжавшую на глаза шапку, что позволяло Людвигу время от времени бросать в ее сторону укоризненные взгляды. Которые сама девушка, конечно же, не замечала. Когда пара остановилась у главного входа, Людвиг апатично уперся взглядом в белую пластиковую дверь в последнем раздумье: может, все-таки не нужно?.. Отмереть Мюллера заставила Аличе, громко и выразительно кашлянувшая. - Как ребенок, честное слово, - возмутилась Варгас, таща немца за собой. Людвиг на высказывание не ответил, тихо вздохнув и спокойно позволив итальянке стянуть с себя шарф. - Мистер Мюллер! – оклик заставил Мюллера и Варгас обернуться в сторону лестницы и временно прекратить начатую процедуру раздевания. Элизабет, слишком уж добродушно улыбаясь, летящей походкой приблизилась к ожидаемым посетителям и любезно приняла их верхнюю одежду. - Не стоит себя утруждать, я сама отнесу все в гардероб, - Людвиг покосился на венгерку, улыбка которой казалась ему до ужаса искусственной, фальшивой. – А вы пока поднимайтесь на четвертый этаж, в какой стороне лифт, вам известно,- и девушка буквально испарилась, вновь оставив Аличе и Мюллера одних. Парочка удивленно переглянулась. Раньше такой любезности за Хедервари не наблюдалось… Flashback. - Здравствуйте, Элизабета, - Байльшмидт широко ухмыльнулся, заметив удивление и на какой-то момент даже страх, так явно отразившийся на лице врача. - Что ты здесь делаешь? – быстро взяв себя в руки и недовольно нахмурившись, спросила Хедервари. – Ты должен находиться… - …в палате, - закончила за нее Брагинская, не спеша поднимаясь с дивана. Благодаря тому, что данный предмет мебели находился чуть в стороне, прямиком за книжным шкафом, пока Аня сама не захотела себя обнаружить – венгерка бы ее и не заметила, что было весьма удобно. – Планы поменялись. - Какая наглость! – чуть ли не взвизгнула Лизхен, переводя яростный взгляд с Байльшмидта на русскую. – Что вы себе позволяете? - Позвольте объяснить, милая Лиз, - поднимаясь из-за стола Элизабет и обходя его, сладко протянул Гилберт. – Нам нужна ваша помощь. Вы же не откажете?.. – последнее предложение Байльшмидт прошептал девушке прямо на ухо, в то время как его руки уже цепко обхватили Хедервари за талию, а сам альбинос чуть навалился на Лизу, прижимая к стене. - Отпустите, - смутилась Элизабет под пристальным взглядом Анны, стараясь высвободиться из крепких объятий. Немец лишь усмехнулся, наблюдая за этими бесполезными попытками, и лишь плотнее прижался к чужому телу, томно выдохнув, - нет. - Ну что вы, миссис Хедервари, здесь некого стесняться. Да и незачем, - равнодушно пожала плечами русская, закидывая ногу на ногу. – Итак, мы можем начать разговор, или вам нужно еще поломаться? – насмешливо изогнутая русая бровь заставила венгерку поджать губы и выразительно сверкнуть глазами, выражая свое отношение и к Анне, и к ее разговору, но больше Лизхен не возмущалась. Получив очередной протестующий толчок в грудь, на этот раз Гилберт послушно отстранился, повинуясь едва заметному кивку Анны. – Отлично. - Что вам нужно от меня? – голос Хедервари дрожал от плохо сдерживаемой ярости и злобы. - Самая малость – поддержка в небольшом спектакле. - С какой кстати я должна вам помогать? – Элизабета надменно взглянула на Брагинскую, но должного эффекта сие действие не произвело. Наоборот, Аня как-то заметно расслабилась, а Гилберт тихо хмыкнул, скрещивая руки на груди. - Мы же не хотим, чтобы Родерих узнал о ваших «развлечениях» с пациентами, правда? – невинно улыбаясь, спросила Брагинская. Ухмылка на губах Гилберта стала еще шире и наглее, что не ускользнуло от внимательного взгляда Хедервари: «Вот сволочь». Венгерка раздраженно передернула плечами, невольно сжимая кулаки, но промолчала. На этот раз крыть чужой козырь ей было нечем. Конец flashbacka. - Здравствуйте, - не успели гости сделать и пары шагов в сторону палаты Гилберта, как их сразу же встретила доктор Брагинская. Она вежливо улыбнулась Мюллеру и кинула быстрый, многозначный взгляд в сторону итальянки. – Пройдемте. «С чего такой официоз? И где Родерих?» - чувствуя все нарастающее напряжение, подумал Людвиг, но зайдя вслед за врачом в комнату брата, он был вынужден прервать свои размышления. Гилберт, как ни в чем не бывало, стоял у окна, оперившись о подоконник и что-то увлеченно рассматривая. Когда хлопнула дверь, Байльшмидт обернулся, одаривая вошедших легкой улыбкой. Людвиг пару раз шокировано моргнул, не решаясь верить собственным глазам. Гилберт был одет в костюм, волосы зачесаны назад и красиво уложены, а на лице не осталось и призрачного намека на обыкновенную дерзость. Будто ангел, проклятый на вечные красные глаза, сошел на землю – только белоснежных крыльев за спиной и не хватало. - Гилберт?.. – весь воздух резко покинул легкие, вызывая легкое головокружение, и Людвиг поспешил опустился на ближайшую плоскую поверхность – диван. - Привет, брат, - Байльшмидт-старший, сохраняя все то же «святое» выражение лица, подошел к Людвигу, поправляя галстук-бабочку. Заметив шок на лице родственника, Гилберт обеспокоенно спросил: - Ты в порядке? Может, воды? - Нет-нет, все хорошо, - Мюллер вытер выступившую на лице испарину тыльной стороной ладони и мысленно пожелал самому себе стальных нервов. Хотя, немца можно было понять: не каждый день беспринципные сорвиголовы, как Гилберт, становятся такими... пай-мальчиками. Зато Аличе, в отличие от того же Людвига, смотрела на Байльшмидта с явной смесью восхищения и одобрения. Поймав взгляд итальянки и заметив, как она чуть приоткрыла от удивления рот, на мгновение и вовсе перестав дышать, Гилберт едва заметно усмехнулся, но сразу же принял тот же добрый и умиротворенный вид. - Мистер Мюллер, вам стоит поговорить с братом, - отрезвил и привел в себя Людвига голос Ани, вошедшей в палату последней. – Он стал совершенно другим человеком, сами увидите! - Да я уже заметил, - сдавленно прохрипел немец, но справедливо отметил, что часто внешность бывает обманчива. – Хорошо. Можно оставить нас на 15 минут?***
- Аня, да у вас талант! – рассмеялась итальянка, заходя в кабинет Брагинской. - Не у меня, у Гилберта, - улыбнулась в ответ Анна, подходя к стеклянному шкафчику и вынимая сервизные чашки.- Эффектно вышло, мне кажется. - Что вы, просто превосходно! – восхищению Варгас, казалось, не было конца,- так «перевоспитать» Байльшмидта можно только если реально промыть ему мозги, - Аличе хмыкнула, плюхаясь на диванные подушки. – Или вы что-то не договариваете? - Ну что вы, - настала очередь русской смеяться, - мастерство убеждения, не более того. Кофе, чай будете? - От кофе не откажусь, пожалуй.***
После весьма недолгой беседы с братом, Людвиг мог лишь нервно улыбаться и изо всех сил стараться успокоить нервно дергающийся правый глаз. Получить после лечения такого «нового» Гилберта Мюллер даже и мечтать не смел. Забитый внутренний голос с сомнением спрашивал разум, долго ли будет действовать эта «кодировка» (по-другому назвать то, что видел Людвиг, не поворачивался язык) и, следовательно, долго ли немцу предстоит жить в мире и спокойствии, наслаждаясь обществом «пай-брата». Привыкший постоянно ждать какого-то подвоха, Мюллер больше, чем на неделю, а то и меньше, даже не рассчитывал. Уж Гилберта-то сломать или радикально изменить не так легко, если вообще возможно. На расспросы Ани и Варгас немец отвечать не стал, кратко бросив, чтобы Гилберт собирал вещи, а Людвиг пока вызовет машину. Девушки лишь переглянулись, понимающе и коварно улыбаясь, и стремглав кинулись в палату «актера». Байльшмидт в это время вальяжно развалился на кресле и отчаянно трепал прилизанные волосы пятерней, возвращая себе более менее привычный вид. - А как хорошо было, - поморщилась итальянка, грустно вздыхая. Гилберт лишь усмехнулся, безжалостно срывая стискивающую шею бабочку и тряхнув головой. - Все это жутко неудобно, но того стоило, – Байльшмидт облизнул губы, переводя хищный взгляд на Анну. - Ну как вам, доктор? - Вам бы в театральное, - ответила усмешкой на усмешку Брагинская. – Впрочем, теперь дороги всюду открыты. - Что правда, то правда, - Гилберт, с удовольствием потянувшись, поднялся и окинул задумчивым взглядом идеально прибранную к приходу Людвига комнату. – Вот как здесь можно что-то найти? - обречённо вздохнул он, вызывая тихое хихиканье у итальянки и улыбку на губах Анны. Впрочем, у Аличе буквально через минуту созерцания сборов немца завибрировал телефон и она, извинившись, вышла в коридор. Аня и Гилберт остались в комнате одни. Байльшмидт неторопливо вынимал вещи из шкафа и перекладывал их в сумку, не обращая на врача никакого внимания. Брагинская прислонилась плечом к стене и, в волнении кусая губы, сверлила спину пациента растерянным взглядом. Судя по замешательству, отразившемся в аметистовых озерах, когда собранный Гилберт подошел к ней вплотную, на некоторое время Брагинская выпала из реальности, что-то напряженно обдумывая. Немец, чуть прищурив алые глаза, не мигая смотрел на Аню. Та отстранилась от стены, гордо выпрямляясь и выдерживая упорный взгляд. После пары минут молчания, первым все же сдался Гилберт. Хрипло рассмеявшись и откинув голову, он обратился скорее к пустоте, нежели к стоящей перед ним девушке: - Что, даже не поцелуешь на прощание? – в голосе отчетливо была слышна горькая ирония, непонятно к кому обращенная: к самому ли Байльшмидту, понимающему, что за свою выходку, максимум, что он получит – очередную пощечину, либо к молчавшей перед ним Анне, которую слова Гилберта совершенно не покоробили. Когда хрупкие ладони осторожно обхватили лицо немца, заставляя чуть наклониться – он лишь пораженно распахнул глаза. Теплые губы Брагинской осторожно прижались к чуть приоткрытым губам Байльшмидта, даря ему чужое жаркое дыхание. Но, к сожалению, только Гилберт осознал происходящее и собрался было перенять инициативу, Аня отпрянула, отворачиваясь в попытке скрыть предательский румянец, проступивший на щеках. Гилберт не стал привычно издеваться и скалиться: только рвано выдохнул и шумно втянул носом воздух, стараясь успокоить бешеное сердцебиение. И когда он успел так разнервничаться? Бросив тихое: «до свидания», Байльшмидт спешно схватил сумку и вышел из палаты, прикрыв за собой дверь. Отчаянное желание вернуться, остаться рядом со странной русской и, возможно, даже притвориться ради этого больным, Гилберт в себе успешно задушил.***
Аня абсолютно равнодушно провожала глазами черное шевроле, отъезжавшее от больницы и сразу же скрывшееся за поворотом. Вот и что она сделала? Конечно же это была очередная шутка альбиноса., которую Брагинская, по неизвестным причинам, поняла буквально. После поцелуя Анна была уверенна, что Гилберт просто рассмеется и унизит ее, как предпочитал делать всегда, но молчание с его стороны было приятным и неожиданным сюрпризом. Брагинская вздохнула, отталкиваясь от подоконника и отводя взгляд. Да какая теперь разница? Вряд ли их с Гилбертом дороги еще пересекутся – только с Аличе девушка собиралась встретиться на недельке, обсудить обещанную «взаимопомощь». А Байльшимдт? Будет ли он вспоминать о своем горе-враче? Или Элизабет запечатлелась в памяти гораздо лучше? Аня горько улыбнулась, опуская голову и пряча дивного цвета глаза за челкой. Нет, все эти метания – результат серьёзного переутомления, ничего более…***
Уже надев пальто и обматывая вокруг шеи трепетно любимый шарф, Аня набрала заученный наизусть номер. Последний раз взглянув в зеркало и взяв со столика сумку, Брагинская направилась к выходу, слушая на редкость затянутые монотонные гудки. - Hallo? - Здравствуй, Альфред. - Аня? Привет. - Слушай, ты не очень занят? Не мог бы ты забрать меня с работы? – Аня вдохнула прохладный уличный воздух, невольно ежась от промозглого северного ветра. - Прости, но сейчас я не в городе. У меня здесь… встреча, и нет возможности отлучиться. - А…- разочарованно протянула Брагинская, - ну извини тогда, если помешала. - Все в порядке. Мне действительно жаль, но я не смогу тебя подвезти. - Ничего. Сама доберусь. Удачи тебе там, - Анна тепло улыбнулась, забыв, что Джонс не может ее видеть. - Спасибо, - голос стал мягче, или Брагинской показалось? – Good-bye. «У Джонса дела? Чудеса, да и только», - размышляла Аня, решив немного прогуляться, перед тем как идти домой, и сильнее запахиваясь в неизменное розовое пальто.