Как далеко ты сможешь зайти?

       Для стороннего наблюдателя внутренний уклад Пожирателей Смерти представляется средневековой дикостью. Сложно понять, что заставляет сильных и амбициозных магов смиренно выполнять жестокие, а порой и унизительные приказы Волан-де-Морта.        В Хогвартсе это объяснялось просто — стая отдает предпочтение самому сильному, а Реддл всегда был умен, изворотлив, силен и чертовски харизматичен. Сколько бы общество не твердило с пеной у рта о разумности современного человека, но животная природа берет свое. Подле Тома каждый мог обрести желаемое: слабый — защиту, амбициозный — власть, а агрессивный — жертв; конечно, взамен они должны были быть полезны и соблюдать установленные правила, если хотели оставаться частью «стаи».        Единственным, кто диктовал условия, был Волан-де-Морт, в чьих руках сосредоточена абсолютная власть, а в довесок и ответственность за принятые решения. Независимо от возраста и положения мало кому нравится груз ответственности, гораздо приятнее скинуть ее на чужие плечи и делать то, что хочется, не думая о последствиях.        Именно это дал своим Пожирателям Темный Лорд. Каждый подле него получал доступ к желаемому, а ценой становилось безукоснительное подчинение, ведь они имели возможность убедиться — Реддл всегда добивался успеха. Сопротивляться его воле бесполезно и опасно. Конечно, в первое время, появлялись безумцы, бросающие вызов установленному порядку, но ни одному из них не удавалось обыграть Тома. Кому-то не хватало силы, кому-то ума, а некоторых подводила их честность. Бывали и те, кто пытался выйти из игры, не готовый платить запрошенную цену, однако таких Волан-де-Морт убеждал иными способами: угрозы, шантаж, насилие и прочие предложения, от которых невозможно отказаться. С появлением Черной Метки пустые попытки прекратились — ведь сей почетный знак было невозможно свести, это было сродни кровавой подписи в договоре с дьяволом.        Каждый из новоявленных Пожирателей Смерти проходил через посвящение. Было недостаточно придти и попросить принять тебя в клуб, кандидату требовалось доказать свою «полезность» и верность общему делу, ведь членство сулило множество перспектив и нужно быть достойным оказанной чести.        Основное правило, которое следовало всегда помнить: приказы — не обсуждаются, они выполняются быстро и эффективно. За ослушание, недостаточное усердие или провал следовало заслуженное наказание. Впрочем, Темный Лорд не требовал от своих людей невозможного, он прекрасно знал, до какого предела каждый из них способен дойти, и использовал данные знания по прямому назначению. К тому же Реддл всячески способствовал совершенствованию Пожирателей, вынуждая тех выходить из зоны комфорта и открывать в себе все новые и новые таланты.        Поэтому у Долохова, направившего волшебную палочку на своего товарища по несчастью, даже мысли не возникло ослушаться приказа. Он знал, чего от него хотел молчаливо наблюдающий Лорд, воля которого со временем стала для мага сильнее собственной.        Антонину не понаслышке было знакомо упоительное чувство власти, когда злейший враг корчится на полу от боли, причиненной твоим проклятием. Ведь пытать врагов легко, даже приятно. С незнакомцами все иначе — редко возникают какие-то эмоции, кроме удовлетворения, когда заданная цель достигается. С друзьями и соратниками все сложнее. Личные отношения мешают, требуется абстрагироваться, что приходит с опытом. Нужно уметь направлять и подчинять все темное, что есть внутри, иначе проклятие просто не сработает. Такое не раз случалось в рядах Пожирателей и заканчивалось тем, что Реддл лично пытал бедолагу до тех пор, пока тот не начинал ненавидеть себя и собственную жизнь в достаточной степени.        Мальсибер смотрел в глаза своего напарника, не видя там и тени сочувствия. У Пожирателей Смерти жалость атрофировалась одним из первых чувств, иначе нечеловеческая жестокость сводила бы их с ума. Во взгляде Долохова, как и в его собственном, читалась лишь хладнокровная решимость выполнить приказ повелителя.        Слова запрещенного проклятия сорвались с губ темного мага привычно легко, как и десятки раз до этого. Антонин старался вкладывать в пыточные чары как можно меньше сил, стремясь свести причиняемую боль к минимуму, и дело было не в жалости, нет. Причина была гораздо эгоистичнее. Если Мальсибер будет не в состоянии, то его наказанием займется Реддл лично.        Наблюдавшая за творившимся на ее глазах безумием Кэтрин затаила дыхание, когда из волшебной палочки Долохова вырвался ярко-красный луч и устремился к груди второго мага, которого видела впервые. Она наивно полагала, что сможет равнодушно наблюдать за пытками. Эти люди для нее никто. Прихлебатели Волан-де-Морта не заслуживали жалости, это жестокие и беспощадные убийцы. Но она переоценила собственные силы. Стоило проклятью достичь жертвы, Кэт впилась ногтями в колени, прикрытые тканью халата, надеясь, что это поможет сохранить видимость хладнокровия.        Гримаса боли исказила лицо Фрэнсиса, но он не издал ни звука, даже когда мешком повалился на пол. Со лба стекали капли пота, однако он продолжал держаться, плотно сжав челюсти. Ему хорошо было известно — малейший стон, и пытка затянется, ведь именно так Лорд тренировал выдержку своих слуг и их рвение выполнять приказы безошибочно и беспрекословно.        Кэтрин отдавала себе отчет, что основная цель устроенного зрелища — посильнее ее запугать. Это было похоже на Реддла с его изощренными методами. Прояви слабость сейчас, и он непременно будет использовать этот козырь в дальнейшем, чтобы посильнее затянуть ошейник на ее шее. Поэтому Кэт старалась абстрагироваться, но ничего не выходило: эманации боли жертвы проклятия эхом отдавались в собственном теле, словно беззвучные крики. Следовало признать, что смотреть на чужие страдания и ничего не чувствовать Кэтрин не умела. Словно заклинание она повторяла про себя снова и снова, что перед ней убийцы, каждый их которых заслужил свою долю страданий. Но это не помогало. Желание сбежать нарастало, а у нее не было возможности даже закрыть глаза, чтобы окончательно не выдать себя. Когда на ее руку опустилась прохладная ладонь Тома, Кэт вздрогнула и перевела на него взгляд. Глупо было надеяться, что он не заметит ее состояния.        — Уже готова умолять остановить его? — насмешливо спросил Реддл, сжимая кисть девушки, когда та попыталась ее отдернуть.        Ее страх был дразняще тягуч и сладок. Тому доставляло злорадное удовольствие видеть Кэт такой напуганной и потерянной, словно она отказывалась верить в происходящее, пытаясь закрыться от собственных эмоций.        — Если это все, что ты хотел показать, — начала Кэтрин, стараясь скрыть из голоса нервозность, — то намек я поняла. Теперь можно идти спать?        Глядя на довольное выражение лица Реддла, она имела возможность лишний раз убедиться в правдивости многочисленных историй о Волан-де-Морте: чужие страдания действительно доставляли ему удовольствие. Это нервировало Кэтрин куда сильнее устроенного зрелища, ведь она находится в абсолютной власти непредсказуемого садиста, сбежать от которого практически невозможно по целому ряду причин. Основную проблему, помимо неснимаемого крестража, навязанной охраны и появившихся недоброжелателей, представляло отсутствие подходящего укрытия. Прадеда втягивать Кэт не собиралась, а больше в этом времени у нее не было никого, кому стоило доверять.        — Посиди со мной еще немного, — мягко попросил Том, — пожалуйста.        Сбитая с толку его неожиданной просьбой девчонка не сразу нашлась с ответом и послушно осталась рядом. Разумеется, он в любом случае не дал бы ей сбежать раньше времени, но принуждение не самая эффективная мера. Игрой на чувствах можно было добиться большего.        Долохов был верен Волан-де-Морту с первого дня их знакомства. Ничто не могло заставить его усомниться в повелителе или отданных им приказах. Как и другие Пожиратели, перед своим Лордом он испытывал трепет и бесконечное уважение, и тон, в котором эта девчонка посмела разговаривать с величайшим темным волшебником, пробуждал внутри обычно спокойного мага плохо контролируемую злость. Ему искренне хотелось, чтобы на месте Мальсибера под непростительным проклятием оказалось это ничтожество, проверившее в минувший день его терпение на прочность. Вот тогда бы он не стал сдерживать сил, наслаждаясь ее агонией, вырванными криками боли и отчаяния. Она бы получила сполна за дерзость. Антонин до сих пор не понимал, почему Реддл терпел эту нахалку, впрочем, он был уверен, что на то существовала веская причина. Возможно, позже, когда девчонка перестанет представлять интерес, ему подарят возможность выместить на ней все свое негодование в качестве награды.        Испытываемые магом эмоции оказывают значительное влияние на творимые чары. Магия напрямую зависит от состояния волшебника. При этом сами чары производят обратный эффект. Светлая магия пробуждает положительные чувства, темная — наоборот. Произнесенное проклятие взывало к худшим чертам Долохова, а злость делала его в разы сильнее. Пожиратель сам не заметил, как начал пытать своего напарника в полную силу.        — С него хватит, Антонин. Не ожидал от тебя подобного рвения, — проницательно вглядываясь в напрягшегося Долохова заметил Том.        Мгновенно опустив волшебную палочку, Пожиратель бросил на Реддла осторожный взгляд, пытаясь оценить степень его гнева, однако ничего за равнодушием не выдавало настроения повелителя. Долохов являлся достаточно образованным и прекрасно знал, что в присутствии сильного легилимента пускаться в компрометирующие размышления, если нет экранирующего артефакта, по меньшей мере, глупо, а в случае, когда легилиментом является Волан-де-Морт — смертельно опасно. Висящий на его шее артефакт не давал абсолютной гарантии, ведь мысли, окрашенные яркими эмоциями, все равно могут стать достоянием общественности.        Поднимаясь с дивана, Реддл с помощью чар бегло проверил состояние потерявшего сознание Фрэнка на предмет внутренних повреждений. В целом Том остался доволен своими Пожирателями. Стойкость Мальсибера приятно удивила: продержаться под «Круциатусом» без единого звука — это достойно уважения. Даже душевные терзания Долохова не испортили впечатление, а только играли на руку: неприязнь к Кэтрин делала его самым бдительным сторожевым псом.        Стоило пытке прекратиться, и избавиться от навязанных объятий, Кэт не сдержала облегченного вздоха. Эти несколько минут тянулись непозволительно долго, и явно будут возвращаться к ней в кошмарных снах. Бессмысленная жестокость была ей чужда, как и общество Пожирателей Смерти, с которыми отчаянно не хотелось иметь ничего общего. Поэтому она не собиралась более задерживаться в гостиной, поднимаясь следом за Томом, но замерла от неожиданности, услышав властный голос:        — Круцио!        Резко обернувшаяся Кэтрин словно в замедленной съемке наблюдала, как проклятие достигло цели, и Долохов упал сначала на колени, а затем повалился на бок. Даже она ощутила мощь пущенных чар, от которых воздух в комнате мгновенно напитался магией, слегка потрескивая. Запахло озоном. На глазах упавшего мужчины выступили слезы, появилась сетка лопнувших сосудов. Спустя мгновение раздался душераздирающий полукрик-полустон.        — Кэтти, милая, тебе лучше уйти к себе, — невозмутимо предложил Том, наложив на корчившегося на полу мага безмолвие.        Он не планировал устраивать полноценную пытку, ровно до момента, пока не произнес проклятье. В тот же миг в голове зазвучали нелицеприятные выражения в адрес Кэтрин, промелькнувшие в мыслях Долохова, и это стало его главной ошибкой. Потому как Волан-де-Морт не терпел непочтительности ни в какой форме. Пожирателей Смерти не должны заботить мотивы своего Лорда, и если он проявляет к кому-то расположение, меньше, что они могут сделать — ответить тем же.        — Том, остановись, — не сдержалась ошарашенная Кэт, — это уже слишком. Пожалуйста, Том.        Она и прошлую пытку оценивала как чрезмерную жестокость, но как же сильно ошибалась. Они не шли ни в какое сравнение. То, что творилось перед глазами сейчас, походило на сумасшествие. Кэтрин не в силах была понять, за какую оплошность можно было истязать настолько беспощадно.        — Сказал же, наверх, — бросив на нее недовольный взгляд, отчеканил Реддл, — тебя это не касается, — он перевел взгляд на извивающегося в агонии мага. — Надеюсь, мой не в меру заботливый друг, тебе будет достаточно одного раза, чтобы впредь избежать повторений.        Кэтрин ощущала исходящую от Тома силу, которая, словно тысяча ледяных игл, покалывая, скользила по коже. Ей, как и пару минут назад, больше всего на свете хотелось оказаться подальше отсюда, однако сейчас она опасалась, что в порыве необъяснимой ярости Реддл убьет несчастного. Она уже не видела в лежащем на полу мужчине жестокого Пожирателя Смерти, лишь очередную жертву Волан-де-Морта, такую же, как и она сама. Он захлебывался беззвучным криком, словно выброшенная из воды рыба. А затем в мрачной тишине гостиной раздался хруст ломающейся кости.        — Да прекрати же ты, — не выдержала Кэтрин, хватаясь за руку мага, сжимающую волшебную палочку.        Никогда, не при каких обстоятельствах, особенно, если твой уровень магии оставляет желать лучшего, не стоит касаться мощного источника магии, каким является ведущая рука колдующего волшебника.        Лишь на мгновение Кэтрин пересеклась взглядом с Реддлом, из глубины глаз которого на нее с ненавистью смотрел сам дьявол. А уже в следующий миг ее отбросило магическим всплеском, и только благодаря феноменальной реакции Тома с силой не впечатало в стену.        — Ты окончательно свихнулась? — риторически вопросил Том, чудом успевая остановить стремительный полет.        Такой вопиющей наглости вкупе с безрассудством он не ожидал. Реддл не мог сказать точно, что бесило сильнее: то, что ведьма возомнила, что имеет право безнаказанно вмешиваться в его дела, или то, что она в очередной раз так бездумно рисковала. Просто сказочное везение, что ее рука не успела коснуться дерева палочки, она могла запросто лишиться конечности.        Для Кэт собственный отчаянный поступок оказался полнейшей неожиданностью. Осознание масштаба надвигающихся проблем началось, лишь когда резким ударом из легких выбило весь воздух, а она зависла над полом рядом с магическим светильником. С запозданием она крепко зажмурилась, по понятным причинам опасаясь смотреть на Тома, который уже делал стремительный шаг в ее сторону.        — Как неудачно получилось, — не торопясь открывать глаза, пробормотала Кэтрин, — прости, я не хотела мешать.        — Лжешь, — ядовито протянул Том, — еще как хотела.        Ответить Кэт не успела. Сильные руки схватили ее за талию и довольно грубо дернули вниз, вжимая в стену. Резкое движение вынудило открыть глаза, ловя многообещающий взгляд Реддла. Невзирая на то, что она не впервые оказывалась в подобном положении, ей все равно было жутко.        Том обманчиво мягко коснулся ладонью щеки ведьмы, вынуждая молча замереть. Едва притрагиваясь к нежной коже, рука соскользнула ниже, задевая бешено пульсирующую жилку, и властно сжалась на тонкой шее. Вмиг насторожившаяся Кэт попыталась дернуться в сторону, но оказалась лишь сильнее вжата в стену. Удерживая ее взгляд, Реддл медленно склонился к приоткрытым губам, не давая шанса отстраниться. Собственнический поцелуй не позволил Кэтрин и дальше изображать равнодушие. Она потянулась навстречу, то ли смиряясь с его властью, то ли поддаваясь собственным чувствам. Для него причина была не принципиальна.        — Больше никогда не вставай у меня на пути, — хлестко произнес Том, отстранившись.        Угроза не достигла своей цели. Неверяще, Кэтрин коснулась слегка припухших губ. Она не могла сказать наверняка, что пугало ее сильнее: Реддл или чувства, которые он в ней пробуждал. Его касания должны были вызвать отвращение, особенно после пыток, а вырванный против воли поцелуй — сопротивление. Вопреки этому, Кэт упивалась каждым моментом, не желая останавливаться, что пугало и злило одновременно. Ее жизнь уже была во власти Тома, и терять контроль над последним оплотом свободы — собственными желаниями, она не планировала, собираясь бороться до победного конца.        — Иди наверх, — с приказными нотками в голосе сказал Реддл и сделал пару шагов назад, оборачиваясь к лежащим на полу Пожирателям.        Упрямство требовало возразить, но Кэт слишком хотелось остаться в одиночестве. Бросив напоследок в спину Тома ненавидящий взгляд, она послушно отправилась к себе, только теперь ощутив, насколько замерзли босые ноги.        Смотрящий вслед поднимающейся по ступенькам ведьме Долохов ощутил нечто близкое к признательности. Еще никто не рисковал заступаться за него, тем более слабая девчонка, которой чудом удалось уцелеть и избежать гнева Волан-де-Морта. Опасное любопытство коварной змеей зашевелилось где-то внутри, но маг вовремя остановился. Урок был усвоен.