Наследие древних

Граф Негаа сцепился с бароном Ферре. Эту ветхую новость пересказывали с самого утра в каждом уголке Кеннельбура. Причин ссоры никто не знал, но предстоящие последствия прогнозировали с удовольствием. Поединок был назначен на полдень. Ваур попытался разнять молодых людей до того, как новость станет известна императору, но не преуспел. Таким образом, ровно за четверть часа до полудня гвардейцы личной охраны императора арестовали барона на выходе из Птичьего павильона и бросили в ближайшую камеру подземелий дворца. Негаа, разумеется, арестовывать никто не стал. Зато его срочно вызвали к разгневанному монарху. Повелитель империи весьма доходчиво объяснил одному из своих фаворитов недопустимость подобного поведения для министра внутренней безопасности. Лою пришлось покорно склонить голову и пообещать на будущее избегать подобных ситуаций. Ферре провел несколько весьма неприятных часов в застенках подземной тюрьмы, прежде чем смог узнать свою дальнейшую судьбу. Зато потом он удостоился визита самого монарха. Филипп был вовсе не обязан навещать придворного, более того, само его появление было чудом. Объяснялось это чудо весьма просто. У него появился предлог спуститься в подземелья и навестить Аяну. Вот уже больше трех месяцев он не видел своей узницы. У него не было абсолютно никаких причин навещать ее. Но, это только злило. Он хотел её видеть. Ни раз и ни два он ловил себя на том, что ищет предлог, для посещения Кеннельбургских подземелий. До сих пор ему удавалось сдерживаться. Именно сдерживаться. Вопреки надеждам образ девушки не только не желал изглаживаться из памяти, но наоборот, словно кокетка, вертелся в его воображении, приводя на ум то одну, то другую подробность в те моменты, когда Филипп отходил ко сну или пробуждался. Демоны ночи издевались над ним, вынуждая искать в наложницах черты сестры, а боги не спешили ответить на мольбы того, кто прежде пренебрегал ими, и не дарили желанного освобождения от порочного наваждения. Желание увидеть Аяну постепенно превращалось в навязчивую идею. Он , как оголодавший за чёрствую корку, ухватился за предоставленный судьбой шанс. Для всех и в первую очередь для себя, он оправдался тем, что ему необходимо образумить приятеля и предостеречь от повторения ошибки. А раз уж он все равно спустился, то почему бы ему не взглянуть на сестру. Родная кровь все-таки… Аяна встретила его на этот раз стоя. До его появления она расхаживала от стены к стене и пыталась отогнать от себя очередной приступ отчаяния. За время, прошедшее с описанного нами визита Ваура минуло несколько дюжин дней. Дней, ставших для неё настоящим кошмаром. Всю свою маленькую жизнь она провела за спиной родителей и Ранта. Рухнув в один день ее тесный мирок, казалось, раздавил собой девушку. Трудно описать словами ощущения беспомощности и страха, владевшие ею долгое время. Впервые в своей жизни она оказалась абсолютно одинока. Серые каменные стены, словно бы высасывали жизнь. Ужас, который она пережила благодаря мстительности Негаа, уступил место апатии. Нио умудрился разбудить в ней желание жить. Разум же требовал не просто чахнуть в каменном гробу, а изобрести выход и обрести свободу. До сих пор она не могла до конца поверить, что все происходящее с ней не ночной кошмар. Что это она – Аяна Гери - оказалась здесь, в этом каменном мешке. Не имея других занятий, она целыми днями ломала голову над тем, как это случилось. И чем дальше заходила Аяна в своих размышлениях, тем страшнее ей становилось. Постоянный анализ наталкивал на мысль. что ей не хватает каких то важных сведений. Головоломка никак не желала складываться. Если ее отцом был император Гай, то родители встретились как раз перед началом реставрации. Ну, встретились, ну, влюбились. Эка невидаль! Поженились. Развелись. Обычная история. Непонятности начались позже. Отчего, когда Гай вернул себе престол, Рая не сообщила ему о рождении дочери? Почему он не стал искать Раю? Или искал, но не нашел. И сама Рая не спешила напомнить ему о себе. Допустим, она хотела навсегда забыть о прошлом. Но в таком случае становилось совершенно непонятным ее отношение к Аяне. «Кто научил Вас так рассуждать?» - спросил в тот день Ваур. У неё начинало щемить сердце каждый раз, когда она возвращалась к этому вопросу. Нет. Рая не стремилась дать ей образование. Теперь Аяна понимала это абсолютно точно. Разумеется, она не была дикаркой. Рая научила ее читать и писать. Более того, Аяна была уверенна в том, что знает гораздо больше сверстников, вне зависимости от их происхождения. И все же… Если Аяна не ошибалась, а она привыкла доверять своим суждениям, Рая старательно развивала в ней определенные навыки. Словно была уверена, что знания в хорошенькую головку ее дочери будут вложены позже. До сих пор, за кутерьмой повседневных забот Аяна не находила нужным задуматься об этом. Теперь все изменилось. То, что вложила в нее мама, идеально подходило человеку, который стремился бы захватить и удержать власть. Именно этим они с Рантом и занимались, помогая главарям столичных банд. Неужели она собиралась создать воспитать дочь так, чтобы она смогла оспорить права Филиппа? Тогда отчего Рая скрывалась от императора? Или не скрывалась? Может, она чего то выжидала. Возможно ли, чтобы день и способ смерти императора – Аяна так и не научилась называть его отцом – были задуманы заранее. Кто мог предвидеть, что Гай умрет именно в тот день, когда Аяна появиться в Кеннельбуре? Ведь даже папа, то есть Баат, знал обо всем лучше неё – Аяны. Эти размышления постоянно заканчивались головной болью. Слишком мало информации! Слишком много теорий! И никого, кто мог бы прояснить ситуацию. Стоит ли об этом думать вообще? Ведь гораздо важнее вырваться на свободу. Всё, связанное с семьёй, в прошлом, кроме Кинчи, разумеется. А в настоящем… Филипп. Порочный до мозга костей наследник Гая. Живая легенда столичных кварталов. Сводный брат. Разве у нее есть право осуждать его за собственное заключение? Ведь на его месте она поступила бы точно также. Разве у него был выбор? Ага, тут же подсказал циничный голосок в ее голове. Второй брат, бывший с ним в ту ночь в спальне Гая – судя по веснушкам, принц Эрст - вне всякого сомнения, предпочел бы убить её вместе с Раей. Филипп, по крайней мере, оставил ей жизнь. И серые камни подземелья. Благодарить его за это она не станет. В конце концов, раз уж он предпочел оставить ее в живых, то мог бы придумать что–нибудь поуютнее. Кстати… Почему он так поступил? На сильные родственные чувства не похоже. У него столько братьев и сестер, что потеря не только её – Аяны - но и еще доброй дюжины, не должна была его сильно обеспокоить. Не было ли у него иных причин для того, чтобы на данный момент оставить ей жизнь? В братские чувства девушка не верила, и потому, что сама внезапно любовью к Филиппу не воспылала, и потому, что в политике, когда на одной чаше весов лежат корона и жизнь, а на другой сомнительная сентиментальность, эту сентиментальность не задумываясь, отправляют на погребальный костёр. Значит, она зачем-то нужна брату живая. Например, он может сильно не любить Эрста. Или даже опасаться покушений со стороны последнего. Может быть, она нужна Филиппу только для страховки. Что он решит, когда Злата родит ему наследника? Сводная сестра, имеющая больше прав на престол, чем император, станет лишней. Даже не лишней. Может быть, она доживает последние месяцы, а затем тяжелая дверь камеры впустит палача… Хотя зачем? Достаточно просто забыть о её существовании. Она состариться здесь - среди мрака подземелья, и спустя несколько десятков лет Шент, или тот, кто его сменит, найдет на охапке соломы её остывшее тело. От таких мыслей голова болела еще больше. Самым поганым в её положении было чувство беспомощности. Она может думать и делать все что угодно. Никаких последствий это иметь не будет. Совсем никаких. Единственная, кто, возможно, будет вспоминать о ней – малышка Кинчи. Маленький рыжий бесенок. Да хранит её Арантея! Аяна абсолютно не представляла, что можно сделать. Она была уверенна только в одном – ей совершенно не хочется оставаться пленницей Кеннельбургских застенков. Необходимо выйти отсюда. И почему она раньше не ценила то, чем обладала?! Как прекрасно было бы сейчас оказаться на берегу озера, даже не искупаться, а просто пройтись вдоль берега, ловя в лицо ветер. Боги! Как ей хочется увидеть небо! Да что угодно, только более не оставаться заживо похороненной посреди холодных каменных стен! Филипп не оставил ей ничего. Ни родных, ни друзей не надежды. Каждый раз, когда мысли ее доходили до этого момента, она чувствовала, как ставшая привычной тоска сжимает ее сердце. Но вопреки голосу разума в душе оставалось нечто необъяснимое и непонятное ей самой. Маленький огонек… Свойственная её возрасту уверенность, в том, что ещё есть время пережить все неприятности и достигнуть всего, что пожелаешь. Иллюзия надежды. Необъяснимая, нерациональная, нелогичная. Но она была. И именно благодаря ей, Аяна чувствовала, что жизнь не закончилась. Филипп застал девушку именно в таком настроении безосновательно оптимизма. Его появление заставило узницу остановиться ровно посреди своего более чем скромного жилища. Спустя миг удивления, она обнаружила, что рада его видеть. Боги! Да она рада видеть кого угодно! Даже мышей, которых вопреки всему, что ей было известно о подземельях, здесь не было. Но не показывать же «обожаемому» брату, что ей гм… приятен его визит. Только после этого она задалась естественным вопросом: зачем он пришел? Этот же самый вопрос задавал себе Филипп, разглядывая хрупкую фигурку сестренки. Прошедшие месяцы изменили её, но, как ни странно, не испортили. Она стала чуть выше. В глазах появилось странное выражение, делавшее лицо потусторонне-нежным. Эта странная недавнопреобретённая черта причиняла боль. Он удивленно отметил, что в дорогом, пусть и помятом хитоне, она выглядит почти так, как он представлял себе, еще до того, как узнал об их близком родстве и строил нецеломудренные планы. Осознание того, что эти планы пришлось похоронить, наполнило душу Филиппа горечью. Позади зашелестела накидка Ваура. Филипп сообразил, насколько затянул паузу. - День добрый, Аяна, - имя слетело с его губ прежде, чем он решил его произнести. - И Вам того же… - она замялась не зная как к нему обратиться. Она до сих пор ни разу не называла Филиппа императором. Хотя кем еще он может быть? Снова повисла пауза. Она не ожидала его визита и оттого не приготовилась, а он не знал с чего начать. Спрашивать: «как твои дела?» казалось издевательством. - Тебе идут длинные платья, - наконец нашелся он, - Нужно будет прислать сюда еще что–ни будь. Насколько я знаю, женщины любят наряды, – боги, что за глупость! - Лучше зеркало, - она улыбнулась то ли ему, то ли своей невысказанной мысли. - А то я еще не видела, как выгляжу в этом наряде, - Аяна провела рукой по собранной у пояса ткани. Беседовать о платьях?! Всё равно о чём, лишь бы не тишина! - Обязательно, - пообещал он. - Какие еще будут пожелания, моя госпожа? – вопрос звучал издевательством, но, несмотря на это, она решила не упускать случая, хоть немного обустроить свою жизнь. - Пару лент, толщиной в ладонь, гребень и веер, - она ничего не могла с собой поделать. Неожиданный визит Филиппа поднял ей настроение, и она невольно подыгрывала ему. С другой стороны, а что ей оставалось делать? Кто – она, и кто - он? Разве простую горожанку может оскорбить принц, точнее, император? - Как мало нужно женщине для счастья! – Филипп оглянулся на подпирающего, стенку Нио. - Обычно после того, как они это получают, для счастья им нужно еще что–то, - сообщил Ваур. - Я, по крайней мере, не встречал до сих пор не одной счастливой женщины. Но при этом, если они этого не получают, то умудряются сделать несчастными всех окружающих, - произнося это, Нио лениво перевел взгляд с отполированных ногтей, которые разглядывал, стремясь не мешать своему повелителю общаться с сестрой, на стоящую перед императором девочку, и отчетливо понял, что нужно ей. - Что-то еще? – Филипп снова повернулся к Аяне. - Знать, - она запнулась, поняв, что чуть не сорвалось с ее губ, и тут же взяла себя в руки. - Знать, что наряды и ленты заставляют людей любоваться тобой, - под конец фразы она кокетливо улыбнулась. - Без этого тобой тоже будут любоваться, - заверил ее брат. Слишком пылко. За что боги решили его покарать?! Отчего сестра вызывает в нём совершенно не братские чувства?! «Нет, так дело не пойдет», - решил Филипп, поняв, что тонет в ее глазах. Не зная на что еще посмотреть, он обвел взглядом серые стены. Совершенно неподходящее для неё жилище. Ковры, шелка… Воображение неожиданно нарисовала столь соблазнительную картину, что оставаться рядом с красавицей, являвшейся главным персонажем его ночных грёз стало невыносимо. Иначе могло произойти… - Нио, напомни мне про ленты, - пробормотал Филипп и поспешно выскочил из камеры. - Прощайте, принцесса, - Ваур без тени насмешки поклонился ей чопорным придворным поклоном, собрался последовать за повелителем. Однако вельможе немного промедлил, в свою очередь разглядывая пленницу. Она шагнула к нему, открыла рот, собираясь что-то сказать, затем отвернулась. Сейчас должны послышаться его шаги и звук запираемой двери. Но он остался, удивленно изучая ее напряженную спину. - Вы что–то хотели мне сказать? – он не был уверен, что поступает правильно. Жалость - плохой советчик. Особенно, если его отставание будет замечено молодым императором. - Нет! Да, - она набрала в грудь воздух, словно собираясь нырнуть, - я хотела спросить… - Я внимательно слушаю, Ваше высочество. Проклятье! Филипп уже скрылся за поворотом. Теперь придется объяснять свою задержку. А демоны с ними, с объяснениями! У императора больше дюжины сестер. Он может и не обращает внимания на их настроение. Но Ваур чувствовал себя виноватым, ну хорошо, отчасти виноватым, в том, что Аяна оказалась здесь. Ведь Филипп тогда спрашивал совета. И он дал этот совет. Он понимал, что отыграть назад ничего нельзя, да и не считал нужным. Но, только все более тихий голос его совести требовал, насколько это возможно, загладить свою вину перед несчастной девочкой. - Что он собирается делать дальше? Лучше бы она продолжила стоять, отвернувшись, а он ушёл вместе с Филиппом!. Беспомощность, проявившаяся в ее глазах, была понятна, но не в его власти давать обещания или даже успокаивать.... - Я не знаю, - печально покачал он головой. - Действительно не знаю. Мне жаль. - Мне не следовало задавать этого вопроса, - она попыталась улыбнуться. Странная, совсем не детская улыбка. Демоны ночи! Не хватает ещё, чтобы она его успокаивала! Подобно императору, придворный понял, что не в силах дальше находиться возле нее. Она понимает. Этого не может быть, но она понимает то, что он сейчас чувствует. Она читает на его лице, словно в развернутом свитке. Откуда это в ней?! Он резко тряхнул волосами, отгоняя от себя наваждение. Что взбрело ему в голову?! Он снова посмотрел на Аяну. Привидеться же! Перед ним стоит испуганный и несчастный ребенок. Всего лишь. Он молча поклонился, дождался ее задумчивого кивка и поспешил уйти. Несмотря ни на что, он предпочитал вести себя с Аяной, как с принцессой. Пусть даже она сама не осознает себя таковой. Более чем короткий визит к Аяне, изменил настроение Филиппа к лучшему. Ферре, ожидавший, решения своей участи немало удивился, когда на пороге, вместо дознавателей политической полиции показался улыбающийся император. Он подскочил и вытянулся, словно на параде. - Ну и какой из демонов ночи надоумил тебя совершить покушение на моего министра?– весело спросил властитель. - Покушение? О нет, мой император! Никакого покушения! Лой слишком навязчиво пытался ухаживать за моей любовницей. Я был вынужден заступиться за честь девушки. Не более, - поспешил объяснить аристократ. - Благодари Арантею, что я слишком давно знаю вас обоих. Иначе тебя уже сейчас допрашивали инквизиторы, - сообщил Филипп. - Или сам Лой, - согласно кивнул барон. - Хорошо, что ты задумался об этом. Лучше поздно, чем никогда. Я тебе предоставлю еще месяц на размышления. Но после того, как выйдешь отсюда и вернешься ко двору постарайся обойтись без подобных крайностей. С Негаа ты без сомнения не помиришься. Вы оба хуже язвы. Но постарайся больше не доводить до подобных крайностей. В следующий раз останешься тут навсегда, - пообещал Филипп. - Как прикажет мой властелин, - поклонился Ферре, не веря, что так легко отделался. За минувшие с момента ареста несколько часов, барон успел проникнуться сложностью ситуации и испугаться. То, что еще утром казалось мальчишеской забавой, здесь, среди мрачных тюремных стен, грозило превратиться в величайшую глупость всей жизни молодого человека. Месяц заточения по сравнению с тем, что услужливо нарисовало воображение арестанта, показался всего лишь мелкой неприятностью. Поэтому, когда за императором закрылась тяжелая деревянная дверь, Ферре улыбнулся и принялся насвистывать мотив непристойной застольной песенки. Закончив недолгий разговор с провинившимся вельможей, властитель империи вернулся в свой кабинет и отпустил задумчиво теребящего подбородок Нио. Даже не посмотрев на груды документов, лежащие на столе, Филипп вышел на балкон и полной грудью вдохнул свежий после недавнего дождя, летний ветерок. Как все-таки утомителен вид подземных галерей! Ощущение такое, словно вся громада дворца свалилась тебе на голову. Филипп снова сделал глубокий вздох. Какой приятный сегодня день! Внизу послышались крики и суетливый топот. Злата вернулась из храма Манши, куда ходила помолиться за удачное путешествие. Завтра она, наконец-то, уедет из Кеннельбура! Наир здорово придумал пригласить ее в гости. Приятным сюрпризом стало то, что сопровождать беременную императрицу вызвалось сразу несколько сестер, в том числе Сурия и Светланиа. Филипп подошел к перилам и мельком глянул вниз. - Этого еще не хватало! – тут же пробормотал себе под нос император. Вместо небольшой кавалькады придворных возле крыльца остановились три десятка всадников. Пыльные дорожные одежды. Дураку понятно, что побудило ее явиться сюда вперед курьера, который должен был предупредить о ее прибытии. Он еле успел возвратиться в кабинет, когда запыхавшийся Рок появился в дверях. - Мой господин! – раб коснулся лбом пола, - Прости, что осмелился побеспокоить тебя… - Она настаивает на немедленной аудиенции? – прервал его Филипп. - Да, о, властитель. - Приведи ее сюда, и вели приготовить для нее покои. Пусть также поставят в известность матушку. Думаю, что после меня она поспешит навестить вдовствующую императрицу, - предугадать развитие событий оказалось совсем несложно. - Спешу исполнить твои приказания, господин мой, - Рок снова коснулся лбом пола и с неожиданной для его возраста резвостью отправился исполнять поручения. Она появилась спустя четверть часа. За это время Филипп успел пробежать глазами записку из казначейства и взяться за перо, дабы поставить под ней свою резолюцию. - Мой царственный повелитель, - шелест ее шелкового платья сообщил ему о том, что она воцарилась в его покоях, - приветствую тебя и молю богов даровать тебе милости свои и долгие годы здоровья во славу и процветание империи. - Не думал, что увижу вас раньше чем через месяц, - он размашисто подписался и поднял глаза на немного запыхавшуюся Клеопатру Турунскую. Как всем до недавнего времени казалось - любимейшая из наложниц отца, несмотря на то, что была на два года старше его матери, все еще не утратила привлекательности. Ее огромные черные глаза выделялись на обрамленном рыжими волосами лице. На этот раз в них была усталость и настороженность. Она пришла просить, что было не свойственно королеве Турунской. И тот набор эмоций, что она испытывала сейчас, был написан на красивом лице зрелой, уверенной в себе женщины тенями и морщинками, которые не мог скрыть даже искусно наложенный макияж. - Очевидно, вы устали с дороги. Вам следовало сначала отдохнуть, - он жестом предложил ей занять кресло, стоящее возле стола и несчастная королева буквально упала в него. - У меня такое ощущение, что вы всю дорогу провели верхом. Для вас это должно было быть чрезвычайно утомительно, - сочувствующе покачал головой Филипп. - Вы почти правы, мой император, - склонила голову взволнованная мать. - Я действительно очень спешила. До меня дошли слух,и что вам было угодно отдать приказ об аресте Эрста. Я не была бы матерью, если бы не поспешила проверить эти слухи. Когда, стало ясно, что он по глупости действительно прогневил чем–то своего царственного брата, я поспешила сюда, дабы на коленях умолять вас, мой властитель о милосердии к моему старшему сыну, - она действительно опустилась на колени к немалой досаде Филиппа. - Умоляю Вас, государь, во имя отца, который породил вас обоих, смените гнев на милость. Не лишайте своего брата, если не своей милости, то хотя бы свободы! - Вы опоздали, Клеопатра. Причем на много. Эрст покинул свои покои, где ему велено было оставаться, до моих дальнейших указаний, убил при этом двоих гвардейцев и скрылся в неизвестном направлении, - сообщил Филипп, побледневшей женщине. - Мне очень жаль, но Эрст не оставил мне выбора. Если его удастся разыскать и вернуть в столицу, то мы продолжим этот разговор. - Он бежал от вас? – потрясенно произнесла королева Турунская, по щеке которой скатилась первая слеза. - Неужели ваш гнев был настолько велик, что побудил его искать спасения вдали от вас и от меня? Мой бедный мальчик! – она закрыла лицо руками и всхлипнула. Филипп проглотил тяжелый вздох, обреченно посмотрел на незваную гостью и резко встал, оттолкнув ни в чём не повинное кресло. - Успокойтесь, ваше величество, - он подошел к ней и протянул руку, помогая подняться. Истерика отцовской фаворитки в его планы на сегодня не входила, однако пришлось успокаивать гостью. Когда Клеопатра с его помощью вновь уселась в кресло, которое покинула в начале разговора, он подал ей стакан воды и тактично отошел к окну, давая несчастной женщине возможность выплакаться. Слушая приглушенные всхлипывания, он покачал головой и поджал губы. День, наверное, сегодня оплёван демонами. Уйма неприятностей и все из-за женщин. Сначала Ферре со своей любовницей. Затем вот это наказание. Хорошо еще, что у него пока нет проблем с фаворитками. Хотя и фавориток у него пока что нет. Эта мысль заставила Филиппа выкинуть из головы все прочее. А ведь действительно у него нет даже фаворитки. Не солидно как-то. Шутки в сторону! Он же с самой свадьбы не был с женщиной. Пара случаев с невольницами не в счет. И нечего отговариваться обилием дел. Злата… Ну, тут все понятно. С ней он несколько опоздал. К этому вопросу он вернется позже. Обязательно вернется, пообещал себе молодой император. А дальше?.. Неужели мысли об Аяне настолько затуманили его разум, что он перестал замечать представительниц женского пола? Хм! Да. Филипп моргнул, пораженный своим открытием. Всхлипы за спиной постепенно стихли. Он обернулся и посмотрел на Клеопатру Турунскую. Она казалась раздавленной полученными известиями. Гордые плечи опустились под этой новой тяжестью. Ему всё же стало жаль ее. - Еще воды? Или может быть вина? – предложил он. - Нет, спасибо, ваше величество, - она отрицательно мотнула головой. - Вы уверены? Тогда послушайте, - он подошел и сел на корточки таким образом, чтобы встретиться с ней глазами, - Я не стану объяснять вам, что произошло. Если Эрст сочтет нужным, он расскажет вам о причинах своего ареста. Но я действительно сильно разгневан на него. И у меня есть основания не считаться с тем, что он мой брат. Однако, я также не желаю публичного оглашения происшедшего… между нами. Меня весьма сильно расстроило его исчезновение из Кеннельбура. К сожалению, я подозреваю, куда он мог направиться, - Филипп гневно сверкнул глазами, но тут же взял себя в руки и снова заговорил спокойным размеренным тоном: - Я послал вдогонку за ним Платона и Рене. Надеюсь, они смогут вернуть его в самое ближайшее время. Не стану обещать, что оставлю Эрста на свободе после всего, что он натворил. Однако, вам не придётся опасаться за его жизнь. Поэтому, прошу вас, сударыня, не лить более слез. Лучше молитесь, чтобы боги помогли Рене и Платону. - Я действительно могу не опасаться за его жизнь? – она недоверчиво посмотрела на императора. - На данный момент нет, - произнес он уверенно, мысленно прося у нее прощения за эту ложь. Он отнюдь не был убежден, в том, что не вытрясет из Эрста душу своими собственными руками. Этот поганец истрепал ему нервы по полной программе. - Благодарю вас, мой владыка, - она порывисто схватила его руку и поднесла к губам. Он мягко высвободил кисть и отступил на шаг. - Не надо слез, госпожа. Вам следует отдохнуть после дороги. Я уже приказал приготовить ваши покои. Рок проводит вас, - он лично довел ее до дверей кабинета, где передал в надежные руки сопровождавших королеву придворных дам. Оставшись один, он некоторое время размышлял о своем сбежавшем брате, затем вернулся к разложенным на столе бумагам. Клеопатра еще напомнит о себе. Как только оправиться после получения неприятных известий. Наверняка уже сегодня вечером старая интриганка возьмется за дело с присущей ей энергичностью и изворотливостью. К моменту возвращения Эрста, если только последнего к нежданной радости Филиппа не настигнет чума, братца будут встречать, как самого Ракха. Уж она постарается. С другой стороны, хорошо, что она здесь, в Кеннельбуре. Отслеживать ее действия, останься она дома, было бы намного сложнее. Она приехала сюда в расчете на помощь Рене. Теперь нужно постараться не выпустить ее из столицы. Император раздраженно отшвырнул свиток из содержимого которого он не усвоил ни слова и снова поднялся из–за стола. До чего не вовремя! Задержалась бы в пути хоть на неделю. Так нет! Свалилась на его голову словно птичий помет! Император тоскливо посмотрел на рабочий стол, поискал глазами отчет из министерства дорог и выругался, вспомнив, что отдал его Нио. Он, было, потянулся за молоточком, чтобы вызвать прислугу, но передумал. Ваур должен быть сейчас в кабинете Наира. Даже если самого Нио там нет, документ он, скорее всего, оставил у старика. Это всего этажом выше. Так почему не прогуляться? К тому же не помешает навестить Раджа. В последнее время тот как будто избегает встреч с императором. Филипп решительно отогнал мысль о том, чтобы вызвать Раджа к себе. Старость следует уважать. Да и кто, как не Радж сможет что-нибудь придумать в отношении Клеопатры Турунской. Не стоит изводить старика мелкими пакостями. Ваур оказался в кабинете старого князя. Молодой человек сидел на подоконнике открытого окна, подставив лицо солнечным лучам и, казалось, не обращал никакого внимание на Раджа Наира, диктующего писарю тридцать шестой пункт чего–то там. Появление императора заставило Нио спрыгнуть на пол. - Что привело вас сюда, повелитель? – озадаченно сморщил лоб Радж, которому Филипп взмахом руки велел не покидать кресла. - И это вместо приветствия! – наигранно возмутился монарх. - А где заверения в том, что ты безмерно рад меня видеть? – поинтересовался он тоном капризного ребенка. - Вам и так это известно, ваше величество, - чуть склонил голову старый князь. - Я сбежал, - сообщил император. - Это невозможно, мой господин, - качнул головой вельможа. - Вам не престало сбегать от кого бы то ни было. Скорее наоборот. Я отказываюсь верить в то, что в Кеннельбуре завелась сила, способная подвинуть вас, мой император на побег. - Эта сила прибыла с час назад и зовется Клеопатрой Турунской, - сообщил Филипп. - Первым ее нападение пережил мой кабинет. Сейчас она, скорее всего, атакует матушку. На очереди Злата. До Вас, она доберется по моим расчетам только к вечеру. Поэтому я решил укрыться здесь и переждать нашествие всех тех, кого она натравит на меня в ближайшее время, – поделился своими планами Филипп. - Да, эта женщина, если дело касается ее детей, стоит целой армии. Когда-то у меня даже была мысль стравить ее с оварцами. Не берусь прогнозировать исход поединка, но наблюдать со стороны было бы интересно. С прискорбием должен заподозрить, ваше величество, что ваш прогноз, судя по всему, не оправдался, - с деланным сочувствием Радж кивнул на двери приемной, откуда донеслись первые звуки все более горячей перепалки. - Увы мне! – горестно прокомментировал это заявление Филипп, усаживаясь на ручку дивана, на котором уже некоторое время сидел Ваур. - Вы, кажется, ошиблись, князь, - подал голос молчавший до этого Нио, когда злосчастная дверь пропустила Феропонта Феофелахта. . - Это уже чересчур, Наир! - церковник ворвался в кабинет первого министра, тряся зажатым в руке свитком и даже не обратив внимания на присутствующих ринулся на Раджа, потрясая кулаками. - Я не позволю! Слышишь меня, старый грех ночного демона, не позволю! Не тебе, не твоему отродью, лезть в дела инквизиции! Мне плевать, что ты столько лет шептал в ухо императора! И плевать на то, что ты сейчас умудрился оболванить этого мальчишку, посланного нам Ракхом за наши грехи! Но не жди, что я окажусь таким же кретином! Меня тебе к рукам не прибрать! И пока я жив ты не будешь распоряжаться церковью! В отличие от выродков, которые во главе с императором, правят в этой стране, церковь, слава Ракху, состоит из людей достойных и мудрых. И не тебе, и тем более не твоему выкидышу диктовать нам свою волю… – Феропонт на миг остановился, чтобы набрать в грудь побольше воздуха. - Заткнись! – Радж резко поднялся со своего места и рявкнул так, словно ему нужно было перекричать гул небольшой войны. Не ожидавший подобного Феофелахт, охнул и отступил. - Тебя видимо что-то огорчило, - ласковым тоном, что по контрасту с только прозвучавшим приказом прозвучало не успокаивающе, а, скорее, угрожающе, - произнес Наир. - Успокойся, а то сердечко прихватит. В нашем возрасте такие эмоциональные выходки дороги для здоровья. Я так понимаю, ты чем-то возмущен, но клянусь честью, не понимаю чем, - сообщил Радж, возвращаясь в кресло, которое был вынужден покинуть. Памятуя о присутствии императора, своему посетителю он сесть не предложил. И тот вполне мог принять это за новое оскорбление. - Успокоиться! – ещё более раздраженно, воскликнул церковник. - Ты предлагаешь мне успокоиться после того, как влез во внутренние дела церкви и начал там распоряжаться, как в своем доме! Я не потерплю такого ни от кого! Даже от тебя, старый пройдоха! – категорично заявил Феофелахт. - Прости, ради Ракха, Феропонт, но я кажется что–то упустил. Старость иногда играет странные шутки с памятью человека. Тебя не очень затруднит разъяснить какой именно из моих многочисленных грехов, вызвал твой гнев на этот раз, – примирительным тоном предложил князь. - Твоих! От тебя я еще может быть, и стерпел бы такое. Но не от твоего выблюдка!.. – прорычал жрец. - Не как не пойму о ком идет речь, - Радж откинулся на спинку кресла и улыбнулся, приглашая церковника продолжать. Филипп очень тщательно следил за тем, чтобы до него не доходили известия о судьбе Ранта, и министр был искренне рад услышать, что его сын жив и даже умудрился чем-то насолить самому могущественному жрецу империи. Тем более, что некоторые эпитеты, употребленные последним заставили нахмуриться молодого монарха. - Насколько мне известно, не одна женщина, кроме моей супруги не хвалилась тем, что родила от меня ребенка, – объявил он Феропонту. - Что удивительно, учитывая твою бурную молодость, - не упустил случая подколоть Феофелахт. - И еще более удивительно твое доверие княгине. - Не ожидал, что Следующий Воле Ракха опустится до оскорблений в адрес почившей жены, - слишком равнодушным тоном заметил Радж, опуская веки, дабы не показать накатившее на него бешенство. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы совладать с собой, но когда взгляд его вновь вернулся к лицу смутившегося церковника, в глазах князя не было и намека на недовольство. - К тому же я нахожу несколько странным, что событие давно минувших лет заставило тебя, Феропонт, именно сегодня столь красноречиво оповестить меня о твоих подозрениях в отношении моей непричастности к рождению Ранта. Или я все-таки ошибся, и речь зашла о ком то ином? - Извините, князь, - наконец опомнился жрец, - за мои необдуманные слова. Они были сказаны во гневе. Но я действительно крайне раздражен. - Это заметно, Следующий Воле Ракха. Должен, однако, заметить, что вы так и не сообщили о причине своего гнева. Я теряюсь в догадках, - Наир развел руками и бросил взгляд за спину незваного гостя - на заинтересованно наблюдающих за этой сценой Филиппа и Ваура. - Ты пожалуй потеряешься, - уже спокойно протянул Феропонт. - Это начинает раздражать, - Радж перешел на деловой тон. - Либо объясни что происходит, либо прекрати сыпать оскорблениями. - Ты что, действительно не понимаешь? – ошарашено посмотрел на него церковник. - По моему, именно это я и пытаюсь тебе объяснить с самого начала нашей, ммм… беседы. - Твой сын отстранил от должности шестьдесят восемь инквизиторов. А когда верховный жрец Силара попробовал возразить, он пообещал отстранить еще пятерых. Это недопустимо! Это… - Феропонт задохнулся из–за переполнявших его эмоций и оглянулся в поисках кресла, которое по непонятной причине до сих пор не предложил ему занять первый министр. Как и следовало ожидать, взгляд его упал на скучающе разглядывающего свои отполированные ногти Нио, а затем на задумчивое лицо его императорского величества. - Сожалею, что не поставил Вас в известность раньше, Следующий Воле Ракха, - холодно сообщил Филипп, все еще не простивший церковнику неуважительные высказывания в свой адрес, - но все, сделанное князем Рантом Наиром сделано с моего одобрения. Более того, я и впредь не советую, кому бы то ни было оспаривать его решения. – с лёгким намёком на угрозу, предупредил молодой властитель. - Но, - слабо попытался вставить возражения, раздавленный осознанием что и в чём присутствии наболтал, Феофелахт. - На сегодня вы исчерпали лимит моего терпения, - прервал его Филипп, - Поэтому подумайте прежде, чем продолжать. - Да, мой император, - покорно склонил голову верховный жрец Ракха. Смелости оглянуться на Раджа, нарушив при этом требования этикета, у него не хватило. Если бы он решился отвести взор от императора, то оказался бы немало удивлен. Слова повелителя не вызвали довольной улыбки на лице старого министра. На нем не отразилось вообще ничего. Зато в голове князя кипела мыслительная деятельность. Как и Рант, он сразу понял, что означало абсолютное доверие выказываемое Филиппом его сыну. Отцовское сердце тревожно забилось. - Если у Вас нет более дел к князю, то вы можете возвращаться к своим обязанностям, Следующий Воле Ракха, - отчеканил Филипп. - Да прибудет с вами Его милость, мой царственный повелитель, - еще раз поклонился Феофелахт и попятился к двери. Вопреки ожиданиям молодых людей, Радж вернулся к прерванному появлением жреца разговору. - Значит, Клеопатра Турунская обеспокоилась судьбой своего старшего сына и решила самолично заняться устройством судьбы его высочества принца Эрста. Не удивительно, но несколько несвоевременно, – констатировал он. - Мне было бы намного проще общаться с нею, если бы Эрст находился сейчас здесь, в столице, - пожаловался Филипп. - Не обязательно. Усиление охраны вашего брата и наследника вполне понятно, но вряд ли вызвало положительные эмоции у ее величества. Не знаю, чем было вызвано ваше решение, но считаю его очень правильным ходом. И то, что Эрст покинул Кеннельбур – чрезвычайно неприятно для вашего величества. - Это он отравил отца, - глухо произнес Филипп, глядя в никуда. - Почему… что заставило вас так думать, мой император? – вопрос Раджа совпал с удивленным вздохом всеми позабытого писаря. - У меня нет в этом не малейших сомнений, - сообщил Филипп глядя на испуганного клерка, у которого от страха затряслись руки. - Печально, - Радж понимающе склонил голову. - Я был несколько лучшего мнения о вашем брате, мой господин. Не ожидал, что он запаникует, - признал Наир-старший. - Он мог запаниковать несколько менее… решительно, - вынырнув, наконец, из омута несвойственной ему меланхолии, отрезал император. - Вы можете быть свободны, - сообщил он побелевшему писарю, поскольку разговор переходил на все более щекотливые темы и стук зубов несчастного, грозил заглушить голоса собеседников. - Были ли известия от Рене и Платона? – поинтересовался Радж, дождавшись, когда писарь покинет пределы кабинета. - Да, они напали на след Эрста недалеко от Шуумара. – скрывать факты, если уж решил довериться князю, было бессмысленно. - Значит, он все-таки решился отправиться в Овару, - печально констатировал Наир, после нескольких секунд размышлений. - Я надеялся, что у него не хватит на это дерзости. - К сожалению, хватило, - буркнул Нио. - Только бы ваши братья, мой властелин, успели встретиться с ним до того, как… - Радж замялся, подбирая наиболее подходящее определение. - Успеет превратиться в предателя, - жестко закончил за него Филипп. - Гм-м! Немного резковато, но в принципе верно, - согласился старик. - Однако, что мой повелитель собирается делать в том случае, если они опоздают? - Вернуть его в столицу любым доступным мне способом. Или… - Филиппу не понравилось то, что он должен был произнести. - А Рене и Платон знают об этом «или»? – поинтересовался Радж. - Среди их сопровождающих есть несколько достаточно опытных людей, - пояснил Нио. - Вообще-то меня интересует не столько судьба наследника престола, сколько возможная реакция королевы Оварской, на территории которой может произойти эта м-м-м… фатальная случайность, – определение старый министр. - Поверьте, князь я тоже озабочен реакцией Эльзиэре на поведение моего брата, - недовольно передернул плечами Филипп. - Не все так печально, - вновь подал голос Ваур, неожиданно заинтересовавшийся тем оборотом, который начал принимать разговор. - Она упустила момент. Теперь ее действия не будут иметь катастрофических последствий для империи. Дестабилизация, вызванная неожиданной смертью императора Гая, постепенно сходит на нет. Зато, несколько усиливается давление внешних врагов на северный и восточные границы. На текущий момент развязывание гражданской войны не встретит понимания, по крайней мере, в части наших королевств, на поддержку большинства из которых она могла рассчитывать еще несколько месяцев назад. Официальных заявлений она делать не станет, ибо у нее нет доказательств. Слова одного человека, тем более принца Эрста, в данном случае к доказательствам отнести нельзя. С другой стороны, совсем со счетов ее сбрасывать ни кто не собирается. - Старая карга, - предупредил Наир, - провела в политике больше лет, чем вы оба вместе взятые прожили на этой земле. Уверяю вас, она исхитриться доставить уйму неприятностей, если его высочество, не допусти Ракх, подтвердит ее подозрения, – в отношениях с севером Наир предпочитал перебдеть. Нежели недобдеть. - Рано или поздно она успокоиться, - выразил слабую надежду Нио. - Не претворяйся наивным, Ваур, - несколько удивленно посмотрел на него старик и запоздало сообразил, что Нио подталкивает беседу в определенном направлении. Непонятно только, зачем. - Но что может ее умиротворить? – задал риторический вопрос Филипп. - Вопрос в том, что можно предложить ей кроме этого, - нахмурился Радж. - Я не перестаю строить предположения с того момента, как встал с постели. - То есть с утра, - Нио решил слегка разрядить тяжелую атмосферу разговора. - Я еще после обеда прилег на час, - поставил его в известность старый князь, но шутка смеха не вызвала. - Тогда вы, безусловно, предложите нам целый список, - грустно хмыкнул Филипп. Они плавно перешли к обсуждению других вопросов и более не возвращались к этой щекотливой теме вплоть до того момента, когда появление Клеопатры Турунской вынудило Филиппа распрощаться со стриком. Но, слушая искушающе-обещающие речи наложницы покойного брата, Радж не переставал ломать голову над тем, чего добивался Ваур, выстраивая эту беседу.