Славься, Темная Властительница!

На покрытой гниющими отходами мостовой удары копыт вместо привычного цокота отдавались премерзким хлюпаньем. Ротный Карс в свои пятьдесят успел поучаствовать не в одной осаде и войти не в один завоёванный город. Порой завоёванные города встречали их цветами, иногда камнями или, того хуже, стрелами, однако такое было впервые: их не встречали никак. Население Мизорсбурга просто не знало, что оно уже завоёвано. Карс был тому крайне рад. В стандартной кавалерийской роте Параракса насчитывалось всего пятьдесят всадников — в два раза меньше, чем в аналогичных подразделениях сопредельных государств. А всё потому, что лошади у них тоже считались за бойцов. При таком раскладе оказаться в центре тридцатитысячного поселения с полусотней солдат в роли захватчиков ему очень не хотелось. Добавим к этому то, что каждый третий всадник был новобранцем, и получим ещё менее перспективную картину. Были среди них бесспорно талантливые ребята, но куда больше было растяп наподобие Герды. И ведь каждому придурку или дурочке не выдашь по штандарту! Отвлёкшись от беспокойных мыслей, пожилой мужчина оглянулся назад в поисках своего персонального проклятия. Стальная колонна причудливо змеилась, огибая дома и мусорные кучи. Всадники не утруждали себя молчанием, всё равно двигаться бесшумно в таком количестве и с таким вооружением было невозможно. Штандарт? Его не было! Тихо матерясь и проклиная всех и вся, капитан развернул коня и помчался к хвосту колонны. Услышанное не утешало. Герда пропала минут десять назад — отлучилась по уважительной причине, так сказать. Оставив несколько распоряжений, Карс помчался в указанном бойцами направлении. Минут через десять зоркий глаз капитана заприметил белую кобылу, беззаботно жующую картофельную кожуру, а вскоре и сам источник бедствий славной второй роты. Бедствие сидело на скамеечке и с самым беззаботным видом гладило серенького котёнка. Котёнок громко мурчал и пытался прокусить толстую перчатку. Узрев ротного, Герда скукожилась, побелела, а затем резко вскочила, отдавая честь. Котёнком. Карс закрыл лицо руками. — Он сидел на дереве и мяукал, сэр. Я сочла своим долгом… Мы же вроде как армия… Защищать невинных… Кольчуга зацепилась за ветку… Немного припозднилась… А потом он заснул. Виновата, сэр! — отчеканила знаменосец. И это одна из семейства Хайницев! Потомственных наёмников, не одно поколение внушающих ужас на поле боя. Первое время ротный долго размышлял, почему представительницу такого прославленного рода прописали к его совершенно бесславному и безвестному подразделению. Неужели решили его усилить?! Наивный! Они просто сплавили её подальше и, откровенно говоря, на их месте он поступил бы точно также. Сейчас Карс пытался вспомнить, сколько нарядов вне очереди он уже успел назначить. Цифра пугала. Если он продолжит в том же духе, то в роте не останется целой посуды, ибо истинный бездарь бездарен во всём. — Виновата, сэр, — передразнил Карс. — О чём ты вообще думала? Рядовой, спасение гражданских не входит в задачу, поставленную командующим! Более того, этот кот вполне мог бы оказаться шпионом! — Шпионом? — Вражеским шпионом! Представь себе, что сей комок шерсти умышленно забрался на дерево, дабы какой-нибудь недальновидный солдатик попытался его снять. А тем временем его подельники напали бы со спины! — Подельники, сэр? Но здесь не было больше котов. — Если ты их не видела, это не значит, что их нет. И почему именно котов? Это вполне могли бы быть голуби. В любом случае, твои действия едва не поставили под угрозу существование всей роты. — Простите, сэр. — Отставить. Возвращаемся к отряду, твою судьбу мы решим позже. — А кот, сэр? — Что кот? — Мне взять его с собой? Для допроса? — Не стоит. Раз ты жива, значит, на этот раз кот ни при чём. Поехали, нам предстоит штурм замка. Тебе, поди, пока ни разу не доводилось участвовать в подобном? Тебе понравится, особенно кипящая смола. *** Всё было не так. Ненормально. Иначе. Ни камней, ни смолы. Широко распахнутые ворота и бабушка «божий одуванчик» вместо стражи. Некоторые из отряда даже хотели обуть предложенные им тапочки, чтобы не обидеть старушку. Но главный сюрприз ждал группу в тронном зале. Солдаты второй роты знали, что заместитель правителя — женского пола, и за глаза прозвали её «курицей». Кто ж знал?! Перед изумлёнными всадниками действительно сидела курица. Сидела, таращила жёлтые глазки, а потом демонстративно подняла табличку с надписью «Что вам угодно?». Дилемма, вставшая перед Карсом, заставила ветерана призадуматься. С одной стороны, элементарная вежливость требовала ответить на вопрос. С другой же стороны, расшаркиваясь перед курицей при подчинённых, он рисковал потерять авторитет. Решение пришло внезапно и само собой. Совершенно без спора… С криком «Ой, какая миленькая курочка!» рядовой Герда метнулась в сторону вице-королевы. И мир встал с ног на голову. Глуповатое выражение мордочки сменилось злобным куриным оскалом. Птица нахохлилась, растопырила перья и, грозно щёлкая клювом, взлетела с трона. Солдаты невольно попятились. Мозг ни в какую не хотел верить глазам. Что-то древнее, некий первобытный ужас наполнял сердца людей, заставляя жаться друг другу, будто они стоят не перед курицей, а перед строем арбалетчиков. Карс держался. Опытный вояка, побывавший не в одном десятке сражений, он даже обнажил меч и не без труда, но сделал несколько шагов в сторону зверя. Давление ужаса увеличилось. Размытый силуэт птицы раздулся и теперь занимал едва ли не половину тронного зала. Очи её метали молнии, а с крючковатого клюва срывались всполохи пламени. Карс попытался отступить, но слишком поздно. Монстр издал громкий утробный рёв, сотрясший стены зала. Кровь ударила в голову Карса, привычная кираса внезапно стала невероятно тяжёлой, ноги его подкосились. В последний момент несколько бойцов успели подхватить своего ротного под руки. Сделав это, они бросились прочь из замка не разбирая дороги. Назад! К лошадям! И лишь когда всадники скрылись за городскими воротами и тело капитана разложили на траве, стало понятно, что сердце ротного не выдержало нагрузки. Солдаты и лошади стояли вокруг тела, сняв шлемы и склонив головы. Иные молча оплакивали первую жертву гражданской войны. Другие хотели поклясться отомстить, но стоило им вспомнить случившееся, как слова застревали в горле, а произошедшая в момент куриного рыка эпидемия медвежьей болезни грозила повториться вновь. Ничего не оставалось, кроме как вернуться к Форкинсу и доложить о провале. В любом случае, драться обезглавленный и деморализованный отряд был неспособен. *** — Итак, подытожим. Вам не оказали никакого сопротивления, вы достигли замка, а потом просто убежали. Всё верно? — гном приподнял косматую бровь, сверля глазами Гектора. — Не совсем. Мы не просто убежали, а очень быстро. Потому, что… Вице-королева… Это был дракон! Чёрный дракон!!! — при каждом слове «дракон» взводный начинал заикаться. — Огромный! Огнедышащий! Наш ротный, капитан Карс, так и не пережил встречи с этим чудовищем и попросту помер от страха. — Сожалею, но подобное невозможно, — из глубины шатра послышался вкрадчивый мужской голос. — Хотя бы потому, что будь это настоящий дракон, ни один из вас не вернулся бы оттуда живым. Драконы, к вашему сведению, ещё со времён Последней Войны прекратили вмешиваться в дела «низших рас», ведь на этой войне их предавали двадцать четыре раза. Разве что вы сами проявили бы неуважение или агрессию. Но это ведь не так? Кто будет перечить дракону? — Господин Конрад, клянусь, что всё так и было, — заикаясь, повторил офицер. — Слово солдата. — Да не кори себя так, — фривольно бросил маг. — Я не подвергаю сомнению то, что вы видели одного из небесных властителей. Просто талантливый духовный маг вполне мог бы создать иллюзию. Думаю, вы видели именно её. Оттого и ужас. — Подожди, ты ведь говорил, что Торвальд элементалистка и что её нет в столице. — О нет, мой генерал. Это точно сделала не она. Будь это королева, она не стала бы размениваться на иллюзию, а просто стёрла бы наших ребят в пепел. Раз вы живы, значит, ничего опасного там нет. А иллюзия… Что ж, я или Рахиль составим вам компанию. Надеюсь, вы помните дорогу. — Прямо, вдоль мусорных завалов, повернуть у большой мусорной кучи, дальше через выгребную яму… — Да… Человеческая женщина у власти — это, конечно, жестоко, — протянул Форкинс. — За месяц превратить процветающее королевство в такое! Больше ничего? — Герда чуть не потерялась в отбросах. — Герда — это такая светленькая, из новеньких? Сочувствую, теперь тебе со всеми ними возиться. Поздравляю, ротный. — Так точно, мой генерал! — радостно отчеканил бывший взводный. — Свободен. Проводив просиявшего бойца взглядом, гном принялся нарезать круги по ковру. Это ж надо же! Вот он, город — прямо перед ним! Пустой! Бери не хочу! Пожалуй, впервые за всю его карьеру. Но… Даже разбив лагерь в нескольких часах пути от столицы, он не мог не ощущать смрада гниющих отходов, исходящих от поселения. Войдёшь, и неровен час ребята подхватят какую-нибудь заразу. А войти всё равно придётся, ведь припасов осталось всего на несколько дней. В этой ситуации меньше всего ему хотелось бы иметь дело с драконами и чародеями. — Мой генерал, — в шатёр вошёл очередной посетитель. По-другому и быть не могло. Когда командуешь восемью сотнями солдат, приходится выслушивать отчёты обо всём происходящем в лагере и за его пределами. Усталый Зы пригляделся: синие перья на шлеме, кольчуга, сабля — первая рота лёгкой кавалерии. — Узнали что-нибудь о гонцах? — предвосхитил он тему разговора. — Так точно! — И что они говорят? Почему не выполнили приказ? Почему не связались с Торвальд? — Они ничего не говорят. Вернее, он. Приказ не был выполнен по уважительной причине: гонец был привязан к дереву. — К дереву? К какому, чёрт возьми, дереву?! — К пихте, мой генерал, — испуганно ляпнул гонец. — Что?! — Дерево, мой генерал, хвойное, у него ещё шишечки растут вверх. — Разъяренное лицо гнома на мгновение заставило парня позабыть о том, что гонцы неприкосновенны. — Простите, сэр, его нашли не мы, а местные, неделю назад. Он был привязан к дереву, и его разорвали волки. В шатре воцарилась молчание. Даже беззаботный до сего момента Конрад нахмурился. — Ты уверен? — не удержался от вопроса долговязый маг. — Да, при нём были личные вещи. На нём была форма, даже нарукавная повязка сохранилась. — Свободен, — неестественно тихо скомандовал генерал. Услышанное потрясло его до глубины души. Она же светлая героиня. Светлая! Даже старик Дорц не позволял себе поднимать руку на вестников. Как она могла?! Зачем?! Чтобы показать ему его место? Или, наоборот, отыгралась на его людях и сбежала? «Мизори, Мизори, много бы я отдал за возможность узнать, что у тебя в голове», — разглаживая широкую, заплетённую в косы бороду, старый генерал бросил взгляд на своего персонального мага. Ах, если бы они не только имели похожие способности, но и думали похоже, всё было бы куда проще. Нет. Здесь дело тёмное, и разбираться в нём нужно самому. Глупо ждать, что она придёт и сама всё ему расскажет. — Сэр, вас желают видеть, — вновь послышалось со стороны входа. — И кто же на этот раз? — Ваша королева, — гласил ответ. — Что?! — Здесь так написано, — пропищал бледный от страха солдат. — Письмо пришло. — Письмо, говоришь? И кто же его доставил? Надеюсь, он задержан? — потирал руки довольный полководец. — К сожалению, нет, оно не совсем пришло, скорее прилетело. Сверху рухнуло, прямо на макушку бедному Джонсону. Мы отнесли его в лазарет, благо парень был в шлеме. — Опять потери, — горестно вздохнул Зы. — Что ж, боец, давай сюда своё письмо от «нашей королевы». А ты читай, — он протянул бумагу колдуну. Тот откашлялся и принялся с выражением вещать. Тон был дипломатичным, вежливым, даже немного обходительным. И не скажешь, что обладательница этого тона живьём скармливает людей волкам. Вкратце в нём содержалось предложение встретиться тет-а-тет и обсудить разногласия где-нибудь недалеко от лагеря. — Убить тебя хочет, — устало зевнул Конрад. — Ага, совсем стыд потеряла. Ребята говорили, что она к оркам ходила, видимо, теперь думает, что все расы Западного Континента такие же тупые. — Ну, это она, конечно, зря, бывают нации и тупее орков. Тебя как, проводить? — Не, сам справлюсь, — Форкинс весело тряхнул бородой. — Признаться, не думал, что всё будет так просто. *** — Эгей, — слово было сказано шёпотом, с явно негативным оттенком. — Да их там просто толпища! — Мерль убрала подзорную трубу в рюкзачок, жалобно смотря на Мизори. Королева Параракса выглядела не лучше, чем раньше. Вернее, даже хуже. Видимо, пребывание в состоянии живого трупа действительно очень плохо сказывается на состоянии душевном. На все вопросы она отвечала в лучшем случае кивком головы или подмигиванием, что словоохотливую эльфийку ужасно напрягало. — Итак, ситуация следующая: в пяти милях от города на холме расположен лагерь. Человек восемьсот. Два чародея, две баллисты, пять скорпионов, восемь щитов отрицания, одна катапульта… — затараторил филин. — Вот это зрение! — всплеснула руками Мерль. — Это не зрение, это память. На севере у нас была тысяча бойцов, часть Зы должен был оставить в городе, граница там очень шаткая. Вот и получается, что против нас шестьсот-восемьсот воинов. — И что нам со всем этим счастьем делать? — Разбираться… — внезапно подала голос Мизори. Девушка и птица изумлённо переглянулись. Королева стояла на ногах! Разумеется, не твёрдо, отчего создавалось впечатление, что малейший ветерок свалит элементалистку на землю. На искривлённом от боли лице застыло выражение великой гордости, для которой, по мнению филина, повода не было — даже годовалый ребёнок способен встать на ножки. — Что смотрите? Дайте на что-нибудь опереться. Мерль услужливо предложила себя. — Вообще-то я имела в виду какую-нибудь палку. Подпорки из эльфиек, конечно, знатные, но у нашего низкорослого друга, узри он такое, могут возникнуть сомнения относительно моих возможностей. — Ты собралась идти туда?! Только не говори, что опять колдовала! — А разве есть варианты? Послушайте, вы сами сказали, что в лагере есть волшебники. Значит, должен быть и концентрат. Очень сомневаюсь, что нам удастся протиснуться мимо них в город, так что остаётся сделать хорошую мину при плохой игре. — Как с орками? — осведомилась птица. — Сработало тогда, сработает и сейчас. Попробую выманить Форкинса, а там или договорюсь, или прихлопну. — Думаешь, согласится? — засомневался Гуамоко. — Попробовать стоит. Сейчас набросаем письмо, и кто-нибудь из вас его передаст. Эй, чего вы на меня так смотрите? Идёте к гному и отдаёте письмо. — Миз, ты это, не выдумывай. Мне туда нельзя. Ну, кто я такая, чтобы вести переговоры? И вообще мне страшно. Вот пусть министр идёт, вернее, летит. — Может, я и министр, — ответил филин. — Но, прежде всего, я — птица. Понимаете, такая большая, с перьями и клювом. И то что вы назначили меня министром, отнюдь не значит, что меня признают другие. — Но ты же говоришь! — недоумевала Мерль. — И что с того?! Мы не в Бескрайнем Лесу, здесь другие порядки, птицы здесь на птичьих правах. Вы вообще в курсе, что на континенте каждый двадцатый осёл умеет говорить? Им даже хотели дать гражданские права. Знаете, чем кончилось? Хозяева начали отрезать им языки! Закон, кстати, отменили, а языки режут до сих пор, чтобы тягловая сила не болтала. Повторяю, что де-факто являюсь птицей, ввиду своего размера представляющей повышенный интерес для таксидермистов. И вообще, какой олух поверит посланию, принесённому «совой»? — А это уже моё дело, — Мизори извлекла из рюкзака обруч. — Завернёшь его в послание и сбросишь где-нибудь у шатра. Уж гном-то сумеет отличить митрил от обычной железки. Мерль, доставай перо и чернильницу — буду диктовать. Ненадолго воцарилась тишина. — Гуам, что мне диктовать? *** Длиннополье — одна из самых знаменитых равнин Параракса. Этому феномену картографии долгое время не могли найти объяснения. Длинная и узкая, тянущаяся на несколько километров равнина, совершенно лишённая всякой растительности. Мнений было очень много, вплоть до восшествия на престол короля Тора, прозванного в народе Однозначным. Тор дал ответ на сей вопрос. Тор сказал «Потому что» и разогнал коллегию наук Параракса. — Положа крыло на сердце, всё не так уж и сложно, — Гуам в своей привычной манере семенил за правительницей. — Бабка рассказывала, что здесь хотели построить дорогу. Землю прокляли, чтобы травой не зарастала, а потом деньги, выделенные на строительство, пропали вместе с инженерами. — Какая знакомая ситуация. — Мизори пошатнулась, и только крепкая палка удержала её от падения. Палка была обтёсана перочинным ножом и украшена примитивной резьбой. Для антуража Торвальд понатыкала в неё перьев и привязала к каменному набалдашнику дохлую лягушку. Авось конструкция и сойдёт за истинно колдовской посох. — Кстати, ты точно уверен, что не хочешь пойти со мной? Советы мне не помешали бы. — Покорно благодарю, Моя Королева. Не то чтобы я не верил в ваши силы, скорее наоборот, мне очень не хочется стать случайной жертвой вашего с Зы противостояния. — И тебе не интересно? — Не волнуйтесь, у меня прекрасные зрение и слух, — проухала птица уже с ближайшей ветки. — Я буду поддерживать вас морально. — Ну, спасибо, — Мизори сделала ещё несколько шагов, остановилась и уселась на голую землю. — Короли ведь принимают всех сидя? Правильно? Но солнце уже начало клониться к закату, а подданного всё не было и не было. И вот, наконец, спустя два часа томительного ожидания на горизонте показался гном. Это был самый высокий гном из всех, что когда-либо доводилось видеть Мизори. Самый высокий гном на ходулях… Конструкция из генерала и пары деревянных подпорок передвигалась невероятно медленно и неуклюже. Изредка гном спотыкался, падал, поднимался и снова шёл, с той знаменитой маниакальной упёртостью, свойственной его расе. Лидеры противоборствующих группировок поравнялись. Глаза героев встретились. Торвальд придирчиво рассматривала приплюснутое, словно у бульдога, лицо, широкие плечи, закрытые массивными наплечниками. Поверх брони была наброшена лёгкая хламида, дабы солнце не грело металл. Глаза же гнома были прикованы к одной единственной точке. Макушке. На измождённом лице Мизори застыла победная ухмылка: даже встав на ходули, оппонент был на несколько сантиметров ниже неё. Большое красное лицо гнома приобрело оттенок свежесваренной свёклы. Рука его легла на один из рогов, украшающих шлем, и привела в движение скрытый механизм. Шлем медленно начал подниматься, а недовольная мина уступила место улыбке, пафоса в которой было в разы больше, чем зубов. — Ну, здравствуй, что ли, Торвальд, — выплюнул генерал, протягивая завёрнутую в хламиду руку. — Рада знакомству, Зы, — Мизори протянула руку в ответ. Пальцы ей сжало словно стальными тисками. Девушка попыталась освободиться, но тщетно. Зря она ответила на рукопожатие! Лицо ее побелело от гнева, в глазах сверкнули серебристые разряды. Гном молча откинул хламиду в сторону, обнажая полированные пластины тёмно-розового металла. Гнев Мизори уступил место отчаянью. Откуда у этого засранца адамантиновый доспех?! Это нечестно! На эти деньги можно год содержать целую армию! Почему?! Перемены в лице колдуньи не укрылись от пытливого взгляда полководца. Элегантным движением он извлёк из-за пояса клевец и провёл остриём воображаемую черту. — Я ведь могу подняться в воздух… — начала Торвальд. — И отрубить себе руку, чтобы сбросить меня? — закончил за неё Зы. — Глупо. Во-первых, я ударю раньше. А во-вторых… — гном беззаботным жестом вложил оружие в ножны. — Знаешь, на войне очень многое можно определить, просто посмотрев человеку в глаза. Страх, отчаянье, героизм, злость, приближение смерти… Спасибо, что пришла, Торвальд. Мне действительно будет очень приятно убить тебя собственноручно. Облачённый в адамантин палец коснулся её лба. Молниеносная вспышка боли. Кисть разжалась. Палка предательски выскользнула из рук, земля ушла из-под ног. Глубоко вдохнув, словно перед прыжком в воду, девушка падала назад, проваливаясь в пустоту…