Славься, Темная Властительница!

Чародей в городе - явление редкое. Даже в таком большом, как Таман. В этом же городе Эмми, кажется, была единственным земляным элементалистом. Иначе не объяснить, что уже через несколько дней подработок девушка смогла привести себя в порядок, купить одежду, припасов и мула. С последним вышло легче всего, колдунье было достаточно выторговать самого старого и больного зверя, уже готовившегося стать пирожками, а уж потом привести его в форму. Животных лечить не трудно, куда проще, чем людей. Правда и платят они меньше. В перерывах между исцелениями и изменениями, а также в часы отдыха, Танарис просто прогуливалась по городу, любуясь местными красотами. Сводчатые арки, обилие каменных домов, тенистых парков, каналов, по которым можно было кататься на небольших наёмных лодочках. И люди были городу под стать - редко где можно было увидеть столько бардов, танцовщиков, фокусников, странствующих менестрелей, учёных и проповедников. Со всего Параракса люди приезжали сюда, чтобы отдохнуть или приобщиться к знаниям, позаботится о душе или воспользоваться расположенным неподалеку портом, не таким большим, как Ларгос, и от того гораздо более притягательным для частных путешественников. О лорде Фрае говорили с неохотой. Чаще всего ответом на любой вопрос была фраза «Наш господин милостив, если не переходить ему дорогу». Последняя часть этой фразы отнюдь не метафора, однажды лорд Олаф приказал отрубить ноги человеку, переходившему улицу перед его экипажем и не достаточно быстро уступившему дорогу. Да, если бы не правитель, этот город мог бы стать настоящим светлым городом. Хотя нет, не смог бы. Уж очень много среди его жителей было пройдох, разбойников, кутил и людей, собирающих деньги на лечение смертельно больной дочери в течение последних нескольких десятков лет, да и наличие храмов тёмных богов не способствовало осветлению народа. Жаль, что она не сможет здесь остаться. Может быть молодой жрице и удалось бы наставить на путь истинный хотя бы малую толику народа. Хотя кто знает? Вдруг Миз предложит ей какой-нибудь пост в столице? Тогда для людей она сможет сделать гораздо больше! Ох, скольких же она осчастливит! *** Дождливое время в Парараксе приходит внезапно, обычно это несколько месяцев в середине лета. Небо в ту пору хмурится облаками и исходит влагой сутками напролёт. Это не всегда ливни, чаще густые мрачные туманы с мелкой колкой моросью. Раскисшие дороги, мокрая трава и опасная сырая прохлада загоняют путников под крышу придорожных харчевен, где сидя у камина можно обсохнуть, утолить голод, а если душа лежит, то и жажду. Эмми алкоголь не любила. Видимо в юности кто-то привил ей стойкое неприятие к нему. Поэтому вину и пиву она предпочла кувшин тёплого молока с диким мёдом - любимый напиток детства. Застигнутая врасплох непогодой, девушка не могла дождаться завтрашнего утра, когда отдохнувшие и накормленные они с мулом двинутся дальше по дороге, ведущей в столицу. Уже близок час их воссоединения. Внезапно до ушей жрицы донеслись отголоски разговора. В любом другом случае она бы не обратила внимания, но фамилия Торвальд заставила её напрячься. Разумеется подслушивать Танарис не стала, она подошла к сидевшим, вежливо поздоровалась и попросила дозволения присесть. Те люди оказались переселенцами с запада и охотно согласились поведать о новой королеве. Рассказ затянулся на долгие часы. Холодно. Множество крошечных ручейков дождя стекали по лицу, отдаваясь на губах солоноватым привкусом. Мантия прилипла к телу, тонкая белая ткань очень быстро стала прозрачной. Десяток случайных зевак прилипли к окнам, стремясь приобщится к подноготной стороне религии, но Эмми было всё равно. Совершенно потерянная девушка брела в сторону конюшен, не разбирая пути. Несколько раз она падала, поскальзываясь на раскисшей земле, вымазанные в ней руки не годились для того, чтобы вытереть лицо. Грязные руки... Что же ей теперь делать? Бежать к Мизори и пытаться отговорить? Заставить свернуть с той тропинки, что выбрала подруга? В который раз возвращать на истинный путь? Её ведь обманули! Просто заставили выбрать зло! Её - Мизори! Слёзы ручьём побежали из глаз. У неё никогда не получалось. Может она была плохой проповедницей, а может просто никогда и никто не сможет заставить Торвальд сделать что-то, чего она не желает. Надежды на то, что воздушную элементалистку вынудили поступить неправильно, рассыпались прахом. Она не станет её слушать. Никогда не слушала. И Дорца убила ради власти, а вовсе не из добрых побуждений. И людям помогала лишь ради того, чтобы безнаказанно применять силу. Она всегда была жестокой самовлюблённой сукой! Всё это время Эмми покрывала чудовище! Какой же дурой она была! Роняя слёзы девушка упала на колени, в бессилие глядя в пасмурное небо, словно ища поддержки. Но в этом мире не было больше никого, кто мог бы её поддержать. Не на кого было надеяться. *** Кубок застыл в руке. Обрамлённый золотом хрусталь позволял беспрепятственно любоваться своим содержимым. Багровой жидкостью, вязкой, тягучей. Многие знатоки говорят, что вино с Драконьего Полуострова похоже на кровь по цвету, вкусу, запаху. Лорду Олафу очень нравилось это вино, его терпкий металлический привкус и то, как оно действовало на разум. Не било в голову и не расслабляло. Когда пьёшь это вино, то скорее медленно погружаешься в болото, постепенно утрачивая связь с внешним миром. Отворившаяся дверь пустила в зал полосу факельного света. - Действительно вернулась? - Фрай ворочал языком с трудом, но его голос всё ещё хранил обычную тяжесть. - Не боишься, что я передумаю? Может эта сучка дала тебе отворот-поворот? Или она приказала тебе... Эмми не произнесла ни слова. Просто пошла навстречу графу. С мокрой мантии падали тяжёлые капли, руки время от времени била дрожь. Она видела, как напрягся правитель Тамана. Как рука потянулась к лежавшему рядом арбалету, как была одёрнута, как на лице появилась полная иронии усмешка. Ему было всё равно. Похоронив мечты о будущем, утративший прошлое, лишённый даже возможности отомстить, запертый в омерзительном ему настоящем мужчина не видел нужды в борьбе за собственную жизнь. Потому и впустил её. Они столько времени провели вместе. Он столько раз читал в её глазах мольбу о смерти. Может быть в этот раз она сумеет различить строки той же мольбы в глубине карих глаз таманского властелина? И вот она стоит над ним, так близко, что можно почувствовать запах её тела, свежего как дождевая вода, различить причудливые завитки, в которые складываются мокрые локоны, слышать тяжёлое, глубокое дыхание. Счастливчик. Немногим людям смерть является в столь миловидном облике. Эмми протянула руку. Тонкие пальцы коснулись морщинистой щеки, раскалённой от алкоголя и напряжения, легли на затылок и в следующую секунду потянули его лицо к себе. Губы графа и жрицы соединились, два разума вспыхнули так ярко, что умей души менять цвет, у обоих они бы стали из бледно-серых ярко-красными. Глубокий, жадный поцелуй не прерывался, руки Олафа обхватили тонкую талию, заваливая девушку на себя, её ноги вмиг обвили его. Щёки пылали жаром, бешено пульсировали виски. Никто из них не понимал, что именно сейчас происходит. Да если бы даже понимал, не смог бы остановиться. Казалось, сами боги свели их в этот день и час. В жизни Эмми Танарис было два утверждения, возведённые в ранг абсолюта. Первое - слова отца о том, что два человека всегда смогут понять друг друга, какая бы пропасть их не разделяла. Второе - её собственный опыт, полученный во время болезни, когда он находилась на грани гибели - никогда нельзя сдаваться. Даже за секунду до смерти всё может измениться. Когда наступило утро, девушка осознала, что обрела своё место в жизни. То же самое почувствовал Олаф. Он не стал извиняться, она даже не думала просить прощения. На огромном Континенте у двух потерявших всё на свете героев не было никакого желания возвращаться в прошлое. Их ожидало будущее, в котором Эмми стала первосвященником, а граф Фрай публично отрёкся от старых принципов, поклявшись искупить всё зло, некогда причинённое им. По-началу получалось не очень. Привыкший к деспотии аристократ то и дело срывался на подданных. Уж конечно, одно дело когда тебе перечат, не желая становиться пешками в твоей игре, и совсем другое, когда к барлогам летит план строительства царства света. В эти часы Танарис была как никогда внимательна к мужу. Именно мужу, ведь не прошло и двух суток с её возвращения, как была сыграна свадьба. Придворные шутили, что традиционные цвета сочетающихся, чёрный и белый, никогда ещё не были так уместны. Правда брак ничего не изменил, колдунья отказалась от дворянства и практически не вмешивалась в дела графства, не указывала, не критиковала. Однажды Олаф напрямую спросил, не являются ли его методы слишком крутыми. Она ответила, что нет. - Если прощать злодеев, они рано или поздно возьмутся за старое, - таким были её слова. Именно она сказала, что чтобы они не делали здесь, в Тамане, пока трон королевства занимает Торвальд, не видать им ни света, ни свободы. Всё верно, их объединила не только общая беда, но и общий враг. Девушка, которая усиленно собирала армию, готовящаяся развязать гражданскую войну, желая подчинить себе народ, не считаясь с возможными жертвами. Вызов был принят. Началась вербовка дополнительных отрядов стражи и ополчения. Вот только тяжело было восьмитысячному городу тягаться с огромной столицей. Налоги и подати взвились точно птицы. Не менее сильно взвились антиграфские настроения, очень уж много появилось голодных и злых. К счастью в подземельях места хватило, чтобы приютить большинство из них. Светлые боги выступали против рабства, потому тех, кто не поместился в тюрьмы, пришлось наказать иным способом. Смерть, как известно, гарантирует полное исправление даже самого закоренелого грешника. Однажды они обязательно столкнутся. Эта мысль не давала молодой жрице покоя. Что случится, когда Мизори станет против неё? Мысли о предательстве уже давно отступили. Гнева не было, только глухая, садящая боль. Она понимала, что с каждым шагом её с Торвальд дороги расходятся всё сильнее. Понимала, что царство света в реальности совсем не похоже на блестящую сверкающую картинку из её грез. Их методы были немногим лучше методов Мизори. И чем она оправдается при встрече? Благими намерениями? На совести благих намерений столько преступлений, что их можно смело отправлять на пожизненную каторгу. Благо живут они не долго, обычно до первого ощущения власти, попавшей тебе в руки. Может быть с Мизори произошло нечто подобное? Чем ближе подходило время Большого Бала, тем слабее была её вера в собственную правоту, тем тревожнее становилось. Встречу откладывать нельзя. Их встречу. Фрай всё ещё не простил колдунье смерть сына и вряд ли смог бы подобрать нужные слова. Однако случилось так, что именно перед отъездом у девушки начались схватки. Роды для чародейки всегда связаны с особого рода сложностями, ведь во время них ребёнок, доселе прибывавший в наполненной магией среде, выходит во внешний мир, а это очень опасно. Танарис осталась. Олаф не мог позволить пропасть ещё одному ребёнку. Посланник был выбран на скорую руку, немного наивный, но честный и смелый молодой человек. Бесспорно, ему вряд ли удастся добиться чего-то от ушлых аристократов, но это было и не важно. Главное - попытаться убедить Мизори вернуться на праведный путь. Если магесса её уровня к ним присоединиться, то можно будет без труда покорить остальные графства. Новость о провале колдунья приняла стойко. Теперь только война могла спасти Параракс от участи вновь стать тёмным королевством. *** Свет всегда побеждает тьму. Не веришь? Просто посмотри как ежедневно, прогоняя ночь, восходит на небе солнце. Свет сильнее! Ведь так? Никто не убедился в ошибочности этих слов так, как Эмма Танарис. Сколько бы она ни сражалась, неизменно терпела поражение. Над ней смеялись. Жестокий и циничный мир самим своим существованием опровергает любые мысли о торжестве добра. А солнце - лишь крошечная звезда в безбрежной черноте космоса. И новое утро принесёт лишь новые несчастья. Они проиграли. Никто не внимает их речам, их армия разбита, почти все союзники отвернулись. Победить Мизори-властительницу оказалось не легче, чем Мизори-колдунью. Похоже, она даже решила не использовать магию, словно пытаясь показать, что во всём превосходит бывшую подругу. Но она ошибается! Есть у Эмми кое-что, чего никогда не было у Торвальд. Вера. Вера в себя и правильность пути, по которому идёшь. А ещё готовность пожертвовать ради этого всем, включая собственную жизнь. Такого никогда не понять эгоистке Торвальд, и потому она не будет к этому готова. Как же тяжело было уговорить Олафа дать согласие на этот шаг. Отпустить жену и мать своего ребёнка практически на верную смерть. Но ведь только так она сможет их защитить! А ещё страну и людей. Любой другой человек будет обречён на провал. От любого другого Торвальд будет ожидать подвоха. Не от Эмми, не от светлой жрицы, не от друга, не от слабачки. Последние часы с семьёй стали для элементалистки по-настоящему счастливыми. Она попрощалась с мужем, со слугами, которые души не чаяли в молодой хозяйке, прижала к груди дочку. Олаф молчал. Никогда мужчина так сильно не жалел о том, что в своё время не выбрал стезю война. Всё, что он мог - отобрать для переговоров лучших телохранителей и надеяться на успех, пускай даже призрачный. *** И встреча, о которой она мечтала в затхлой темнице, всё-таки случилась. Только стоят они по разные стороны линии фронта. Мизори сильно изменилась, вытянулась, похудела, кожа потемнела, став ещё ближе к цвету бронзы. Даже лицо... Нет, внешне оно было прежним – почти что детское, с острым подбородком, ямочками на щеках, маленьким носиком и большими тёмно-синими глазами. Однако смотрели эти глаза по-другому. Была во взгляде магессы тень той тяжести, что Танарис уже видела в зрачках Олафа Фрая. В голосе уже чувствовался металл. Не резкие нервные выкрики, как в школьные годы, нет, теперь, став королевой, её подруга язвила с холодной желчностью заправского тирана. И всё-таки это была Торвальд. Та самая Торвальд, что приползала к ним в комнату после очередной попойки, что на коленях умоляла сделать задание на семинар, дать списать или просто поговорить по душам. Та самая Торвальд, которая с первого дня стояла за неё горой, и которая неоднократно была за это бита. Та Торвальд, что положив голову к ней на колени, рассказывала о великом будущем, что её ждет. И как же захотелось ей, забыв обо всём, бросится ей на шею! Обнять, как она делала это раньше, прижать к себе крепко-крепко и больше не отпускать никогда. О, если бы Мизори почувствовала то желание, если бы хоть на миг сняла с лица маску гордого безразличия и протянула к ней руки. Но нет, глаза колдуньи смотрели с презрительным высокомерием, а руки скрещены на груди, закрывая сердце. Как символично! Однако, кроме сердца есть ещё голова... Поразить такую небольшую цель вроде человеческого глаза практически невозможно даже с близкого расстояния. А глаз прошедшего через слияние воздушного элементалиста вообще невозможно: рефлексы этих людей отточены столь хорошо, что они способны уйти даже от пущенной в упор стрелы. А ведь есть ещё электростатический щит, через который способно пробиться лишь холодное железо или адамант. Материалы, несовместимые с волшебным оружием, которое могло бы обеспечить должную скорость снаряда. Казалось бы неразрешимая делема, однако и её можно решить. Арбалет графа Олафа был семейной реликвией, созданной три столетия назад великим гномьим кузнецом Оловянным Молотом. Его плечи были сделаны из толстых полос митрила, из того же материала была изготовлена тетива. Показатели этого металла позволяли и без колдовства обеспечить поистине кошмарную энергию выстрела, даже взводить его приходилось на специальном станке. Что до Эмми, пускай она не могла зачаровать оружие, но увеличить собственные боевые способности было ей по силам. Под жреческой мантией тело обвивали тонкие лианы, обеспечивая руке необходимую твёрдость и скорость, давая шанс сделать задуманное - убить Тёмную Властительницу, ударив в спину... Что ты чувствуешь, когда пересекаешь порог? Грань, отделяющую добро от зла? Человека от убийцы? На что ты готов пойти ради счастья тех, кто в тебя верит? В цикле преданий о легендарном Серебряном Мече есть одна история, которую вспоминают реже прочих. Она не о поединках с драконами и колдунами, она о другом. О том, как тяжело бывает порой сделать то, что делал тысячекратно. «Я победил множество злодеев, но ни одно сражение в моей жизни не могло сравниться с тем, в котором моим противником стала собственная сестра.» Когда напротив тебя становится друг, нет таких идеалов, что смогут тебя оправдать. Может поэтому Мизори не успела ничего сделать? Она так до конца и не поверила, что Эмми способна причинить ей вред. Её крик пронёсся над лугом, тело падало на мокрую от утренней росы траву. Её история подошла к концу. Началась другая история.