Славься, Темная Властительница!

Вход в пещеру манил предвкушением праведного возмездия, вместе с тем излучая опасность. Ведь если обитавший здесь монстр угнетал столько городов и сёл, значит он был поистине опасен. На установленной рядом табличке подробно разъяснялось, что вероятность победы над её обитателем стремится к нулю. Приводилась статистика и данные опросов за последнюю тысячу лет. Чуть ниже было указано, что труп искателя приключения после попытки совершения подвига будет кремирован либо пройдёт естественную утилизацию. Мизори думала совсем не долго. Ведь если последнюю тысячу лет никто не смог остричь этого барашка, шерсти на нём должно было быть немерено. В смысле, можно было отомстить разом за такое количество коллег. Рука в латной перчатке уверенно дёрнула веревочку, где-то в глубине зазвонил колокольчик. Ничего. Никакой реакции. Девушка вновь взглянула на табличку «открыто» и позвонила ещё раз. Спустя десять минут темнота тоннеля огласилась бряканьем когтей по камню. Дева-воительница предусмотрительно отошла и, сняв шлем, вставила в уши пару заглушек. Истории драконоборцев отдавали весьма неприятным душком. На протяжении тысячелетий народ Континента, если точнее, его аристократичная часть, не подозревали о том, какое влияние на организм разумного, а впрочем, и любого существа оказывает язык небесных властителей, ибо даже успешные герои, возвращаясь с победой, обычно умалчивали о неких бросающих тень на их славу подробностях. И так из поколения в поколение, пока самим драконам не надоел такой порядок, и они не потребовали от героев пользоваться заглушками или хотя бы пелёнками. Зверь, выбравшийся из логова, и вправду был огромен. Гигантские чешуйки блестели на солнце, часть из них была ещё влажной. Видимо вызов застал монстра принимающим ванну. Пасть несколько раз беззвучно открылась, а вслед за этим в голове прозвучало усталое «Ты что, не читала статистику?» Мизори не было дела до статистики. Бросившись на дракона, она единым взмахом меча отрубила его голову. Победа! Наконец-то народ вздохнёт спокойно! - Так вот, - продолжал голос, - неужели тебя совсем не удивило то, что за всё это время никто не смог меня победить? Мизори ахнула - на толстой шее покоилась совершенно новенькая, с иголочки, голова. Увенчанная пышными усами, морда наклонилась к героине, задумчиво вглядываясь в карие глаза. Сверкнул меч. Обезглавленная туша снова рухнула. - В принципе, если предположить, что я смертен, то я давно был бы мертв, - голова с серебристыми, собранными в хвост волосами, изрекла мысль, наматывая на коготь длинную прядку. Очередной взмах. - Конечно, мы можем сказать, что каждая отрубленная голова является отдельной личностью, - упитанные щёки монстра делали его похожим на гигантского зубастого хомяка, - но какой в этом прок? Сколько бы голов вы не рубили, дракон никуда не денется! Мизори раздраженно рыкнула. Рука вцепилась в рукоять клинка. В течение пяти минут девушка кромсала не желающего умирать супостата. Наконец, убедившись в его полном уничтожении и одобрительно кивнув, она развернулась, готовая идти в город, поздравлять счастливых, обретших покой жителей. - Интересно, а что мы есть теперь? - голубоглазая голова изогнула шею, рассматривая два десятка аналогичных голов. - Очевидно, всё ещё дракон, - заметила голова с длинным гоблинским носом. - Думаю, смысл в том, что мы - объективная реальность, неотъемлемая часть мироздания. - Скорее наоборот, - совиная голова с парой круглых ушек поправила бант, - реальность – побочный продукт нашего существования. Статистика говорит, что возможность нашего отсутствия равна нулю. Нельзя победить статистику. Это уже начинало действовать на нервы. Мизори бесил его надменный тон. Подлая тварь разоряла деревни и города, а во всем обвиняла какую-то статистику! - Умри, монстр! - девушка замахнулась мечом, но многоголовый заблокировал удар. Послышался звон расколотой стали. Меч героини не сумел пережить столкновения с той самой табличкой у входа, которую противник использовал в качестве оружия. А вслед за этим на героическую голову опустилась доска, погружая первую в темноту. С грохотом, нечто напоминающее королеву Мизори упало со стула. Ну очень интересная бухгалтерская книга, с которой ей поручил ознакомиться Гуам, валялась рядом. Упитанный том сумел сделать то, о чём даже не мечтали десятки героев, врагов и завистников - сумел набить королеве здоровенную шишку. Преодолев неприязнь, Торвальд перелистнула страницу и обомлела. Нарисованные красными чернилами кривые весело лезли вверх. Рост! Наконец-то хоть у чего-то в этом проклятом королевстве наблюдается рост! Значит можно поднять налоги! Значит у неё скоро появятся те серёжки с тиктитом, которые обещала смастерить Мерль, если Торвальд купит тот самый тиктит. Дальнейшее изучение графиков слегка остудило радость: рост наблюдался в таких специфических сферах как мошенничество, грабёж и карманные кражи. - Ну и ладно, - утешила себя королева, - раз воруют, значит есть что воровать. Значит можно повысить налоги. В конце концов, страдания народа ничто в сравнении с теми страданиями, что предстоят ей в связи с прокалыванием ушей. Тёплый летний вечер опустился на Хижину Бездомного, трактир ответил сумеркам светом закопчённых окон. Летом в тавернах немного народу, ведь куда проще посидеть в парке или на скамье у дома, под мостом или просто у дороги. Не удивительно, что сегодня люди заполняли лишь один из двух обеденных залов, да и тот был почти пуст. Три человека в синей форме удобно расположились в дальнем углу помещения. Пивные кружки были наполовину опорожнены, а блюдо с сушёной рыбой и вовсе лишилось своих обитателей. Своим видом троица являла практически идеальную выборку личного состава великой тёмной армии, пока ещё не достигшей успехов ни в величии, ни в тёмности. Многие шутили, что в войска идут граждане недостаточно проворные, чтобы заработать воровством, недостаточно сильные, чтобы заработать разбоем, и недостаточно тупые, чтобы стать чиновниками. Впрочем, список можно было смело расширить до недостаточно красивых, чтобы ублажать клиентов в борделях, недостаточно грамотных, чтобы состоять писарями, и слишком ленивыми, чтобы трудится где-то ещё. По словам почтенного министра Гуамоколатокинта, подобный принцип формирования войск сильно увеличивал их боеспособность. Ведь чем выше зависть сих людей к тем, кто вытолкал их на задворки нормального общественного существования, вогнав в монотонную синюю форму, тем выше будет их ненависть к миру и ярость на поле битвы. А чем меньше они будут из себя представлять, тем ниже будет оценка ими собственных жизней и сильнее презрение к смерти. И всё же, если присмотреться к данной компании получше, то можно было бы заметить несколько отличий от описанных ранее шаблонов. Так, например, высокий молодой мужчина с длинными чёрными волосами умел читать, о чём свидетельствовали вылезшие на лоб глаза, когда минуту назад ему показали счёт. Лея Свенсен была вполне себе милой не только по меркам армии, но и независимой гильдии официанток. Она даже подумывала перейти на работу в данной сфере, разменяв сержантскую нашивку на короткую юбку и фартук, только вскоре выяснилось, что число синяков, вызванных щипками и шлепками посетителей, превышает число таковых, полученных от прохождения полосы препятствий. Последний участник вечерних посиделок, несмотря на юный возраст, был достаточно хорош, чтобы срезать кошельки и перерезать глотки. Русоволосый паренёк был одним из Хайницев - наёмничего клана, из которого состоял костяк столичной армии. А ещё он являл собой наглядный пример того, что быть племянником жёны бывшего главнокомандующего вовсе не так полезно для карьеры, как можно подумать, особенно когда твой отец проиграл ей в карты трёхгодичное жалование. Сейчас бойцы первого отряда четвёртой роты пребывали в состоянии повышенной расслабленности и средней тяжести алкогольного опьянения, более известном как «увольнительная». Скромное жалование позволяло проведение данных мероприятий, сопряжённых с разнообразием пищевого рациона, один-два раза в месяц. И это было здорово! Ведь с тех пор как гоблинская обслуга съела всех дворцовых крыс, на полковой кухне стали недодавать мясо. - Дерик в последнее время совсем распустился, спасу от него нет. Гоняет нас, будто завтра война, - Шульц пригубил остатки эля. - Я могу его понять. Всю жизнь прослужил в лёгкой кавалерии и теперь, видимо, пытается добиться от лучников той же подвижности, - Густаво мечтательно зажмурился. - Я уже вижу наш отряд, бегущий к воротам крепости, ветер в волосах, решётка поднята, мы врываемся... - Решётка опускается, ты кусаешь локти, молотя по воротам, а Дерик казнит каждого десятого, - паренёк усмехнулся, наблюдая как киснет лик компаньона. Для юного Хайница не было ничего приятней, чем пройтись по больным местам этого идиота, бросившего перспективную профессию сапожника ради призрачной воинской славы. Шульц, в общем, ничего не имел против славы как таковой, но являясь потомственным военным знал, что обычно она бывает посмертной. - Ребята, может хватит ныть, - укоризненно посмотрела на подчинённых голубоглазый сержант. - Всё у вас не как у людей. Нет чтоб побить кому-нибудь морды, как это делают прочие солдаты, или, на худой конец, о юбках посудачить. - Об этом разве только с тобой, - язвительно заметил парнишка. - У нашего общего знакомого только одна юбка на уме, да и та юбок не носит. Чего молчишь? - локоть уткнулся в плечо сослуживца. - Будет нам сегодня речь на тему «как я люблю королеву»? Лея вздохнула, откидываясь на скамейку. В её отряде было ещё семь человек, с которыми можно было бы пообщаться. Только беда в том, что молоденького сержанта они любили даже меньше, чем формально равные ей младшие офицеры. Слишком молода, слишком долго ходила в любимицах у бывшего ротного. Хотя, к чести офицеров, которые происходили из Хайницев, стоит отметить, что как на отбросы они смотрели на всех, кто не относился к их фамилии. Свенсен вообще с трудом давалось общение с городскими. Порой девушка мечтала о настоящей подруге: простоватой девушке, которая тоже пришла бы с запада, из лесной чащи, с которой можно было бы поговорить о шкурах, а не о платьях, об охоте на зверей, а не на мужчин. Да только где достать такую? - Я того, извиняюсь конечно, но дозволят ли мне благородные воины сесть рядом? - Лея подняла голову. На неё смотрели выразительные жёлтые глаза совершенно незнакомой женщины. Полные губы сложены в робкую улыбку, широкий нос, густые брови и длинные каштановые волосы. - Садись конечно, милая сударыня, - ответил за сержанта Шульц, - только платить сама за себя будешь. На солдатское жалование особо не разгуляешься. - О, конечно, почтенные сэры, - тороплива закивала головой женщина, - у меня ещё осталось немного денег. Если вы позволите, я даже могу угостить вас. - Даже так?! - в голубых глазах паренька вспыхнули радостные искорки, и он разом осушил остатки эля. - Тогда милости просим. Меня зовут Шульц, эта каланча – Густаво, а справа наш милый командир Лея. Итак, нет ли у тебя папироски? В смысле, как твоё имя? - Жанна, - женщина поклонилась. - Спасибо, что дозволили разделить с вами... - глаза прошлись по пустому столу, - эту чудесную миску, - закончила она. - Да, немного неудобно получилось, – вздохнул Ремильеро. – Жалование у нас действительно оставляет желать лучшего. Зато, в отличие от других стран, нас вооружают, одевают и кормят за счёт казны. Смотри, какая красота, - с этими словами мужчина положил на стоил короткий меч. Любой мало-мальски разбирающийся в оружии человек сказал бы, что клинок выглядит очень качественным. – Интендант выдал мне самый первый из свежевыкованных, – хвастливо добавил знаменосец четвёртой роты. Шуйц снова хихикнул: интендант недолюбливал сего патлатого воителя, и любой знает, что первые экземпляры обычно брак. Ну, почти любой. - Здорово! – Жанна всплеснула руками. - Значит и мне такой дадут? Просто так? Или они уже закончились? - Закончились? Что ты?! – сержант улыбнулась, впервые в жизни она чувствовала себя не самой глупой в компании. – Тысяча мечей! Только представь! А ещё луки, арбалеты, доспехи. Ума не приложу, как нашей королеве удалось добыть столько оружия. - А жильё? - И жилье тоже. Казармы в замке весьма не плохи, – не без гордости заявила Свенсен. – Недавно очистили ещё восемь комнат, скоро будем разгружать кровати. Но хватит об этом. Лучше расскажи откуда ты, Жанна. - Я пришла из Элийских земель. Нет, вовсе не беглая я. Мы были егерями в баронском лесу, я и мой муж. Выслеживали добычу для графских охот, но полгода назад случилось несчастье: в лес забрела стая варгов. Они нападали на людей, и барон решил положить конец бесчинствам тварей, однако он не знал, что их вожак обладал разумом. Твари съели людей барона и моего мужа. Мне чудом удалось спастись, да только семья барона вряд ли мне простит столь редкую удачу. Мне нужен кров и работа. В поле работать я не умею, ремесла не знаю, а для работы в других местах, увы, старовата. Возможно, в армии примут белую вдову. Уверяю, хоть мне уже и не двадцать, я достаточно крепкая и ученью всегда открыта. Троица сразу же принялась утешать страдалицу, уверяя, что в войсках их славного города всем найдётся место. Что ей будут рады. - Особенно Густаво, - подчеркнул Шульц и Лея вспыхнула, заметив, что почтенный знаменосец-королевофил во всю пялится на ноги гостьи, которые короткая летняя юбка оставляла практически полностью открытыми. - Рядовой Ремильеро, что вы себе позволяете?! - воскликнула сержант. - Сударыня, простите, я не знала, что вы и господин Густаво... - промямлила Жанна. - Нет, вовсе нет, - замотала головой Свенсен. - Совсем ничего. Просто пялиться на будущую сестру по оружию... Контракт запрещает такого рода отношения. По крайней мере самый первый трёхлетний контракт. Если ты и правда решишь присоединится к армии, придётся следовать этому и ещё куче других правил. - Как всё сложно. Когда нам попадались элийские солдаты, они вовсе не придерживались никаких правил. Наоборот, старались как можно чаще их нарушать. Шуйц было открыл рот, готовя очередную порцию колкостей на тему «правила для идиотов, готовых им следовать», но ему предусмотрительно заткнули рот яблоком. На город опустилась ночь, и влажная прохлада города проникала внутрь трактира сквозь приоткрытые окна, смешиваясь с пропитанным элем и потом воздухом. В зале зажгли свечи, принесли большую бочку, на которой грациозно, как ей казалось, отплясывала одна из посетительниц, трое солдат беседовали с новой подругой. Она рассказывала о лесах и полях, поделённых между рыцарями и баронами, о том, как непросто жить под верховенством благородных аристократов, об охотах, что устраивал покойный хозяин, о том, как однажды она видела саму герцогиню. А впрочем, герцогиню сложно было не увидеть. Многие шутили, что почтенную Хильгу Ольхредбах, как памятник хорошему аппетиту, можно увидеть из любой точки графства. Хлопнула дверь, и посетители на мгновение заперли. В проёме показался изрядной упитанности здоровяк. Небритое красное лицо с бородой, покрытой пивной пеной, являлось таким же атрибутом статуса мессира Гюнтера Хайница, как расшитый кабацкими кружками, рыбами и бочками камзол. В полной тишине проследовал он к барной стойке и, ухватив первую попавшуюся кружку, единым глотком осушил её содержимое. Но никто не обратил внимания... Взгляды были прикованы к спутнице мессира: прекрасная дева шла за толстяком с таким достоинством и грацией, что можно было подумать, будто он глава государства, а не министр по делам кабаков и борделей. - Удовлетворительно. Запиши, Эрви, - изрёк мужчина зычным басом. - Слегка кислит и недостаточно холодный, однако всё лучше орочьей мочи, что была в прошлой дыре. Эрвин достала книжечку, тщательно записывая слова хозяина. Сказать на чистоту, эльфы хоть и были второй по численности расой на Континенте, даже в крупных городах появлялись редко. Оттого и каждая встреча с представителем остроухой братии была для людей большим праздником и интересным зрелищем. Эрвин выглядела подобно сказочной принцессе и вела себя соответствующе. Порой казалось, что несмотря на вычурный наряд, который и гоблинше был бы тесен, и зачарованный ошейник, не Гюнтер, а она была хозяйкой. - Как же повезло этому пьянчуге! - сокрушался Шульц, следя как министр трактирных дел переходит к дегустациям колбас и сыра. - Личная эльфийка - это предел мечтаний. Когда-нибудь у меня будет такая же, - мальчишка полными любви глазами взирал на своего пузатого кумира, а тот, щеголяя белой пенной бородой, во всю орал прошлые куплеты, не забывая между делом жмакать внушительные выпуклости своей остроухой собственности. - Ну-ну, а еще чёрная карета с плюмажами, запряжённая четвёркой лошадей, и усадьба под Астралором, - усмехнулся Густаво, вторгаясь в юношеские грёзы. - Очнись, брат. Может она и позволяет ему пользоваться собой, но для неё это не больше, чем игра, пускай даже вынужденная. Эльфы бессмертны. Эрви переживёт, возможно, и его потомков, если таковые появятся, и однажды получит свободу, а правнуки твоего родственничка под каким-нибудь мостом будут судачить о том, что когда-то у их предка была настоящая эльфийка. - Это если тебе не продадут подделку, - добавила Жанна. - Мы иногда ездили на невольничий рынок со свитой барона. Пару раз там продавались эльфы по подозрительно низким ценам. Хорошо, если у тебя хватит ума ощупать и взвесить товар. А ещё лучше достать холодное железо и подержать рядом с покупкой. То, что тебе могут продать обработанного магией человека, ещё не самое страшное. Была пара случаев продажи перекрашенных тёмных эльфов. - Тёмные даже лучше светлых, - возразил великий знаток гравюр и фресок Шульц. - О, да, – согласился отставной знаток иллюстрированных романов Густаво, - только не приемлют рабства. Даже мужчины скорее перегрызут тебе горло, чем будут подчинятся. Тут даже ошейник не поможет. Смерть для них меньшее зло, чем подчинение менее совершенным существам. Ну-ну, не надо плакать. Вполне возможно кого-нибудь из тёмных нанять. За деньги они готовы на всё. Так что верь своей мечте. - Как интересно, - Жанна перевела взгляд на Густаво. - А у вас есть какая-нибудь мечта? - Служить моей королеве до последней капли крови, – рефлекторно выпалил брюнет. – Больше мне желать нечего. - Не обращай внимания, у него, кажется, тяжёлый случай синдрома прислужника. - А мисс сержант? Лея, у тебя есть мечта? Свенсен задумчиво наклонила голову. Мечты? В восемнадцать лет? Первые из них рассыпались, когда их выселили из дома, отдав западный участок леса оркам. То были мечты о тихой семейной жизни потомственного лесничего. Второй массовый обвал грёз произошел, когда её не приняли в бордель. Грёзы о богатом женихе или хотя бы богатой интимной жизни. Третий обвал свершился, когда влюбившийся в неё парень пал в бою и посмертно обвинён в убийстве главнокомандующего. Мечты о не очень тихой и, возможно, довольно короткой жизни в качестве одной из Хайницев. Теперь сержант понятия не имела, к чему стремится и куда идти. Девушку, в отличие от Шульца, не радовали грабежи и не интересовали эльфийки, да и помирать за королеву, из-за которой она стала бездомной, не было желания. Может быть, через два года, когда подойдёт к концу срок контракта, она сможет наконец разобраться в себе. - Я выйду ненадолго, - произнесла сержант, вставая со скамьи. - Мы с тобой, - Густаво потянул за рукав молодого Хайница. - Я вообще-то... - Свенсен испуганно шарахнулась. - Ну же, не стоит стесняться нашей новой знакомой. Ей уже следует знать, что мы большая боевая семья и всё делаем вместе, - Ремильеро потянул опешившую начальницу в сторону дверки в конце зала. - Это так... по-семейному, – существуй счетчик лицемерия, он бы взорвался в этот момент, но Жанне не удалось скрыть удивления. - Наверное, мне следовало бы пойти с вами. - Э, нет, сестрёнка. Только после контракта, - отрезал брюнет, ногой выбивая дверь. - Это армия Параракса! Данная территория объявляется временным опорным пунктом! Что смотрите?! Освободили комнату! Живо!!! Жозефина откинулась назад. У скамьи не было спинки, но сильные руки позволяли ей проделывать и не такие фокусы. Итак, она в городе. В одной из таверн, рекомендованных Шоном. И уже может сказать, что пришла сюда не зря. Конечно, эти трое остолопов знали немного, однако они рассказали достаточно чтобы подтвердить опасения Всетемнейшего - Параракс вооружается, причём быстро. За последние полгода армия удвоилась и явно не собиралась на этом останавливаться, а значит надо действовать незамедлительно. А пока можно расслабиться. К счастью, местные таверны располагали к веселью и отдыху не хуже, чем любые другие. Танцы, выпивка, сальные шуточки, лёгкий и тяжёлый флирт. Смущало только отсутствие анекдотов про правителя. А ведь везде, кроме, собственно говоря, Алаара, этот обычай свято соблюдался. Ну что может быть приятнее, чем обозвать своего властелина хромым гусаком, старым мужчиной, страдающим метеоризмом, свинкой-копилкой, очковым лемуром, святым лопухом или милой жёнушкой? В Парараксе королеву не вспоминали, хоть Жози навскидку смогла бы придумать ей десяток прозвищ. Почему? Просто в городе ходила легенда, что по ночам Мизори Первая переодевается в крестьянские одежды и бродит по тавернам, чтобы лично начистить рожи тем, кто плохо о ней отзывается. Жозефина усмехнулась. Она вспомнила, как полтора года назад после смерти Ледяного Властелина свежеиспечённая королева вышла на площадь потребовать возврата разграбленной казны. Такая дура и впрямь может опуститься до потасовок с простолюдинами. Дура... Полтора года назад, когда тощее величество отвернулось, считая до ста и ожидая возврата добра, Жози стояла в толпе. Один бросок ножа, и не было бы никакой Мизори Первой. Не было бы нынешнего задания. Пальцы герцогини сжались, комкая вилку. Что бы сказал на этот поступок Князь? Одобрил бы или покарал? Отчего её возлюбленный и мудрый повелитель не желает понять, что каждый день, который худосочный зад Торвальд просидит на троне, лишь ускорит победу славного княжества? Неужели гном-милитарист был бы менее опасен? Большие часы пробили полночь. Больно долго нет её новых друзей. У них проблемы с желудками или может быть нравы в Параракской армии сродни порядкам в бандах тёмных эльфов? Женщина поморщилась, вспоминая полные ностальгии рассказы Дюраля о его родном подземелье, чудовищно кровавых схватках и неслыханного масштаба оргиях. Выразительно постучав кружкой, де Салдер продолжила ожидание. *** - Да что ты себе позволяешь?! - не желала униматься Лея. - Ты хоть представляешь, что о нас подумают? Что подумают обо мне?! Да после таково нам всем останется лишь пролить кровь во имя королевы! Но ты прольешь её первым! - Как раз наоборот, - брюнет сжал плечи командира, впившись в голубые глаза взглядом. - Это наш шанс построить достойное будущее. Эльфиек не обещаю, но пару золотых или повышение... - Повышение? За что? За захват сортира?! - взорвался ничего не понимающий Шульц. - За захват шпиона. - Шпиона? Где ты видишь шпиона? А, ты о Жанне. Ну что ж, а я-то всё думаю, чего ты так на неё пялишься. Спешу расстроить, на бёдрах не написано, что человек шпион. - Я смотрел не на бёдра, а на обувь, - холодно заметил знаменосец. - Знаете ли вы о снежных вивернах? Довольно редкий вид. Из их шкуры получается удивительно прочная и эластичная обувь, поверьте сапожнику. Материал не очень красив внешне и потому недолюбливаем аристократами, слишком дорог для простых воинов, однако идеален для агента. - Ага, и этот агент попрётся в агентской обуви выполнять свои шпионские замыслы. Конец вашей теории, господин подмётка! - А с чего ей волноваться? Или каждого новобранца досматривают сапожники? К тому же, за те три часа, что мы сидим, она только и выспрашивала что про наши войска. - Да нет же, - возразила сержант, - она ничего такого не выспраш... Ох, барлог меня разбери! Ты же не имеешь ввиду тот вопрос про мечи?! Я не специально. Если ротный узнает... - Если ротный узнает, что мы схватили шпиона, он забудет обо всём на свете, - зло усмехнулся Шульц. - Стыдно признавать, но каланча прав. Это наш шанс. - Да, – согласие, пускай довольно робкое. - Но шпионы обычно неплохо подготовлены. Может, стоит позвать стражу? - И потерять награду? Ну уж нет! - У неё нет оружия, - добавил Ремильеро. - Никаких ножей в декольте и кинжалов под платьем. Можете опять довериться сапожнику. - Ножи есть на столе, - уточнила Свенсен. - Кухонные ножи из паршивого железа. У нас же мечи. И кольчуги в рюкзаках. Шульц одобрительно кивнул, Лея сдалась. Маленький Хайниц знал толк в драках и если уж он, обычно трусоватый и нерешительный, был готов рискнуть, значит у врага и правда нет ни шанса. Даже будучи вооружённым, опытный воин не одолеет трёх противников. Это такая же истина, как то, что большая группа простых обывателей не справится с маленькой группой солдат. Вспомнить хотя бы тот случай, когда несколько месяцев назад во время подавления Таманского мятежа их компанию зажали в подворотне. Группа горожан с традиционными вилами, косами и граблями, украденными из соседней лавки, решили дать бой захватчикам. Почему из четырёх сотен находящихся в городе воинов отважные партизаны выбрали не орков или Хайницев, а маленькую компанию новичков, в котором командиру не было ещё восемнадцати, а русоволосый паренёк вообще выглядел лет на четырнадцать, история умалчивает по причине гибели тех, кто мог бы пролить свет на свои мотивы. А всё потому что даже начинающий солдат опаснее, чем опытный стражник, особенно если этот солдат стреляет из лука с пяти лет или с этого же возраста практикуется в фехтовании. Впрочем, даже никогда до службы не бравший в руки пику Густаво был отнюдь не безобиден. Ещё несколько минут товарищи смотрели друг на друга. А потом молча полезли в рюкзаки за кольчугами. Рубаха из стальных колец, защищающая от подбородка до середины бедра, это абсолютный аргумент на случай, если их будущий трофей решит снизойти до трактирной поножовщины. Жозефина скучала. Давно покинул таверну пивной министр, разошлись некоторые клиенты, кого-то выпихнули за дверь, кого-то вынесли, а кто-то валялся под лавкой. Вспомнив народное предание о Королеве-мордобоице, оборотень усмехнулась. Приятно, наверное, свалившись с лавки и получив по лбу деревянной миской на утро рассказывать, что тебя за политику избил лично монарх. Нет, ну а что? Вон, например, сидит в углу девка, изничтожает очередную кружку эля. Или в центре дамочка тщетно пытается удержаться на каблуках после поллитры спиртовой. По повадкам любая за элементалистку сойдёт. Благодатную мысль о том, что для устранения Торвальд нужен не Древний оборотень, а алкоголь, прервал скрип двери. Троица вновь явилась перед ещё жёлтыми глазами, но явление это не было добрым. Лица ещё недавних друзей были предельно сосредоточены, руки лежали на рукоятях мечей, а поверх синих рубах были одеты кольчуги. Догадались? Но как?! Шон сдал? Нет, если бы её предал стражник, здесь было бы не продохнуть от солдат. Значит, она сама себя выдала. Или нет? Может они не подозревают? Может просто проверяют? Она вывернется. Не логично, если они её на чем-то подловили, значит они явно не дураки и, как минимум, приведут её в замок. А там есть лич. Духовный маг попробует залезть к ней в голову и всё станет ясно. Остаётся бежать. Жозефина прикусила губу, бежать из города равносильно самоубийству. Очень жестокому самоубийству - Князь не прощает оплошностей. Солдаты приближались. Опальная герцогиня медленно поднялась со скамьи, пятясь к двери. К армейским подошёл трактирщик, но они его отослали. Тоже не хотят привлекать внимание? Это ей на руку. Виновато улыбнувшись несостоявшимся друзьям, женщина выскочила в ночь. *** Герои шли медленно, тщательно озираясь по сторонам и освещая путь факелом. Предложение Леи разделиться было встречено отказом: они охотятся на человека, а не на зверя. И для победы над этим человеком весьма вероятно понадобятся усилия всей троицы. - Погодите. Что это тут? - Густаво нагнулся, поднимая с мостовой какую-то тряпку. Сеанс опознания показал, что это юбка беглянки. - Как она умудрилась её потерять? - Свенсен задумалась. - Она ведь бегу не мешает. - Это Мизорсбург, здесь с тебя не то что юбку, трусы стащат, - заметил Шульц. - Скорее она её бросила, чтобы мы сбились со следа. Лея, ты же егерь, что можешь сказать? - Могу сказать, что следы на булыжнике, сломанные уличные фонари и примятые бордюры отсутствуют, - огрызнулась сержант, но всё же добавила, - одежда ещё слегка тёплая. Похоже, она слишком пьяна, чтобы бежать, или просто не знает дорогу. - И, тем не менее, спешит к трущобам, - хмыкнул Ремильеро. - Что ж, это лучший вариант поля для игры в прятки и лучший способ бежать из города. Впрочем, я вырос в этих местах, мы вполне можем перерезать ей дорогу. Правда для этого придётся малость побегать. Треск ткани, и рукав остаётся на заборной доске. Слишком явная улика. Наверное, стоило дать себя ранить и оставлять кровавые следы на земле. Но теперь уже поздно. Новый план нужно было осуществить как можно быстрее, пока на неё не ополчилась вся городская стража. Главное добежать до таверны, в которой она оставила ножи, и успеть вернуться к преследователям. Женщина бежала по тёмным закоулкам, её вел запах, позволяя даже в кромешной тьме вбирать верную дорогу. Свалка на другой стороне от гостиницы - ориентир надёжный, пусть и дико неприятный. Снова переулки. Площадь. Маленький дворик. Внезапно свет пламени вспыхнул впереди, длинный солдат с факелом в одной руке и мечом в другой преградил ей дорогу. В воздухе послышался протяжный свист, и в следующую секунду спину обожгла боль от вонзившейся в неё стрелы. - «Отлично. Вырву её, и можно оставлять кровавые следы,» – про себя усмехнулась герцогиня, наблюдая, как Лея снова натягивает тетиву. Когда оборотень, ухватившись за древко, вырвала его из тела, со стороны Густаво послышалась поцанячья брань. Стоящего за его спиной Шульца явно смущало её поведение. А ведь скорее всего именно маленький гадёныш придумал затупить наконечник, чтобы он, чего доброго, её не убил. Значит хотят живую шпионку. Как мило, на последних заданиях её хотели видеть исключительно в виде фарша или чучела. - Сдавайтесь, уважаемая, и мы не причиним вам вреда, - соизволил снизойти до беседы Ремильеро. - Лишь препроводим вас до одной из самых лучших достопримечательностей нашего города - королевской тюрьмы. - Как любезно. Жаль не могу ответить вам тем же, поскольку не переношу тюрем. Спереди два солдата, сзади лучница, которая успеет выстрелить минимум дважды. А если напасть на людей, сзади стрелы полетят в спину. А если ей отрубят руку? Оборотни могут регенерировать, вопросов нет, но чтобы вырастить новую конечность необходимо свежее человеческое сердце. И во время драки такой деликатес ей не дадут. Четырнадцать дохлых богов, как же всё сложно!!! Небо над головой покоилось в объятьях ночи. Мерно плыла по нему, укутанная саваном серых облаков луна, мерцали проталинами серебристые звезды. Рука Жозефины сжалась в кулак, а распрямила пальцы уже волчья лапа. Да, открывшемуся перед параракчанами зрелищу позавидует любой цирк, не каждый день можно встретить волка в кафтане и башмаках. Времени полюбоваться своим звериным обликом графиня не предоставила, вместо этого представительница семейства псовых рванулась к Лее. Стоит отдать должное, девушка не растерялась. Видно опыт работы с волками пересилил шок от впервые увиденного оборотня. Она успела выстрелить, стрела засела в передней лапе, но и на трёх такая туша смогла добраться до сержанта раньше, чем она натянула тетиву во второй раз. Жози напала молча. Сбила жертву с ног, мордой оттолкнула руки и с ювелирной точностью прихватила шею девчонки. Кольчуга не даст перегрызть горло и заляпать форму кровью, но она не спасёт от удушения. Не самый лучший план, но под видом военного у неё будет хотя бы шанс проникнуть внутрь. Оборотень сжала челюсти ещё сильнее. Девушка не сопротивлялась, только выпучив голубые глаза смотрела на волчью морду. Даже меч достать не успела. Хотя не помог бы ей меч... В бок ударило что-то острое, прорываясь в сознание вспышкой боли. Сильный удар сбросил волчицу с жертвы. - Лея! - крик Густаво наложился на щелчок спускового механизма арбалета. - Ты там только не вздумай умереть! Волк вскочил на ноги, но словил второй выстрел - оба болта крепко засели в груди, мешая двигаться. Нога Ремильеро вновь вошла в импровизированное стремя, мышцы напряглись, взводя рычаг арбалета. Это было отличное оружие. Уступавшее в скорострельности лукам и не могущее соперничать в энергии выстрела с соплеменниками, взводимыми с помощью ворота, оно было простым в обращении, универсальным и точным. Когда в поросшую шерстью грудину оборотня угодил третий болт, Шульц был уже на в паре шаров от зверя, но занесённый для удара меч угодил не в мягкий бок, а в плотную костяную пластину. Паренёк ахнул. Испуганный крик юноши пронесся над кварталом, теряясь в витиеватых ходах трущоб. «Опять кого-то убивают,» - мелькнет мысль в головах местных, и они вернутся ко сну в самом прекрасном расположение духа. Здесь всегда кого-то убивают, и вдвойне приятно, что не тебя. Но Шульц не умер. Пока ещё нет. Но был близок к этому, когда мохнатая масса повернула в его сторону огромную морду. Молодой Хайниц никогда не видел Древних, но что-то в глубине души подсказывало солдату, что существо с зубами в палец длиной, горящими словно фонари глазами и крючковатыми когтями потенциально может представлять для него угрозу. Мальчик замер. Меч со звоном упал на мостовую. Если ты не тронешь, то и тебя не тронут? Это ведь нейтралитет? Звери ведь особенно нейтральны? Увы, в теле монстра пребывал ясный и незамутнённый человеческий разум. И этому разуму не нужен лишний свидетель. Скорее всего она просто сожрет его, чтобы не оставлять улик. Но куда проще сперва вывести его из строя. Массивная лапа поднялась над парализованным страхом мальчишкой. Удар, способный разнести в щепки повозку, он явно не переживёт. Хоровод образов пролетел в юном сознание, память, не могущая выбрать что-то достойное для финиша жизни, воспроизводила всё подряд, от первой тренировки на мечах до подглядок за женщинами в мыльне. На мыльне и суждено было бы оборваться его существованию, если бы не порыв летнего ветра. Порыв достаточно сильный, чтобы юноша потерял сознание, врезавшись в дощатую стену, а зверь осуществил вентилирующие работы в одном из зданий, снеся угол постройки. Густаво обнимал столб. Обнимал так сильно, словно то был не столб, а сама королева Мизори. Такой же надежный и стройный. Зубы выбивали барабанную дробь, форма промокла от выступившего пота. Ремильеро читал о Древних. Ему и в голову не могло придти, что столь редкое и опасное существо окажется их противником. Древнего не убить простым оружием, лишь серебро и огонь способны его остановить. А ещё магия. Арбалет не пробьёт толстых костяных пластин, а если даже пробьёт, туше втрое большей чем варг наплевать на комариные укусы болтов. Монстр убьёт их. Сначала Шульца, потом его и лишь затем Лею. Даже перед смертью мозг отказывался производить анализ ситуации. Зачем шпиону живая Лея? Очевидно, магический контроль. Значит, хотят проникнуть в замок. Причём явно не для того, чтобы заставить их милого сержанта выскочить из торта на чьём-нибудь дне рождения. Он должен предупредить королеву! Но как? Если он отпустит столб, то упадет в обморок? Вот если бы королева была здесь, о, тогда бы он смог её предупредить. Именно в этот момент оглушительный грохот нарушил течение думы знаменосца. Древний, каким-то немыслимым образом угодивший в стену, злобно зарычал, отплевываюсь от кирпичей. - Нет, ну это уже просто невозможно. Ужас какой-то! Голос принадлежал молодой женщине. Отделившись от тени, она словно выплыла из стены и тут же снова растворилась во мраке. Правда, глухой звук удара свидетельствовал, что растворение происходило в мощёной мостовой. С неба на действо с изумлением взирала щербатая луна. Дворик, обрамлённый обычными для трущоб домами – каменными внутри, но облепленными множеством пристроек из дерева и самана - встречал новое действующее лицо обычным для этих мест безразличием. Только обитатели уже разрушенного жилища осмелились заявить вооружённый протест, окончившийся двумя обмороками и паническим бегством остатков квартирантов. - Ууу, к барлогу это всё! - в сердцах завопила леди, поднимаясь на ноги. Очень длинные ноги, стоит сказать. И немалая заслуга этой длинны принадлежала сапогам на высоченной шпильке. Продолжая проклинать никчёмную обувь и всяких длинноухих особ, которые не пойми как в этой обуви ходят, леди принялась проверять целостность свей персоны. Осмотр оборвал грохот камня. Зверь встал на лапы, поджав хвост, он крадучись подбирался к незнакомке. Шаг назад. На этот раз ей удалось сохранить равновесие, но новый поток брани огласил улицу. Густаво не мог слышать звук битого стекла, а вот девушка услышала. Так обычно звенит стеклянный глаз, выпавший во время падения, если на него наступить. Мир в голове сапожника прояснился. Сквозь пелену ужаса пробилась мысль, что его спасли. Еще раз... Она снова спасла его. В этот самый миг зверь прыгнул. Ремильеро закричал, но девушка даже не оглянулась на тварь, одним прыжком преодолевшую половину улицы. Ведь не прошло и секунды, как новый порыв ветра отбросил Древнего назад. Грохот стоял тот ещё, только теперь оборотень не стал изображать оскорблённую невинность. Мгновенно вскочив, он снова бросился на врага. На этот раз порождение древнего проклятия выдержало порыв. Девушка обернулась. Применение магии рассеяло остатки иллюзии, Мизори стояла в переулке во всей своей красе, с трясущимися от злости, обуви и злости на обувь коленками. Она была сердита на всех и вся, и Древний занимал в этом списке далеко не первое место. Щелчок пальцев, и ветер усилился, придав зверя к земле. Чёрная шерсть вилась в воздушных потоках, уши прижаты, однако всё ещё горит огонь в глазах. Обращённый против Жозефины ураган был способен свалить с ног горного короля, буйвола или молодого мулмака, но зверь держался. Более того, медленно приближался к своей жертве. Мир Жози сжался до единственной фигуры. Она не знала, что здесь забыла Торвальд, она знала, что её шансы против мага, способного на заклинания десятого порядка, ничтожны, но она сражалась. За Князя, ради братьев, отца и всего Алаара. Когти вгрызались в камень брусчатки, помогая удерживаться на земле. Цель была впереди - длинный тонкий силуэт с развивающимися волосами и горящим синими молниями оком. На силуэте не было брони, это радовало. Значит против неё будет обращен лишь ветер. Магия воздуха против одной тысячной могущества божественного зверя. - Мостовою? - и без того огромный глаза королевы округлился. - Сука! Ты хоть знаешь, сколько стоит ремонт этого проклятого всеми богами булыжника?! За несколько секунд губы выплюнули заклинание молнии, и теперь запах палёной шерсти присоединился к запаху озона. Без катализирующих перчаток и доспехов сила колдовства не могла серьёзно покалечить монстра, однако этого было достаточно, чтобы тот на мгновение замер. В тот же самый миг небольшой ураган возник под брюхом Древнего, поднимая того в воздух, а потом такой же управляемый смерч бросил наследницу Вафлза наземь. Сердце бешено стучало в груди, боль разливалась по огромному телу. Боль от костей, так неудачно пропоровших внутренние органы. Нервы буквально сходили сума, докладывая о новых и новых повреждениях, лишённая из-за удара о землю половины зубов пасть кровоточила. Но это ненадолго. По-настоящему больно станет через несколько секунд, когда повреждённые ткани превратятся в аморфную биомассу, и тело непонятным образом начнёт лечить само себя. Встав на лапы, она ещё будет хромать, но в момент прыжка Жози будет так же сильна и смертоносна, как до начала атаки. - Надоело, - магесса сделала жест рукой, и монстр в очередной раз рухнул. На этот раз не было ни ветра, ни молний. Зверь просто упал, жалобно скуля, из жуткой пасти фонтаном хлынула кровь. - Клаус! Вылезай уже, маленький трус. Я кончила. Да не жмись ты так, это надолго выведет её из строя. Слова, обращённые в темноту, вызвали нового участника действа. Мальчик лет двенадцати, опираясь на длинный скрюченный посох, бесшумно ступал по холодным камням. Министр здравоохранения Параракса, не раз подозреваемый в занятиях некромантией, запрещённых опытах и работе по плоти, выглядел слишком бледным даже для лича. - Что ваше величество изволило сделать? - осведомился он. От посоха отделилась длинная призрачная рука. Пощупав животное и удостоверившись, что то ещё живо, конечность вернулась в палку. - Взорвала ей лёгкие, - бросила Торвальд. - Заклинание, конечно, из запретных, но мы ведь не гуманисты, верно? - Верно, Ваше Величество, - ответ слегка успокоил некроманта, для которого столько быстрое поражение столь могучего противника стало неприятным сюрпризом. Значит она уничтожила не сердце. Значит его собственное не столь уязвимо, как ему только что представилось. Однажды он непременно убьёт эту дылду, а лёгкие... Что ж, лич прекрасно сможет прожить и без лёгких. - Ткач, - посох отозвался на своё имя, на этот раз лапа сжимала шприц, наполненный неизвестной жидкостью. Оборотень дёрнулась, от тела повалил дым, шерсть вспыхнула, полный боли вопль разнёсся над улицей, оповестив о возвращение Жозефины в человеческую форму. - Жаль, что здесь нет госпожи Бальмонт. Её умение создавать моментальные портреты пригодилось бы, дабы запечатлеть меня попирающей сей комок шерсти, - горестно вздохнула правительница Параракса. Знаменитая водная элементалистка действительно создавала лучшие на Континенте картины. - Я мог бы вышить ваш подвиг, госпожа королева, - отметил Клаус. - С нитками и иголкой мне нет равных. Только желательно работать раздельно, сначала запечатлею монстра, а через пару дней вас. - Ну конечно, а во время запечатления распотрошить бедняжку? Простите, министр здравоохранения, но этот мешок с блохами мне нужен живым. Так что первыми его кишки увидят Гудмены, но никак не вы. Лич проглотил пилюлю. Живого Древнего получить очень непросто, и он сильно удивился бы, если бы Мизори отдала ему такую добычу. Однако, Клаус не унывал. После того, как королевский палач выудит из девки все нужные сведения, он вполне может выкупить редкий вид. Или по крайней мере то, что от него останется. Призрачные руки охватили девушку, четыре из них подняли некроманта и пленницу в воздух. Покачиваясь и бормоча под нос нелицеприятные факты о весе женщины, Клаус потащился в сторону дворца. Вслед за ним, шатаясь и подворачивая ноги, двинулась королева. - Подождите! - чей-то голос окликнул удаляющуюся процессию. - Помогите ей, прошу вас! Голос принадлежал солдату в форме армии Параракса. Долговязый мужчина стоял над телом девушки, судя по форме тоже военной, а нарукавная повязка с гербом говорила о том, что та пребывает в чине сержанта. - Просит помочь? - лич приподнял бровь, что, впрочем, никто не рассмотрел в темноте. - Этим шавкам, едва не испортившим нам все планы? В принципе, я мог бы избавить её от страданий, но это дело лучше доверить Миле. - Лея ни в чём не виновата, - поспешил сообщить Ремильеро, - она до последнего не хотела ввязаться! Это я настоял, меня надо к Миле! На этот раз бровь приподняла королева. Она и так бы не позволила девушке помереть, Лея Свенсен частенько помогала в организации охоты, а хорошего егеря найти не просто. Но сейчас ей очень интересен был этот тип: в Мизорсбурге очень немногие решались выступить против министра здравоохранения. Обычно после такого у смельчака навсегда отпадала надобность в лечении, если, конечно, не считать лекарством формалин. - А ты смелый. Смелые мне нравятся, - элементалистка намотала на пальчик прядь волос. - «Не был бы ты таким тощим,» - добавила она уже про себя. – Клаус, приведи девочку в чувства. И скажи этому маленькому засранцу, чтоб не притворялся. Я прекрасно вижу, что он жив. Шульц вскочил будто ошпаренный, прямо в прыжке ударяя правой рукой в грудь. - Мальчик отнесёт своего командира в казарму. А смелый солдатик, имя которого мне не особо интересно, поможет мне дойти до дворца. Ну, чего глаза таращишь? Дуй сюда. Можешь обхватить меня за талию. Только за талию, и не сантиметра ниже, иначе не досчитаешься рук. - Если ты оторвёшь ему руки, он не сможет держать пику, - буркнул читающий заклинание восстановления Клаус. - Тогда… Думаю, он и сам догадается, что ещё можно оторвать, – не пожелала продолжать тему монарх. Густаво молчал. Для него происходящее было чем-то сродни сна. Час назад он мечтал о том, как ему вручат награду за поимку шпиона, возможно лично королева и вручит. Пятнадцать минут назад он тоже думаю о награде, только посмертной, и о том, задержится ли его душа рядом с телом достаточно долго, чтобы увидеть госпожу Мизори. И вот теперь он идёт бок о бок с ней. Его рука на её талии, и каждое движение упругого тела ощущается на кончиках пальцев, барабанным боем отдаваясь в висках, спиртовой настойкой разливаясь по телу. Ремильеро с радостью бы умер в этот момент, самый счастливый момент своей жизни. Интересно, если нельзя опускать руку ниже, то возможно ли её поднять? От собственных мыслей щёки мужчины ярко вспыхнули. И тут же душу наполнил страх: если Торвальд так легко допускает к себе посторонних, не угрожает ли подобная беспечность её жизни? - Моя прекрасная и несравненно могущественная госпожа, - запинаясь пролепетал бывший сапожник, - а вы никогда не думали о том, что я тоже могу быть заодно с этим оборотнем? - Мой смелый, умеющий говорить комплименты подданный, - передразнила его девушка, - эта гора костей по имени Клаус изучила содержимое мозгов, как твоих, так и твоих друзей. Будь ты шпионом, у тебя был бы амулет, защищающий от телепатии, или, что более вероятно, ты был бы затуплен. Так что мой тощий и умный подданный, жизни моей ты не угрожаешь. Что до моей чести, - колдунья усмехнулась, наблюдая как лицо солдата бьёт новые рекорды красноты, - за неё я постоять смогу. Кончено вы изрядно нам помешали, - стук каблуков отдавался в ночи. Клаус вырвался вперёд, а королева за неимением других развлечений продолжила беседу. - Гуам сказал, что у девочки должен быть информатор или связной. Мы надеялись раскрыть их всех, но после того, как вы её спугнули, с этими надеждами пришлось распрощаться. - То есть вы с самого начала знали, что она оборотень? - Нет. Клаус подозревал волшебника или безликого, химеру наконец. У нас был не только раствор серебра, но и зелье на основе холодного железа. Такое иногда используется для подавления магов, - на лице Ремильеро промелькнул испуг, не укрывшийся от собеседницы. - Слабых магов, - пояснила она, - меня такое остановило бы от силы на пару часов, - девушка потянулась, гордо выпячивая грудную клетку, от чего рука Густаво сама собой оказалась там, где не следовало. К его счастью, без последствий. Сердце двадцативосьмилетнего мужчины выдержало волну эндорфина, чьи фигуральные размеры были сравнимы с цунами. Луна светила ярко, и со стороны королева и знаменосец вполне могли сойти за обычную пару, прогуливающуюся по спящему городу. Иногда от стен отделялись подозрительные тени, но завидев синюю форму, вновь растворялись во тьме. У солдата денег нет, если он, конечно, не Хайниц. Но у Хайница обычно кроме звонкой монеты имелся очень острый меч, умение им пользоваться и полторы сотни родственников, умеющих делать то же самое. Лишь один раз с молодыми людьми заговорили. Седовласая старушка вежливо поздоровалась с «Маленьким Реми» и сердечно поздравила с тем, что он, наконец, похоронил своё прошлое и обзавёлся прекрасной леди. Которая, правда, скорее всего наставит ему ветвистые рога, но лучше уж жить с рогами, чем одному. Густаво тогда промолчал, а Мизори заливисто расхохоталась. Интересно, знала ли она, что спасла ему жизнь? Что исполнила самую заветную его мечту? Что стала для него всем? Он стоял у входа в замок, наблюдая как покачивая бёдрами удаляется его идеал. Идеал женщины, властительницы, героини. Её последние слова эхом отдавались в его душе. «И всё-таки жаль, что ты такой тощий...» Это был лучший, и вместе с тем худший день в жизни Густаво Ремильеро, знаменосца четвёртой роты лучников.