Наизнанку

      В аудитории стоит невыносимая жара. Не помогают даже распахнутые настежь окна из тех, что не оказались заколоченными на долгие суровые зимы. Хотя как по мне, лучше уж кутаться в пуховик и пытаться писать рукой в перчатке, чем обливаться потом и вонять на весь корпус. Но это еще было не самым худшим, в конце концов, можно и ртом дышать. А вот лекции, все каким-то чудом ставшие нудными, с уверенностью бульдозера расплющивают остатки мозгов. Суббота, пекло и мат. анализ — самое худшее, что только способно произойти. Никто даже не делает вид, что интересуется темой.       Парни на последних партах увлеченно играют в покер. Кто-то слушает музыку — до меня долетают отдельные слова — некоторые интеллектуалы разгадывают судоку, а я читаю дамский роман. Не самый разумный выбор, но думать над более серьезными произведениями не оставалось душевных сил. Зато всяческие ляпы по типу «он блуждал по всему ее телу, лаская соски» здорово веселят, и время за частоколом перлов пролетает совсем незаметно. Однако был момент, за который я бы пожала руку автору этой макулатуры: за чувства. У меня складывалось ощущение, что за книжным и блеклым женским образом стоял реальный, к которому писатель испытывал настоящие чувства. Вот вроде и выписана настоящая картонка: пустая, красивая, падающая в обморок в нужных местах, но это она. Та самая, как бы пошло и безвкусно не звучали эти слова.       Мне знакомо подобное чувство.       И я проглатываю страницу за страницей, делаю вид, что внимательнейшим образом слушаю преподавателя, и стараюсь не трястись от смеха в типа пикантных моментах. Так пролетает пара, затем вторая. Учебный день подходит к концу.       — Ленок, мы в «Универ», затем на пляж. Ты с нами?       Мне машет рукой Макс. То-то я гадала, почему он не в своих излюбленных джинсах, а в спортивках. Испачкать не хочет — нам часто приходится отстирывать вещи после прогулок — а самому заниматься своим внешним видом лень. Рядом уже кучкуются сестры Юля и Дарина, Олег и Алеся. Вот уж с кем я бы с радостью не встречалась. Но не отказываться же?       — Да куда я денусь.       Не скажу, чтобы мы с ними были лучшими друзьями. Скорей они относились к категории сокурсников, которые вроде и близки, а на деле после университета моментально пропадут из поля зрения. Но тоже неплохо: я никогда не отличалась умением заводить друзей, так что и того, что не оставалась одна, было достаточно. К тому же, с ними я проводила самые запоминающиеся моменты жизни: лазила по каньону, плелась через весь город только для того, чтобы столько же идти обратно, наряжалась Снегурочкой и хрипло горланила песни на Новый год. Да много чего случалось. Просто… не для меня все это.       — Я чуть не засну-ула, — манерно растягивая слова, говорит Юля и обмахивается импровизированным веером. Надо же, новый лак. Помада, кстати, тоже.       Мы уже в «Универе» — кафе прямо на остановке. В нем как всегда в выходной день полно народу, особенно студентов: еда повкуснее, чем в столовой, а цены почти одинаковые. Наш излюбленный столик, к счастью, оказался свободен, чем мы и воспользовались. Юля тут же стала оценивать, как бело-желтый интерьер подходит к рыжему лаку, кажется ли она более загадочной в тени занавесок, парни за соседним столом улыбаются ей или кому-нибудь еще. В этом вся она: один на один с ней вполне интересно беседовать, но стоит выйти в люди, как ее мозги переключаются. Уверена, идеальное будущее для нее заключается в муже-толстосуме, парочке детишек и посещении СПА. И ведь даже жара не сбивает ее с поставленной цели! Сверкает и свежеет, тогда как мы с Олегом расплылись на диванчиках, находясь на уровне инфузорий. Кондиционер работает на полную мощность, но все равно душновато, поэтому я постепенно скатываюсь до амебы.       Приносят заказ. Жизнь становится чуточку лучше. Макс начинает травить байки, Дарина не отлипает от телефона. Я лениво макаю картошку-фри в кетчуп и пытаюсь свободной рукой показать, какой классный фильм посмотрела на прошлой неделе.       — Я попробую? — Алеся тянется к моему соку.       — Угу.       И вот как она оказалась рядом? Садилась же на другой диван. Нет, мне не жалко сок — у нас никогда не было чего-то личного, все всегда пробовали чужие блюда и напитки — но ее духи настолько мощные, что просто сносят. Запах пота теперь не кажется таким отвратным. И вот этот момент, когда Алеся тянется через меня — ужас! Вжимаюсь в спинку, но она все равно задевает меня рукой.       — Персиковый. Разнообразия захотела? — Алеся приподнимает бровь. Всю жизнь хотела так же, но ничего не получается.       — Нет, просто апельсинового не было. Наугад выбрала.       — Вкусно. Я вишневый брала. Попробуй.       — А ты от своих привычек не отходишь.       — Просто он был.       Мы смеемся. С Алесей на самом деле легко. Она могла бы даже стать моей подругой. С ней всегда есть о чем поговорить, когда мне срочно потребовалась помощь, Алеся тут же примчалась, списываем мы в основном друг у друга, да и вообще без нее было бы скучно. Проблема лишь в том, что она — та самая. Как в дешевом дамском романе, если бы хоть в одном из них шла речь о нетрадиционных отношениях. А на рыцаря или пирата я, увы, не похожу совсем. Вот Олег или Макс — да, им даже стараться особо не надо просто потому, что они парни. Мужественные, сильные. Парни. И еще раз парни. Только из-за этого я в огромном минусе. И даже если представить, что Алеся точно так же играет не за ту команду… Черт, да тут не определишь!       Пока что мне удается узнавать только геев, уж больно ребятки не осознают силы своих нарядов. Напялят что-нибудь в облипочку — прохожие от смеха загибаются. Ну и крутят пальцем у виска: зачем так открыто заявлять о своей ориентации? Их не бьют, конечно — по крайней мере, если они не заходят в определенные районы — но все равно подобное поведение шибко умным не назовешь. А вот с девушками сложнее. По мне тоже не скажешь, что я не такая: под мальчика не кошу, веду себя вполне по-девчачьи, юбочки ношу. Даже матерюсь лишь в том случае, если на ногу что-нибудь тяжелое упадет. Принцесса, блин. Да и вообще, мы, девушки, как-то лучше маскируемся. Нет, бывают, конечно, экземпляры — не могут не быть — но как-то они мне не попадались.       — На какой пойдем? — Макс допил пиво.       Нашему городу повезло: официальных пляжей пять, а так каждый купается, где ему удобнее. В том числе и там, где вроде бы нельзя. Те запретные места, кстати, куда чище и живописнее, хоть иногда до них труднее добираться.       — Какой ближе? — Диана раздраженно отмахивается от мухи. Прилепилась, зараза.       — Все равно на автобусе.       — Еще и там трястись, — закатывает глаза Юля. — Вечно окна все позакрыты, не вдохнешь.       — Давайте пешком! — тут же поддерживаю ее я. — Мы сдохнем в автобусе. Еще и бабки вечно эти, с корзинками.       — И я за прогулку, — кивает Алеся.       — Тогда ближе всего набережная. — Подводит итог Олег. — Не, можно еще на этот, сокольский, но хрена там делать.       — А на набережной что? — принимается спорить Макс. — Если бы мяч взяли, то в волейбол сыграли.       — А на сокольском что? Идти дольше, а разницы никакой.       — Нафиг нам мяч. — Юля морщится. — У меня с прошлой игры колени не прошли. Вы вечно как пасанете, аж руки выворачивает.       — Ну прости, Юльченок, — тут же заискивающе улыбается Макс. — Хочешь, я тебе мороженое в извинение куплю?       — Придурок.       Мы смеемся. Не знаю, какие чувства к ней испытывает Макс, никаких слухов не долетало. Сама я и не пытаюсь выяснить: как-то стараюсь не лезть в чужие отношения. В любом случаем, удачи им обоим в будущем. А сейчас можно не забивать ничем таким голову и просто идти на пляж.       Набережная все-таки победила — путь до нее проходит через парки и тень. Это на автобусе ехать семь минут, а пешком — сорок семь, и куда лучше прятаться под деревьями, пить воду из фонтанчиков и поедать мороженое, чем по самому солнцепеку плестись вдоль дорог. Выходной день, полно родителей с детьми. Мелькают воздушные шары, какой-то мальчик ревет, требуя сладкую вату, громыхают карусели, и визжат на Емеле — лодочке, крутящейся почти что солнышком. Конечно, мы тоже не выдерживаем. Парни с Алесей бегут на это пыточное устройство. У меня организм послабее, поэтому я ограничиваюсь цепочной каруселью, Юля с Дариной прилипают к сиденью Орбиты — еще одного устройства для выхода в Космос. Солнце жжет открытую кожу, но мне весело и совсем не хочется скучать на скамейке, пусть она и в тени. Мы катаемся несколько раз, меняемся местами. Я даже рискую сесть на Орбиту, о чем очень быстро жалею: желудок просто завязывается узлом, а мозги утекают в пятки, и долгое время Алеся сидит со мной на лавочке, отпаивая водой.       — Ленка у нас всегда сначала делает, а потом думает, — хмыкает Дарина.       — Да ну вас, — стону я, пытаясь осознать положение в пространстве. — В следующий раз идем на сокольский. Чтоб желания не возникло.       — Йес! — Макс бьет себя в грудь, Олег закатывает глаза.       — Отошла? — беспокоится Алеся.       — Пять минуточек.       Голова вроде перестает кружиться, но так не хочется вставать. Опять идти, ловить на себе жалостливые взгляды Алеси. Ненавижу, когда меня жалеют! Да и настроение подпорчено: я теперь весь оставшийся день буду себя контролировать, чтобы подобного не повторилось. Какое тут веселье? Шаг влево, гребок вправо — голова отплывает отдельно от тела. Но куда мои от меня денутся?       — Идем.       — Во-о-от, правильно. Без тебя веселье не то.       — Да действительно, как же вы без меня, бедные!       Мы хохочем и движемся дальше, стараясь не смотреть на карусели. Точнее, я отвернулась целенаправленно, а Макс с Дариной постоянно оглядывались и вздыхали. Как дети. Солнце достигло максимальной силы. Пока мы добрались, пропотели полностью: открыто в университет не оденешься — не пустят. «У нас тут не пляж! Соблюдайте приличие!» — и это говорят грымзы, которые и сами воняют, и других мучают. Но приходится соответствовать. Так что о речке грезили все.       — С моста прыгать будем? Или как приличные люди по сантиметру в час? — Макс стащил футболку.       — Хорошо вам, — простонала Юля, следя, как Олег последовал его примеру.       — Присоединяйтесь, — мгновенно оживились парни. — Правда, не факт, что мы тогда дойдем.       — Хватит! Речка важнее, — пресекла я дальнейшие шуточки.       — Вот всем ты, Ленок, хороша. Но как начнешь серьезничать — хоть вешайся.       — Просто не люблю такое.       Правда, не люблю. Понимаю, что ничего плохого они не имеют в виду, да и нас не обидят, но теряюсь. Уверена, пошути так кто-нибудь из девушек, нашлась бы что сказать. С Максом и Олегом тоже порой соображаю, как отбрехаться. Но с посторонними людьми — боюсь. Вдруг что-нибудь не то скажу, не так. Разозлю, обижу.       — Вот подкатит к тебе кто-нибудь, что делать будешь?       — Вас позову, — честно предупреждаю я. — Вы мне сразу скажете, стоит ли он моего внимания, как себя вести и куда пойти на свидание.       А так и будет. Я же в парнях ни бум-бум. Какой человек, конечно, определю, но на что-то большее, чем дружеская симпатия, вряд ли стоит рассчитывать. Да, видимо, не видать маме внуков.       — Ленка-а-а-а, — закатывает глаза Дарина и качает головой. — Какая же ты все-таки оригиналка.       Я собираюсь уже что-нибудь ляпнуть в свое оправдание, как мы, наконец-то, выходим к речке. Вода, грязная и прохладная, переливается на солнце. Орет музыка с прогулочного катера, матерятся мужики, играющие в волейбол, и визжат дети, не хотящие вылезать из воды. У палатки с мороженым то образуется, то рассасывается очередь, фонтанчик с питьевой водой тоже пользуется популярностью. Откуда-то сбоку пахнет хот-догами. Мы кидаем сумки рядом с ближайшей свободной скамейкой. Парни стаскивают джинсы и мчатся на мостик под наши немного завистливые взгляды. Никогда не умела так. Мужества не хватает.       — Я переоденусь. — Алеся вытаскивает купальник и исчезает по направлению к раздевалке.       Юля уже в нем — стаскивает платьице и бодро скользит к воде. Мы с Дариной переглядываемся и начинаем смеяться.       — Именно в тот день, когда мы все же пошли на речку, купальники остались дома.       — Я теперь как Юлька тоже буду его постоянно носить под одеждой.       — Это еще хуже.       На самом деле, отсутствие купальников — проблема небольшая. Каждый второй такой поход кто-нибудь из нас купается в одежде. Ощущения, конечно, отличаются, но ничего страшного не происходит. Так что мы дожидаемся Алесю, проверяем карманы на предмет оставшихся вещей и спешим по раскаленному песку к воде. Юля с парнями уже вовсю плещется. Дарина входит как танк, не меняя выражения лица. Я топочусь на месте, обжигаюсь холодом, но кое-как забредаю по пояс. Мне кажется, или в прошлый раз было теплее?       — Бабье лето, бабье лето, — ворчу. — Холод жуткий.       Меня в десять рук втаскивают по шею. Из вредности я визжу и отбиваюсь, хохочу. На нас косятся, но мы не обращаем внимания, веселясь до упаду. Делать на набережной без мячей, шашлыков и долгоидущих планов действительно нечего, так что приходится урывать те малые развлечения, что еще доступны. Катаемся на катере, прыгаем с моста, ныряем и устраиваем заплывы до буйков. В редкие минуты отдыха на берегу болтаем обо всем на свете, подкалываем Дарину, застигнутую врасплох очередным телефонным звонком, и лепим кривые замки из песка, периодически закапывая друг друга. Просто идеальный выходной день.       — Нет, надо почаще так выбираться. — Олег растягивается на песке. — Скоро выпустимся, будем работу искать, жить по часам.       — Ой, не порть настроение, — морщится Юля. — Еще год.       И мы не думаем о предстоящем дипломе, сессии, живем здесь и сейчас, пока Алеся тихо не произносит:       — Домой пора.       Удивительно, но у нее всегда получается придать вес нужным словам. В тех случаях, когда остальным приходится орать, она, наоборот, понижает голос. И все слушают. Макс тут же посмотрел на время, присвистнул — действительно пора. А по солнцу и не скажешь — оно долго задерживалось в небе. Мы смываем песок и долго-долго стоим, обсыхаем, переминаемся с ноги на ногу. Алеся высматривает свободную раздевалку, но в них, как назло, очереди.       — Да ладно, так высохнешь.       — Мне так не нравится, — хмурится Алеся. — Подождете, все равно с самих капает.       И мы ждем, перешучиваемся и нетерпеливо вздыхаем, пока очередь к одной из раздевалок не рассасывается.       — Она с дырой, — стонет Алеся, а потом машет рукой: — Пофиг, надоело стоять. Лен, посторожишь?       — Конечно.       Мы бредем к раздевалке. Неудивительно, что она не особо пользуется популярностью: маленькая, с дырой. Заглядывай — не хочу. И другие будки, конечно, особыми удобствами похвастаться не могут, но эта просто верх безалаберности. По этой причине я частенько либо не переодеваюсь, либо ищу другие, более закрытые места. Но Алеся такое себе не позволяет. Только в строго отведенных местах, только сухой идти домой.       — Еще и крючки оторвали!       Я забираю сумки и становлюсь снаружи, закрывая собой небольшую дыру. На самом деле, внутри раздевалки вполне можно встать так, чтобы не было видно — непонятная форма в виде загогулины тому способствует — но все равно неприятно. Алеся бубнит под нос, тяжело дышит и восклицает:       — Ненавижу раздевалки! — Я смеюсь и получаю по спине лифчиком от купальника. — Вот тебе!       — Вот зараза.       Чуть поворачиваюсь, чтобы забрать купальник. Алеся вытирается, ничуть не смущаясь, и я невольно смотрю дольше, чем следует. Она красивая: подтянутая, загорелая. Макс как-то шутил, что слишком маленькая грудь, но как по мне — в самый раз. Дойками пусть парни любуются, я за миниатюру.       — Что-то случилось? Алеся замечает мой взгляд. Я мотаю головой и пытаюсь придумать что-нибудь, чтобы перевести все в шутку. Но Алеся знает меня лучше, чем я думаю.       — Говори.       Я вздыхаю. Конечно, отношения портить не хочется, но она не отстанет, пока не узнает правду. А мне, хоть и страшно, очень хочется наконец-то признаться.       — Здравствуйте, телефон доверия. Меня зовут Лена, и я лесбиянка. — Алеся молчит и серьезно на меня смотрит. — А еще я люблю некую девушку по имени Алеся. Но, похоже, все наши дружественные отношения остались в прошлом.       — У тебя богатая фантазия. Я согласна.       Алеся кивает, берет меня за руку и с силой сжимает. Черт. Черт, черт, черт.