Навечно преданный

      Он сидел за письменным столом, развалившись в любимом кресле и теребя редкую светлую бородку нервными узловатыми пальцами. Длинные бледные ноги, покрытые жёсткими волосками и тонкими многочисленными шрамами, утопали узкими ступнями в толстом ворсе восточного ковра. Широко раздвинутые острые колени. Бесконечный шёлковый халат фамильных багровых цветов Дома, почти распахнутый, почти не прикрывающий жидкую поросль на груди и вялое невозбуждённое состояние ниже. Острый кинжал на покрытой бархатом столешнице и белый квадрат только что доставленной корреспонденции с витиеватой надписью адресата, нанесённой мелким и явно женским почерком — новая информация среди бесконечной пресыщенности. Интересно. Стоит растянуть удовольствие.       Наконец, прищурившись из-под мутноватых стёкол очков, он протянул руку к лежащему на столе конверту. Поднёс бумагу к дрогнувшим крыльям длинного аристократического носа, вдохнул едва уловимый запах парфюма, искривив тонкие губы в чуть язвительной и диковатой усмешке. «О, Абби, дорогая… Ты могла бы вообще не подписывать свои послания… Впрочем, ты и так этого не делаешь. Молодец, хорошая девочка…»       Со стороны затянутой балдахином кровати послышался протяжный стон.       Он изогнул одну бровь, но даже не повернул головы. «Зверёныши. Детки. Развлекайтесь. Пока…»       Вскрыл послание, медленно проведя отточенной сталью по краю застывшего сургуча, и углубился в чтение. На замершем блеклом лице не отражалось ни единой эмоции, только глаза по мере чтения всё более наливались яростью и дикой злобой. «Ах ты ж, маленький ссучонок… Что же тебе неймётся, дрянь ты эдакая…»       Пальцы снова сжали рукоятку из слоновой кости, и тонкое лезвие, направившись вниз, привычно заскользило по коже, оставляя за собой едва приметный тончайший след. Мелкие капельки выступающей алой влаги набухали, росли, превращались в цветные брусничные бусины и вот уже, слившись в единый ручеёк, лениво поползли по бедру. Мгновение — и скомканный лист тонкой дорогой бумаги врезался в затянутую парчой стену, тут же отскочив под небольшой столик, недавно приобретённый у китайских торговцев красным деревом за баснословную сумму. А вот кинжал, полетевший следом, не отскочил, вонзившись почти на половину лезвия, подрагивая от напряжения резной рукоятью.       Он вскинулся с места и застыл, упершись сжатыми кулаками в зелёный бархат, а неподвижным яростным взглядом — в подёрнутые дымкой далёкие холмы Эсперанжа.       Под балдахином замерло движение, затихли стоны. Край тяжёлой, расшитой золотом занавеси отошёл в сторону, пропустив обнажённое ладное тело. Тёмно-карие, почти чёрные глаза смотрели на замершего в ярости у стола мужчину насмешливо и бесстрашно. Помедлив несколько секунд, стройные ноги сделали шаг.       — Стой там, где стоишь, — голос был тих, почти мёртв, но не допускал неповиновения. — А лучше возвращайся в постель и кончи.       — Могуу и вернуууться, — протянул обладатель стройных ног и насмешливых глаз, — но Я рассчитывал, что Вы присоединитесь к нам… мой Лорд? Губы Ирэн заждались обещанной награды, и они — явно более прекрасны, чем тот комок бумаги, что я вижу на полу. Кто-то был так глуп, что рискнул вызвать Ваш гнев, милоорд? — ещё один шаг вопреки приказу, и горячее гибкое тело прильнуло к напряжённой спине, обтянутой багряным шёлком, демонстрируя однозначное возбуждение. Не почувствовав ни отклика, ни явного отказа, ловкие руки нежно и уверенно прошлись по гладкой ткани, слегка разминая мышцы под её покровом в попытке успокоить.       — Ну же, мой Лорд, расслабьтесь…       — Ты забываешься.       — Вовсе нет. Я весь Ваш и тоолько Ваш. Вы это знаете, мой Лорд. Так почему бы Вам не воспользоваться своим знаанием и праавом? Вы ведь помните — я умею не только… любить.       — Раб, — щека дёрнулась в одновременной нежности и презрении.       — Преданный.       — Одно и то же.       — Не совсем… Но даже если и так — что с того? Будь у меня выбор, я всё равно стоял бы здесь и ласкал Вас, — обладатель стройных ног и протяжной речи широко улыбнулся и легко коснулся кончиками пальцев обнажённой груди Хозяина. — Так что же нас так расстрооило?       Тот повернул голову и уставился на нечто, бывшее ранее письмом. Преданный проследил за взглядом господина и заинтересованно поднял изящные брови:       — Могу?       Мужчина холодно пожал плечами:       — Дерзни. Всё равно я тебя когда-нибудь убью.       Слова не прозвучали угрозой, а лишь констатацией факта, произнесённого вслух уже далеко не единожды — привычка, ритуал.       — Как Вам будет угодно, мой Лорд.       — Я не Лорд тебе, а Хозяин.       — Как скажете, мой Хозяин, мой Лорд.       Бесстрашная улыбка вновь растянула алеющие от недавних ласк губы.       Прозрачные акульи глаза господина сверкнули раздражением, резкий разворот — и в одно мгновение длинные холёные пальцы впились в обнажённое горло строптивого нахала.       — А если я убью тебя прямо сейчас? Что скажешь?       Юноша просипел что-то невнятное, но его тёмный взгляд оставался наглым и весёлым. Чуть ослабив железную хватку, Лорд приблизил лицо почти вплотную к бесстрашным глазам. Длинный язык прошёлся влажной дорожкой по мягко очерченной скуле, добрался до подрагивающих ресниц и впился кончиком в краешек глазного яблока. Безумец лишь застонал, вожделенно и страстно, снова прижимаясь к своему господину и вновь запуская проворные руки под шёлк халата. Мужчина усмехнулся одновременно зло и одобрительно, затем резким движением отшвырнул от себя податливое тело и снова развернулся к окну.       — Хорошо.       Разрешение было расценено однозначно, с отточенным совершенством понимания. Юноша скользнул под инкрустированный столик и достал скомканное письмо. Разгладив его на краю столешницы, быстро пробежал глазами аккуратные строчки.       Хищная сосредоточенность, сменившая было привычную расслабленно-лукавую гримасу на почти безумном лице, быстро исчезла. Во взгляде промелькнуло разочарование:       — Забавно. И что с того? Прижать ему яйца, сыграв на его же слабостях — ничего такого, чего бы Вы не проделывали со всеми остальными, мой Лорд. Ничего необычного.       Назвавший себя Хозяином, не повернув головы, скривился в язвительном оскале.       — Именно — ничего необычного. У этого простака всё слишком просто. Как у отполированной ножки стола — ни сучка, ни задоринки.       — Ну, исходя из того, что здесь написано, он не так уж и примитивен.       — Не примитивен. Но совершенно безнадёжен. Максимально честен, прям, предельно открыт. Никогда не проповедует ничего иного, чего бы не придерживался сам, — светлые глаза Лорда вновь потемнели от гнева. — Ни одной болевой точки!       — У него есть сестра…       — Настоятельница в монастыре кармелиток.       — Женские монастыри порою скрывают любопытнейшие тайны…       — У меня нет желания ссориться с Ватиканом. Пока.       — Его дамы? — перебирал варианты Преданный, длинными ресницами приглушая зажёгшееся во взгляде любопытство.       — О, их полно. Заурядный флирт, ни одной серьезной привязанности, — Хозяин расслабленно опустился в кресло.       — Вот как? Интересно — почему? — лукавая улыбка и изогнутая бровь придали вопросу особую многозначительность. Лорд безразлично пожал плечами:       — Это не имеет значения. Допустим, слишком переборчив.       — Или?..       — Что — или?       — С его характером, ценностями и привычками он уже давно должен был быть женат, — юноша, чуть склонив голову набок, продолжал хитро улыбаться. — Возможно, мужчины?       — Мужчины? Нет.       — О? Совсеем?       — По крайней мере, не замечен.       — Но это же ничего не значит.       — Для нас — тоже.       — Нууу… Как раз для нас это может иметь значение, мой Господин. Люди часто даже не подозревают, что скрывается в самой потаённой глубине их души, — кошачьим движением юноша перетёк на ковёр у ног Хозяина, прижался щекой к обнажённому колену. Почти мурлыкнул: — Если болевой точки нет, её всегда можно создать.       Лорд запустил бледные пальцы во взъерошенные густые волосы и резко дёрнул голову своего любимца вверх, впиваясь тяжёлым вопросительным взглядом в нахальные карие глазюки. Юноша озаботился лениво пояснить свою мысль:       — Нужно подослать к нему кого-то. Того, кто смог бы втереться в доверие к этому Сэру Безупречность, понравиться ему, заинтересовать, пробудить скрытые желания, стать кем-то близким. Кем-то, через кого на Его Величество можно будет хорошенько надавить.       Хозяин хищно прищурился:       — Себя предлагаешь, похотливый зверёныш?       Преданный непринужденно пожал плечами:       — Если это принесёт пользу Вам, мой Лорд, я готов. В любом случае, доверить такое дело можно только преданному и проверенному человеку, к тому же необходимы определённые навыки и умение…       — Нет! — Хозяин разжал пальцы, пропуская сквозь них тёмные пряди собеседника, и оттолкнул его от себя.       — Оу? — тёмные глаза сверкнули весёлым любопытством.       — Не льсти себе, — мужчина медленно откинулся на спинку кресла, скорее напоминающего роскошный вычурный трон. — Если бы от этого был прок, я бы, не задумываясь, подложил тебя под дюжину изголодавшихся солдат. Но здесь не тот случай. При всей своей простоте и наивности, этот простофиля обладает врождённым чутьём на людей. Это одна из причин, по которой к нему так сложно подобраться: в его окружении сплошь и рядом — честные и порядочные. Ты не сможешь притворяться настолько хорошо, чтобы полностью скрыть от него свою натуру, и твоё хищное и развратное «я» вряд ли придётся ему по душе. Нет… Тут нужен кто-то, кто играет на стороне ангелов, а не демонов, так что ты определённо не подходишь. Впрочем, как и она… — Лорд бросил короткий взгляд в сторону кровати.       — А как же Ваша протеже? Как ей удалось проникнуть в эту святая святых? — язвительно поинтересовался Преданный, кивнув на измятый листок письма.       — Абби — всего лишь информатор, у неё нет необходимости сближаться с кем бы то ни было, — нетерпеливо отмахнулся Хозяин и замолчал, задумчиво теребя нижнюю губу.       Воспользовавшись этим, кареглазый раб незамедлительно переместился на подлокотник претенциозного кресла и, устроившись поудобней, стал поглаживать плечо своего господина. Тот, словно очнувшись, грубо перехватил его руку и, повернувшись, прижал тонкую кисть к высокой спинке:       — Но в целом твоя мысль неплоха, — мужчина наклонился к юноше, его ладонь почти нежно скользнула вниз по гладкой груди, подтянутому прессу и внезапно обрушилась на полувозбуждённый пах. Пальцы сжались. Преданный застыл с приоткрытым на вдохе ртом, обнажая жемчужные зубы. Лорд усмехнулся, довольный реакцией, и чуть ослабил нажим: — Весьма неплоха.       — Иии?.. — прохрипел дерзкий мальчишка.       — Нужно подобрать исполнителя. Ты у меня не один такой.       Тиран выпустил сжатое на волю и, поднявшись, направился к торчащему в стене кинжалу. Задумчиво взялся за рукоять.       Карие глаза блеснули сожалением и пониманием:       — Ах да. Ваша новая игрушка… Вы уверены, господин?       — Он тоже Преданный.       — Но не такой же, как я.       — Не говори ерунды. Формула Связи одна. Без вариантов. Всё остальное — только роли, игра, определённое амплуа. А различия между вами — это как раз то, что нужно.       — Вы ведь и выбрали его только поэтому — ради разнообразия? — в голосе юноши послышался едва уловимый намёк на ревность. — Он никогда не выполнял Ваших приказов с истинным наслаждением, не желал всем естеством Вашей власти, не разделял Ваших желаний…       — Беспрекословное подчинение надоедает. Порой хочется почувствовать хоть какое-то сопротивление, пусть и молчаливое. Это делает жизнь не такой пресной.       — Как Вам угодно, мой господин. Но хватит ли ему усердия?       — Если прикажу — вполне. Мои приказы не обязательно должны ему нравиться, но не выполнить их он не может. Связь не оставляет выбора, не так ли, Преданный?       Раб склонился в полунасмешливом поклоне:       — Разумеется, мой Лорд. Мне его позвать?       Легким движением сильной руки кинжал был выдернут из временных ножен, и остриё его, без единого комментария со стороны лорда, указало на дверь.       Преданный вновь расплылся в многообещающей ухмылке и, не озаботившись ни единой деталью одежды, вышел из комнаты.       Лорд на мгновение замер, оценивая дальнейшее развитие событий, и, поигрывая кинжалом, направился в сторону кровати. Резко дёрнул скрывающее её полотно, являя взору разметавшуюся на чёрном шёлке молодую женщину.       Посмотреть было на что: длинные, узкие в щиколотках ноги, тонкая талия, небольшая, но красиво очерченная грудь с маленькими тёмными вишенками сосков, длинная шея и белая, без единого изъяна кожа. Густые волосы цвета тёмного шоколада струились по плечам, укрывая шелковистой волной часть изящного тела и лежащий под рукой пуф. Черты лица очаровательницы не были излишне правильными, но высокие скулы и большие светлые глаза, опушённые густыми длинными ресницами, делали её невероятно притягательной и желанной. Тонкая нить жемчуга обвивала в несколько витков левое запястье. Острые, почти хищные, ухоженные ногти горели ярко-алым лаком. Больше на женщине не было ничего.       Дева приподнялась навстречу нарушившему её уединение мужчине, призывно разведя колени.       — Слышала?       Она улыбнулась, но промолчала. Потянулась к поясу, почти не сдерживающему полы халата мужчины, и легко дернула его на себя, развязывая до конца уже без того ослабленный узел. Лорд повёл бровью, но не стал препятствовать своеволию.       — Молчишь?       Женщина слегка прикрыла сияющие глаза:       — Я здесь не для разговоров.       Он раздвинул губы в устрашающей гримасе, втискивая колено между стройных бёдер и нависая над ней всем своим легко обнажившимся телом. Повёл кончиком кинжала, едва не касаясь нежнейшей белизны, обводя сначала одну безупречную грудь, затем другую. Хмыкнул:       — Верно, — и, откинув смертоносное лезвие, склонился ещё ниже, упираясь ладонями по обе стороны возлежащего на подушках гибкого тела. Втянул в себя воздух, хищно ощерившись, почти касаясь зубами нежной шеи.       Красавица тут же отзывчиво провела кончиком языка по колкой щетине на щеке мужчины и слегка прикусила мочку уха. После, уверенно сняв с него очки, отложила их в сторону и, скорее почувствовав, чем услышав довольное поощряющее урчание, выгнулась, обхватив ногами напряженный торс своего хозяина и оттолкнувшись с силой и грацией дикой кошки, в мгновение ока оказалась сверху, впечатав того спиной в прохладный шёлк простыней.       Не ощутив никакого недовольства лорда, приподнялась. Прекрасные глаза сверкнули вызовом, а тонкая рука потянулась к лежащим на кровати ремням из тонко выделанной, но, видимо, прочной кожи. Однако, не успев выполнить своего манёвра, женщина снова оказалась подмятой под длинное и жёсткое тело, с мёртвой хваткой прижатыми в запястьях к ложу руками.       — Не сегодня, — произнёс лязгающий сталью голос.       Она вновь молча опустила ресницы, показывая свою покорность и, почувствовав ослабление захвата, ящерицей скользнула вниз, проводя языком по затвердевшим соскам, дрябловатой, покрытой порослью коже, по сгущающейся к паху дорожке жестких волосков, и, наконец, охватывая жадным ртом стремительно начинающую увеличиваться плоть. Мужчина рыкнул и, не заботясь ни о комфорте, ни о физических возможностях лежащего под ним тела, тут же принялся резко вбиваться в жаркое и податливое горло. Задыхающаяся, но старающаяся принять в себя максимум возможного, гурия спустя несколько минут вцепилась в бёдра задавшего бешеный ритм мужчины, пытаясь чуть ослабить проникновение и почти теряя сознание от нехватки воздуха, когда почувствовала, как чьи-то сильные руки рывком потянули того назад. Неуловимый миг, и взметнулись полы так и не сброшенного до конца багрового халата, а не успевший сориентироваться и вынырнуть из охватившего его безумия случки лорд рывком был насажен на не менее жаркое, мощное и вожделеющее.       «Наконец-то!» — взмахнули ресницами прекрасные светлые глаза. «Всегда пожалуйста,» — хитро подмигнули в ответ тёмно-карие.       Преданный вколачивался размеренно и глубоко, не щадя и не пытаясь облегчить проникновение. Нежный и умелый рот наложницы, вновь принявшийся за своё дело, упорно доводил до точки невозврата с другой стороны. Зажатый между двумя алчущими его телами Хозяин лишь утробно рычал, сминая скрюченными пальцами влажный от пота шёлк и сотрясаясь в такт мощным толчкам, однако дальше дело не двигалось.       Понимающе хмыкнув, кареглазый любовник, не снижая темпа, потянулся к лежащему в стороне кинжалу. Ухватив за гибкое лезвие и подбросив, ловко перехватил оружие в воздухе, после чего, обняв пальцами удобную рукоятку, на полдюйма вонзил его в дрожащее от напряжения бедро своего Лорда.       Достижение апогея взорвало пространство диким, почти безумным криком. Кинжал упал, оставляя за собой очередной вялый липкий ручеёк. Бешеное трио, дрогнув ещё несколько раз в последних конвульсиях соития, распалось.       — Ах ты ж сукин сын… — удовлетворённо протянул Хозяин, скатываясь с раскрасневшейся, томно вытирающей тыльной стороной ладони припухшие пунцовые губы девицы и одним злым пинком сталкивая Преданного с кровати. — Настойку давай.       Тот, довольно хохотнув, поднялся и, растерев пятернёй по своему животу тёмные влажные разводы, направился в сторону резного секретера. Ровный уверенный стук в закрытую на щеколду дверь остановил его на полпути. Юноша скривился:       — О, Ваша строптивая игрушка прибыла, мой Лорд!       Мужчина поднялся и, не удосужившись запахнуть халат, подцепил завалившиеся за ворох подушек очки. Лицо его вновь стало совершенно непроницаемым.       — Открой.       Преданный, как был, с перепачканным совместными выделениями животом и ехидной ухмылкой, прошлёпал босыми ногами по потемневшему от времени старинному паркету и рывком открыл дубовую створку.       Стоящий за ней в терпеливом ожидании молодой человек быстрым оценивающим взглядом окинул комнату и невозмутимо прошествовал мимо кривляющегося и подмигивающего Преданного к стоящему у кровати Хозяину, ничуть не смутившись от обнажённого и расхристанного вида присутствующих.       В его лучащихся прозрачной зеленью глазах не было ничего, кроме равнодушной покорности.       Хозяин кивнул на открытый дверной проем:       — Джим.       Не переставая гримасничать, кареглазый Джим захлопнул дверь, щёлкнув замком, и почти пропел в спину новоприбывшему Преданному:       — Ну, здрааавствуй, Шерлок!