Аня, Нюся, Анюта или Я никогда не забуду

Ночь. Пустынная улица. Туман. Несколько фонарей, освещающих своим тусклым светом серые многоэтажки. Я иду по широкому тротуару. Впереди меня идёт человек. Мужчина. Высокий, светлые волосы. Красивый синий костюм. Я смотрю ему в спину и молчу. Он резко оборачивается. Я кричу - всё лицо мужчины, весь костюм и рубашка в крови, а в руке нож. Я вздрогнула и открыла глаза. Опять кошмар приснился. Я протянула руку и включила светильник на тумбочке. Со светом спать спокойнее. Вновь улёгшись на мягкие подушки, я попыталась уснуть. Да фиг там. Энергия била ключом, блин. Я решила вспомнить детство (благо, оно от меня ещё не так далеко убежало). Когда я была маленькой, я обожала рисовать и разукрашивать. Но рисовать я практически не умею. По клеткам у меня получаются красивые геометрические узоры, а вот портреты, пейзажи и натюрморты пятилетние дети лучше меня рисуют. Ну ладно, с тем что я рисовать не умею, я давно смирилась. За то у меня всегда с собой блокнот в клеточку и несколько ручек. Покинув тёплую постель, я пошла к столу и раскрыла один из ящичков. Вот он, родимый — мой любимый универсальный блокнот. Почему универсальный? Да потому что там чего только нет: рисунки, стихи (мои, не мои, все какие нравятся), тексты песен, списки а-ля "чтокупить" и "незабытьсделать" и даже записи, чем-то похожие на дневниковые. Я села за стол, открыла чистую страничку и попыталась что-то нарисовать. Мандалу, например. Но через пять минут я поняла, что ничего не выйдет. В комнате жарко, душно, стул жёсткий, а стол слишком низкий. Я решила перейти на балкон. Открыв в комнате окно, я взяла ручки, блокнот и телефон с наушниками и пошла на балкон. Балкон был достаточно просторный: где-то два на три с половиной метра. Небольшой, но мягкий диванчик, высокий торшер, беговая дорожка. А что, удобно. За окном был прекрасный вид. Москва, которая никогда не спит, светилась тысячами огней. Я невольно залюбовалась. "Я люблю этот город вязевый, пусть обрюзг он, и пусть одрях..." — всплыли в голове строки Сергея Александровича. Интересно, а полюбил бы Есенин сегодняшнюю Москву? Я увалилась на диванчик и включила торшер. Надев наушники, я включила музыку. На плеере в телефоне у меня всегда стоял пароль. Не потому что музыка для меня - это что-то очень личное и прочая ванильная лабуда. Нет. Просто в моём плейлисте полно песен, которые позорно слушать современной пятнадцатилетней девушке. Там был такой сумасшедший микс! Современная попса зарубежная, отечественная, реп самых разных исполнителей, рок, джаз, и (о, позор! Стыдно, Анна Викторовна, стыдно!) песни от начала нулевых до наших дней самых непопулярных ныне попсовых групп и сольных исполнителей. Как видете, мой плейлист - мой главный секрет. Я валялась на диване, рисовала очередной замысловатый узор и слушала музыку. Спать не хотелось, не смотря на глубокую ночь. Когда страница блокнота была полностью заполнена, я отложила ручки и листы и зашла в ВК. Полистав новостную ленту и ответив на сообщения, я уже хотела вернуться в кровать и даже успела подняться с диванчика, но тут мне пришло сообщение. #Переписка# Никита Киоссе: Эй, ты чего не спишь?) Анна Пиндюра: Не спится... Сижу на балконе, рисую. Анна: Так, стоп. Анна: А ты чего не спишь? Никита: Да как можно спать в такую ночь?!)) Такими ночами не спят, а пишут стихи, читают книги, смотрят в ночное небо, считают звёзды, бродят по пустым улицам, держатся за руки и влюбляются!)) Анна: Ого А я тут от безделья мучаюсь Но ночь и впрямь очень красивая. — Да, и вот скажи мне, разве можно спать, когда за окном такая красота? — Никита появился на соседнем балконе. — Даже не знаю, — задумалась я. — Пожалуй, ты прав. Нельзя спать. — Только посмотри в небо, — сказал Никита, устремляя взгляд в ночную синеву. — Сегодня видно каждую звёздочку. Я посмотрела вверх. Как красиво! Не было ни одного облачка, а звёзды казались такими близкими... — Кажется, что можно рукой достать, — сказала я, протягивая ладонь вверх. — Это из-за высоты, — объяснил Никита. — Мы на семнадцатом этаже, как-никак. — Но все равно красиво, — сказала я. — Нюсь, ты с кем разговариваешь? — мой брат подкрался ко мне сзади, и услышав его голос я вздрогнула. — Ты меня напугал! — сказала я. — С Никитой. — У обоих бессонница? — спросил Тёма. — Типо того, — сказал Никита. На несколько секунд повисла тишина, которую прервал только звон мобильника Никиты. — Алло. —... — Опять? —... — Да какого?.. Ежайте к ней! —... — Гостиницы ещё никто не отменял. —... — О, другой разговор. Я вылезать не буду. Только комнаты опять не перепутай. Я слышала, что Никита положил трубку. — Анют, Тёмыч ещё тут? — спросил он. — Я всё ещё здесь, — ответил вместо меня Тёма. — Слушай, можно я у вас на диванчике переконтуюсь? — спросил Никита. — Просто Рамзес сейчас с девушкой приедет, а спать под их непристойные крики нереально... — Приходите в мой дом, мои двери открыты, — пропел Тёма. — Приходи, но только если я утром опять найду тебя в кровати у Нюси, прикончу. — Спасибо, — сказал Киса, и я услышала, как хлопнула дверь соседнего балкона. Через пару минут хлопнула входная дверь. А ещё через полминуты Киоссе появился рядом со мной. — Милая пижамка, — сказал он, подмигивая мне. «Блин, я ж в пижаме.. А хотя пофиг, не голая и ладно» — подумала я. — Что это? — спросил Киса. Я обернулась и увидела, что Никита листает мой блокнот. — Мой блокнот, — ответила я. — Отдай! — Сейчас посмотрю и отдам, — сказал Никита, пряча руки за спину. — Отдай, это личное, — сказала я и попыталась забрать блокнот. Никита понял руку с тетрадкой вверх и дотянуться до неё я не могла, ведь Киоссе выше меня на голову. Он смеялся, а я пыталась забрать блокнот. — Киоссе, блин, не смешно! — Ладно, забирай, — сказал Никита и отдал мне тетрадку. — Там какие-то секреты? — Возможно, — сказала я, садясь на диван. Подул прохладный ветерок, заставляя меня поёжиться. — Замёрзла? — спросил Никита. — Нет, — соврала я, обнимая себя за плечи. Зачем соврала? Да фиг его знает. — Ну и зачем ты врёшь? — спросил Киса. — И самое интересное: я - парень, который постарше тебя и потеплее одет, замёрз, а ты - хрупкая девушка в одной маечке и шортиках, которые и на шорты не похожи, не замёрзла. Никита откинул одну из подушек дивана и достал плед. Потом, сев рядом со мной, закутал нас обоих. Плед был совсем не большой, и поэтому мы сидели, прижавшись друг к другу плечами. Мы молча сидели и смотрели в небо. Снова подул ветер, и я почувствовала приятный запах мужского одеколона. — У тебя классный одеколон, — сказала я, глядя на Никиту. — Спасибо, — смутившись, сказал Никита. — Сегодня ночью так тихо. — Всмысле? — Обычно гремит музыка в соседних квартирах, даже на наш этаж слышно, как сигналят машины, что-то шумит вечно. Это единственный минус больших городов. — Я тоже люблю тишину, — сказала я. — Но порой она давит на меня и хочется шума. Громкой музыки, сигналов машин, резгих голосов... — За год в группе шум стал для меня привычкой, — сказал Никита. — И только когда живёшь в постоянной шумихе, начинаешь ценить тишину. Можно я сделаю так? Рука Никита легла мне на плечи. — Просто рука затекла, — оправдывался Киса, — А так и мне удобней и тебе теплей. Можно? — Если я все ещё тебя не укусила, значит можно, — ответила я, забираясь на диван с ногами. Мы опять молча смотрели в небо. — В ту ночь, когда я впервые поцеловался, было такое же красивое небо, — вдруг сказал Никита. — Только была зима. Но было чертовски романтично. — Все поцелуи под ночным небом чертовски романтичны, — сказала я. — Каким бы нелепым этот поцелуй не был, если в небе звёзды, получится романтично. — А каким был твой первый поцелуй? — спросил вдруг Никита. — А ты про мой знаешь, а я про твой нет. — Мне было двенадцать лет. Я пошла на ночёвку к одной моей подруге. У неё был старший брат дома. Мне этот самый брат нравился очень. И вот, той ночью, пока подруга была в душе, он мне сказал, что я ему нравилюсь и поцеловал меня. — И что у вас с ним потом было? — Повстречались с месяц и расстались, — ответила я. — А что? — Да просто, — ответил Киса. — Давай друг другу вопросы позадаём? — Что? — не поняла я. — Мне хочется узнать тебя получше, — сказал Никита. — Давай просто задавать друг другу вопросы. Любой степени каверзности. — Давай, — согласилась я. Неплохой шанс узнать Кису получше. — Ты первый. — Твоё любимое блюдо? — сразу спросил Никита. — Тёмины блинчики со сгущенкой, — не задумываясь ответила я. — Твой любимый чай? — Зелёный с лимоном, — ответил Киса. — Твоя любимая книга? — Сложный вопрос... — задумалась я. — Пожалуй, «Два капитана» Каверина. Блондинки или брюнетки? — Русые, — подумав, ответил Никита. — День или ночь? — Вечер, — ответила я. — Читал 50 ОС? — Начинал, — отвернувшись ответил Киса. — А ты? — Все три части, — сказала я, закрывая лицо руками. — И чем всё закончилось? — спросил Киса. — Не скажу, — сказала я. — Вот уж не думал, что такие милые девушки-солнышки такие книжки читают, — усмехнулся Киса. — С тебя вопрос. — Хочешь тату? — Возможно, — сказал Никита. — Выпивала когда-нибудь? — В каком смысле? — настороженно спросила я. Смысл таких вопросов нужно знать точно, иначе можно попасть в неудобную ситуацию. — Ну... Доходила до состояния опьянения? Там водка, пиво, вино, шампанское?.. — Было пару раз... С подругами как-то пили вино. В походе с классом водку с соком мешали, гадость редкая, я пару глотков сделала и всё. И самый эпический такой момент: второе января этого года. Я тогда одна в квартире на три дня осталась... Подробности рассказывать не буду, но на следующий день я думала, что сдохну. — Ты так смело всё это рассказываешь, — отметил Никита. — Не боишься, что я всё Тёме расскажу? — Поверь, ты не откроешь для него Америку, — сказала я. — Он все это знает. — Серьёзно? — не поверил Никита. — Вполне, — ответила я. — Я знаю о нём многое, он знает обо мне не меньше. Доверительные отношения. Не понимаю, как можно собачиться со старшим братом? Это же человек, который вместо того, чтобы наорать, даст ценный совет, а если что, то порвёт любого. — У меня нет старшего брата, я не знаю, — сказал Никита. — Нууу, даже если бы был, ты бы меня не понял скорее всего не понял, — сказала я. — Я же девочка, а ты парень. У вас бы другие отношения были. Какие у тебя отношения с поэзией? — Как сказать... Люблю Лермонтова, Пушкина, Есенина, Маяковского. Но вот Цветаеву, Ахматову и Высоцкого терпеть не могу. Не знаю почему, но вот так. — Прочитай мне какой-нибудь стих, — попросила я. — Любой. — Ну хорошо... Я положила голову Никите на плечо. Так было удобнее. Никита прокашлялся и начал читать стихотворение, которое я узнала с первых строк:

Предвижу всё: вас оскорбит  Печальной тайны объясненье.  Какое горькое презренье  Ваш гордый взгляд изобразит!  Чего хочу? с какою целью  Открою душу вам свою?  Какому злобному веселью,  Быть может, повод подаю!  Случайно вас когда-то встретя,  В вас искру нежности заметя,  Я ей поверить не посмел:  Привычке милой не дал ходу;  Свою постылую свободу  Я потерять не захотел.  Еще одно нас разлучило...  Несчастной жертвой Ленской пал...  Ото всего, что сердцу мило,  Тогда я сердце оторвал;  Чужой для всех, ничем не связан,  Я думал: вольность и покой  Замена счастью. Боже мой!  Как я ошибся, как наказан!  Нет, поминутно видеть вас,  Повсюду следовать за вами,  Улыбку уст, движенье глаз  Ловить влюбленными глазами,  Внимать вам долго, понимать  Душой всё ваше совершенство,  Пред вами в муках замирать,  Бледнеть и гаснуть... вот блаженство!  И я лишен того: для вас  Тащусь повсюду наудачу;  Мне дорог день, мне дорог час:  А я в напрасной скуке трачу  Судьбой отсчитанные дни.  И так уж тягостны они.  Я знаю: век уж мой измерен;  Но чтоб продлилась жизнь моя,  Я утром должен быть уверен,  Что с вами днем увижусь я...  Боюсь: в мольбе моей смиренной  Увидит ваш суровый взор  Затеи хитрости презренной -  И слышу гневный ваш укор.  Когда б вы знали, как ужасно  Томиться жаждою любви,  Пылать - и разумом всечасно  Смирять волнение в крови;  Желать обнять у вас колени,  И, зарыдав, у ваших ног  Излить мольбы, признанья, пени,  Всё, всё, что выразить бы мог.  А между тем притворным хладом  Вооружать и речь и взор,  Вести спокойный разговор,  Глядеть на вас веселым взглядом!..  Но так и быть: я сам себе  Противиться не в силах боле;  Всё решено: я в вашей воле,  И предаюсь моей судьбе.

«О Боже, какие у них голоса! Влад читал так, что у меня мурашки по спине бежали. Никита дрожать заставляет своим голосом...» — Зря Онегин ей написал тогда, — сказала я. — Почему ты так думаешь? — спросил Никита. — Потому что в жизни на любовь даётся лишь один шанс, — ответила я. — Если у них сразу ничего не получилось, то смысл через пару лет пытаться всё построить вновь? Осадок от прошлого остался, и он не даст быть счастливыми. Тем более, Татьяна уже замужем. Зачем рушить семью? — То есть, ты не веришь в то, что время меняет людей? — спросил Никита. — Почему же, верю, — сказала я. — В том как раз и дело. Он уже не тот яркий повеса, она уже не та смиренная, пылко влюблённая девушка. Их ждало разочарование, в любом случае. POV Никита — Прочитай мне какой-нибудь стих, — попросила Анюта, кладя голову на моё плечо. — Любой. — Ну хорошо... Я немного растерялся. Но ладно, что уж там. Я прокашлялся и начал читать стихотворение, которое когда-то давно запало мне в душу. Письмо Онегина к Татьяне. Я знаю его наизусть уже очень давно и читаю на автомате уже. Пока я читал, Анюта лежала на моём плече и даже ни разу не шелохнулась. Неужели, ей нравится? Я закончил читать, и несколько секунд мы молчали. А потом Анюта сказала: — Зря Онегин ей написал тогда. — Почему ты так думаешь? — спросил я. — Потому что в жизни на любовь даётся лишь один шанс, — ответила Анюта. — Если у них сразу ничего не получилось, то смысл через пару лет пытаться всё построить вновь? Осадок от прошлого остался, и он не даст быть счастливыми. Тем более, Татьяна уже замужем. Зачем рушить семью? — То есть, ты не веришь в то, что время меняет людей? — спросил я. Я всегда был уверен, что время творит чудеса. — Почему же, верю, — сказала Анюта. — В том как раз и дело. Он уже не тот яркий повеса, она уже не та смиренная, пылко влюблённая девушка. Их ждало разочарование, в любом случае. — Даже не знаю. Ты дала мне повод перечитать этот роман. Но одно я решил с самого первого прочтения. Евгений - просто зажрался. Там ему скучно, здесь ему не интересно... Захотел, поехал сюда, захотел туда... Женщин менял чаще, чем перчатки... Я осторожно повернул голову и увидел, что Анюта сладко спит на моём плече. Она такая милая, когда спит, так сладко сопит. Я очень осторожно поднял её на руки. Она не проснулась, лишь чуть скривила лицо. Несколько осторожных шагов, и я занёс её в гостинную. Ещё три шага, и я в Анюткиной спальне. Я медленно и едва дыша положил её на кровать. Не проснулась. Укрыв Аню одеялом и выключив светильник на тумбочке, я на носочках вышел из комнаты и тихо закрыл дверь.